Парадоксы и противоречия отечественной теории познания

Прежде всего они выражаются в том, что в учебных пособиях теория по­знания по-прежнему покоится на двух взаимоисключающих парадигмах, кото­рые условно можно назвать именами Дж. Локка и Г.В.Ф.Гегеля. Локковский сенсуализм придает фундаментальное значение опыту, непосредственному чув­ственному познанию эмпирического субъекта, теории ощущения и отражения. Влияние учения о познании Дж. Локка в определенной степени проявляется и в том, что фундаментальное положение отечественной гносеологии - «познание

есть отражение» понималось мировоззренчески, в контексте основного вопроса философии, имело четко выраженную идеологическую окраску. Однако сегодня со всей очевидностью проявились неполнота и спорность трактовки познания как непосредственного получения «копии», образа реального мира. Достаточно обобщенное, метафорическое понятие «отражение» фиксирует скорее конечный результат, нежели операционную сторону познавательной деятельности, «спрямляя» многие ее этапы. Познание далеко не всегда имеет отражательную природу, но скорее представляет собой творчески-созидательные, гипотетико-проблемные подходы, основанные на продуктивном воображении, соглашениях (конвенциях), социокультурных предпосылках, индивидуальном и коллектив­ном жизненном опыте.

Стремясь втиснуть представления о познавательном процессе в рамки идеологически и социально санкционированной концепции, понятие «отраже­ние» трактовали предельно широко, включая в него и неотражательные проце­дуры и результаты. Тенденциозность и неоправданность такого расширения со­держания понятия отражения проявились уже в том, что в него одновременно включались и представления о соответствии образа и объекта, достигаемом «непосредственным» воспроизведением объекта, и в то же время представления и понятия, получаемые с помощью таких приемов, как выдвижение гипотез, за­дающих предметные смыслы чувственным данным, категоризация, различные способы репрезентации, редукции, реконструкции, интерпретации и других по­знавательных приемов. Парадокс состоит в том, что познание, имеющее своим результатом образы предметного мира, осуществляется преимущественно неот­ражательными по природе операциями. Преодоление расширительного толко­вания отражения, сведения к нему всей познавательной деятельности предпола­гает также разграничение понимания отражения как свойства материи и как по­знавательной операции наряду и во взаимодействии с другими.

Другая парадигма - гегелевская по своим исходным принципам, утвер­ждая высокую активность развивающегося духа в его абсолютности и всеобщ­ности, исходит, по сути дела, из предельной абстракции субъекта, сведéния сущности индивида к сознанию и самосознанию.

«Отдельный индивид есть несовершенный дух, некоторый конкретный образ, во всем наличном бытии которого доминирует одна определенность, а от других име­ются только расплывчатые черты. ≤...≥ Отдельный индивид должен и по содержанию

пройти ступени образования всеобщего духа, но как формы, уже остановленные духом, как этапы пути, уже разработанного и выровненного» (Гегель. Соч. Т.IV. С. 14-15). Итак, совершенствование «несовершенного духа» индивида, его переход к подлинному зна­нию возможны, по Гегелю, лишь путем усвоения духовных продуктов «всеобщего» субъекта; первично теоретическое отношение субъекта к миру - поэтому индивид с не­обходимостью проходит «ступени образования всеобщего духа», от обыденного созна­ния до абсолютного знания.

Эти идеи в диалектико-материалистической теории познания, пройдя ма­териалистическое переосмысление, предстали как обусловленность содержания индивидуального сознания общественным во всем многообразии его форм. Ав­тономность и целостность индивида-субъекта, внутренний творческий потенци­ал, неповторимость его видения мира и понимания истины - все это, по сути де­ла, в гносеологии было обесценено, рассматривалось как психологизм. Услови­ем «объективности» знания стало преодоление эмпирического индивида как «несовершенного духа», полное отвлечение от глубинных структур сознания как иррациональных, дологических форм.

Таким образом, субъект познания в соответствии с господствующими локковской и гегелевской парадигмами был представлен в отечественных гно­сеологических текстах одновременно и как индивидуальный эмпирический субъект, осуществлявший «живое» созерцание, непосредственное чувственное познание-отражение, и как «сознание вообще», т.е. предельно абстрактный субъект, лишенный каких бы то ни было индивидуальных чувственных либо конкретно-исторических характеристик.

Парадоксальным было и то, что отечественная диалектико-материалистическая теория познания унаследовала в трактовке социально-исторической обусловленности познания не столько идеи Гегеля и Маркса, сколько традиции сенсуализма и абстрактного рационализма, в которых позна­ние рассматривалось как внеисторический процесс, а социокультурные факторы представали как «фон» или «помехи». Гегель же и Маркс, отказавшись от по­нимания сознания как неизменной естественной способности человека, видели задачу исследования познания в осмыслении социально-исторического процес­са развития познавательного опыта человечества. Признавая как догму положе­ние марксизма о социально-исторической природе и обусловленности познания, субъекта и субъект-объектных отношений, многие отечественные марксисты вместе с тем полностью отвлекались от этой обусловленности, отождествляя

теорию познания лишь с абстрактным внеисторическим гносеологическим под­ходом. Этому есть, безусловно, и объективные объяснения; ведь учет социо­культурных и ценностных факторов познания требовал существенного услож­нения учения о познании, введения новых, неразработанных категорий, пере­смотра фундаментальных положений.

Не учитывались также поиски и достижения другой традиции, возник­шей и развивавшейся параллельно с немецкой классической философией, - тра­диции герменевтики, подпитанной немецким романтизмом, ставившей культу­рологические аспекты познания и методологии наук о культуре в центр внима­ния (Ф.Шлейермахер, В.Дильтей). Последние десятилетия (80-90-е годы ХХ ве­ка) отечественные теория познания и философия науки поставили перед собой цель - найти, как и в каких формах социальное и культурно-историческое вхо­дят в содержание знания и влияют на способы и результаты познавательной деятельности, как осуществляется превращение внешних социокультурных, ценностных факторов во внутренние - логические и методологические элемен­ты познания. Обращение к природе самого познания с необходимостью выво­дит на глубинные уровни анализа и понимания природы и структуры знания, идеи, формы и ценностные предпосылки которого оказываются укорененными в культуре общества. Выясняется, что многие фундаментальные элементы зна­ния и познавательной деятельности органически соединяют в себе когнитивные и ценностные начала, разъятие которых разрушает целостность и истинность, системность знания.