Коммуникативные концепции власти

Этот ряд теорий основан на интерпретации власти как многократно опосредованного и иерархизированного механизма взаимодействия людей. Закрепление созданных людьми «неформальных ограничений (нормы поведения, обычаи, добровольные поведенческие стереотипы)», «которые структурируют человеческую деятельность в рамках политической системы, происходит в виде «формальных ограничен их (правила, право вые акты, конституции), и санкций, принуждающих к их исполнению». Однако способность обеспечить послушание при этом должна являться обобщенной функцией, а не следствием единичного санкционирования. В силу того что власть - это структурное качество человеческих отношений, важную роль играют психические, субъективные элементы. Так, если мы верим, что некто имеет власть, то он ее имеет в силу нашей веры. Наша вера в то, что он имеет власть, помогает ему реализовывать и осуществлять свои планы и желания. И наоборот, утрата веры может вести к резкому и скорому распаду власти.

Социологическая модель власти (П. Бурдье)

Социологическая модель власти по своей сути является структуралистской. Она основана на допущении, что в обществе есть устойчивые, объективные, существующие помимо воли и сознания людей социальные образования структуры (группы, общности, статусы, роли). Структуры «связывают» людей, определяют их поведение, в том числе и политическое.

Французский социолог Пьер Бурдье (l930 - 2002) продолжает традицию К. Маркса и уделяет основное внимание проблеме легитимации господства внутри обществ, разделенных на классы. Господство является тем более эффективным, чем лучше оно маскирует себя: успешное господство достигается без лишнего шума. Но п. Бурдье считает, что, прибегая к сокрытию отношений силы, легитимация усиливает объективное соотношение сил. В этом смысле его критика психосоциологической концепции власти М. Вебера связана с тем, что он не ставит вопрос о назначении власти, ее функциях, не понимает общественные отношения как отношений силы. Легитимация порождает повиновение, при котором приказы не предписываются свыше, не навязываются в грубой форме, а значит, и не вызывают протеста. Механизмы господства действуют наиболее успешно тоща, Когда те, кто господствуют, и те, кто им подчиняется, ведут себя так, что над ними не довлеют постоянно отношения господства. Господство определяет не столько структуру повиновения, как это имеет место у М. Вебера, сколько определенный механизм создания места и источников напряжения, что объясняет широкое использование Бурлье понятия «поле». Для определения механизмов господства п. Бурлье часто использует категории, взятые из психоанализа (бессознательное, цензура, запрет), наряду с другими понятиям и (такими, как Капитал, органический состав капитала, культурный капитал, экономический капитал, социальный капитал), которые заимствованы из марксистской политэкономии, что при водит к появлению категории «символический доход». Господство является успешным, если от того, кто ему подвергается, скрыты условия его существования, его статус, а тому, кто господствует, удается осуществить это навязывание места и веры, причем осуществить тем успешнее, чем более сам он слеп. Он полагал, что поведение индивида подвергается принудительному воздействию таких сил, как власть, деньги, традиции, уровень и профиль образования. Эти факторы влияют на наше поведение ­помимо нашей воли, поскольку имеют объективный характер и их конфигурация и направленность формируются без нашего участия. Обладание властью, капиталом, образованием, как и их масштабы, создают для людей неравные возможности добиться успеха. Различ­ные категории благ как и виды капитала являются своеобразными козырями в игре, определяющие шансы на выигрыш в данном поле. У П. Бурдье каждому полю или субполю соответствует особый вид ка­питала, имеющий хождение в нем как власть или как ставка в игре. П. Бурдье настаивает на том, что объем культурного капитала, равно как и экономического, определяет совокупные шансы индивидов на получение выигрыша во всех играх, где этот капитал задействован и где он участвует в определении позиции в социальном пространстве в той мере, в какой эта позиция зависит от успеха в культурном поле. Иначе говоря, положение данного субъекта в социальном пространстве может определяться по его позициям в различных полях, т.е. в распределении власти, активизированной в каждом отдельном.

Понятие власти у П. Бурдье имеет не только политический смысл. Власть определяет возможность одних социальных агентов влиять на других помимо их воли и желания. Подобное происходит практиче­ски в каждой сфере общественной жизни. Богатые влияют на бедных, образованные воздействуют на необразованных и т.д. Анализируя проблему монополизации «орудий производства» в политической сфере, П. Бурдье уделяет важное внимание изучению общественного мнения.

Для описания асимметрии социального положения он исполь­зует понятие «социальные поля», которое делит людей на тех, кто господствует, и, тех, над кем господствуют. В этом случае господ­ство обретает пространственный смысл: качество господства зависит не столько от того, насколько приказ господина имеет шансы быть исполненным, как у М. Вебера, сколько от принадлежности к более высокой социальной позиции. Эта система позиций представляет со­бой «поле». Для описания политики П. Бурдье ввел понятие «полити­ческое поле», означающее «место, где в конкурентной борьбе между агентами, которые оказываются в нее втянутыми, рождается политическая продукция ­ программы, анализы, комментарии, концепции, события, из которых и должны выбирать обычные граждане, низве­денные до положения «потребителей». Иначе говоря, поле является пространством с определенным типом взаимодействия, которое функционирует как рынок, где отдельные лица и группы лиц соревнуются между собой и которое оказывает на каждого из них специфический эффект непризнания.

­­Политика ­ - это пространство, где распределена политическая власть между разными группами, где место одной определяется относительно другой. Руководящие кадры государственного сектора обладают капиталом, равным капиталу ремесленников, но органический состав этого капитала существенно отличен: их состояние менее зна­чительно, но уровень дипломов выше. Учителя школ имеют уровень дохода, который расположен в тех же зонах, что и уровень чернорабо­чих, но они имеют более высокий культурный капитал.

­Бинарная (агонистическая) модель власти (М. Фуко)

Интерпретация власти французским политологом Мишелем Фуко (l927­1984) осуществляется в терминах постструктуализма. По его мнению, понимание власти как отношений, основанных на насилии (как у Н. Макиавелли и К. Маркса) или на соглашении между управляющими и управляемыми (как у М. Вебера и П. Бурдье) является лишь аспектами власти и не раскрывают ее сущности.

Власть, согласно М. Фуко, есть порождение самой природы человеческой рациональности, заложенной в ней неискоренимого стремления к доминированию, подчинению как окружающего мира, так и себе подобных: «В сущности власти нет ничего материального, она есть не что иное, как манера мыслить». М. Фуко полагал, что власть можно понять, лишь выявив технологию властвования. Поэтому в центре его внимания «микрофизика властвования». Его больше интересует процесс осуществления власти, чем его сущность.

Современная власть, согласно М. Фуко, формируется снизу. Ос­новы социального порядка в большей мере определяются «гнетом об­щественного мнения», которое формируется в результате пересечения многих логик, стратегий, преимущественно неполитических. Общест­венное мнение формирует поведение как «правителей», так и «управ­ляемых». Эволюция человеческого общества, согласно М. Фуко, осуществляется от одной системы господства, основанной на знании, к другой системе властвования. Причем всегда знание ­ власть подвер­гается «вызовам», поскольку сопротивление им неизбежно. Тем самым власть является особым типом практики. Власть определяется им как «воздействием на действие», поскольку любое действие требует затраты определенной энергии, использования силы, а потому власть предстает как отношение между двумя взаимосвязанными субъекта­ми, которое открывает специфическую перспективу в той мере в ка­кой она выявляет интерактивный характер власти, ее существования в качестве «механизма», понимания ее как «стратегии».

Анализ власти у М. Фуко осуществляется в контексте выявле­ния стратегии и тактик власти и места, которое занимают знания ­внутри механизмов власти. Власть ­- явление конкретно-­историче­ское и определяется в современных западных обществах как асси­метричное, неравное отношение, отличающееся стабильностью и атрибутивными свойствами. однако власть не есть «нечто вещное», чем обладают или что­ теряют, она осуществляется в зависимости от многочисленных факторов и в ходе взаимодействия «неэгалитарных и мобильных отношений». Отношения власти не существуют отделано ни внутри, ни над другими отношениями (экономически­ ми, социальными, сексуальными, гносеологическими и т.д.). Роль, которую играют властные отношения, не сводится к простому за­ прещению или воспроизводству, эта роль «непосредственно продук­тивная». Более того, властные отношения существуют внутри групп или институтов, которые являются основой общества (семьи, предприятия и Т.Д.), они могут контактировать между собой, создавая массовое противостояние между теми, кто господствует, и теми, над кем господствуют, по всему спектру неэгалитарных отношений. Та­ким образом, подавляющее большинство отношений силы, которые представляют собой микрофизику власти, могут быть изменены. Отношения власти являются преднамеренными, но не субъективными. Они порождены не желанием обладать властью со стороны какого­-либо субъекта политики, а являются производными от сложных программ и тактик, которые могут функционировать сами по себе. Они поддаются объяснению не потому, что являются производны­ми от какой-либо инстанции, содержащий в себе их «объяснение», выраженное в терминах причинности, а потому насквозь пронизаны расчетом. Эти многочисленные тактические построения, созданные путем взаимопересечения, контактов, корректировок, порождают обширные стратегии, авторов которых установить невозможно. Там, где есть власть, есть и сопротивление ей, причем не пассивное и вяз­кое, а выражающееся в контртактике или контрстратегии. Очевидно, что существует множество ВИ1l0В сопротивления, не являющего­ся простым контрударом, единственным негативным восприятием господства. Сопротивление «никогда не бывает внешним фактором по отношению к власти». Стратегическое кодирование этого бесконечного множества столь же разнообразно, как и отношения вла­сти способно Сделать возможной революцию по схеме «в какой­-то степени схожей с тем, как государство основывается на институциональной интеграции отношений власти»

Таким образом, власть, будучи производной от детерминистской, психологической и бинарной модели, рассматривается уже не как отношение между субстанциями или субъектами, а как действие в ответ на действие. Она является осуществлением действия по отношению ­к другому осуществляемому действию, поведением, определяющим другое поведение, так, что она уже не противопоставляет квазивещи между собой и не основана на субъективных связях. Следовательно, М. Фуко интересует не столько количественная сторона объективного измерения сил, сколько изучение механизмов, программ, являющих­ся суровыми реалиями. Наряду с этим он уделяет пристальное внима­ние совокупности дисциплинарных механизмов, которые позволяют осуществлять контроль и наблюдение за массами начиная с ХVIII в. (пенитенциарная система, школа, больница, фабрика, казарма, об­щественное мнение).

Таким образом­, осуществляя действие в ответ на действие, власть не устанавливает отношения между сущностями, объединенными внутренним содержанием (индивидами и классами, наде­ленными сознанием), а является Совокупностью поведений, которая производит, деформирует, трансформирует поведение других. Речь идет не о ликвидации неравенства между двумя участниками отношения ­власти, а о рассмотрении в том же плане действия, которое воздействует на другое действие. Однако отношение власти освобо­ждается от­ модели: действие, страсть и ее разновидности (сильный - ­слабый, богатый­ - бедный, субъект господства -­ объект господства и т.д.) в пользу такой модели власти, как производство и противостояние.

Следовательно, по мнению М. Фуко, власть нуждается в страте­гическом исследовании. Господствующие классы имеют перед собой не материал для ­информации, которым они могут манипулировать, а субъектов, чьи действия господствующий должен объединить со свои­ми действиями и которые сопротивляются подчинению при помощи своей собственной стратегии. Когда тот, над кем господствуют более уж­е не способен действовать, он побежден, над ним одержана ­победа. Но эта­ ситуация уже проистекает не из отношения власти а из отношении чистого принуждения. И наоборот, Когда правительство терпит неудачу в своем воздействии на управляющих и они выступают против него, то мы оказываемся в рамках отношения между соперниками. Отношения соперничества и управления, переход от одного другому находятся в центре политических проблем современного мира. Но взаимосвязь одного с другим позволяет характеризовать отношения власти как «агонистические». Термин (аgоn по-греч. означает «схватка» или «дуэль») указывает на механизм взаимного побуждения и одновременно борьбы, борьбы неравной а бесконечно продолжающейся со стороны тех, над кем господствуют кто сопротивляться и сражается. Следовательно, отношения влас­ти­ - это би­нарная модель противостояния, стабилизировавшегося или ведущего к конфликту на уничтожение.

Ресурсы власти

­Обращение к проблеме ресурсов -­ это попытка выявить природу властного воздействия, понять первичные истоки властеотношения и непосредственные средства, используемые для достижения постав­ленных целей. Власть по определению есть способность субъекта проводить собственную волю вопреки сопротивлению других, поэтому ее реализация предполагает использование определенных методов и средств. С их помощью власть может воздействовать на объекты и достигать поставленных целей. В политической теории средства властного воздействия делят на реальные, т.е. используемые властью в конкретный период (их называют основаниями власти), и потенци­альные, т. е. те, которые могут быть использованы, но пока не исполь­зуются (их называют ресурсами власти). Однако представляется, что подобная классификация достаточно условна. Между реальными и потенциальными источниками власти нет жесткой границы, поэтому целесообразнее использовать термин «ресурс». В качестве наиболее типичного понимания термина «ресурс» можно воспользоваться определением американского политолога М. Роджерса, который за­мечал: «Ресурс -­это атрибут, обстоятельство или благо, обладание которым повышает способность его обладателя оказывать влияние на других индивидов».

Многообразие средств властного воздействия ставит вопрос о пределах и эффективности использования того или иного ресурса применительно к конкретной ситуации. Возникает потребность в ти­пологии источников властвования. Классификация ресурсов власти в политической теории осуществлялась по различным критериям. Первоначальные типологии носили умозрительный. Так, по мнению Платона, основания властвования проистекают из начал, создающих добродетель или порождающих порок. Разумное начало воплощено в философах, их мудрости, которая умеряет вожделение (свойствен­ное пустым людям) и ярость (присущую воинам).