Требование об освобождении имущества от ареста.

Нередко при аресте имущества должника имеет место включение в опись ареста вещей, принадлежащих другим лицам. Таким образом данным лицам (собственникам) создается препятствие в осуществлении ими правомочия распоряжения из-за возложенных публичных ограничений.

Средством правовой защиты в таком случае выступает иск об освобождении имущества от ареста (исключении из описи).

В юриспруденции ведется дискуссия о материально-правовой природе таких исков. Одни исследователи относят их к негаторным искам. Причем если имущество изымается из владения собственника или титульного владельца с передачей на хранение третьему лицу или в службу судебных исполнителей, то указанный иск по своей юридической природе будет виндикационным.

Предметом негаторного иска является требование истца об устранении нарушений, не соединенных с лишением владения, к третьим лицам, создающим своим противоправным действием или бездействием препятствия собственнику или титульному владельцу в осуществлении правомочия пользования. Предъявляя негаторный иск, собственник или титульный владелец добиваются прекращения подобных действий, а также устранения нарушителем своими силами и средствами созданных им помех.

Другие исследователи подчеркивают особую юридическую сущность рассматриваемых исков, отмечая то, что арест является следствием действий судебного исполнителя (т.е. действий публичного характера), которыми создаются препятствия в пользовании и распоряжении имуществом.

Однако, поскольку судебный исполнитель не выступает стороной по спорам, вытекающим из исков об освобождении имущества от ареста, более справедливым можно считать первый подход.

Основанием иска об освобождении имущества от ареста служат документы, обосновывающие право истца на пользование и распоряжение имуществом, а также подтверждающие, что поведение третьего лица создает препятствия в осуществлении этих правомочий (т.е. опись имущества и запрет им распоряжаться под угрозой мер государственного принуждения, судебный акт, во исполнение которого наложен арест, правоустанавливающие документы на имущество, подтверждающие собственность или законность владения).

Истцами по таким делам могут быть собственники арестованного имущества, правомерные его владельцы, залогодержатель и иные лица, чьи права затронуты совершением исполнительных действий. При этом сам должник - лицо, у которого произведен арест имущества, не вправе обращаться в хозяйственный суд с иском об освобождении имущества от ареста. Должник вправе лишь обжаловать постановление или действия должностных лиц, связанные с наложением ареста на имущество, на основании норм процессуального законодательства.

Ответчиками по таким искам являются должник, у которого произведен арест имущества, и те юридические лица или индивидуальные предприниматели, в интересах которых наложен арест на имущество, а если арест на имущество наложен в интересах государства, то наряду с должником ответчиком также будет являться орган, производивший арест имущества, или иной уполномоченный орган, на который в соответствии с законодательством возложена обязанность по реализации арестованного имущества или по управлению им (далее - иной уполномоченный орган). Если арест имущества произведен в обеспечение конфискации, ответчиками являются лицо, в отношении которого применена конфискация, и орган, производивший арест имущества, или иной уполномоченный орган. В случае передачи имущества безвозмездно юридическому лицу или государству соответственно это лицо или орган, производивший арест имущества, наряду с должником привлекаются в качестве ответчиков.

В случае, если арестованное имущество уже реализовано, иск предъявляется также к тем лицам, у которых оно находится. В связи с этим хозяйственным судам следует иметь в виду, что истец (собственник или лицо, которому имущество было передано собственником во владение) вправе предъявить иск об освобождении имущества от ареста к добросовестному приобретателю лишь в случае, когда имущество было утеряно истцом, либо похищено у него, либо выбыло из его владения иным путем помимо его воли.

Споры об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) суды рассматривают по правилам искового производства независимо от оснований ареста (во исполнение как постановлений судов и других органов, подлежащих исполнению, так и исполнительных документов, в том числе постановлений по административным делам (ст. 461, 462 Гражданского процессуального кодекса Республики Беларусь (далее - ГПК)), а также при наложении ареста судьей в порядке применения мер обеспечения иска, описи нотариусом при принятии мер по охране наследственного имущества и др.). Иски могут быть предъявлены, когда конфискация имущества применена по приговору суда в качестве дополнительной меры наказания, а также в случае, когда имущество конфисковано как орудие преступления или как нажитое преступным путем.

Неразрешенность вопроса о правовой природе иска об освобождении имущества от ареста (исключении из описи) вызывает ряд конкретных затруднений его применения на практике. Так, спорным остается вопрос о применении сроков исковой давности к рассматриваемым искам.

Поскольку иск об освобождении имущества от ареста - одна из форм вещно-правовой защиты права собственности, необходимо четко понимать, что способы защиты данной категории обладают общей спецификой, которая заключается в защите права собственности как абсолютного права, т.е. не связанного с конкретными договорными или внедоговорными обязательствами.

По сути, вещно-правовая защита собственности предусматривает восстановление нарушенного права путем:

- возврата незаконно изъятой у собственника вещи;

- исправления поврежденной вещи;

- устранения препятствий в пользовании вещью.

Классические способы защиты права собственности (впрочем, как и иных вещных прав) - истребование имущества из чужого незаконного владения на основании ст. 282 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее - ГК) (виндикационный иск) и устранение в соответствии со ст. 285 ГК всякого нарушения права собственности, даже если это нарушение не соединено с лишением владения (негаторный иск).

Как еще одну самостоятельную форму защиты права собственности, основанную на праве, предусмотренном п. 1 ст. 11 ГК, принято рассматривать иск о признании права собственности. В то же время существуют заслуживающие внимания научные исследования, признающие иск о признании права собственности и в качестве разновидности виндикации, и в качестве подвида негаторного иска об устранении препятствий не в пользовании, а в распоряжении имуществом.

При решении вопроса о возможности и условиях применения исковой давности к искам об освобождении имущества от ареста ключевой является проблема научно обоснованного отнесения таких исков к одной из вышеназванных форм защиты прав собственника. Иными словами, необходима верная квалификация иска об освобождении имущества от ареста с точки зрения системы предусмотренных законодательством способов вещно-правовой защиты права собственности.

Существуют различные научные подходы к юридической природе иска об освобождении имущества от ареста. Одни авторы считают его разновидностью виндикации, другие - разновидностью негаторного иска об устранении препятствий не в пользовании, а в распоряжении имуществом, третьи - особым иском о признании права собственности.

Поскольку иск о признании права собственности имеет признаки как виндикации, так и негаторного иска, для целей настоящей работы можно отказаться от однозначной классификации иска об освобождении имущества от ареста и сконцентрироваться на том, признаки какого из двух вышеназванных классических способов защиты права собственности доминируют и, если можно так выразиться, определяют характер изучаемого иска.

От ответа на этот вопрос зависит применение общего трехлетнего срока исковой давности, предусмотренного ст. 197 ГК. В случае признания за иском об освобождении имущества от ареста признаков негаторного иска исковая давность применена быть не может (п. 4 ст. 209 ГК).

Казалось бы, постановление Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 10 декабря 1993 г. N 12 "О практике применения судами законодательства при рассмотрении дел об освобождении имущества от ареста (исключении из описи)" (далее - постановление N 12) дало однозначный ответ в п. 19: на требования об освобождении имущества от ареста распространяется трехгодичный срок исковой давности, течение которого начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о наложении ареста на принадлежащее ему имущество.

Но поскольку в постановлении N 12 нет теоретического обоснования применения общего срока исковой давности к анализируемой категории исков, мы не можем знать, проводил ли Верховный Суд Республики Беларусь анализ правовой сущности иска об освобождении имущества от ареста, а если проводил, то к какому выводу пришел.

На наш взгляд, преждевременно делать вывод о том, что, применяя общий срок исковой давности, Верховный Суд Республики Беларусь не признает негаторный характер рассматриваемого в настоящей статье иска.

Ввиду отсутствия обоснования представляется необходимым провести исторический анализ принятого решения.

Формально п. 19 постановления N 12 в настоящее время является действующим. Последнее изменение в постановление N 12 внесено 27 сентября 2012 г. Так как п. 19 при этом изменен не был, с точки зрения нормотворческой техники можно говорить о том, что решение, принятое в 1993 г., было подтверждено в 2012 г.

В то же время нельзя забывать о том, что решение Верховного Суда Республики Беларусь принималось в 1993 г., когда действовала редакция Гражданского кодекса Республики Беларусь 1964 г. (далее - ГК 1964 г.), которая не предусматривала разных исковых сроков для негаторных и виндикационных исков. В ст. 84 ГК 1964 г. не установлено неприменение исковой давности к негаторным искам, как это сделано в ст. 209 ГК 1998 г. - современном аналоге ст. 84 ГК 1964 г.

Исходя из вышеуказанного, представляется логичным предположить, что в 1993 г. Верховный Суд Республики Беларусь не решал вопроса о правовом характере иска об освобождении имущества от ареста, т.к. данный вопрос с точки зрения применения сроков исковой давности не имел практического значения.

В 1999 г. подп. и) п. 8 постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 23 сентября 1999 г. N 11 "О внесении изменений и дополнений в некоторые постановления Пленума Верховного Суда Республики Беларусь, а также о порядке применения некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Республики Беларусь" внес чисто техническое изменение в п. 19 постановления N 12, заменив слова "ст. 73" словами "ст. 197".

Очевидно, что в 1999 г. Верховный Суд Республики Беларусь, как и ранее, не решал по существу вопроса о квалификации иска об освобождении имущества от ареста, несмотря на то что он с введением в действие нового ГК приобрел существенное практическое значение.

На наш взгляд, применение Верховным Судом Республики Беларусь общего трехлетнего срока исковой давности к искам об освобождении имущества от ареста является следствием технической ошибки и подлежит пересмотру. О рудиментарности признаков виндикации говорит тот факт, что в большинстве случаев имущество, на которое был наложен арест, до момента фактического изъятия (перехода права собственности) продолжает оставаться у собственника^[92].

Не углубляясь в теоретический анализ правовой природы иска об освобождении имущества от ареста, можно в поддержку высказанного выше мнения обратиться к постановлению Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 28 октября 2005 г. N 25 "О практике рассмотрения хозяйственными судами дел об освобождении имущества от ареста (исключении из акта описи)", в котором признан негаторный характер исков об освобождении имущества от ареста и говорится о неприменении к ним исковой давности. Отметим, что принималось такое решение уже после вступления в силу актуального ГК, и он не мог не столкнуться с вопросом о правовом характере рассматриваемого иска.

Таким образом, целесообразно устранить разногласия между решениями двух высших судебных инстанций, признав негаторный характер иска об освобождении имущества от ареста и подтвердив неприменение к нему сроков исковой давности.

Практические вопросы защиты прав собственника путем признания сделки недействительной и применения последствий ее недействительности

За длительную историю существования частного права выкристаллизовалось несколько видов средств защиты прав собственника. Несомненно, что главными среди них являются вещно-правовые и обязательственно-правовые средства защиты права собственности ^[93].

Вещно-правовые средства защиты права собственности можно в конечном итоге свести к системе «лицо-вещь»: собственник защищает непосредственно свое абсолютное вещное право – право собственности на индивидуально-определенную вещь; он заинтересован в восстановлении владения, пользования или распоряжения своей вещью либо в устранении препятствий в осуществлении своих правомочий (виндикационный и негаторный иски соответственно)^[94]. В случае уничтожения вещи или правомерного выбытия ее из хозяйственного господства ответчика (лица, виновного в нарушении вещных прав собственника) можно вести речь лишь о кондикционном иске, т.е. об иске из неосновательного обогащения.

Вещно-правовые средства защиты, таким образом, не зависят от предшествовавших отношений между собственником (истцом) и нарушителем его права (ответчиком), более того, они применяются только при отсутствии обязательственного отношения между данными лицами.

Обязательственно-правовые средства защиты (иск о понуждении к исполнению обязанности в натуре или надлежащем исполнении договора, например, о возврате вещей, предоставленных в пользование по договору; иск о возмещении собственнику причиненного ему вреда) можно представить в системе «лицо-лицо-вещь» либо «лицо-лицо», так как в случае гибели вещи и, соответственно, прекращении права собственности на нее, указанные средства направлены уже не на защиту права собственности, а на защиту имущественных интересов собственника.

Зашита права собственности может осуществляться и с помощью универсальных способов защиты гражданских прав, предусмотренных ст. 11 ГК Республики Беларусь. К ним, в частности, относятся иски о признании оспоримой сделки недействительной или об установлении факта ничтожности сделки и применении последствий ее недействительности.

Таким образом, можно выстроить следующую схему предъявления исков, направленных на защиту прав собственника:

при нахождении собственника и нарушителя его права (интереса) в обязательственных отношениях, первый имеет обязательственно-правовые средства защиты;

при нарушении требований законодательства, в частности при отчуждении имущества неуправомоченным лицом, скажем арендатором, собственник вправе признать заключенную сделку недействительной;

при нарушении абсолютного вещного права (права собственности) и отсутствии обязательственных отношений с нарушителем собственник имеет возможность устранить препятствия в осуществлении своих правомочий путем предъявления вещного иска;

иск из неосновательного обогащения универсален для всех случаев, когда одно лицо приобретает (сберегает) имущество за счет другого без правового основания и поэтому является родовым понятием по отношению ко всем обязательствам возвратить имущество, приобретенное (сбереженное) без достаточных оснований, - обязательству деликвента, владеющего несобственника, контрагента в договоре, участника недействительной сделки. Другое дело, что для каждого из этих конкретных случаев неосновательного обогащения могут быть установлены специальные правила в законе, в иных правовых актах, а для некоторых - и в договоре, и эти специальные правила должны иметь преимущество перед общими нормами об обязательствах из неосновательного обогащения.

Казалось бы, что данные правила довольно логичны и не должно возникать трудностей при их применении. Однако в последнее время в литературе появляются отдельные работы, посвященные так называемой «конкуренции исков»: виндикационного и связанного с недействительностью сделки, в которых допускается применение последнего иска при ограничении виндикации^[95].

Статья 283 ГК Республики Беларусь закрепляет условия удовлетворения виндикационного иска. Анализ указанной нормы позволяет сделать вывод о том, что реальный потенциал данного иска не слишком велик: собственник, передавший вещь по своей воле, не имеет права истребовать ее от добросовестного приобретателя по возмездной сделке[96].

Рассмотрим типичную ситуацию: собственник вещи передает ее по сделке во временное владение и пользование (например, в аренду) без права распоряжения, а затем арендатор этой вещи возмездно отчуждает ее третьему лицу (добросовестному приобретателю).

В защиту прав собственника в такой ситуации предлагается использовать правила о недействительности сделок и применении последствий недействительности, т.е. двустороннюю реституцию, вместо виндикационного иска к добросовестному приобретателю. Данная позиция аргументируется следующим образом:

1) недействительная сделка с момента ее заключения не порождает никаких правовых последствий, а стало быть, и титула собственника у добросовестного приобретателя;

2) в отличие от изъятия имущества по виндикационному иску применение последствий недействительности сделки не ведет к ущемлению законных интересов добросовестного приобретателя, если брать во внимание его положение до заключения сделки, поскольку двусторонняя реституция возвращает его в аналогичное положение.

3) гражданское право не ограничивает собственника в выборе способа защиты нарушенного права и не ставит использование общих способов защиты гражданских прав в зависимость от наличия возможности использовать специальные вещно-правовые способы защиты.

4) право на использование предусмотренных законодательством способов защиты по своей природе является субъективным правом, а в соответствии со ст. 11 Гражданского кодекса Республики Беларусь 1998г. (далее - ГК) (ст. 9 ГК РФ) граждане и юридические лица осуществляют принадлежащие им гражданские права по своему усмотрению. В связи с этим вопрос о том, какой из способов защиты нарушенного права собственности может быть применен в конкретной ситуации, должен решать сам собственник.

5) с точки зрения формально-юридической фигура добросовестного приобретателя появляется лишь в правоотношениях, возникающих в связи с предъявлением собственником виндикационного иска – ст. 282, 283 ГК Республики Беларусь (ст. 301, 302 ГК РФ). Что касается норм об основаниях и последствиях недействительности сделок, то Кодекс, по общему правилу ст. 168 ГК Республики Беларусь (ст. 167 ГК РФ), не ставит применение последствий недействительности сделки в форме реституции в зависимость от добросовестности сторон, совершавших сделку, и не пользуется термином "добросовестный приобретатель"^[97].

Эта позиция, по мнению ряда авторов, не согласуется с требованиями гражданского оборота, а ее последовательное проведение в жизнь могло бы привести к выводу о бесполезности правил ГК об ограничении виндикации. Так, в литературе справедливо отмечалось, что при увеличении количества отчуждательных сделок получится некая карусель, неизвестная ни одной системе права и приобретающая просто абсурдные очертания, если число ничтожных сделок по поводу спорной вещи превысит одну - две, а такое бывает нередко^[98].

Следовательно, прежде всего нужно определиться с пределами применения последствий недействительности сделки.

Основа реституционного требования та же, что и обязательства, - личный характер отношений сторон. Исходя из буквального смысла ст. 168 ГК Республики Беларусь обязанность возвратить полученное по сделке возлагается только на стороны этой сделки, и содержание статьи не дает никакой возможности распространить действие этой обязанности на третьих лиц, к которым по каким бы то ни было основаниям или без оснований попала вещь, ставшая предметом спора. Следовательно, попытки распространить реституцию за пределы отношений между сторонами в сделке и вести ее до тех пор, пока не будет отыскан спорный объект, следует считать противоречащими закону.

Если фактический владелец не является другой стороной сделки, а приобрел вещь в результате последующих актов по ее распоряжению, т.е. применительно к сторонам недействительной сделки выступает третьим лицом, нет оснований считать, что между собственником и владельцем имеется личная связь. Следовательно, их связь может быть только вещной, а защита прав собственника должна осуществляться вещно-правовыми способами, т.е. путем предъявления виндикационного иска.

Данная позиция поддержана и в Постановлении Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27 мая 2004г. № 11, где указано, что «по основаниям, предусмотренным пунктом 1 статьи 283 ГК, имущество может быть истребовано у добросовестного приобретателя, не являющегося стороной в недействительной сделке, путем предъявления виндикационного иска, который может быть рассмотрен в одном исковом производстве с требованиями о недействительности сделки с этимже имуществом» (п.12)^[99].

Потребности гражданского оборота требуют ограничения виндикации имущества и защиты прав добросовестного приобретателя. Такая защита предоставляется добросовестному приобретателю нашим законодательством в рамках нормы ст. 283 ГК Республики Беларусь. При этом защита предоставляется как при предъявлении иска об истребовании имущества из чужого незаконного владения, так и иска о реституции.

Устанавливая защиту добросовестного приобретателя вещи от неуправоченного лица, действующее законодательство оставляет нерешенным вопрос об основаниях возникновения у него права собственности. Особую актуальность этот вопрос приобрел в связи с включением в ГК Республики Беларусь правил о приобретательной давности.

Так, по мнению К.И. Скловского право собственности у добросовестного приобретателя в рассматриваемой ситуации может возникнуть только по давности владения, т.е. на основании правил ст. 235 ГК (ст. 234 ГК РФ)^[100]. Указанный автор допускает «ращепление» права собственности: собственник обладает правом собственности, однако это право является nudumjus, т.е. не способным к защите, т.к. в силу ст. 283 ГК (ст. 302 ГК Российской Федерации) вещь не может быть изъята у добросовестного приобретателя, а последний владеет вещью пока не истечет срок приобретательской давности и вещь не перейдет в его собственность. Добросовестный приобретатель обладает при этом посессорной, а не петиторной защитой своего владения (т.е. он может предъявить иск об истребовании вещи против любого третьего лица, за исключением собственника). Указанная позиция противоречит нормам ст. 235 ГК (ст. 234 ГК Российской Федерации), т.к. нормы, закрепленные указанными статьями требуют добросовестности владения на протяжении всего срока приобретательской давности, на что уже обращалось внимание в литературе (см. Чигир В.Ф.). Последовательно проводя указанную позицию, мы можем представить следующую ситуацию (вывод adabsurdum): собственнику при предъявлении виндикационного иска к добросовестному владельцу в первый раз будет отказано в виду добросовестности последнего, но, учитывая тот факт, что такая добросовестность должна наличествовать на протяжении всего срока приобретательской давности, второй иск собственника будет удовлетворен (прекратить производство по второму иску в силу ст. 149 ХПК хозяйственный суд не вправе, т.к. основания предъявления иска уже иные – недобросовестность приобретателя). Вся абсурдность ситуации и полное смешение двух различных юридических понятий – добросовестного владельца и добросовестного приобретателя (ведь различие в их положении различимо даже этимологически – владение указывает на процесс, а приобретение – на единичный факт или событие), на наш взгляд, очевидна.

Различия в условиях и характере защиты давностного владельца и добросовестного приобретателя дают основание сделать вывод, что перед нами две совершенно различные владельческие ситуации и что во втором случае защищается нечто большее, чем просто фактическое владение (хотя бы и "для давности"). Следовательно, добросовестный приобретатель перерастает в собственника. Возникает лишь вопрос о том, с какого момента это происходит.

В.Ф. Чигир в своей работе «О виндикации имущества, приобретенного добросовестным приобретателем от неуправомоченного лица»^[101] на основе анализа положений ст. 235 и ст. 283 ГК предлагает связывать момент возникновения права собственности с отказом в удовлетворении виндикационного иска об истребовании имущества от добросовестного приобретателя, признавая, следовательно, за решением суда в таком случае как правопрекращающее («влечет прекращение права собственности у истца»), так и правообразующее («возникновение права собственности у добросовестного приобретателя») значение. Такой вариант оставляет, на наш взгляд, открытым ряд вопросов, первый из которых – что делать в ситуации, когда добросовестный владелец (получивший вещь по возмездной сделке) до предъявления к нему виндикационного иска со стороны собственника вещи, распорядится этой вещью путем безвозмездной ее передачи. Вправе ли будет первоначальный собственник истребовать вещь по виндикационному иску у лица получившего указанную вещь от добросовестного приобретателя по безвозмездной сделке, ведь п. 2 ст. 283 ГК допускает удовлетворение виндикационного иска против лица, безвозмездно получившего вещь. При утвердительном ответе на поставленный вопрос мы необоснованно поставим указанных лиц (добросовестного приобретателя и безвозмездно получившее вещь лицо) в различное юридическое положение, т.к. получится, что безвозмездно получившее вещь лицо, сможет приобрести собственность на вещь только по истечении приобретательской давности или не сможет приобрести ее вовсе, тогда как возмездный приобретатель вещи обретет право собственности на вещь с момента вынесения решения суда. Разумеется, такой вариант никак не увязывается с назначением рассматриваемого института – разумным, совмещающем интересы как собственника, так и приобретателя обеспечением стабильности гражданского оборота. Второй вопрос, который возникает при рассмотрении указанной позиции – как быть в ситуации, когда собственник по какой-то причине не предъявляет иск к добросовестному приобретателю. Опять-таки получается, что нам придется констатировать два различных юридических положения, но уже в отношении одного лица – добросовестного приобретателя (разумеется, по возмездной сделке). В одном случае, предъявляется виндикационный иск и добросовестный приобретатель становится собственником. В другом же случае, иск не предъявляется и возникает вполне обоснованный вопрос о юридическом положении такого приобретателя. Мы не можем признать такое лицо владеющим по приобретательской давности, так как указанное лицо обладает не посессорной, а петиторной защитой. Однако, отмеченные вопросы полностью снимаются, на наш взгляд, при следующем подходе к решению проблемы.

Исследователи, к которым относятся и авторы настоящего пособия, предлагают связывать момент возникновения права собственности у добросовестного приобретателя с моментом выполнения сложного юридического состава: первым элементом этого фактического состава является возмездная двусторонняя отчуждательная сделка. Эта сделка должна быть законной и действительной во всех отношениях. Она может иметь только один порок - отсутствие у отчуждателя надлежащих правомочий на отчуждение данной вещи. При наличии прочих элементов требуемого фактического состава этот порок не препятствует приобретению права собственности. Вторым элементом этого фактического состава является передача проданной вещи. Третьим элементом фактического состава является добросовестность приобретателя. Добросовестность приобретателя не делает отчуждателя управомоченным на отчуждение вещи, если он таких правомочий не имеет. Она не устраняет этот органический порок сделки, но обезвреживает его в интересах приобретателя при наличии других необходимых элементов фактического состава^[102]. Четвертым элементом является выбытие вещи из владения собственника или иного титульного владельца по их воле. Поскольку завершающим элементом данного состава является, как правило, передача, то практически право собственности возникает у добросовестного приобретателя в момент поступления вещи в его обладание[103]. При предлагаемом нами подходе отказ в удовлетворении виндикационного иска будет вполне логично обоснован наличием права собственности со стороны добросовестного приобретателя, а, следовательно, и решение суда будет носить не правоустанавливающий, а правоподтверждающий характер.

Законодательное оформление вышеизложенных выводов предлагаем оформить путем дополнения статьи 224 ГК Республики Беларусь пунктом 3 следующего содержания: «Право собственности на имущество, приобретенное у лица, которое не имело права его отчуждать, возникает по правилам пунктов 1, 2 настоящей статьи лишь в случаях, когда собственник согласно статье 283 настоящего Кодекса не вправе истребовать это имущество».