Особенности поведения испытуемых с «автономным» и «зависимым» типами субъектной регуляции в ситуациях конфликта 1 страница

В последнее время большое внимание психологи уделяют изучению различных, так называемых «особых», состояний человека. Под «особыми» состояниями мы будем понимать такие состояния, которые не являются экстремальными, то есть не требуют от человека полной мобилизации всех его усилий, но при которых человек не находится в состоянии полной расслабленности от условий жизнедеятельности, например, состояния конфликта. Проблема конфликта активно изучалась и изучается такими отечественными учеными, как А.Я. Анцупов (1999); А.И. Донцов (1980); Н.В. Гришина (2000); М.М. Кашапов (2003); Н.И. Леонов (2002); и др.

В рамках описания ситуационного подхода к анализу конфликтного поведения Н.И. Леоновым (2002) отмечается, что наиболее часто выделяются следующие стратегии конфликтного поведения:

— соперничающая – навязывание другой стороне предпочтительного для себя решения;

— кооперативная (проблемно-решающая) – поиск решения, которое бы удовлетворяло обе стороны;

— уступающая – понижение своих стремлений, в результате чего исход конфликта становится менее приятным, чем хотелось бы;

— избегающая – уход из ситуации конфликта (физический или психологический);

— приспособление – нахождение в ситуации конфликта, но без всяких действий по его разрешению (бездействие).

Рис. 27. Двухмерная модель стратегий поведения в конфликте Томаса – Киллмена

В данном контексте широкое распространение в конфликтологии (особенно в практике) получила разработанная К. Томасом и Р. Киллменом двухмерная модель стратегий поведения личности в конфликтном взаимодействии. В основе этой модели лежат ориентации участников конфликта на свои интересы и интересы противоположной стороны (Емельянов, 2000). В любом конфликте каждый участник оценивает и соотносит свои интересы и интересы соперника. На основе такого анализа субъект сознательно выбирает ту или иную стратегию поведения (уход – избегание, принуждение – соперничество, компромисс, уступка – приспособление или сотрудничество). Иногда отражение этих интересов происходит не вполне осознанно, в этом случае конфликтное взаимодействие насыщается мощным эмоциональным напряжением и носит спонтанный характер.

Оценка интересов в конфликте – это основная качественная характеристика выбираемого поведения. В рассматриваемой модели она соотносится со следующими уровнями: низким, средним или высоким уровнем направленности (см. рисунок 27) (Емельянов). При анализе конфликтов на основе рассматриваемой модели важно помнить, что уровень направленности на собственные интересы или интересы соперника зависит от трех обстоятельств:

1) содержание конфликта,

2) ценности межличностных отношений,

3) индивидуально-психологических особенностей личности.

Особое место в оценке моделей и стратегий поведения личности в конфликте занимает ценность для нее межличностных отношений с противоборствующей стороной. Если для одного соперника межличностные отношения с другим не представляют никакой ценности, то и поведение его в конфликте будет отличаться деструктивным содержанием или крайними позициями в стратегии (например, соперничество). С другой стороны, если ценность межличностных отношений существенна для субъекта конфликтного взаимодействия, то это, как правило, является причиной конструктивного поведения в конфликте, т.е. направленностью такого поведения на компромисс, сотрудничество, уход (избегание) или уступку (приспособление).

Стратегия поведения в конфликте рассматривается как ориентация личности по отношению к конфликту, как установка на определенные формы поведения в ситуации конфликта. Рассмотрим коротко каждую из стратегий.

Соперничество (конкуренция) заключается в навязывании другой стороне предпочтительного для себя решения. Тот, кто выбирает данную стратегию поведения, прежде всего, исходит из оценки личных интересов в конфликте как высоких, а интересов своего соперника – как низких. Выбор данной стратегии в конечном итоге сводится к выбору: либо интерес борьбы, либо взаимоотношения.

Сотрудничество (проблемно-решающая стратегия) позволяет осуществить поиск такого решения, которое удовлетворяло бы обе стороны. Она характеризуется высоким уровнем направленности как на собственные интересы, так и на интересы соперника. Данная стратегия строится не только на основе баланса интересов, но и на признании ценности межличностных отношений. Являясь одной из самых сложных стратегий, стратегия сотрудничества отражает стремление противоборствующих сторон совместными усилиями разрешить проблему.

Компромисс предлагает взаимные уступки в чем-то важном и принципиальном для каждой из сторон. Эта стратегия характеризуется балансом интересов конфликтующих сторон на среднем уровне. Иначе ее можно назвать стратегией взаимной уступки. Она не портит межличностные отношения. Более того, она способствует их положительному развитию.

Приспособления (уступка), как стратегия, основывается на понижении своих стремлений и принятии позиции оппонента. Данная стратегия часто бывает основана на стремлении уйти от конфликта. Причиной этого служит низкая направленность на личные интересы, а оценка интересов соперника высокая. Иначе говоря, человек, принимающий стратегию приспособления (уступки), жертвует своими личными интересами в пользу интересов соперника. Важно иметь в виду, что эта стратегия оправдана в тех случаях, когда условия для разрешения конфликта не созрели. И в этом случае она ведет к временному «перемирию», является важным этапом на пути конструктивного разрешения конфликтной ситуации.

При избегании (бездействии, уходе) участник находится в ситуации конфликта, но без всяких активных действий по его решению. Отличительной чертой данной стратегии является стремление уйти от конфликта. Она характеризуется низким уровнем направленности на личные интересы и интересы соперника и является взаимной. Межличностные отношения при выборе стратегии избегания не подвергаются серьезным изменениям (Анцупов, 1999; Емельянов, 2000).

Как правило, в конфликте используются комбинации стратегий, хотя порой доминирует только одна из них. Можно предположить, что чем больше вариативность выбираемых стратегий, тем лучше человек приспособлен к эффективному регулированию и разрешению конфликтных ситуаций.

Итак, под конфликтом будем понимать такое отношение между субъектами социального взаимодействия, которое характеризуется их противоборством на основе противоположно направленных мотивов (потребностей, интересов, целей, идеалов, убеждений) или суждений (мнений, взглядов, оценок и т. п.) (Емельянов, 2000).

Изучение структуры интегрированной личности, ее определяю­щих черт и закономерностей регуляции в ситуационных кон­текстах имеет принципиальное значение для предупреждения и профилактики критических психических состояний и работоспособ­ности в трудных условиях жизни и деятельности человека.

В сущность психической саморегуляции сложно проник­нуть, не рассматривая саморегуляцию как своеобразный «инстру­мент» и одновременно «продукт» взаимодействия индивида с конкретной жизненной средой, как динамическую интеракционную регуляцию жизнедеятельности в реальных условиях жизни дан­ного лица. В любом процессе интеракции субъекта со средой моди­фицируется его психическая готовность к интеракциям с конкрет­ными условиями жизни и деятельности. Это выявляется особенно ярко, когда повышаются требования к качеству психической саморегуляции в системе взаимодействий «человек – условия су­ществования» (Левитов, 1969).

Описание проведения исследования.Экспериментальной площадкой нашего исследования являлась стоматологическая поликлиника № 2. Испытуемыми выступал персонал поликлиники. В исследовании использовались следующие методики: опросник на выявление типа саморегуляции и опросник предрасположенности личности к конфликтному поведению К. Томаса (адаптация Н.В. Гришиной).

Методика диагностики предрасположенности личности к конфликтному поведению К. Томаса. Для описания типов поведения людей в конфликтных ситуациях К. Томас считает применимой двухмерную модель регулирования конфликтов. В своем опроснике по выявлению типичных форм поведения К. Томас описывает каждый из пяти перечисленных выше возможных вариантов 12 суждениями о поведении индивида в конфликтной ситуации. В различных сочетаниях они сгруппированы в 30 пар, в каждой из которых респонденту предлагается выбрать то суждение, которое является наиболее типичным для характеристики его поведения.

Цель исследования состояла в том, чтобы выявить особенности поведения индивидов с «ав­тономным», «зависимым» и «смешанным» типом субъектной регуляции деятельности в ситуациях конфликта.

Гипотеза исследования заключалась в том, что существует связь стратегии поведения в конфликте с типом субъектной регуляции деятельности, в частности: «зависимые» испытуемые должны чаще выбирать в качестве способа урегулирования конфликта приспособление либо избегание, а «автономные» – соперничество либо сотрудничество.

Объектом исследования явились группы испытуемых, выделенные по типу регуляции деятельности («автономный» – «зависимый» – «смешанный»). Тестированию подверглись 90 человек в возрасте от 20 до 45 лет.

Наше исследование проходило в два этапа. На первом этапе испытуемые с помощью опросника «автономности-зависимости» были разделены на три группы («автономные», «зависимые», «смешанные») по 30 человек в каждой. На втором этапе группы испытуемых были протестированы с помощью опросника К. Томаса.

Результаты исследования и их обсуждение.Нами были вычислены показатели средних значений по шкалам опросника К. Томаса. Результаты исследования представлены в таблице 22.

Таблица 22

Сводная таблица результатов стратегии поведения в конфликте
испытуемых типологических групп (по опроснику К. Томаса)

Сравнение внутригрупповых средних значений по шкалам методики К. Томаса в трех типологических группах показывает наличие значимых различий (по t-критерию Стьюдента, при р ≤ 0,05) в предпочтении стратегий в ситуации конфликта: «автономные» испытуемые предпочитают «компромисс» и «сотрудничество» в качестве основных способов урегулирования конфликтов; «смешанные» испытуемые обладают более гибкой стратегией поведения в конфликте, предпочитая не только стратегии «компромисс» и «сотрудничество», но и стратегию «избегание». «Зависимые» испытуемые в основном прибегают к стратегиям «избегание» и «компромисс».

Полученные результаты в целом подтверждают наши теоретические предположения. «Автономные» испытуемые в силу своих личностных качеств, таких, как адекватная самооценка, самостоятельность, настойчивость в достижении своей цели, активность, уверенность, ответственность, сосредоточенность и другие, в конфликтных ситуациях чаще выбирают стратегии сотрудничества или компромисса, т.е. «автономные» субъекты, как более уверенные, могут наиболее эффективно добиваться разрешения конфликта в пользу своих целей, поскольку они больше заинтересованы в получении удовлетворяющего их результата. Субъекты с «зависимым» типом регуляции чаще прибегают к стратегии «избегания». Возможно, это связано с тем, что в конфликтной ситуации они готовы «пожертвовать» целью ради того, чтобы выйти из конфликта.

В завершении можно отметить, что наличие более широкого диапазона стратегий поведения в конфликте у группы «смешанных» индивидов еще раз подтверждает большую гибкость, свойственную их системе субъектной регуляции.

Заключение

Итак, нами были рассмотрены концептуальные основы субъектной регуляции деятельности и важнейшего ее феномена «автономности-зависимости»; разработана процедура его диагностики, исследовались проявления феномена «автономности-зависимости» в онтогенезе, в структуре самосознания личности и в особенностях протекания ее познавательных процессов, межличностных отношениях, в учебной деятельности, а также в специфических выборках – шизофреников и наркоманов. Подведем некоторые итоги, полученные нами при решении перечисленных выше проблем, и оценим перспективы возможных дальнейших исследований.

В работе была проанализирована проблема детерминации психической регуляции поведения и показано, что, решая проблему детерминации в аспекте личностных особенно­стей регуляции поведения, авторы многочисленных зарубежных концепций разрабатывают теории личностной регуляции, опираясь в основном на дихотомию «внешнее-внутреннее». Подчеркивается, что дискуссия о соотношении внешних и внутренних факторов актуальна до сих пор, и это является одной из проблем, о которой надо помнить, когда обсуждаются раз­личные методологические позиции.

Были рассмотрены достоинства и недостатки известных теорий, разработанных в 20—70-х годах в рамках западной психологии, описывающих за­кономерности личностной регуляции поведения индивида: «зависимости-независимости от по­ля» Уиткина (H.A. Wittkin), «внутренней-внешней мотивационной ориентации» Деси – Уайт (E.L. Desi – R. White), «экстравертированности-интровертированности» К.Г. Юнга, «социальной атрибуции» Хайдер – Вайнер (F. Heider – B. Weiner) и «теория соци­ального научения» (локуса контроля) Дж. Роттера (J.B. Rotter), причем теория Дж. Роттера была проанализирована более подробно, поскольку она наиболее «созвучна» исследуемому феномену «автономности-зависимости». Сделан вывод о том, что частичность, неполнота, неадекватность рассмотренных теоретических моделей поведения человека, каждая из которых абсолютизирует лишь один из аспектов психики, считая его основным для пони­мания его отношений с внешним миром, при­водит к таким же частичным и поэтому противоречивым экспери­ментальным данным. Отмечается, что природное и социальное – это не два компонента психики человека, а единый субъект с его живым психическим процессом саморегуляции всех форм активности (Брушлинский, 1997).

Опираясь на главные методологические положения отечественной психологии мы показали, что одним из основных принципов, дающих возмож­ность найти адекватные пути к изучению личностно-типологических особенностей субъектной регуляции, является принцип единства сознания и деятельности, разработанный С.Л. Рубинштейном, со­гласно которому, личность и ее психические свойства яв­ляются одновременно и предпосылкой, и результатом ее практи­ческой деятельности; при этом субъект рассматривается как активный деятель, адекватно и осознанно отражающий действительность и использующий результаты отражения для осознанной регуляции своей деятельности. Анализ исследований психической регуляции позволяет нам определить общий подход к системной организации субъектной регуляции и сформулировать ее концептуальные основы. В связи с этим, с регуляторных позиций обсуждается проблема соотношения понятий «личность» и «субъект» и показывается, что на общеметодологическом уров­не личностный принцип, сформулированный С.Л. Рубинштейном и развитый
К.А. Абульхановой, позволяет рассматривать личность как систему вписывающуюся в социальную систему и как само­организующуюся многоуровневую регуляторную систему. Показано, что поведенческие и деятельностные задачи, возникающие в соотношении субъекта с миром, решаются личностью на основе конкретных способов сис­темной организации психики посредством саморегуляции (Абульханова, 1997).

Этот же принцип послужил основой для современного развития «субъектного под­хода», который позволяет приблизиться к системному пониманию регуляторных процес­сов: показать, как по-разному – с участием индивидуально развитых психических процессов (например, памяти, мышления, воображения) разными лич­ностями решается одна и та же жизненная или деятельностная проблема. Таким образом, субъектность каждой личности проявляется в способе интерпретации действительности, в особенностях того, как формируется ее система субъектной регуляции, в зависимости от принятых ею целей деятельности.

С нашей точки зрения, «система психологических отношений, составляющая совокупность внутренних условий, через которые преломляются внешние причины, внешние воздействия» может быть охарактеризована, прежде всего, совокупностью тех качеств личности, которые определяют ее «самость» и позволяют ей самостоятельно действовать во внешней среде, проявляя свою «автономность» в качестве субъекта деятельности. Существенно, что К.А. Абульханова определяет «самостоятельность» как одну из главнейших характеристик субъекта деятельности, которая существует в имплицитном виде, как потребность определенной меры независимости. Это согласуется и с мнением А.В. Брушлинского, для которого субъект – это человек на высшем уровне активности, целостности (системности), «автономности». Таким образом, теоретическая концепция субъекта деятельности, основные идеи которой были разработаны С.Л. Рубинштейном, существенно дополнены и развиты К.А. Абульхановой-Славской, включает в себя ряд взаимосвязанных понятий, которые позволяют раскрыть основные параметры присущие субъекту как специфической, целостной системе. К ним относятся (наиболее значимые в контексте нашего анализа): «личность, как субъект деятельности», «психологическая цена деятельности», «регуляция» деятельности и др. Именно эта теоретическая концепция субъекта деятельности стала методологической основой для разработки нами теоретических положений проявления «автономности» и «зависимости» всубъектной регуляции деятельности.

Далее нами были рассмотрены различные концепции психической регуляции (Веккер, Бернштейн) и показано их уровневое строение, в частности, было отмечено, что низшие уровни регуляторной иерархии, т.е. движения и действия, наиболее полно исследованы в рамках концепции Н.А. Бернштейна, а высший уровень – уровень целостной деятельности проанализирован в контексте общепсихологической концепции единства сознания и деятельности С.Л. Рубинштейна, а наиболее полно и многосторонне – в психологической теории деятельности А.Н. Леонтьева. А.Г. Асмоловым показана роль смысловой установки личности в регуляции деятельности, определяющей в конечном итоге устойчивость и направленность поведения личности, ее поступки и деяния.

Проведенный теоретический анализ различных регуляторных концепций позволил нам показать, что именно система субъектной регуляции «вплетенная» в деятельность личности, является одним из важнейших механизмов, формирующих такую «целостность», которую называют «деятельностью (активностью) субъекта». Именно в системе субъектной регуляции, в содержательном наполнении ее структурных компонентов отображаются все структурные характеристики, определяющие целостность «личности», что придает характеру выполнения деятельности, а следовательно, и самой субъектной регуляции, личностную «окраску».

Высказанная К.А. Абульхановой идея о том, что одной из основных характеристик субъекта деятельности является способность личности так перестраивать свою активность, чтобы она была адекватна изменяющимся требованиям окружающей действительности, позволила нам выдвинуть и экспериментально доказать гипотезу, согласно которой система субъектнойрегуляции является одним из универсальных механизмов согласования активности личности и требований деятельности. Причем его универсальность состоит в том, что во всех сферах и уровнях проявления личности (как субъекта деятельности) система субъектнойрегуляции по своему компонентному составу остается относительно стабильной, являясь в то же время динамичной по содержанию компонентов и характеру связей между ними.

Субъектная регуляциябыла определена нами как целостная, замкнутая по структуре, информационно открытая система, в которой степень сформированности ее отдельных компонентов, их содержательное наполнение и отношения между ними, отражая уникальность личности, приводят к согласованию ее активности с требованиями деятельности и, тем самым, к достижению цели, принятой субъектом.

В связи с исследуемой проблемой субъектной регуляции деятельности нами был поднят еще один важный вопрос – это вопрос об эффективности субъектной регуляции (Прыгин, 2000). Например, может ли быть эффективной саморегуляция и не эффективной деятельность? (Или наоборот, эффективной деятельность и не эффективной саморегуляция?)

Теоретический анализ этой проблемы показал, что наибольшей эффективностью будет обладать такая система субъектной регуляции, в которой субъективная эффективность будет совпадать с объективной (внешней), т.е., когда полученный субъектом в процессе деятельности искомый результат соответствует и субъективному критерию успешности, и внешним (социально значимым) критериям. Эмпирическое доказательство этого теоретического положения было представлено, в частности, в параграфе 6.2. «Проявление «автономного» и «зависимого» типов субъектной регуляции в учебной деятель­ности».

Разделение эффективности регуляции субъектом его деятельности на субъективную и объективную позволяет более конкретно и содержательно решать проблему адекватности особенностей субъектной регуляции в виду осуществляемой деятельности, например, проблему «подбора» профессиональной деятельности к личности (Климов, 1969).

При обсуждении проблем системной организации субъектной регуляции был высказан ряд продуктивных, с нашей точки зрения, идей. Например, было показано, что особенности формирования личности как таковой (в содержательном аспекте) будут, в частности, зависеть от взаимодействия особенностей социальной ситуации развития личности и особенностей функционирования системы субъектной регуляции. Через их взаимодействие возможно формирование черт личности, которые могут быть отнесены к уровню «социальных» или «личностных», в зависимости, прежде всего, от того, каким содержанием будут наполняться такие компоненты субъектной регуляции, как «принятая субъектом цель деятельности» и «субъективные критерии успешности». Высказанные идеи могут быть положены в основу нового взгляда на еще один важный механизм формирования черт личности, нового подхода к разработке теории личности с регуляторных позиций- регуляторной теории личности, поскольку уже в силу своей функциональной и структурной универсальности система субъектной регуляции находится в постоянном диалектическом взаимодействии с формируемыми в онтогенезе качествам и свойствам личности (Прыгин, 1999).

В нашей работе существенное внимание было уделено введению нового понятия «автономность», которое базируется на симптомокомплексе личностных качеств, названном нами эффективной самостоятельностью. Введение этих понятий позволило выделить и описать индивидуально-типологические особенности субъектной регуляции (Прыгин, 1981, 1984, 2005).

Нами было показано, что индивидуальные особенности симптомокомплекса качеств личности, наиболее важных для эффективной деятельности, диалектически взаимодействуя с индивидуальными особенностями ее системы субъектной регуляции, порождают определенный характерный для личности тип осуществления деятельности. Было выявлено, что феномен «автономности» имеет двойственную природу: с одной стороны, «автономность» можно рассматривать как тип осуществления деятельности, если анализировать этот процесс с точки зрения характера выполнения деятельности; с другой стороны, «автономность» можно рассматривать и как тип регуляции, если подходить к нему с позиции исследования особенностей регуляторных процессов. В связи с этим, мы можем говорить об «автономности» как
о типе субъектной регуляции (имплицитно полагая, что это в определенной степени и тип личности по характеру осуществления деятельности).

Здесь уместно еще раз вспомнить работу К.А. Абульхановой-Славской (1997), которая отмечает, что «…Небылицын…. радикально преобразовал сам присущий дифференциальной психологии принцип построения типологии. От характеристик типов через набор присущих каждому качеств он обратился к функциональным возможностям (и ограничениям) каждого типа. Идея рассмотреть личность не только как набор качеств, «черт», но и как функциональную систему (выделено нами.—Г.П.), свойства которой развиваются или атрофируются именно в процессе ее функционирования, была высказана Рубинштейном еще в 40-х годах в «Основах общей психологии», но до работ Небылицына не только не была реализована, но даже не была понята… Построение же Небылицыным функциональной типологии позволило распространить типологический подход за пределы психофизиологии в область психологии личности» [с. 327]. Приведенная цитата достаточно убедительно подтверждает правомерность предложенной нами типологии, поскольку каждому из выделенных характерных личностных типов осуществления деятельности («автономному» и «зависимому») соответствует, с одной стороны, характерный симптомокомплекс «деятельностных» качеств личности, а с другой – определенная структурная и функциональная сформированность системы субъектной регуляции.

Следует особо подчеркнуть, что понятия «автономность», «эффективная самостоятельность» являются атрибутивными для субъекта деятельности, так как наиболее точно характеризуют субъекта деятельности именно в его классическом понимании (С.Л. Рубинштейн, К.А. Абульханова-Славская, А.В. Брушлинский и др.), как активного «деятеля». Таким образом,анализ концептуальных предпосылок проявления «автономности» и «зависимости» в субъектной регуляции деятельности показал, что «автономность-зависимость» настолько же регуляторный, насколько и личностный феномен. Поэтому его можно исследовать как с позиции субъектной регуляции, так и с позиции типологии личности.

Как отмечалось ранее, разработанная методика диагностики типологии регуляции позволяет выявлять не две типологические группы субъектов, а три: «автономную», «зависимую» и «серединную» группу, которую мы назвали «смешанным» типом субъектной регуляции. Если «полярные» группы в начале работы были описаны нами достаточно хорошо (с точки зрения их структуры и личностных качеств), то в отношении «серединной» группы оставалось много неясного. В связи с этим, мы провели специальное исследование «смешанного» типа субъектной регуляции. Здесь были рассмотрены личностно-типологические особенности системы субъектной регуляции с позиции функциональной согласованности ее компонентов, а также проанализированы различия, проявляющиеся в информационном обеспечении регуляторных процессов и их реализации у субъектов разных типологических групп.

В результате чего были определены особенности структурно-функциональной организации системы субъектной регуляции, характерные для всех трех типологических групп, и описаны их регуляторно-стилевые особенности в зависимости от используемого ими типа информационного обмена со средой. В отношении «смешанных» субъектов был сделан важный (с практической точки зрения) вывод о том, что их структура системы субъектной регуляции позволяет им быть более гибкими при оценивании результатов своей деятельности, по сравнению с «автономными» и «зависимыми» испытуемыми. По уровню сформированности система субъектной регуляции «смешанных» индивидов занимает промежуточное положение между «автономными» и «зависимыми». Результаты исследования показали, что в целом «автономные» субъекты характеризуются рациональностью, «зависимые» – иррациональностью, а «смешанные» – сочетают тот и другой тип информационного отображения действительности.

Принимая во внимание, что исследование личностно-типологических особенностей субъектной регуляции проводилось нами с позиции системного подхода, содержание следующего исследования составили возрастные проявления феномена «автономности» – исследовалось проявление феномена «автономности» в онтогенезе. Было проведено исследование, результаты которого позволили подтвердить выдвинутую нами гипотезу о том, что важнейшим средством организации поведения ребенка является система субъектной регуляции, которая в связи с развитием произвольности начинает интенсивно формироваться (складываться) в дошкольном возрасте. Другими словами, было показано, что и в дошкольном возрасте проявляется феномен «автономности».

В связи с этим, другим перспективным направлением в изучении онтогенетических особенностей произвольного поведения могло бы (и, на наш взгляд, должно) стать исследование возрастной динамики формирования системы осознанной субъектной регуляции. Если подобному исследованию придать лонгитюдный характер и проводить его с позиций психогенетики, то его результаты могли бы дать совершенно определенный ответ на вопрос о том, является ли феномен «автономности» конституциональным фактором или он формируется в основном в процессе онтогенеза ребенка. Пока, к сожалению, ответ на этот вопрос остается открытым.