Герменевтический анализ научного знания

Продукт познания, в качестве которого выступает научное знание, может рассматриваться в герменевтическом аспекте, т.е. требующем определенной интерпретации, разъяснения. В качестве источника интерпретации выступают факты, причем факты двоякого вида:

1.явления и вещи окружающей действительности, требующие истолкования в рамках избранной парадигмы;

2.тексты, описывающие первичные факты и нуждающиеся в пра­вильном прочтении.

Под интерпретацией понимается приписывание значений явле­ниям в рамках определенной концепции или исходной гипотезы. Выделением критериев и правил интерпретации занимается герме­невтика, выступающая как теория и методология истолкования тыс стов. Познанное нуждается в уяснении субъектом познания.

Революционный шаг в становлении герменевтики как самостоя­тельной дисциплины сделан Шлейермахером, принципиально рас­ширившим сферу подлежащих истолкованию текстов, — задачу герменевтики составляет прояснение условий, делающих возмож­ным уразумение смысла того или иного текста. Всякий письмен­ный документ, по Шлейермахеру, — это языковое обнаружение, имеющее двойную природу: с одной стороны, он — часть общей системы языка, с другой — продукт творчества некоторого инди­вида. Иначе говоря, в процессе интерпретации выявляются две сто­роны знания — объективная, относящаяся к внутренней структуре рассматриваемого предмета, и субъективная, привнесенная инди­видуальностью исследователя. Перед искусством интерпретации стоит задача избавления от субъективного фактора и приближения к исходному объективному смыслу истолковываемого факта.

Важным этапом становления герменевтики выступает философ­ская концепция Дильтея, в рамках которой этому подходу приписыва­ется особая значимость. Дильтею принадлежит заслуга систематиче­ского развития тезиса, согласно которому «понимание» есть не частный аспект теории познания, но фундамент гуманитарного знания вообще.

Документы, с которыми имеет дело исследователь, уже заключают в себе знание, являются результатом прошлого процесса познания. Мно­гократно пересматривая свою концепцию понимания, Дильтей то сосредоточивается на его интуитивном и в этом смысле иррациональном характере, то подчеркивает связь интуитивного постижения с понятий­ным, рефлексивным мышлением. Под влиянием критики со стороны баденского неокантианства, а затем и под влиянием феноменологии Гус­серля Дильтей стремится освободить свою концепцию от явного пси­хологизма путем различения в акте герменевтической реконструкции не только индивидуальных психических актов, но и заданных идеальных значений, не сводимых к конкретным носителям знания.

Превращение герменевтики в философию связано с именем Мар­тина Хайдеггера, который стал рассматривать «понимание» не в гно­сеологическом, а в онтологическом плане, т.е. не как способ позна­ния, а как способ существования. Именно понимание в качестве одной из фундаментальных характеристик Dasein (здесь — бытия) делает возможным скрытый доступ к бытию, позволяет вообще поднимать I вопрос о смысле бытия человека, а через него — и бытия вообще. Задачей герменевтики в данном отношении является истолкование онтологической «вброшешюсти» человека в мир, которая и делает возможным сам процесс познания.

Эти положения легли в основу философской концепции Г. Гадамера, представляющей собой, по меткому выражению П. Рикера, ре­зультат «прививки» экзистенциальной феноменологии к традиции герменевтики как теории и практики истолкования текстов. Для Гадамера, как и для Хайдеггера, понимание есть форма первичной данно ста мира человеку, обусловленная способом пребывания человека в этом мире сущего. Интерпретация обусловливает не просто предпо­сылки отношения к конкретным текстам, но и познавательную пред­посылку отношения человека к миру вообще. Процесс понимания тек­ста неотделим от процесса самопознания читающего. Но это ни в коей мере не означает, что в процессе интерпретации интерпретатор волен подвергать текст насилию, сообразуясь исключительно со своими соб­ственными запросами. В ходе истолкования речь идет о понимании того предметного содержания, которое несет в себе текст и которое не зависит ни от субъективной направленности истолкователя, ни от смыслов, вложенных в текст автором.

Таким образом, текст, служащий источником интерпретации, выступает независимым как от свое­го толкователя, так и от своего создателя носителем неких идеальных смыслов, задача выявления которых и стоит перед герменевтикой.

Превращению герменевтики в философию противостоит тради­ционный подход, согласно которому она остается теорией и методо­логией истолкования текстов. С иных, чем Гадамер, позиций рас­крывает философское измерение герменевтики П. Рикер. Стремясь преодолеть языковую фундированность и онтологичность подхода Гадамера, Рикер привлекает внимание к иным объективациям чело­века, нежели запечатленные в языковой традиции продукты творчест­ва.

К числу таких объективации принадлежат прежде всего сим­волы. Основная черта символа — избыточность смысла. Символы представляют собой структуры значения, в которых один смысло­вой план указывает на другой, более скрытый, означающее отсыла­ет к означаемому — так осуществляется переход наследия герме­невтики в русло структуралистского подхода.

С нравственной точки зрения заблуждение — это добросовест­ная, а обман — недобросовестная неправда, хотя в жизни возника­ет очень много ситуаций, когда «ложь во спасение» выступает как нечто добросовестное, оправданное.