ПОИСКИ ИНТИМНЫХ ДЕТАЛЕЙ

Нашей конечной целью в анализировании реакции переноса пациента является способность интерпретировать историческое происхождение этой реакции. Одним из наиболее плодотворных направлений, которое может привести нас к бессознательному источнику переноса, является поиск интимных деталей реакции переноса. Детали ведут к аффектам, побуждениям и фантазиям пациента. Мы просим пациента приложить все свои способности для очищения и разработки его чувств по отношению к нам. Мы также просим его включать те ассоциации, которые могут иметь место, когда он будет пытаться делать это. Позвольте проиллюстрировать это:

Моя пациентка, миссис К., во время третьего месяца своего анализа рассказала мне, после значительного колебания, что она обнаружила, что испытывает сексуальные чувства ко мне. Это приводит ее в замешательство; ведь помимо всего прочего, она замужняя женщина. Она знает, что я тоже женат, а кроме этого, я и не задумался бы о ней после всего того, что узнал о ней. Она полагает, что все это - рационализация; она слишком смущается для того, чтобы говорить о своих сексуальных чувствах, это как-то унизительно. Пауза, молчание, вздох. Она вела машину, как вдруг, как вспышка, она увидела картину: я сжимаю ее в объятиях. Читая книгу или смотря кино, она видит меня как героя или любовника, и чувствует и видит себя моей возлюбленной. Ночью, в постели, она думает обо мне и чувствует себя так, будто ее куда-то зовут. Пациентка продолжала говорить в том

1 См. разделы 1.2.4, 2.6Л.1, 2.7.1, 3.2.5, 3.4.2, 3.8.1, 3.8.4, 3.9.3.1 и 3.9.3.4

же духе, описывая различные места и случаи, когда у нее были сексуальные стремления ко мне; но я осознавал, что несмотря на то, что картина расширяется, она не становится глубже или четче. Я так же чувствовал, что рабочий альянс по-прежнему хороший, несмотря на ее смущение и нерасположение. Тогда я сказал ей: "Как мне кажется, вы полны сексуальными стремлениями ко мне, это проявляется снова и снова; но, кажется, вам трудно описать точно, что бы вы хотели сделать со мной в сексуальном плане; пожалуйста, попытайтесь". Пациентка ответила: "Я бы хотела, чтобы вы сжали меня в своих руках крепко-крепко так, чтобы я едва могла дышать, подняли меня и перенесли на кровать. Тогда мы могли бы заняться любовью". Длительная пауза. Я спрашиваю: "Что вы имеете в виду, говоря "заниматься любовью"?" "Я имею в виду, - отвечает пациентка, - сдернуть с меня ночную сорочку, целовать так, что рту станет больно, я едва смогу дышать, с силой раздвинуть мои ноги и вдвинуть ваш пенис в меня. Это будет грубо, это причинит мне боль, но мне это очень понравится. (Пауза). Забавная деталь пришла мне в голову, когда я описывала все это. Ваше лицо было небрито, и ваша борода царапала мое лицо. Это странно, вы всегда выглядите чисто выбритым". Размышляя над сексуальной фантазией пациентки, я заметил: в ней дважды отмечалось, что она едва способна дышать, затем быть оторванной от земли, перенесенной и, наконец, я груб. Я вспомнил, что она перенесла несколько приступов астмы примерно в возрасте шести лет, в это время ее мать была замужем за отчимом-садистом. Интерпретация фантазии переноса казалась ясной: Я -ее отчим-садист, удовлетворяющий ее мазохистские, нагруженные виной эдиповы стремления. Я мог дать эту интерпретацию сам, но хотел, чтобы она сама обнаружила ее, поэтому спросил ее: "Кто, бывало, царапал вас бородой, когда вы были маленькой девочкой?" Пациентка почти закричала: "Мой отчим, мой отчим, он, бывало, любил мучить меня трясь своим лицом об мое - и хватал меня, и сжимал, и подбрасывал в воздух - я едва могла дышать. Но я думала, что ненавижу все это".

Давайте вернемся к технике прояснения. Я чувствую, что пациентка ничего не добавляет к картине переноса, но чувствую, что она могла бы сделать это. Поэтому я конфронтирующее Я говорю ей, что для нее это тяжело, но, все-таки, пусть она постарается, я ее очень прошу рассказать мне более точно, в чем состоят се сексуальные фантазии. Я держусь прямо, открыто, я не требую, но я настойчив. Когда она говорит: "Мы занимаемся любовью" - я прошу ее: "Опять же, пожалуйста, объясните мне, что вы понимаете под "заниматься любовью". Мои слова и тон не являются ни кричащими, ни робкими.

Пациентка говорит о том, что она думает о том, как бы "поцеловать" мой "генитальный орган". В подходящий момент я прошу ее объяснить, что она имеет в виду, говоря о целовании моего пениса, я нахожу ее слова неясными и несколько уклончивыми. Я показываю этим вопросом, что хотел бы знать интимные детали и что о них вполне можно говорить реалистически. Я демонстрирую это тем, что говорю об этом. Я не вульгарен и не уклончив. Я помог ей, перевел се "генитальный орган" в "пенис". "Поцелуй" она должна будет перевести сама.

Приведу другой пример.

Мужчина-пациент говорит, что у него была фантазия о "феллацио" со мной. Когда я почувствовал, что это уместно, я сказал ему, что не понимаю, что он имеет в виду под "феллацио", не мог бы он объяснить это мне. Когда он начал, запинаясь, бормотать что-то, я сказал, что он, кажется, испытывает затруднения при рассказе о сексуальном действии, совершаемом его ртом в отношении моего пениса. Говоря так, я не только указал ему на его сопротивление переноса, но также показал, как бы я хотел, чтобы он был способен говорить о таких вопросах конкретным, обыденным, живым языком.

Этот же самый подход ценен и при работе с агрессивными стремлениями и чувствами. Пациент говорит мне, что чувствует враждебность ко мне. Мой ответ - я не понимаю слова "враждебность", оно стерильно, неопределенно и неясно. Что он в действительности имеет в виду? Если я ощущаю импульс или аффект, я использую более точные слова. Я говорю своим пациентам, что они, кажется, ненавидят меня или чувствуют ко мне отвращение сегодня, и я вежливо прошу их рассказать мне об этом, и позволить чувствам выйти наружу по ходу описания. Я помогаю им провести различия между раздраженностью, яростью, ненавистью, негодованием и досадой, потому что каждое из этих чувств имеет различную историю и происходит из различных частей прошлого пациента. Я поддерживаю пациента, когда он описывает свои агрессивные фантазии, цели своих враждебных, деструктивных импульсов, потому что они также являются ключами к различным историческим периодам их жизни. Позвольте мне привести пример.

Молодой человек, мистер 3., говорит, что он досадует на меня из-за того, что я взял с него плату за пропущенный сеанс. Я исследую эту "досаду", спрашивая его, что он в действительности имеет в виду, говоря о досаде. Он "полагает", что он испытывает больше, чем досаду. Мое молчание побуждает его выражать весьма возбужденно то, как он думает, что я - лицемер, притворяющийся ученым. На самом деле, я - такой же бизнесмен, как и его страдающий запорами старик. Он надеется, что однажды он наберется мужества ткнуть меня носом в эти "психоаналитические деньги". Это была бы славная месть, он бы сделал со мной то самое, что я делаю с ним. На мой вопрос: "А что я делаю с вами?" - он ответил: "Вы заставляете меня ползти сквозь все это дерьмо, вы никогда не работаете меньше, а все больше, больше, больше, Вы никогда не удовлетворены, вам все мало". Можно видеть за невинной досадой, которую, как он "полагает", он имеет, анально-садистическую ярость и унижение детства. Тот же самый пациент, позже, начинает свой сеанс с утверждения, что он ненавидит приходить, ненавидит анализ и меня вместе с ним. Когда я спросил его: "А как вы ненавидите меня сегодня?" Он ответил, что сегодня он ненавидит меня страстно, с холодной яростью. Он не хочет убить меня, нет, это не цивилизованно. Он хотел бы избить меня, превратить в мякоть, буквально растереть и сделать из меня желе, как массу кровавого, вязкого "слизняка ". Потом бы он съел меня, одним большим глотком, как ту чертову овсянку, которую мать заставляла его есть в детстве. Тогда бы он смог меня извергнуть как вонючее отвратительное дерьмо. А когда я спросил его: "И что бы вы сделали с этим вонючим отвратительным дерьмом?" Он ответил: "Я бы его превратил в прах, так что вы смогли бы присоединиться к моей дорогой мертвой мамочке".

Я думаю, что теперь ясно, как поиски, исследования интимных деталей агрессивных деструктивных импульсов приводят к тому, что интерпретация становится возможной. Когда возникают импульсы переноса при анализе, нашей задачей будет помочь пациенту прояснить то, что они явно имеют природу

1 См. разделы 2.5.2, 2.5.4, 2.7.1, 3.5.3.1, 3.7.1.1 1 и 3.9.2.2

инстинктивных импульсов, их цель, источник и объект. Сходным образом мы работаем и с другими аффектами, такими, как тревога, депрессия, отвращение, зависть. Мы исследуем точную природу чувств, пытаясь уточнить, углубить и осветить, какие особые качества и количественные характеристики эмоций затронуты. Поиск ясности все тот же: что точно пациент чувствует, что он фантазирует. Наше отношение - прямое, открытое, без боязни, неустрашимое, не вульгарное и не робкое. Мы являемся исследователями, но мы должны охранять, а не разрушать то, что мы исследуем. Мы должны служить как бы моделью для пациента, так чтобы однажды он смог задать самому себе те же самые вопросы. Необходимо повторить, что сопротивления могут возникнуть на любой фазе нашей попытки прояснения. Если сопротивление значительно, и может стать камнем преткновения, оно должно быть проанализировано. Вне зависимости от того, насколько соблазнительно содержание материала, значительные сопротивления должны быть проанализированы в первую очередь. В противном случае инсайты не будут иметь значения для пациента, а именно они являются нашей первоочередной заботой. Нашей главной, основной задачей является осуществление эффективной терапии, а не сбор интересных данных.