Племенной союз ньямвези и другие племена восточной части Африканского материка

Ньямвези прослеживаются начиная с XVIII в. в центральной части Уньямьембе (впоследствии Табора). Их контакты с ранне-государственными объединениями, прежде всего с государством Буньоро в Межозерье, трактуются буржуазной литературой как «миграция институтов власти» (Р. Оливер). При этом забывают, что образование институтов союза племен или раннефеодального государства ньямвези и сукума сопровождалось важными соци­ально-экономическими изменениями во внутренней жизни. К со­жалению, сейчас еще нет бесспорных доказательств, что это объ­единение продолжало традиции существовавшего в XVII в. одновременно с Мономотапой государства Монёмуги, о котором сообщает голландский путешественник Датгпер.

Надежные данные указывают, однако, на то, что с начала XIX в. существовал непрочный союз владений различных племен­ных вождеств (нтеми), где, судя по многим признакам, перво­бытнообщинный строй достиг стадии разложения. Об этом гово­рят наличие военной дружины, отделение торговли от сельского хозяйства, образование особого слоя купечества, а также аристо­кратии, укреплявшей свои экономические и политические позиции. К этому времени ньямвези контролировали многочисленные тор­говые пути к побережью и внутри страны, в частности ведшие на север, к озеру Виктория, и к озеру Мверу в Катанге. Ньямвези по­ставляли носильщиков для караванов, отправлявшихся из Цент­ральной Африки и Буганды к побережью.

Доходы от контроля над торговлей и торговыми путями, т. е. налоги и плата за прохождение по территории, а впоследствии и от участия в торговле слоновой костью и невольниками способст­вовали упрочению позиций правящего слоя населения. Вожди вели торговлю на свой страх и риск и сами снаряжали караваны и экспедиции за слоновой костью и — под давлением и влиянием арабских работорговцев — для захвата военнопленных. В этих предприятиях они опирались на свои привилегии и раннегосударственный аппарат власти. Вождь, обладая правом использовать все возрастные классы, включавшие трудоспособных молодых мужчин, и возлагать на жителей трудовую повинность, существо­вавшую пока в зачаточных формах, всегда имел в своем распоря­жении достаточное число носильщиков для караванов и сопровождавшей их охраны. Путешественники И. Крапф и Р. Бёртон на­блюдали караваны ньямвези из 200, а то и 500 и даже из 1000 че­ловек.

Изменения произошли и в области права, которое во все боль­шей мере отражало интересы формирующейся центральной вла­сти и купечества. На севере Уньямвези складывалась исключительно мирная обстановка, которая особенно благоприятствовала развитию торговли. Власть вождя и верховного вождя зависела, с одной стороны, по-прежнему от свободных людей племени, осо­бенно воинов (они давали согласие на наследственное управление определенного семейства), с другой — от раннегосударственного аппарата власти, являвшегося выражением политического могуще­ства и богатства аристократии. Особая прослойка военной знати была развита довольно слабо.

Между ньямвези и арабскими купцами, которые продвигались от побережья и в 1852 г. основали поселение в области Уньямьембе, сначала установились дружеские отношения, но очень скоро они уступили место серьезным конфликтам. Возраставшее эконо­мическое влияние арабских и индийских купцов шло вразрез с интересами торговцев и вождей ньямвези. Необходимость защи­щаться от арабов, оказывать им отпор требовала создания раннегосударственного союза. Под воздействием этих внешних факто­ров и дальнейшего расслоения общества ньямвези на территории некоторых племен, например в Уньямьембе, в середине XIX в. происходило дальнейшее укрепление раннегосударственных инсти­тутов. При правителях областей Уньямьембе и Урамбо Фундикире (1830—1848) и Мирамбо (1870—1886) союз родственных племен ньямвези и сукума достиг своего расцвета.

Мирамбо укрепил свою власть над отдельными племенами, ввел регулярную систему налогов и податей, сосредоточил высшую юрисдикцию в руках центрального управления, т. е. главного вождя. Из молодых воинов, предоставлявшихся в его распоряже­ние некоторыми вождями племен, а также из беглых рабов, но­сильщиков, погонщиков слонов, наемников, принадлежавших к воинственным племенам нгони (их называли руга-руга), он создал сильное войско. С середины XIX в. оно было вооружено современными ружьями, купленными на побережье у арабов и индийцев. В 1876—1880 гг. Мирамбо контролировал главные торго­вые пути, ведшие на северо-запад, в Карагве и Буганду, и взимал пошлины с караванов, шедших этими путями в Уджиджи на озе­ре Танганьика. Его столица Урамбо стала важнейшим центром торговли, иногда затмевавшим Уньямьембе (Табора), где господ­ствовали арабы, а вожди ньямвези выступали в роли марионеток.

И все же Мирамбо так и не удалось полностью устранить экономическое и политическое влияние арабских купцов. Задуман­ная им административная реформа застопорилась в самом нача­ле. Отрицательные последствия имели и установленные некоторыми вождями прямые или косвенные контакты с арабскими работор­говцами. Эти вожди предпринимали набеги на соседние племена и деревни, чтобы захватить рабов и затем обменять на огнестрель­ное оружие, доставлявшееся из Занзибара. Мирамбо и сам пере­селял жителей побежденных племен и деревень в особые «раб­ские» поселки, которые превратились в новую экономическую опору верховной власти.

На такой же базе основывались небольшие государства, соз­данные одно вождем Сонгоро на южном берегу озера Виктория, другое — суахилийским торговцем слоновой костью из Килвы по имени Матимула на восточном берегу озера Танганьика. Даже Мсири из Казембе происходил из семьи вождей Уньямьембе, за­нимавшихся торговлей.

С 1870 г. Мирамбо вел открытую борьбу против господства арабов в Таборе, не раз побеждал их наемные войска и догово­ром от 1876 г. обязал их платить ему пошлины и дань. Таким образом, организованный Мирамбо союз племен ньямвези энергич­но воспротивился продвижению арабов на континент.

Соперничество с арабами объясняет, почему Мирамбо так явно симпатизировал появившимся в это время европейским мис­сионерам и исследователям, бывшим предвестниками колониаль­ного покорения Африки империалистическими державами. Перво­начально ньямвези поддерживали германский колониализм, но действительность вскоре лишила их иллюзий, особенно кровопро­литные акции, в результате которых в 1892 г. ньямвези пришлось покориться. При этом немецкие колониальные войска использова­ли центробежные тенденции внутри раннегосударственного объ­единения ньямвези и с помощью отдельных второстепенных вож­дей, введя войска якобы для их защиты, принудили верховного вождя Сике с его дружиной признать свое поражение. Так погиб прогрессивный раннегосударственный союз племен на северо-за­паде современной Танзании.

Накануне колониального порабощения Восточной Африки ев­ропейцами ее народы находились на самых различных ступенях общественного развития. В известной мере это объясняется не только пагубными последствиями охоты арабских торговцев и правителей за рабами, но и военными походами нгуни, предпри­нимавшимися с территории зулу. С 1835 г. нгуни, к которым при­соединялись многие вооруженные воины других племен, переходи­ли на другой берег Замбези. Одни из них оседали там, где ныне находятся Малави и Замбия, другие с боями пробивались к озеру Виктория.

Однако не только внешние обстоятельства заставляли прихо­дить в движение племена, жившие в восточной части Африканско­го материка. В XIX в. внутренние стимулы толкали многие народности к тому, чтобы, ломая первобытнообщинные устои, об­разовывать раннегосударственные объединения. Такие явления, правда в начальной стадии, происходили у кикуйю и камба в Центральной Кении и у кочевников-скотоводов масаев. Пастухи-масаи контролировали огромную область — от нынешних Кисуму и Найроби на севере до Аруши и далее до Кимали на юго-западе. Организация по территориальному принципу подрывала родовой строй. Систематические военные походы и захватнические набеги масаев имели своим следствием выделение частной собственности на скот, что привело к усилению имущественного неравенства. К захвату чужих земель и иноплеменной рабочей силы масаи в то время еще не стремились.

С начала XIX в. вожди джагга, живших в районе Кибошо и Моши у подножия Килиманджаро, прилагали усилия к расшире­нию своего экономического и политического влияния. В 1860— 1880 гг. около 30 самостоятельных вождеств хехе в Центральной Танзании признали верховенство правителя Муньигумбы.

Эти социальные факторы повлияли на сопротивление немец­ким колонизаторам, которые с 1884 г. устремились в глубь Африки.