Навязчивые действия

Подобно другим психотическим типам Stramonium имеет тенденцию к на­вязчивым действиям. У детей Stramonium часто имеются определенные риту­алы, которым они строго следуют, чтобы избежать нарастающего чувства тревоги, например, они должны зашнуровать свои ботинки в строго опре­деленной последовательности или разложить свои игрушки в определенном порядке. Одна пациентка Stramonium рассказала мне, что в детстве она очень тщательно стелила свою постель, следя за тем, чтобы полоски на простыне были строго выровнены, иначе она не чувствовала себя в безопас­ности. (Полосы вообще нередко вызывают ощущение опасности у пациентов Stramonium.) Она также рассказывала, что после ванны должна была выти­рать ноги разными полотенцами, так как иначе она испытывала страх под­цепить инфекцию. Эти проявления могут навести на мысль о Syphilinum, однако у этой пациентки имелись многие классические признаки Stramonium, и этот препарат очень хорошо помог ей.

Гиперактивность

Дети Stramonium обычно страдают гиперактивностью. Они не могут долго находиться на одном месте, и в вашем кабинете они будут постоянно блуж­дать, переключая внимание с одного предмета на другой; возьмут что-то, повертят в руках, потом переключаются на что-то другое. В целом их по­стоянная активность выглядит более бесцельной, чем у других возбудимых детей, таких, как Natrum muriaticum и Tuberculinum. To же самое можно сказать о гиперактивных детях Anacardium и Hyoscyamus. Эти гиперактивые дети ведут себя так, словно они не замечают разговора между родителями и гомеопатом, перебивая их всякий раз, когда им этого хочется, и совершен­но игнорируя любые увещевания и угрозы. С другой стороны, они часто вмешиваются в разговор именно тогда, когда слышат что-то о себе, чтобы отвергнуть или уточнить сказанное родителями, так что на самом деле они воспринимают окружающее гораздо лучше, чем может показаться на пер­вый взгляд. В школе они часто отвлекают других детей, а их способность к

концентрации обычно очень низка.

Взрослые Stramonium гиперактивны, только находясь в маниакальном состо­янии, которое у пациентов, находящихся вне специализированных психиат­рических заведений, длится крайне мало.

Sulphur

Сущность: вдохновенное эго.

Сера обычно ассоциируется с огнем. Чистая сера легко воспламеняется и сгорает, выделяя зловонный газ, запах которого можно явственно уловить вблизи извергающегося вулкана и который исходит от самородной серы (ми­нерал, в виде которого этот элемент встречается в природе). В средние века считалось, что топливом для адского огня является именно сера. Если измель­ченную в порошок серу насыпать на кожу и оставить на некоторое время, она вызовет жгучее раздражение, так что частое использование гомеопатического Sulphur при кожных заболеваниях неудивительно. Даже желтоватый цвет этого минерала напоминает о его «огненных» свойствах. Индивидуум Sulphur— это пламенный человек во всех смыслах этого слова. Огонь часто служил симво­лом снисхождения на человека Святого духа, который освещал «глину» фи­зического тела. И в большинстве индивидуумов Sulphur можно отчетливо уви­деть духовный элемент, который является скорее плодом вдохновения, нежели результатом интеллектуальных размышлений. Огонь также является символом страсти, и нет другого более страстного типа, чем Sulphur, будь то страсть к телесным удовольствиям, страстное интеллектуальное вдохновение, романти­ческая любовь или горячая религиозная проповедь. Sulphur может страстно относиться ко всему на свете. Если что-то вызвало у него интерес, он не может относиться к этому спокойно. Огонь — это еще и гнев, так что горячая натура Sulphur может легко разразиться раздражением и вспышкой ярости, если он почувствует, что его в чем-то ограничивают или обижают. И наконец, огонь является символом творческого пламени и гениальности. Индивидуумы Sulphur, как правило, очень творческие люди, особенно в отношении интел­лектуального творчества. Я полагаю, что практически все истинные гении относятся именно к этому типу, т. е. все величайшие научные умы и величай­шие философы всех времен и народов, от Сократа до Эйнштейна, имели

конституцию Sulphur; то же самое можно сказать о всех великих композито­рах. Мир был бы пустым и скучным, если бы в нем не было вдохновения, оптимизма и оригинальности Sulphur.

Интеллектуальное вдохновение

Способность чувствовать вдохновение можно назвать единственной большой характеристикой, объединяющей индивидуумов Sulphur. (Те Sulphur, которые не способны чувствовать вдохновение, на самом деле были способны чувство­вать его раньше, но в результате разочарований и несчастий стали циниками.) При общении с индивидуумом Sulphur вы можете почувствовать его вдохновен­ную душу, а можете и нет, в зависимости от его настроения в данный момент и от того, как он относится к вам. Если же вам удастся узнать его поближе, вы скоро почувствуете его заразительный энтузиазм, с которым он разделит с вами свою страсть. Если он, как и многие Sulphur, относится к числу интеллектуалов, то быстро начнет выкладывать вам выборочные места из своих теорий и убежде­ний. Индивидуумы Lycopodium и Kali carbonicum тоже любят похвастаться сво­ими знаниями, но они делают это в гораздо более сухой, спокойной манере, чем Sulphur, которому очевидно доставляет удовольствие делиться своим энтузи­азмом со всеми, кто согласен его выслушать. Для интеллектуала Sulphur идеи обладают волнующим, вдохновляющим привкусом, как для ребенка, впервые узнавшего что-то новое. Содержание этих идей может быть самым разным — от строения Вселенной до наилучшего способа крученой подачи в теннисе. Какова бы ни была идея, если она завладевает индивидуумом Sulphur, она поднимает его дух, и он постоянно носится с ней, пытаясь разделить свою радость от обладания этой идеей с окружающими, которые в большинстве случаев при всем желании не могут относиться к этой идее с тем же энтузиазмом и могут вообще недоумевать, что его так восхитило.

Ум Sulphur имеет склонность глубоко погружаться в то, что его заинтере­совало, погружаться страстно, проникая в этот предмет все дальше и даль­ше, вплоть до целостного и досконального понимания предмета, со всеми его разветвлениями и темными местами. В результате индивидуум Sulphur часто превращается в огромный справочник по данному предмету, а объем и детальность его знаний просто поражают, что особенно удивительно у тех людей, которые получили мало формального образования и являются самоучками, как многие из Sulphur.

В своих «Лекциях по Materia Medica» Кент дает прекрасное описание почти фанатичного стремления Sulphur докопаться до самой сути. Он пи­шет: «Sulphur излечивает навязчивое стремление размышлять о разных пред-

метах, перебирая их в голове в попытке докопаться до универсальной исти­ны. Это лекарство помогло одной пациентке, которая ничем не занималась, а целыми днями размышляла на тему первопричины всего сущего. В конце концов она добралась в своих размышлениях до Бога, с тех пор только спрашивала: "Кто сотворил Бога?"»

В целом индивидуум Sulphur больше интересуется пониманием «большой картины», чем скрупулезным уточнением деталей (что более характерно для Arsenicum album и Kali carbonicum). Хорошим примером является гений Эйнш­тейна. В школе Эйнштейну плохо давалась математика, преимущественно по­тому, что его мало интересовало решение абстрактных математических задач. Однако когда он обдумывал теорию пространства-времени и устройство Все­ленной, он был достаточно увлечен, чтобы тщательно производить сложней­шие вычисления. Здесь мы сталкиваемся с еще одной особенностью Sulphur -способностью страстно отдаваться интересующему его делу и полному игно­рированию того, что его не интересует. Заставить индивидуума Sulphur делать то, что ему не нравится, абсолютно нереально, и здесь даже пытаться бессмыс­ленно, разве что надавить на него особенно сильно, но тогда он это сделает настолько кое-как, что лучше бы не делал вовсе. (Жены и родители индивиду­умов Sulphur особенно хорошо знают это их качество.)

Индивидуумы Sulphur в наибольшей степени, чем представители других конституциональных типов, обладают способностью интеллектуального предвидения. Они опираются на свои обширные познания, от которых они далеко протягивают невидимые нити взаимосвязей и обычно делают все возможное, чтобы расширить горизонт своего предвидения и превратить его в реальность. Американский поэт Уолт Уитмен является прекрасным примером провидца Sulphur. Он писал об обыкновенных людях, рабочих, их женах и детях, их повседневных делах и при этом возвеличивал их. Его типичный для Sulphur экспансивный и оптимистический дух с восторгом воспринимал волны технического прогресса, захватывавшие весь Американ­ский континент в начале двадцатого века. Это вдохновило его на написание «Электрического тела» — восторженный и страстный гимн рядовому чело­веку, его неистощимому духу и его славному будущему, которое он создаст с помощью индустрии и техники. Уитмен мечтал о том, что Человек будет освобожден от бедности и рабства с помощью новых, созданных наукой технологий, но при этом поэт совершенно не замечал ужасающую скуку и оскудение духа, которые несет с собой индустриальный, материалистичес­кий мир. Подобно многим Sulphur он был полностью поглощен своими видениями и при этом не желал замечать обратную сторону медали.

На мой взгляд, очень симптоматично, что в отличие от девятнадцатого века

среди современных общественных лидеров нет такого количества индивидуумов Sulphur. Провидцы и вдохновенные лидеры, такие, как Авраам Линкольн или интеллектуальные либералы, такие, как английские виги, были способны отра­зить чаяния людей своего века и видели великое будущее, связанное с развитием индустриального общества, одновременно сохраняя уважение к старым ценно­стям — чести, трудолюбию, верности семье. Сегодня мы живем в намного более циничном, материально ориентированном мире, и те немногие индивидуумы Sulphur у которым удается добраться до вершины власти, такие, как Уинстон Черчилль или Джимми Картер, удерживаются на ней недолго, устраняемые политическим аппаратом общества, гораздо больше озабоченного размерами зарплат, чем вопросами чести и достоинства. Единственным исключением мож­но назвать Рональда Рейгана, классического индивидуума Sulphur; который с помощью драматической риторики смог возвратить американцам ощущение национальной гордости, потерянное после позора Вьетнамской войны. Его искренняя и страстная борьба за старые американские ценности — усердие, дух предприимчивости и независимость — принесла ему бешеную популярность, позволившую ему удерживаться на плаву, несмотря на череду скандалов, за что его далее называли «непригораемым президентом». Он мог быть недальнови­ден в политических деталях, однако его харизма и идеалистические убеждения в глазах избирателей значили больше.

Вдохновенный Sulphur может быть не только страстным, но и очень ориги­нальным в своих идеях (Кент: «Обилие мыслей, ясность ума»). Будучи откры­тыми восприятию самых разнообразных фактов и наблюдений, которые могут на первый взгляд казаться совершенно не связанными между собой, многие великие мыслители Sulphur в результате синтезировали их в единую систему и поднимали изучаемые ими дисциплины на абсолютно новый уровень понима­ния. Например, я совершенно уверен, что большинство великих европейских философов последних трех веков были индивидуумами Sulphur. Абстрактное мышление очень характерно для Sulphur (Кент: «Маниакальное стремление философствовать»), и даже фермер или врач с конституцией Sulphur чаще всего оказываются любителями философии, обычно доморощенной. Однаж­ды мне пришлось лечить одного повара, которого уволили с работы из-за того, что он большую часть времени предавался разговорам о природе вещей, вместо того чтобы готовить. Он воспринял это несчастье, как подобает фило­софу, подчеркивая, что его коллег нельзя винить в отсутствии у них способно­сти постигать глубинные вопросы бытия. Во время разговора со мной он был оживлен, а когда смог поделиться со мной частью собственных мыслей о человеческой природе, духовности и многих других вещах, он был просто счастлив. Было не трудно понять тех, кто уволил его с работы, однако я сам

получил удовольствие от беседы с ним — настолько заразительным был его энтузиазм. Его незначительные физические жалобы быстро исчезли после не­скольких доз Sulphur, однако мне не удалось наблюдать его достаточно долго, чтобы узнать, насколько лекарство помогло ему удержаться на новой работе. Интеллектуальная увлеченность индивидуума Sulphur каким-то предметом ведет к тому, что он погружается в него все глубже и глубже и в процессе этого открывает и описывает чудовищное количество информации, которое могло запутать кого угодно, только не его самого. В качестве примера подобной способности можно привести одного из первопроходцев совре­менной психиатрии — Карла Юнга, создавшего новую школу аналитической психологии. Идеи Юнга в области человеческого бессознательного были не менее революционны и плодотворны, чем идеи его предшественника — Зиг­мунда Фрейда, однако они были более абстрактны и «духовны», чем поло­жения классического психоанализа Фрейда. Сам Фрейд скорее всего имел конституцию Arsenicum album, о чем можно судить по тому, насколько бесстрастно и педантично он проводил «вскрытие» психики своих пациен­тов, а также по его довольно жестким и ограниченным взглядам на челове­ческую природу, сводимую им только к чисто животным проявлениям, ко­торые, по его мнению, лишь немного видоизменялись и сублимировались под действием общественных факторов. В противоположность этим взгля­дам более духовно ориентированный Карл Юнг увидел заложенную в чело­веке божью искру и придумал понятие « коллективного бессознательного », в котором соединяются как животные инстинкты, так и гораздо более тон­кие проявления, ведущие к «цельности». Интеллект Юнга поражал Ьвоей мощью, и как истинный Sulphur он прекрасно ориентировался как в мире объективных научных наблюдений, так и в головокружительных хитроспле­тениях философии, мифов и легенд. Трудно найти более яркий пример, показывающий разницу между редукционистским мышлением Arsenicum album (или Kali carbonicum) и синтетическим мышлением Sulphur, чем теории соответственно Фрейда и Юнга по поводу мифов и легенд. Фрейд считал античные мифы, существующие уже многие тысячелетия, попытками челове­ка выразить свои животные инстинкты, особенно агрессию и сексуальность. В противоположность ему Юнг, всю жизнь изучавший мифологию, считал мифы непосредственным продуктом коллективного бессознательного и по­лагал, что в них содержится скрытая мудрость, которая ждет лишь чуткого разума, чтобы ее расшифровать. Целью Юнга было создание системы пси­хотерапии, которая помогала бы пациентам достичь «самости», т. е. сде­лать так, чтобы люди могли одновременно функционировать на двух уров­нях .— оставаясь на земле и поднявшись на мифологический уровень, где

живут ангелы и рождается поэзия. Фрейд же ставил перед собой гораздо более скромную цель, создав терапию, позволяющую человеку полностью достичь «генитального уровня», т. е. способности получать полноценное сексуальное удовольствие со своим партнером. Показательны в этом отно­шении и взгляды каждого из этих гениальных мыслителей на механизмы психологической защиты. Фрейд рассматривал невроз как ослабление более совершенных механизмов психической защиты, и его терапевтические мето­ды были направлены на усиление психологической защиты от подсознатель­ных влияний. (Нет другого типа, более озабоченного вопросами защиты, чем Arsenicum album') В противоположность ему Юнг рассматривал психо­логическую защиту как преграду, не позволяющую человеку войти в контакт с мудростью коллективного бессознательного. Он стремился научить паци­ентов обходить препятствия психологической защиты и проникать в неведо­мые моря своего подсознания. Как и большинство индивидуумов Sulphur, Юнг был первопроходцем и провидцем и призывал своих пациентов к со­вместным фантастическим приключениям.

Читая необъятное собрание сочинений Юнга, можно увидеть, как работа­ет мысль гения Sulphur. Юнг соединяет воедино бесчисленные нити инфор­мации, взятые им из любого источника, и сплетает их в головокружительно сложную картину, картину человеческой психики. Достаточно одного ги­гантского и подробнейшего анализа символов, чтобы прилежный ученик годами корпел, пытаясь охватить всю огромную глыбу информации, так и не добравшись до других его трудов, в которых он разбирает «комплексы», личностные типы и массу других, не менее детальных и абстрактных вопро­сов. Точно так же трудно простому смертному (даже интеллектуально под­кованному) детально изучить труды другого великого Sulphur — Альберта Эйнштейна. То же самое можно сказать о непостижимом «Органоне» и других работах самого основателя гомеопатии Самуила Ганемана, от чте­ния абстрактных теорий которого у многих «закипают мозги».

Никакие рассказы о Sulphur не могут быть полными без упоминания име­ни Ганемана. Основатель гомеопатии, без сомнения, был гениален, и у него имелось бесчисленное количество классических для Sulphur черт. Неудиви­тельно, что именно этот препарат стал краеугольным камнем его терапевти­ческого арсенала. Гомеопаты давно обратили внимание, что они имеют обыкновение необычно часто видеть какой-то препарат у своих пациентов, и именно он оказывается их конституциональным типом.

Ганеман обладал огромными знаниями, далеко выходящими за рамки обычной медицины своего времени. Он изучал труды врачей древности — Гиппократа и Парацельса, он проявлял огромный интерес к философским

аспектам болезни, что впоследствии ярко отразилось в тексте «Органона» и «Хронических болезней». Акцент Ганемана на необходимость усиления у пациентов «жизненной силы» можно рассматривать как типичный пример способности Sulphur объединять абстрактные понятия и конкретные вещи в единое целое. Именно благодаря способности при взгляде на больного человека увидеть целостную картину и позволила Ганеману создать столь действенный метод лечения, в котором внимание психическим проявлениям и особенностям общего самочувствия уделяется гораздо большее внимание, чем в большинстве других областей медицины. Только когда гомеопаты сами отказываются от конституционального подхода, завещанного им Га­неманом, их результаты становятся хуже.

Многие индивидуумы Sulphur обладают талантом заражать своим энтузи­азмом слушателей. Хороший пример — эксцентричный астроном Патрик Мур, многие годы появляющийся на экранах телевизоров в Великобрита­нии. Прикрыв один глаз и направив второй, горящий почти маниакальным блеском, на аудиторию, он рассказывает о вновь открытом астериоде с пылом религиозного проповедника, жестикулируя обеими руками и под­няв кустистые брови к столь восхищающим его небесам. Как и многие Sulphur, Патрик Мур при возбуждении говорит очень быстро (Кент: «Болт­ливость»), поскольку он торопится поведать миру очень многое. Его вскло­коченные волосы и галстук-бабочка завершают портрет типичного чудако­ватого профессора Sulphur, столь дорогой его аудитории, которая наслаж­дается его ужимками не меньше, чем получаемой от него информацией. Другой немного комичный ученый Sulphur, популяризирующий научные достижения в Великобритании, — Магнус Пайк. Его неистовая жестикуля­ция и яркое описание физических явлений сделали его обладателем народ­ного прозвища. Это прозвище очень примечательно (Great Руке — великий Пайк), и это качество — быть «слишком большим», не умещаться ни в какие рамки — и делает индивидуумов Sulphur столь предприимчивыми и приводит к тому, что они очень часто оказываются на виду у других.

«Ни в какие рамки»

Вне зависимости от того, знает о них широкая публика или нет, значительная часть индивидуумов Sulphur обладают артистическим даром, энтузиазмом и способностью обдумывать или делать что-то такое, что выходит за рамки пони­мания большинства других людей. Некоторым из них подходит наименование «великие» — великие провидцы Уильям Блейк и Уильям Уодсворт, великие мыслители Альберт Эйнштейн и Карл Юнг, великие политические деятели Авра-

ам Линкольн и Уинстон Черчилль. Люди чувствуют исходящую от них ауру истинного величия, и поскольку их дух находит отклик в душах простых людей, они способны вести их за собой, по крайней мере до определенной степени. Дух — это такая вещь, которой трудно дать точное определение, но его можно почувствовать и понять по его проявлениям. Дух Sulphur— экспансивный, пере­полненный безграничным энтузиазмом, драматизмом и эксцентричностью. Большинство Sulphur — экстраверты и не стесняются выражать себя. На самом деле ничто не доставляет типичному Sulphur большего удовольствия, чем внима­тельная аудитория. Самыми хорошими рассказчиками всегда были индивидуу­мы Sulphur. Тогда как представители других типов, Lycopodium или Natrum muriaticum, как правило, прибегают к искусственной драматизации, чтобы сде­лать историю более интересной, индивидууму Sulphur нужно просто быть со­бой, и все развесят уши. Ему не нужно учиться страстности или драматическо­му мастерству; у него они есть от рождения. Соответственно существует боль­шое число артистов Sulphur. Далее, широта интересов Sulphur обычно столь велика, а его опыт столь разнообразен, чему способствует его предприимчивая бесстрашная натура, что обычно ему действительно есть что рассказать. Хоро­ший пример — сэр Питер Устинов. Как и во многих Sulphury в нем есть космопо­литизм, который связан не только с его путешествиями по самым разнообраз­ным странам, но и с его, как я думаю, естественной для Sulphur широтой взглядов. (Большинство индивидуумов Sulphur более близки по духу с другими подобными им прогрессивными людьми во всем мире, чем со своими «сопле­менниками».) Когда слушаешь сэра Питера, кажется, что не осталось места на земле, где бы он не побывал, и человека, с которым бы он не встретился, но тем не менее в нем совершенно не чувствуется ни заносчивости, ни стремления стать знаменитым или богатым. Подобно многим другим Sulphur он постоянно со­храняет поистине королевское достоинство и остается собой и в бруклинском баре и на обеде у королевы. Рыцарский титул кажется естественным для широ­кой фигуры Sulphur, и он не выглядит здесь ни смешным, ни помпезным, как это нередко можно наблюдать у других.

Большинство Sulphur обладают хорошей способностью разбираться в людях и налаживать с ними контакты. Их экспансивный дух излучает любовь к ближ­ним, которая проникает через преграды социального положения и различия в мировоззрениях, позволяя им быть разговорчивыми и щедрыми со всеми, с кем их столкнула судьба. Здесь необходимо понимать различие между Sulphur и всезнайкой Lycopodium, который будет говорить со всеми, чтобы показать, какой он умный. Последний будет гораздо более «себе на уме» и значительно сильнее обижается, если его не захотят слушать или будут оспаривать. Sulphur же ко всему относится философски, и если аудитория будет спорить, он с

радостью вступит в горячую полемику, а если она станет равнодушной, он спокойно найдет себе другую. С другой стороны, Sulphur может быть так же утомителен, как и всезнайка Lycopodium, поскольку может без остановки ве­щать на любимую тему и легко принимает вежливое молчание за интерес.

Еще один общительный тип, которого молено легко перепутать с Sulphur, — мужчина Natrum muriaticum, который тоже может иметь достаточно мно­го уверенности в себе, однако прежде всего ищет одобрения аудитории. Он крайне учтив, хотя запросто может перейти на «ты» даже с малознакомы­ми людьми, включая своего доктора и управляющего банком. Речь такого индивидуума Natrum muriaticum обычно бывает очень гладкой, а говорить он может обо всем на свете, однако обычно за его словами нет реального чувства, он просто хочет понравиться. В противоположность ему большин­ство Sulphur вообще не обращают внимания на то, какое впечатление они производят, будучи полностью поглощены предметом беседы и тем наслаж­дением, которое они получают, делясь своим энтузиазмом и пылом с други­ми. Естественно, что бывают исключения — индивидуумы Sulphur с антисо­циальным поведением, надменные и даже робкие Sulphur, однако любые исключения только подтверждают правило.

Классический пример индивидуума Sulphur, который не умещается ни в какие рамки, — шекспировский Фальстаф. Хотя этот герой полностью вымышлен, его очень легко представить, поскольку он абсолютно точно отражает все типичные черты Sulphur. Фальстаф полон противоречий, большую часть которых он и сам прекрасно понимает, что делает его еще более забавным. Он имеет рыцарский титул и именуется сэром Джоном Фальстафом — и при этом у него вечно нет денег, а любимое его времяпрепровождение — пьянство в компании воров в грязной таверне. Он неисправимый лжец, однако у него есть честь и вера в благородство, по крайней мере, временами. Он умен, интеллигентен и начи- -тан, однако не чурается общения с идиотами и большую часть времени тратит на пьянство, обжорство и женщин. Несмотря на распутное поведение, Фаль­стаф не утратил чувства собственного достоинства. Как и многие Sulphur, он слишком безответственен и слишком любит играть, чтобы вести социально при­емлемый, «продуктивный» образ жизни, однако его ум, мастерство рассказчи­ка и невинная самовлюбленность позволяют ему жить так, как он хочет, а окружающие не только терпят, но и любят его. Врет он чаще всего не для тою, чтобы обмануть, а скорее для забавы, и эта ложь в типичной для Sulphur манере чаще всего бывает тщательно разработанной и абсолютно неправдоподобной. Sulphur часто склонен преувеличивать, поскольку он искренне восхищается тем, о чем говорит, и любит представить описываемый предмет в более впечатляю­щем виде, иногда при этом несколько теряя связь с реальностью.

Индивидуум Sulphur может лгать ради того, чтобы выйти из затруднений или чтобы спасти свое лицо. Подобно индивидуумам Lycopodium и Phosphorus он часто действует как приспособленец и склонен пытаться обхо­дить или ломать правила, чтобы его не «поймали с поличным» или чтобы добиться какой-то своей цели. Поступая таким образом, индивидуум Sulphur часто оправдывает свое поведение более « высокими » мотивами, что объясняется желанием сохранить самоуважение и склонностью к «преуве­личениям». Когда принц Генри спрашивает Фальстафа, почему тот удрал с места ночного грабежа, когда переодетый принц напал на него и его при­ятелей, тот не задумываясь врет, что, мол, узнал принца и не осмелился поднять на него руку, так как «далее для самого льва личность наследника престола неприкосновенна»". Так свою трусость он превратил в поступок благородного героя. На более прозаическом уровне Sulphur часто оправды­вает свою лень и нежелание выполнять свои обязанности фразами о том, что он занят более высокими материями, под которыми обычно подразуме­ваются его любимые увлечения.

Большинство индивидуумов Sulphur любят поговорить. Некоторые интел­лектуально ориентированные Sulphur могут найти себе лишь нескольких до­стойных собеседников, которые в состоянии понять их теории и наблюде­ния, тогда как другие способны говорить с кем угодно о чем угодно. Обыч­но индивидуум Sulphur имеет более широкий спектр интересов, чем осталь­ные люди, и, как правило, он достаточно подкован, чтобы поддерлеивать беседу по широкому кругу вопросов. Это справедливо даже для провинциа­лов Sulphur, не получивших серьезного образования. Кстати, последние до­вольно пренебрежительно относятся к формальному образованию, по­скольку они видят узость кругозора, которое оно дает, и, кроме того, их возмущает тот факт, что им достается меньше уважения, чем какому-то «невелсе с дипломом», несмотря на то что они знают жизнь значительно лучше и имеют гораздо более яркую личность и силу духа (Кент: «Он презирает образование, начитанных людей и их знания, удивляясь, почему никто не понимает, что он превосходит их всех вместе с их образованнос­тью»). Однажды я лечил одного следопыта от экземы. По его словоохотли­вости мне почти сразу лее стало ясно, что он является обладателем консти­туции Sulphur. Его речь была не нервозной, а обстоятельной, с долей юмора и искренним дружелюбием. Разговор каким-то образом зашел о том, как он брал кредит в банке и банковский служащий вручил ему несколько бу­маг, в которых требовалась подпись поручителя. Он начал было заполнять их и уже пошел искать поручителя, но внезапно его охватила злость, он

вернулся в банк, потребовал управляющего и заявил: «Я приехал из деревни и там, откуда я приехал, мое имя не нуждается в поручителях. Если моего слова для вас недостаточно, то не нужны мне ваши деньги!» Управляющий был ошеломлен, но не хотел терять клиента и согласился сделать исключе­ние, выдав кредит без обычных формальностей. Мой пациент рассказывал эту историю с нескрываемой гордостью и в заключение отметил, что снача­ла ему было страшновато выступать против таких авторитетных фигур, как врачи и управляющие банками, но теперь он их не боится. Они умеют делать свое дело, а он умеет свое, и одно не лучше и не хуже другого. Sulphur; как и Nux vomica, — конституциональный тип прирожденных лиде­ров и не выносит, когда им командуют бюрократы, пусть даже образован­ные, но не имеющие такой силы духа.

Современный традиционалист

От природы экспансивный и оптимистический дух Sulphur обычно делает его либералом. Свобода — одна из самых высоких его ценностей; свобода делать, что ему хочется, говорить, что ему хочется, и общаться, с кем ему хочется. Sulphur— индивидуалист и обычно чувствует себя более счастливым, когда сам распоряжается своей судьбой, предпочитая трудиться на себя, чем работать под чьим-то началом. Обычно он встает на защиту свободы других, по крайней мере словесно, и всегда симпатизирует тем, кто конф­ликтует с начальством, особенно государственной властью. Можно предпо­ложить, что этот оптимистичный и либерально мыслящий тип имеет устрем­ленность в будущее и веру в неуклонный прогресс, и, как правило, так оно и есть, однако при этом индивидуум Sulphur обычно очень уважает и тради­ционные ценности. Этому имеется несколько причин. Во-первых, большин­ство мужчин Sulphur обладают достаточной степенью мудрости, которая отличается от простой начитанности и «учености» и даже во многом про­тивоположна ей. В результате их часто привлекают религиозные и фило­софские учения прошлого, будь то ортодоксальные, мистические или ради­кальные системы. Во-вторых, при всех их слабостях индивидуумы Sulphur обычно обладают гордостью и стремятся обладать естественным благород­ством, которое для них связано с традиционными понятиями чести, храб­рости и милосердия. Современный аморальный материалистический образ жизни не удовлетворяет большинство индивидуумов Sulphur, которые мечта­ют о лучшем будущем, но не представляют его без многих старых традици­онных ценностей. В-третьих, при всей своей интеллектуальной ориентиро­ванности в психике Sulphur всегда сохраняется какая-то детская простота.

Вместо того чтобы погрязнуть в разборе тонких этических определений или мучительного обдумывания правильности своих действий с моральной точ­ки зрения, индивидуум Sulphur привык прочно опираться на простые и основные ценности — честь, невмешательство в чужие дела и т. д., при этом идя по жизни уверенно и не тратя лишнего времени на раздумья о морали. Он привык использовать традиционные ценности в качестве критерия, с которым он сверяет свою жизйъ, но в отличие от Arsenicum album и некото­рых Natrum muriaticum, которые ригидно следуют установленным прави­лам, Sulphur может относиться к ним гибко, а иногда и вовсе игнорировать, если это вдруг ему понадобится. Как Фальстаф, он может взывать к вашему благородству, а через минуту беззастенчиво врать, чтобы спасти лицо.

Хотя большинство индивидуумов Sulphur с восхищением относятся к вели­чию прошлых цивилизаций, к их благородству манер и мудрости, мало кто из них консервативен настолько, чтобы по-настоящему призывать повернуть время вспять. Они могут прочитать всех классиков, они могут даже старо­модно одеваться, однако они не сомневаются в желательности прогресса, как общественного, так и научного, достигнутого за последние две тысячи лет, и с оптимизмом ожидают новых человеческих свершений.

Приземленность

В совокупности индивидуумов Sulphur имеется два полюса, которые можно было бы назвать «приземленным» и «парящим». Под приземленностью я подразумеваю сосредоточенность преимущественно на удовлетворении физи­ческих желаний, что обычно сочетается с некоторой грубостью или недостат­ком утонченности. Некоторые Sulphur приземлены настолько, что в них совер­шенно не остается места для интеллектуальности и идеализма. В целом их можно назвать наиболее упрямыми и эгоистичными из всех индивидуумов этого типа, хотя это справедливо не всегда. Приземленные Sulphur обладают незатейливой душой, стремящейся поесть, поспать, удовлетворить потребность в сексе и игре, которая может заключаться в собственно спортивных состяза­ниях или подразумевать какие-то «общественные» игры. Внешне это крепко сбитые люди, которые могут быть жилистыми или тучными, что зависит от степени их занятости физическим трудом. Они не обязательно глупы, однако интеллект занимает у них подчиненное положение по отношению к чувствен­ному восприятию и их вожделениям. Наиболее приземленные Sulphur напоми­нают индивидуумов Baryta Carbonica, так как они выглядят очень простыми, имеют плотное телосложение и довольно неуклюжи (Кент: «Кажется, что пациент Sulphur начисто лишен утонченности»). Жена одного такого пациен-

та жаловалась мне, что муж постоянно позорит ее на людях, то начиная беззастенчиво ковырять в носу, то громко выпуская газы в театре. На замеча­ния жены он не обращал никакого внимания, проявляя грубое упрямство, столь характерное для наиболее приземленных Sulphur. В отличие от Baryta Carbonica приземленные Sulphur имеют гораздо большую уверенность в себе и часто начинают хвастаться своими достижениями. Обычно они намного более общительны, чем Baryta Carbonica, и могут являться даже лидерами в своем кругу. У них часто отмечаются командирские замашки, и они могут легко вспылить, если им перечат или они чем-то расстроены. Стоит отметить, что у приземленных Sulphur в характерах могут наблюдаться значительное разли­чия. Некоторые из них хотя и любят физические удовольствия, но имеют гибкий характер и достаточно благородны, тогда как другие могут быть эгои­стичными, агрессивными и склонными подавлять других. Первые, подобно своим более интеллектуальным братьям, обычно отличаются оптимистичес­ким, позитивным взглядом на жизнь, у них можно увидеть характерный блеск в глазах, тогда как последние могут стать замкнутыми и злобными. Этот более негативный вариант приземленного Sulphur бывает достаточно трудно отли­чить от наиболее негативных и приземленных индивидуумов Natrum muriaticum и Tuberculinum. Как и у остальных представителей данного типа, у этих индивидуумов Sulphur имеется непомерно раздутое эго, равнодушие к мнению других, но при этом страстное желание признания и уважения. Обычно они относительно бесстрашны, особенно в отношении грубых физи­ческих видов деятельности и в отличие от приземленных Natrum muriaticum они не склонны помногу переживать. Некоторые из них имеют тягу к бродя­чему образу жизни и становятся солдатами или моряками, у которых в каж­дом порту есть женщины, а «за пазухой>> — целый мешок интересных исто­рий, которыми он вполне может обеспечить себе ужин. Другие занимаются тяжелым физическим трудом, проводя каждый вечер в ближайшем кабаке, болтая с друзьями и ухлестывая за женщинами, а потом возвращаясь домой к

уже спящей жене.

Даже у самого приземленного Sulphur есть мягкие стороны — их обычно трогают романтические истории и трагедии, над которыми они могут даже пустить слезу. Хороший пример приземленного Sulphur— Фальстаф, кото­рый хотя и обладает недюжинным умом, но слишком ленив, чтобы хоть как-то его использовать. Его очень легко тронуть как сюжетами собствен­ных историй, так и несчастьями окружающих, и хотя он отчаянный мощен-ник, он не жестокосерден. В целом Sulphur очень эмоциональный и страст­ный тип, так что даже у самых черствых из них есть сентиментальность в отличие от суровых Kali carbonicum, Arsenicum album и Nux vomica, которые

могут быть холодными как лед.

Противоположностью грубых и приземленных Sulphur является воздушная, «парящая» ипостась этого типа, постоянно витающая в облаках философских и религиозных размышлений. Посередине находится ^SW/^r-интеллектуал — ученый, мыслитель и изобретатель. Эти разновидности — разные люди, но все они составляют непрерывное целое конституционального типа Sulphur. Даже у большинства интеллектуалов и философов Sulphur есть приземленные черты. Нередко даже они отличаются чрезмерным аппетитом или неистовой страстью к женщинам, а чем дальше мы будем двигаться от интеллектуалов и филосо­фов, тем сильнее будут выражены эти черты. В этом отношении на одном уровне с Фальстафом будут находиться люди действия, практики, работающие преимущественно руками. Сюда относятся ремесленники Sulphur, а также ски­тальцы Sulphur, такие, как солдаты и моряки, многие из которых дослужива­ются до высоких чинов и званий. Человек действия типа Sulphur прямолинеен и прост, как и человек действия типа Nux vomica. Обычно он выполняет свою работу с большим энтузиазмом и при необходимости может совершенно спо­койно часами работать без отдыха, но при этом умеет наслаждаться и свобод­ным временем, когда оно ему выпадает. Большинство Sulphur бывают доста­точно одарены и предприимчивы, чтобы найти себе работу по душе, и человек действия Sulphur обычно получает удовольствие и от работы, и от семьи, и от своего хобби. Такой человек вселяет уверенность в других, и его присутствие всегда поднимает настроение. Такие люди очень находчивы, и когда вы нуж­даетесь в практической помощи, а рядом с вами оказывается такой человек, — это огромная удача. Обычно они охотно соглашаются вам помогать, но лишь убедившись, что вы действительно нуждаетесь в помощи, а не пытаетесь ис­пользовать его в своих интересах. Уже упоминавшийся следопыт, которого я лечил, был из Австралии и подобно многим австралийцам выражал одновре­менно и просьбу, и благодарность одним словосочетанием — «no worries» («не беспокойтесь»), которое в разных ситуациях приблизительно означает «нет проблем», «конечно», «добро пожаловать» и т. п. Однако в отличие от большинства австралийцев он произносил эту фразу с таким энтузиазмом, что понятно было, насколько искренне он желает всем «не беспокоиться», и каждый раз, когда он говорил эти слова, я поневоле улыбался.

Говоря о людях действия, относящихся к типу Sulphur, не могу не упомянуть о покорителях американского «дикого Запада». Многие из них были не только находчивы и умелы и могли запросто построить дом, соорудить повоз­ку и сделать любые орудия, но и обладали неисчерпаемым оптимизмом и уверенностью в себе, что и позволило им завоевать целый континент. На их загорелых и обветренных лицах всегда горели светлые голубые глаза, излучав-

шие смесь озорства и отваги. Их пышные светлые усы только добавляли им благородства (которое иногда имело даже несколько комичный оттенок), рав­но как и их горделивые позы, которые можно увидеть на старинных фотогра­фиях. Без сомнения, многие из них имели конституцию Sulphur, чья отвага и естественный лидерский дух вели за ними других, а верность лидеров традици­онным ценностям поднимала дух последователей, вселяя в переселенцев чув­ство единства и стабильности.

Раздутое самомнение. Эгоистичный и обаятельный негодяй

Sulphur нельзя назвать самым эгоистичным типом (по-видимому, пальма пер­венства здесь принадлежит Рlatino), однако эгоизм у него выражен в достаточ­ной мере. По размеру самомнения Sulphur соперничает с Nux vomica и Lycopodium, как правило, несколько опережает в этом отношении Phosphorus и Tuberculinum и значительно опережает Natrum Muriaticum. Существует много граней раздутого «я», и все они могут быть обнаружены у индивидуумов Sulphur. Во-первых, он будет верить в себя, даже когда все окружающие в нем разуверились. Это может быть и ценным качеством, позволяющим ему пере­жить трудное время безо всякой внешней поддержки, особенно когда это связа­но с проектом или деятельностью, в которые он вложил много сил и эмоций. Изобретатели часто относятся к типу Sulphur, и они часто вынуждены продол­жать свою работу безо всякого признания и финансовой помощи. Аналогично конституцией Sulphur обладают многие актеры, которым очень часто на первых порах бывает необходима вера в себя, пока они еще не получили признания у публики. Даже в случае проигрыша индивидуум Sulphur склонен объяснять свою неудачу недальновидностью или посредственностью людей, а не собствен­ными недостатками. Таким образом, вера в себя у этих людей может быть не только достоинством, но и помехой. Некоторые индивидуумы Sulphur бывают увлечены совершенно непрактичными проектами, либо из-за их непривлека­тельности для широкой публики, признанием которой Sulphur так дорожит, либо из-за того, что они действительно совершенно бесполезны и нереальны. В этих случаях индивидуум Sulphur будет упорно двигаться к горькому концу, отказываясь признать, что выбранный путь оказался ошибочным (Кент: «Упря­мый»). Отчасти это связано с непоколебимой верой в себя, отчасти— с навязчи­вой увлеченностью избранной им идеей.

Другим аспектом гордыни Sulphur является его склонность к хвастовству. Обычно это более тонкое хвастовство, чем грубое бахвальство задаваки Lycopodium, уверенность в себе которого как раз не очень велика и требует компенсации. В отличие от Lycopodium уверенности в себе у индивидуума

Sulphur хоть отбавляй, и ему требуется набить очень много шишек, прежде чем она немножко поуменьшится. Отец Sulphur может показывать вам фо­тографии своей дочери и, сияя от гордости, рассказывать, что она прини­мала участие в районном конкурсе красоты. Подобно Nux vomica и Ignatia как бизнесмены, так и рядовые работники Sulphur очень активно демонстри­руют свои достижения на публике. Обычно они делают это талантливо, не прибегая к грубому самовосхвалению, которое могло бы оттолкнуть людей. Те индивидуумы Sulphur, которые считают себя обладающими монополией на истину и мудрость (а таких Sulphur очень много), могут быть склонны к морализаторскому тону, излагая свои взгляды. Классическим примером этой склонности был Самуил Ганеман. Хотя он был бесспорным гением и создал уникальную новую терапевтическую школу, но высокомерие, с кото­рым он излагал свои теории и втаптывал в грязь «старую школу», только уменьшало число его последователей.

Современные духовные учителя и гуру очень часто относятся к типу Sulphur, особенно те из них, которые ничтоже сумняшеся представляют себя единствен­ными и неповторимыми проводниками духовности для человечества. Они про­поведуют очень искренне и, по-видимому, сами верят в то, что они говорят, однако их «духовное высокомерие» часто отталкивает людей, особенно если они бесконечно поливают грязью других духовных лидеров. Часто к типу Sulphur относятся и телевизионные проповедники. Они настолько увлеклись «спасением душ», что уже ничего вокруг себя не видят, яростно долбя в одну и ту же точку. Их проповеди исполнены драматических интонаций и насыще­ны яркими фантастическими образами райского блаженства и адских мук, несколько напоминая бесконечные разглагольствования Рональда Рейгана, который красочно расписывал иллюзорные (или плохо им представляемые) технологии звездных войн, призванные защитить возлюбленных Богом граж­дан Соединенных Штатов от «империи зла».

Одним из наиболее красочных примеров чванливости Sulphur является шекспировский образ вождя уэльсцев Оуэна Глендаура из первой части «Генриха IV». Во время переговоров Глендаура с не менее пылким воите­лем Готспером, волею судьбы ставшим его союзником, мы наблюдаем стол­кновения между многоречивым «уэльским пустозвоном», хвастающимся своею дружбой с нечистой силой, и его лаконичным и язвительным гостем Nux vomica. Глендаур раз за разом пытается убедить Готспера, что земля дрожала при его рождении, а в небесах сверкали огненные знамения, на что тот невозмутимо отвечает: «Поверьте мне, что было б точно то же,когда б не вы тогда на свет явились, а чья-нибудь вдруг окотилась кошка» *. Обла-

дающий огромным самомнением и властностью Глендаур заявляет, что ни­когда еще не слышал подобной дерзости. Действительно, на власть лидера Sulphur может покуситься только лидер Nux vomica или другой Sulphur. Индивидуум Sulphur потому и заносчив, что чувствует внутреннюю силу. К сожалению, некоторые индивидуумы Sulphur чувствуют в себе больше сил, чем есть в действительности (Кент: «Глупая гордость»).

Мужской шовинизм — разновидность высокомерия, которая у индивидуумов Sulphur и Lycopodium встречается чаще, чем у представителей других типов. Оба этих типа привыкли считать себя неотразимыми для женщин и уверены, что допуская женщину до своего общества, они оказывают ей огромное благодея­ние. Многие мужчины Sulphur считают, что они превосходят других мужчин (Кент: «Высокомерие»), а мужчины в целом — превосходят женщин, хотя немногие из них будут в наше время прямо заявлять об этом. Мужчина Sulphur при всем своем высокомерии обычно имеет добрую душу, поэтому скорее будет относиться к женщинам покровительственно, защищая их и произнося компли­менты в адрес их внешности, при этом ожидая от них заботы и про себя считая их безмозглыми. Муж Sulphur обычно очень ленив, считая, что его роль в семье сводится к добыванию денег, и предоставляя жене все семейные обязанности, включая заботу о детях, не делая исключения и для выходных дней. Именно в семье эгоизм Sulphur становится особенно заметен. Он воспринимает жену скорее как привычную деталь интерьера и предпочитает домашним заботам и воспитанию детей «более важные» дела (такие, как болтовня с приятелем или просмотр футбольного матча), а когда супруга в конце концов выходит из себя, он изумленно смотрит на нее и называет глупой истеричкой. Я много раз наблюдал этот сценарий в семьях Sulphur и могу даже предсказывать, как все будет происходить. (Кент: «Он может сидеть и ничего не делать, предоставляя жене выбиваться из сил, заботясь о нем; по его мнению, она все равно больше ни на что не годится».) Уже упоминавшийся повар Stdphur уверял меня, что его жена слишком простая женщина, а во время эмоциональных всплесков ее мозгу просто не хватает кислорода. Он подчеркивал, что его жена — прекрасная женщина и он нежно ее любит, но она слишком проста, и ее ума не хватает, чтобы постичь многие вещи. В конце концов я познакомился с его женой и обнаружил, что это довольно умная и интеллигентная женщина, которая лишь немного устала от детской привычки своего мужа витать в облаках и бесконеч­но рассуждать о мире во всем мире и расширении сознания.

Как и можно предположить, нежелание индивидуума Sulphur уделять вни­мание своей жене (и детям) часто прямо пропорционально тому количеству энергии, которое он тратит на заигрывания с привлекательными девушками на стороне. Как и Lycopodium, мужчины Sulphur часто бывают бабниками, и

благодаря их непомерному самомнению они менее озабочены тем, чтобы скрыть свои похождения. Все тот же повар сказал мне, что считает супругов обязанными позволять друг другу время от времени спать с другими. По его словам, он обсуждал эту проблему с женой, но она, к его удивлению, отказа­лась разделить его убеждения по данному вопросу. (Мужчины Sulphur часто бывают искренне удивлены подобным проявлением «женской логики».) Жена другого пациента Sulphur однажды сказала мне, что муж открыто флиртует с ее подругами и даже пытается затащить их в постель. В типичном для Sulphur стиле он оправдывал свое поведение высокими мотивами, а именно желанием поделиться избытком любви своего сердца. Характерно, что типичный мужчи­на Sulphur столь обаятелен, а его сердце настолько исполнено теплотой, что чаще всего его многочисленные проделки сходят ему с рук. Однако если же жена вдруг покидает его, он быстро убеждается, насколько был беспомощен и зависим от нее как в практическом, так и в эмоциональном отношении. Муж­чина Sulphur всегда остается большим ребенком, считающим, что он может иметь все что хочет, при этом не беря на себя никакой ответственности. Когда он из-за своей невнимательности к людям внезапно теряет любовь или работу, он остается как громом пораженный, не в силах понять причины произошед­шего. Я вспоминаю, как однажды ко мне на прием пришла одна семейная пара, где супруги постоянно конфликтовали друг с другом. Жена жалова­лась, что ее муж (явный Sulphur) все свое время отдает страстному увлечению — футболу (он сам играл и судил любительские матчи), не уделяя ни минуты ни ей, ни детям (хотя все они ходили на его матчи). В течение всего приема муж молчаливо сидел в углу, и когда я попросил его прокомментировать жалобы жены, он ответил, что она сумасшедшая и все преувеличила. Я сказал ему, что я его понимаю и вижу, что он не стремится доставить неприятности своей жене, однако ясно, что и у нее действительно есть основания для жалоб. На это он отреагировал просто: «Я — это я и меняться не собираюсь». Он с радостью согласился на то, чтобы его жена прошла курс психотерапии, «что­бы ей вбили немного разума в голову», но когда на фоне психотерапии самооценка жены поднялась и она оставила его, он почувствовал себя раздав­ленным как физически, так и эмоционально. После этого он начал разрывать­ся между двумя желаниями: с одной стороны, ему хотелось на коленях умо­лять ее вернуться, а с другой — обвинить ее за все свои жизненные неудачи. Он даже пришел на недельный психотерапевтический курс «самоосознания», после чего сказал жене, что после этого курса он стал свободен от своего навязчивого увлечения, но теперь с особенной ясностью видит, насколько она больна эмоционально. На самом деле таким мужчинам Sulphur требуется прой­ти гораздо более долгий путь самоосознания, нежели недельный курс. Когда

они сталкиваются с неудачей, они реагируют как дети, плача и требуя утеше­ния, либо обвиняя других. Когда у таких мужчин случаются неприятности, степень их жалости к себе гораздо выше, чем у любого другого типа. В такие моменты они могут потерять всякую любовь к жизни и превращаются в пол­ную противоположность бодрым и оптимистичным Sulphur. Они могут пере­стать следить за собой, начинают есть что попало, поздно встают и опаздыва­ют на работу или вовсе перестают вставать с постели, а разговаривают медлен­но и двигаются как в тумане (Кент: «Слишком ленив, чтобы подняться с постели, слишком несчастлив, чтобы жить»). В таком состоянии индивидууму Sulphur необходимо найти какую-то женщину, которая могла бы вернуть его к жизни (иначе порой вся королевская конница и вся королевская рать не в состоянии собрать такого депрессивного Sulphur, и он остается опустившим­ся, жалким подобием прежнего себя).

Как вы уже могли догадаться, многие индивидуумы Sulphur живут по прин­ципу «я сам себе указ». Они могут увидеть необходимость для себя в подчине­нии законам и правилам, однако, когда им нужно, могут легко и нарушить их, ничуть не переживая по этому поводу. Когда эта черта сочетается со страстью к приключениям и алкоголю, как это часто бывает, мы получаем типичного негодяя Sulphur. Индивидуум Sulphur от природы обладает кипучей натурой и потребностью резвиться, а поскольку иногда благодаря излишней страстности его начинает заносить, он может начать вытворять что-то совсем ужасное, и его выходки будут шокировать одних и восхищать других. Здесь можно привести в пример двух классических драматических актеров, оба ир­ландцы и оба известны своей способностью поглощать огромные дозы спирт­ного. Я имею в виду Питера ОТула и Ричарда Харриса. Оба они очевидно не умещались «ни в какие рамки» как на сцене, так и за ее пределами и были печально знамениты своим буйным пьянством. На сцене и экране они играли обаятельных негодяев, что неудивительно, поскольку и в жизни они были такими. Как и Фальстаф, эти две сорвиголовы были благосклонно принимае­мы и любимы публикой, поскольку их обаяние перевешивало их сумасброд­ства. Причем их обаяние не было целиком основано на наглости и самоуве­ренности. В их поведении, что очень характерно для Sulphur, было не меньше благородства и вдохновения, чем буйства и распутства.

Большинство негодяев Sulphur имеют мягкое сердце, и когда время их проде­лок подходит к концу, они могут почувствовать искреннее раскаяние за тот вред и особенно за те обиды, которые они нанесли другим. Чтобы жить с мужем из числа негодяев Sulphur, женщина должна страдать мазохизмом, но если и ее терпение переполнилось и она начинает паковать чемоданы, он начнет искренне молить ее о прощении, рыдая, взывая к ее любви и обещая

исправиться. Эта демонстрация чувств в случае Sulphur обычно бывает вполне искренней, и она часто позволяет вымолить прощение, но лишь для того, чтобы через минуту забыть все клятвы и вновь приняться за сумасбродства и измены.

Негодяй Sulphur обычно имеет такую же открытую душу, как и остальные представители этого типа, и легко находит себе «дружков», сопутствующих ему в его приключениях. Некоторые из них будут не столь уверенными в себе гуляками, и им нужен пример вожака Sulphur, чтобы «распушить хвост», а другие - просто циничные подонки, использующие открытость и доверчивость Sulphur в своих целях. Великолепное изображение приключе­ний негодяя Sulphur можно увидеть в фильме «Rising Arizona», черной комедии о бездетной паре из глубинки Южных штатов, укравшей одного из пятерки детей-близнецов для богатого бизнесмена. Херб, один из героев, сыгранный Николасом Кейджем (который постоянно играет на экране пер­сонажей Sulphur и скорее всего сам обладает этой конституцией), — обая­тельный преступник Sulphur, который завел роман с офицером полиции Эдвиной как раз перед тем, как очередной раз отправиться в тюрьму, и у нее остались его фотографии. В конце концов ему удалось обручиться с ней, перед тем как его отправили в камеру, после чего он потребовал от своей невесты, чтобы она освободила его. Вскоре после того как они благо­получно украли ребенка, им позвонили два старых дружка Херба, только что освободившиеся из тюрьмы, и они оказываются в доме его старинного тюремного приятеля Герберта. Херб, как типичный Sulphur, рад встрече со своими сомнительными друзьями, приводя в панику Эдвину, которая боит­ся их пагубного влияния на мужа и знает о том, как легко он поддается влиянию. Херб пытается держаться, объясняя, что он семейный человек, но чем дольше он пьет с дружками, тем более привлекательной кажется ему прежняя жизнь, и когда они предлагают ему вместе ограбить банк, он не может отказаться (тем более что он уже потерял работу, так как в ответ на предложение своего босса поменяться женами на ночь он двинул ему в челюсть). Прежде чем покинуть жену, Херб ночью, обливаясь слезами, пи­шет ей прощальное письмо, в котором говорит, что он никогда не был тем мужчиной, которого она заслуживала. Этот человек — типичный пример негодяя Sulphur, не лишенного доброго сердца, но по-детски безответствен­ного и не способного ни удержаться от безрассудных поступков, ни пред­видеть их последствия.

У индивидуумов Sulphur часто в голове возникает своеобразный блок, не позволяющий им учиться на своем опыте, и они предпочитают всякий раз просто двигаться по пути наименьшего сопротивления. В конце концов этот блок может несколько ослабнуть, и в поздние годы они приобретают неко-

торую степень ответственности, начиная меньше пить и уменьшая степень своей супружеской неверности, а то и просто переставая ходить на сторо­ну, обзаводясь постоянной работой. Остепенившиеся с годами негодяи Sulphur часто живут относительно тихо, довольствуясь свой участью, осо­бенно если у них есть жена и любимое занятие.

Витание в облаках

Безответственностью могут обладать представители любых конституциональ­ных типов, склонных к приспособленчеству, включая Lycopodium, Phosphorus и Mercurius, однако ни у одного другого типа это качество не встречается так часто, как у Sulphur. Индивидуум Sulphur столь ярок, страстен и исполнен вдохновения, что он просто обязан был иметь какой-то тормоз, и самым большим тормозом для Sulphur является его нередкая склонность к бесплод­ным мечтаниям. Индивидуум Sulphur делает только то, что вдохновляет его, не замечая ни внешних препятствий, ни эмоций других людей. Типичный пример - муж Sulphur, забывающий о дне рождения жены, так как его ум полностью занят его любимым занятием, будь то работа или хобби. Он регулярно дает детям обещание взять их с собой на рыбалку или на футбол, столь же регуляр­но забывая об этом и планируя на это время что-то совсем иное. Каждый раз он искренне переживает по этому поводу и обещает сделать это в следующие выходные, однако семья постепенно приучается не воспринимать эти обеща­ния всерьез, догадываясь, что он во многом подобен ребенку, на которого никогда нельзя по-настоящему положиться. Как ребенок, Sulphur делает толь­ко то, что ему хочется, когда ему хочется; ему очень трудно «повзрослеть» и взять на себя хоть какую-то ответственность.

Когда я сам был подростком, моим лучшим другом был бунтарь Sulphur, страстный поклонник идей коммунизма, веривший, что эта идея сможет объе­динить человечество, искоренит бедность и несправедливость. Как и положено настоящему Sulphur, он знал все, что имело хоть какое-то отношение к комму­низму, а также к его главному противнику — капитализму, и часами мог рассказывать об истории революции в России или во Франции, подробней­шим образом излагая подлую тактику каждого из боровшихся с революцией правительств. Он был идеалистом с типичным для Sulphur ощущением соб­ственной миссии, и поэтому наличие слушателей очень возбуждало его крас­норечие. В отличие от меня его родители, так же как и мои, были в меньшем восторге от его личности, поскольку он принципиально отвергал какие бы то ни было правила приличия, был жутко ленив (Кент: «Вялость») и совершенно не желал тратить время на те школьные предметы, которые его не интересова-

ли. Потом он поступил в университет, в котором были очень распространены «левые» убеждения и где он изучал политологию, однако вскоре его выгнали оттуда за неуспеваемость, так как вместо учебы он тратил почти все свое время на организацию политических протестов. В конце концов он все же взялся за ум и, выбрав педагогическую стезю, ревностно и старательно принялся за учебу. Из индивидуумов Sulphur часто получаются великолепные учителя, так как они прежде всего стараются заразить учеников своей увлеченностью пре­подаваемым предметом, а не просто передать им набор фактов.

Наиболее интеллектуальные индивидуумы Sulphur больше всего склонны игнорировать практические детали. Классический образ рассеянного про­фессора — это реальный портрет интеллектуала Sulphur, блестяще владеюще­го своим предметом, но не помнящего, куда он положил свои ключи. Не­внимание к практической и физической стороне своей жизни (Кент: «Рав­нодушие к внешним вещам») может в некоторых случаях выражаться в ха­рактерной неопрятности и растрепанности интеллектуалов Sulphur (знаме­нитый «оборванный философ» Геринга). Конечно, в наши дни редко мож­но встретить настолько эксцентричного профессора, чтобы он ходил в лох­мотьях. Чаще всего они одеваются относительно нормально, однако всегда в их внешности проглядывает некоторое невнимание к одежде. Например, у него могут быть мятые штаны, галстук может съехать на сторону, его воло­сы будут всклокочены, как у Эйнштейна, а во всех аспектах, касающихся повседневного существования, он будет полагаться на свою жену, будучи не в состоянии самостоятельно ни купить билет, ни поесть вовремя. Sulphur известен своей неопрятностью, и эта «слава» небеспочвенна. Индивидуум Sulphur мало внимания уделяет материальным вещам, включая состояние своего дома, а также состояние своего тела и своего банковского счета. С другой, позитивной стороны, ему незнакомы многие мучительные пережи­вания других людей, стремящихся во что бы то ни стало создать в доме идеальную чистоту или постоянно лихорадочно пересчитывающих свои гроши. Будучи относительно свободным от материальных забот, он может полностью сосредоточить свой ум на интеллектуальных изысканиях, но при этом он также может оценить красоту заката, вкус хорошей еды или полу­чить удовольствие от приятной компании. Отстраненность Sulphur от мате­риальных забот — это палка о двух концах; она способна сделать его сво­бодным, и она же может стать источником проблем (таких, как отключение телефона из-за неоплаты счетов или остановка Машины из-за того, что кончился бензин). Те Sulphur, которым посчастливилось жениться на прак­тичных женщинах, обычно пожинают только хорошие плоды из обеих сфер бытия — они свободны оставаться собой и при этом у них есть человек,

следящий за тем, чтобы мир не обрушился вокруг них, пока они резвятся. Что касается жены, то ее жизнь может быть разной. В худшем случае она живет на положении крепостной крестьянки, на которую муж не обращает никакого внимания и считает, что она никуда от него не денется. В лучшем случае она имеет внимательного и любящего друга, освещающего ее жизнь своим энтузиазмом и юмором, о котором она с радостью будет заботиться и сама возьмет на себя большую часть практических вопросов их жизни.

Как я уже отмечал ранее, индивидуумы Sulphur распределяются как бы вдоль оси между двумя полюсами — от самых приземленных и «плотских» до самых идеалистичных и «парящих». Именно последние чаще всего склонны терять контакт с реальностью и жить словно во сне. Мой пациент-повар — прекрасный пример подобных субъектов. Он был так увлечен раз­говорами о философских вопросах на своей кухне, что это стоило ему потери работы. Между глупым идеализмом и рациональным или оправдан­ным идеализмом существует очень зыбкая грань, а многие идеалисты Sulphur часто попросту опережают свое время, но если человек совершенно не в состоянии понять дух современности, он не может нормально общаться с людьми и вынужден говорить с пустотой. Некоторые Sulphur настолько «не от мира сего», что они становятся объектом насмешек. Часто таких мягких и простодушных героев играл актер Джимми Стюарт. Такие люди обитают в мире, в котором людьми движут только высшие помыслы, и они бесконечно прощают тех, кто поступает жестоко или эгоистично, оправдывая их пове­дение лишь невежеством. Большинство индивидуумов Sulphur можно на­звать «добряками», которые легко могут отдать что-либо нуждающемуся, простить долги и простодушием которых некоторые даже начинают пользо­ваться в корыстных целях, однако у некоторых идеализм и равнодушие к материальным вопросам доходят до такой степени, что становятся их худ­шими врагами. Хотя некоторые индивидуумы Sulphur могут считать, что действуют из высших, более духовных побуждений, в реальности они неред­ко просто пытаются тем самым действовать по принципу наименьшего со­противления и прятаться от реальности в фантастическом мире, где все любят друг друга и не нужно принимать трудных решений.

Таким образом, граница между истинной духовностью и ленивым пребы­ванием некоторых Sulphur в мире грез, очень тонка. Одним из признаков, позволяющих различить их, является отсутствие у истинно духовного чело­века (который может иметь конституцию Sulphur или любую другую) склон­ности повесить заботу о себе на других, а также склонности наносить себе вред полным забвением физических нужд своего тела. Мечтатель Sulphur очень