От хищ­ни­ков до до­маш­них лю­бим­цев: от­но­ше­ния лю­дей с дру­ги­ми жи­вот­ны­ми

Че­ло­век рас­це­ни­ва­ет дру­гие ви­ды жи­вот­ных очень по-раз­но­му. Он смот­рит на них как на хищ­ни­ков, жертв, вре­­д­ит­елей, по­мощ­ни­ков и до­маш­них лю­бим­цев. Он экс­плуа­­т­ир­ует их труд, изу­ча­ет их в ла­бо­ра­то­ри­ях, лю­бу­ет­ся ими и пре­вра­ща­ет их в эмб­ле­мы и сим­во­лы. Но пре­ж­де все­го он бо­рет­ся с жи­вот­ны­ми за жиз­нен­ное про­стран­ст­во, под­­ч­ин­яет их се­бе и слиш­ком час­то уби­ва­ет.

С древ­но­сти че­ло­век бо­ял­ся не­ко­то­рых ви­дов жи­вот­­ных, счи­тая их убий­ца­ми. Од­них жи­вот­ных — львов, тиг­ров, ле­о­пар­дов, вол­ков, кро­ко­ди­лов, ги­гант­ских змей и акул — он пред­став­лял се­бе как яро­ст­ных лю­до­едов, жад­ных до че­ло­ве­че­ской пло­ти. Дру­гих — ядо­ви­тых змей, смер­то­нос­ных пау­ков и скор­пио­нов, жа­ля­щих на­се­ко­­мых — он счи­тал аг­рес­сив­ны­ми от­ра­ви­те­ля­ми. В лю­бом слу­чае стра­хи че­ло­ве­ка пре­уве­ли­чи­ва­ли ис­хо­дя­щую от жи­вот­ных опас­ность. Ни один из «лю­до­едов» ни­ко­гда не рас­це­ни­вал лю­дей как глав­ное блю­до. Толь­ко в очень ред­ких слу­ча­ях и при осо­бых об­стоя­тель­ст­вах че­ло­ве­че­ская плоть ка­жет­ся хищ­ни­кам вкус­ным до­пол­не­ни­ем к ос­нов­­н­ому ме­ню. Охо­тя­щие­ся на лю­дей боль­шие кош­ки поч­ти все­гда ли­бо ра­не­ны, ли­бо боль­ны. Ра­не­ный ле­о­пард, бу­ду­­чи не в си­лах го­нять­ся за обыч­ны­ми быс­тро­но­ги­ми жерт­ва­ми, мо­жет бро­дить во­круг де­рев­ни и вре­мя от вре­ме­ни на­па­дать на лю­дей. Ко­гда та­кое слу­ча­ет­ся, об этом бы­ст­­ро уз­на­ют жи­те­ли де­рев­ни — и всем ле­о­пар­дам в ок­ру­ге как по­тен­ци­аль­ным лю­до­едам гро­зит смерть. Со­вер­шен­­но не­спра­вед­ли­во счи­та­ет­ся, буд­то яро­ст­ны­ми вра­га­ми че­ло­ве­ка яв­ля­ют­ся вол­ки. Есть не­ма­ло ис­то­рий о вол­ках, от ко­то­рых кровь сты­нет в жи­лах, но поч­ти все они вы­­д­ум­аны от на­ча­ла до кон­ца. В од­ном из аме­ри­кан­ских шта­тов, где вол­ков боя­лись все и ка­ж­дый, лю­бо­му, кто пре­дос­та­вит до­ка­за­тель­ст­ва вол­чь­ей жес­то­ко­сти, обе­ща­ли на­гра­ду в сто дол­ла­ров; че­тыр­на­дцать лет под­ряд на неё ни­кто не пре­тен­до­вал. Од­на­ко ле­ген­ды по­бе­ди­ли ре­аль­­ность, и вол­ки в ито­ге ока­за­лись на гра­ни вы­ми­ра­ния.

Точ­но так же счи­та­ет­ся, что ядо­ви­тые жи­вот­ные ста­­р­аю­тся ата­ко­вать че­ло­ве­ка при лю­бой воз­мож­но­сти, что опять-та­ки не со­от­вет­ст­ву­ет фак­там. Ядо­ви­тые змеи не на­па­да­ют на лю­дей про­сто так, они все­гда за­щи­ща­ют­ся. Яд ну­жен змее для то­го, что­бы па­ра­ли­зо­вать до­бы­чу, ко­­т­орая за­тем за­гла­ты­ва­ет­ся це­ли­ком. По­сколь­ку на све­те нет змей, ко­то­рые на­столь­ко ве­ли­ки, что мо­гут за­гло­тить хо­тя бы ма­лень­ко­го ре­бён­ка, по­лу­ча­ет­ся, что, на­па­дая на че­ло­ве­ка, змея тра­тит дра­го­цен­ный яд. Змеи жа­лят лю­дей в от­ча­ян­ной по­пыт­ке са­мо­за­щи­ты, ко­гда у них нет дру­го­­го вы­хо­да. Тем не ме­нее, лю­ди бо­ят­ся и не­на­ви­дят змей боль­ше всех про­чих жи­вот­ных. Встре­тив­шись со зме­ёй, че­ло­век пред­по­чи­та­ет по­ско­рее её убить.

Жи­вот­ные-жерт­вы то­же по­стра­да­ли от лю­дей, хоть и по-дру­го­му. Лю­ди пе­ре­ста­ли на них охо­тить­ся и пре­вра­­т­или их в до­маш­них жи­вот­ных. Ко­гда око­ло де­ся­ти ты­сяч лет на­зад мы пе­ре­клю­чи­лись с охо­ты на зем­ле­де­лие и ско­то­вод­ст­во, тех жи­вот­ных, что пре­ж­де бы­ли на­шей же­­ла­нной до­бы­чей, ста­ли одо­маш­ни­вать, за­го­нять за ог­ра­ды и за­ка­лы­вать. Под влия­ни­ем се­лек­ции они из­ме­ни­лись.

По­сколь­ку эти жи­вот­ные пред­на­зна­ча­лись нам в пи­щу, их ста­ра­лись сде­лать не толь­ко бо­лее по­слуш­ны­ми, но и бо­лее мя­си­сты­ми. В ре­зуль­та­те на­ше ме­ню рез­ко обед­не­­ло. Древ­ние охот­ни­ки уби­ва­ли лю­бое жи­вот­ное, ко­то­рое им уда­ва­лось за­гнать, и ели са­мое раз­ное мя­со, а ско­то­во­­ды и их по­том­ки вплоть до се­го­дняш­не­го дня ог­ра­ни­чи­ли свое ме­ню, срав­ни­тель­но не­боль­шим чис­лом ви­дов: в ос­­но­вном мы едим коз, овец, сви­ней, ко­ров, кро­ли­ков, кур, гу­сей и уток. К это­му спи­ску одо­маш­нен­ных жи­вот­ных, пав­ших жерт­ва­ми со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка, мож­но до­ба­­вить, на­при­мер, фа­за­нов, це­са­рок, ку­ро­па­ток, ин­дю­шек и кар­пов. Ко­рот­кие жиз­ни бес­счет­но­го мно­же­ст­ва этих жи­вот­ных же­ст­ко кон­тро­ли­ру­ют­ся че­ло­ве­ком, в то вре­мя как по­пу­ля­ции их ди­ких пред­ков в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев ли­бо со­кра­ти­лись до ми­ни­му­ма, ли­бо во­об­ще вы­мер­ли.

Ку­да луч­ше об­сто­ят де­ла у жи­вот­ных-вре­ди­те­лей, но и они по­нес­ли тя­же­лый урон. Раз­но­об­раз­ные вре­ди­те­ли и па­ра­зи­ты не же­ла­ют сда­вать­ся, од­на­ко по­яв­ле­ние но­вых про­грамм борь­бы с ни­ми, средств ги­гие­ны и со­вер­шен­ст­­в­ов­ание ме­ди­цин­ской по­мо­щи на­се­ле­нию спо­соб­ст­ву­ют их по­сте­пен­но­му унич­то­же­нию. Вре­ди­те­ли — един­ст­вен­­ная груп­па жи­вот­ных, ко­то­рой не по­мо­гут ни­ка­кие об­­щ­ес­тва ох­ра­ны при­ро­ды.

Жи­вот­ным-по­мощ­ни­кам (или сим­би­он­там) по­вез­ло, ес­те­ст­вен­но, боль­ше. Их су­ще­ст­ву­ет не­сколь­ко ти­пов, и наи­бо­лее древ­ний из них — это жи­вот­ные, по­мо­гав­шие на­шим пред­кам на охо­те. Та­ки­ми по­мощ­ни­ка­ми бы­ли на за­ре ис­то­рии со­ба­ки, ге­пар­ды, со­ко­лы, боль­шие бак­ла­ны. Пол­но­стью одо­маш­нен­ны­ми ста­ли толь­ко со­ба­ки. Лю­ди вы­ве­ли но­вые, уз­ко спе­циа­ли­зи­ро­ван­ные по­ро­ды со­бак. Ов­чар­ки ох­ра­ня­ли ста­да, гон­чие вы­сле­жи­ва­ли до­бы­чу, сет­­т­еры и пойн­те­ры её вы­ис­ки­ва­ли, спа­ние­ли её вы­ню­хи­ва­ли, рет­ри­ве­ры её на­хо­ди­ли и уби­ва­ли, терь­е­ры рас­прав­ля­лись с по­ку­шав­ши­ми­ся на до­маш­них жи­вот­ных хищ­ни­ка­ми, мас­ти­фы ох­ра­ня­ли сво­их хо­зя­ев. Со­ба­ки — един­ст­вен­ные сим­би­он­ты, ко­то­рых че­ло­ве­че­ст­во экс­плуа­ти­ру­ет са­мым бес­стыд­ным об­ра­зом. Есть да­же по­ро­да, вы­ве­ден­ная спе­­ц­иал­ьно для обог­ре­ва че­ло­ве­че­ско­го те­ла: мек­си­кан­ских го­лых со­бак с очень тё­п­лой ко­жей ин­дей­цы Но­во­го Све­та ис­поль­зо­ва­ли в хо­лод­ные но­чи в ка­че­ст­ве грел­ки. Кро­ме то­го, есть со­ба­ки, ко­то­рые на­хо­дят ми­ны и нар­ко­ти­­ки, со­ба­ки-спа­са­те­ли, по­ли­цей­ские со­ба­ки, со­ба­ки-по­во­­д­ыри для сле­пых, слу­жеб­ные со­ба­ки для глу­хих. Не­взи­рая на все на­ши тех­ни­че­ские дос­ти­же­ния, со­ба­ка ос­та­ет­ся луч­шим дру­гом че­ло­ве­ка.

Вто­рая ка­те­го­рия сим­би­он­тов — это жи­вот­ные, унич­то­жаю­щие вре­ди­те­лей. Став зем­ле­дель­цем, че­ло­век столк­­ну­лся с гры­зу­на­ми, унич­то­жав­ши­ми его за­па­сы зер­на. Он ис­поль­зо­вал для борь­бы с вре­ди­те­ля­ми ко­шек, хорь­ков и ман­гу­стов. Кош­ки и хорь­ки в ито­ге бы­ли пол­но­стью одо­­ма­шн­ены, они и се­го­дня по­мо­га­ют кре­сть­я­нам рас­прав­­лят­ься с гры­зу­на­ми. Этот тип сим­би­он­тов лю­ди экс­плуа­­т­ир­ов­али не так силь­но, как со­бак, а се­го­дня ко­шек и хорь­ков поч­ти вы­тес­ни­ли зоо­ци­ды.

Тре­тья ка­те­го­рия — это вьюч­ные жи­вот­ные. Ло­ша­­дей, онаг­ров, ос­лов, буй­во­лов, яков, оле­ней, верб­лю­дов, лам и сло­нов ве­ка­ми за­став­ля­ли во­зить на се­бе пло­ды тру­дов че­ло­ве­ка. Онагр, ди­кий осел, ко­то­рый во­дит­ся в Сред­ней Азии, экс­плуа­ти­ро­вал­ся уже 4000 лет на­зад в Ме­со­по­та­­мии, впо­след­ст­вии его за­ме­ни­ла бо­лее управ­ляе­мая ло­шадь, пре­вра­тив­шая­ся в ито­ге в са­мое рас­про­стра­нен­ное из всех вьюч­ных жи­вот­ных.

Чет­вёр­тая ка­те­го­рия — это жи­вот­ные-по­став­щи­ки, ко­то­рых вы­ра­щи­ва­ют ра­ди вы­ра­ба­ты­вае­мо­го ими про­­ду­кта. Мы за­би­ра­ем мо­ло­ко у ко­ров и коз, шерсть у овец и аль­па­ка, яй­ца у кур и уток, мёд у пчел, ко­ко­ны у шел­­к­ови­чных чер­вей.

На­ко­нец, есть пти­цы, ко­то­рых че­ло­век ис­поль­зо­вал для дос­тав­ки со­об­ще­ний, — это до­маш­ние го­лу­би. Их за­­м­еч­ател­ьная спо­соб­ность все­гда воз­вра­щать­ся до­мой ис­поль­зо­ва­лась на про­тя­же­нии ты­ся­че­ле­тий и на­столь­ко це­­н­илась в во­ен­ное вре­мя, что че­ло­век соз­дал сим­би­он­тов, вы­пол­няв­ших про­ти­во­по­лож­ную за­да­чу, — со­ко­лов-пе­ре­­хва­тч­иков.

Во всех этих слу­ча­ях че­ло­век кор­мит жи­вот­ное, за­бо­­ти­тся о нём и за­щи­ща­ет его в об­мен на раз­лич­ные ус­лу­­ги, на ко­то­рое оно спо­соб­но. Упо­мя­ну­тые ви­ды пе­ре­ста­ли быть на­ши­ми кон­ку­рен­та­ми в борь­бе за су­ще­ст­во­ва­ние, и им, в от­ли­чие от мно­гих дру­гих ви­дов, не гро­зит по­сте­пен­ное вы­ми­ра­ние. Од­на­ко, хо­тя чис­лен­ность их мно­го­­кра­тно уве­ли­чи­лась, они за­пла­ти­ли за это до­ро­гую це­ну. Имя этой це­не — «сво­бо­да» эво­лю­ции: в боль­шин­ст­ве слу­­ч­аев сим­би­он­ты ли­ши­лись ге­не­ти­че­ской не­за­ви­си­мо­сти и под­вла­ст­ны ка­при­зам и фан­та­зи­ям се­лек­цио­не­ров. Они — по­мощ­ни­ки че­ло­ве­ка и вы­ну­ж­де­ны под­чи­нять­ся его при­­к­азам.

Та­ко­вы фор­мы вы­год­ных для на­ше­го ви­да Кон­так­тов с Жи­вот­ны­ми. Для по­дав­ляю­ще­го боль­шин­ст­ва го­ро­жан эти кон­так­ты мо­гут ка­зать­ся чем-то да­лё­ким, но они тем не ме­нее су­ще­ст­ву­ют по сей день. Оби­та­те­ли го­ро­дов про­­до­лж­ают еже­днев­но упот­реб­лять жи­вот­ных в пи­щу и но­сить на се­бе час­ти их тел, од­на­ко, не­по­сред­ст­вен­ный кон­такт, вклю­чая уха­жи­ва­ние и убий­ст­во, — это удел спе­­ци­ал­истов, фер­ме­ров и ра­бот­ни­ков ско­то­бо­ен. Се­го­дня че­ло­век с ули­цы кон­так­ти­ру­ет с жи­вот­ны­ми в на­уч­ных и эс­те­ти­че­ских це­лях. Та­кие Кон­так­ты с Жи­вот­ны­ми воз­­ни­кли не столь дав­но из стрем­ле­ния лю­дей ис­сле­до­вать и изу­чить ок­ру­жаю­щий их мир. По­сред­ст­вом книг, филь­мов и те­ле­пе­ре­дач че­ло­век пе­ре­но­сит­ся в мир зоо­ло­гии. Он смот­рит про­грам­мы о ди­ких жи­вот­ных и изу­ча­ет их по­ве­де­ние. Он рас­смат­ри­ва­ет ри­сун­ки и фо­то­гра­фии жи­­во­тных и лю­бу­ет­ся ими. Он пла­ва­ет с ак­ва­лан­гом, на­блю­­д­ает за пти­ца­ми и от­прав­ля­ет­ся на фо­то­са­фа­ри. Он по­се­­щ­ает зоо­пар­ки. Дру­ги­ми сло­ва­ми, он про­дол­жа­ет про­яв­­лять ин­те­рес к жи­вот­но­му ми­ру. В древ­но­сти, ко­гда лю­ди бы­ли охот­ни­ка­ми или ско­то­во­да­ми, этот ин­те­рес со­став­­лял не­отъ­ем­ле­мую часть их жиз­ни, ибо тот, кто не ин­те­­р­ес­ова­лся жи­вот­ны­ми, рис­ко­вал очень мно­гим.

Кро­ме все­го про­че­го, че­ло­век ис­поль­зу­ет жи­вот­ных в ка­че­ст­ве сим­во­лов. Здесь мы по­па­да­ем в уди­ви­тель­ный и слож­ный мир то­те­мов, бо­гов, об­ра­зов, гер­бов и тра­ди­ции пре­вра­щать жи­вот­ных в до­маш­них лю­бим­цев. В этом ми­ре жи­вот­но­му не по­зво­ля­ют быть са­мим со­бой; вза­мен оно ста­но­вит­ся жи­вым сим­во­лом ка­кой-ли­бо идеи и по­рой да­же за­ме­ща­ет че­ло­ве­ка. По­доб­ное от­но­ше­ние к жи­­во­тным мож­но на­звать ан­тро­по­мор­фи­че­ским. Уче­ные от­­н­ося­тся к не­му край­не не­одоб­ри­тель­но, по­сколь­ку лю­ди склон­ны за­став­лять жи­вот­ных стра­дать, за­бы­вая или ис­­к­ажая био­ло­ги­че­ские фак­ты. Уче­ный мо­жет сде­лать по­­до­бное за­ме­ча­ние — сам он стре­мит­ся изу­чать жи­вот­ный мир на­столь­ко объ­ек­тив­но, на­сколь­ко это воз­мож­но; од­­н­ако че­ло­век — су­ще­ст­во, обо­жаю­щее сим­во­лы, и ни­кто не спо­со­бен за­пре­тить ему ис­поль­зо­вать жи­вот­ное в ка­­ч­ес­тве сим­во­ла или ка­ри­ка­ту­ры на са­мо­го се­бя.

Жи­вот­ные, ко­то­рые ка­жут­ся нам сви­ре­пы­ми, сим­во­­л­из­ир­уют вой­ну; жи­вот­ные, ко­то­рые ка­жут­ся нам ми­лы­­ми, сим­во­ли­зи­ру­ют де­тей. Со­вер­шен­но не­важ­но, на са­мом ли де­ле жи­вот­ное яв­ля­ет­ся сви­ре­пым или ми­лым — или нам это толь­ко ка­жет­ся. В ре­аль­но­сти всё мо­жет быть ина­че, но лю­би­те­ли сим­во­лов вы­со­ко­мер­но иг­но­ри­ру­ют ре­аль­ность. От­лич­ные при­ме­ры тут — гие­на и бе­ло­го­ло­вый ор­лан. Гие­ну мы вос­при­ни­ма­ем как урод­ли­во­го и под­ло­го по­жи­ра­те­ля па­да­ли, за­ли­ваю­ще­го­ся в пе­ре­ры­вах ме­ж­ду тра­пе­за­ми зло­дей­ским, омер­зи­тель­ным сме­хом. Ор­ла­ном, на­про­тив, мы вос­хи­ща­ем­ся, ибо для нас он — бес­страш­­ный, храб­рый и бла­го­род­ный вои­тель, ко­то­рый ата­ку­ет вра­гов, пи­ки­руя на них из под­не­бе­сья. На­звать че­ло­ве­ка гие­ной — зна­чит на­нес­ти ему ос­корб­ле­ние, ор­лан ме­ж­ду тем ос­та­ет­ся гор­дой эмб­ле­мой Со­еди­нен­ных Шта­тов Аме­ри­ки. Уче­ные же ус­та­но­ви­ли, что гие­на ча­ще все­го — сме­лый охот­ник, в то вре­мя как бе­ло­го­ло­вый ор­лан во­ру­­ет пи­щу у дру­гих жи­вот­ных и по­еда­ет па­даль. Эти фак­ты, од­на­ко, ни­чуть не воз­вы­си­ли в на­ших гла­зах гие­ну и не по­ко­ле­ба­ли пье­де­стал ор­ла­на, ес­ли не счи­тать роб­ких по­­п­ыток сде­лать сим­во­лом США гре­му­чую змею, пред­при­ни­мав­ших­ся в XVIII ве­ке. Го­во­рят, за змею вы­сту­пал, в том чис­ле, Бенд­жа­мин Франк­лин. Он счи­тал, что гре­му­чая змея боль­ше под­хо­дит на роль сим­во­ла аме­ри­кан­ско­го на­ро­да, по­то­му что она все­гда ве­ли­ко­душ­но пре­ду­пре­ж­да­ет вра­гов о сво­ем при­бли­же­нии и ни­ко­гда не на­па­да­ет пер­вой, но, бу­ду­чи спро­во­ци­ро­ван­ной, сра­жа­ет­ся храб­ро и бес­­стра­шно. С на­уч­ной точ­ки зре­ния Франк­лин был прав, но на обы­ва­те­лей его ар­гу­мен­ты не по­дей­ст­во­ва­ли. Для сто­­ро­нн­иков ан­тро­по­мор­фи­че­ско­го под­хо­да ор­лан — пти­ца цар­ст­вен­ная, а змеи — низ­шие, «скольз­кие» соз­да­ния. В ми­ре сим­во­лов эти фаль­ши­вые ка­че­ст­ва зна­чат боль­ше, не­же­ли на­уч­ные фак­ты.

Для то­го что­бы по­нять, по­че­му од­них жи­вот­ных мы субъ­ек­тив­но «лю­бим», а дру­гих «не­на­ви­дим», Лон­дон­ский зоо­парк про­вел оп­рос 80 ты­сяч бри­тан­ских де­тей в воз­рас­­те от 4 до 14 лет. Им пред­ло­жи­ли на­звать са­мое лю­би­­мое и са­мое не­на­ви­ст­ное жи­вот­ное. В пер­вую де­сят­ку лю­би­мых жи­вот­ных во­шли: (1) шим­пан­зе; (2) мар­тыш­ка; (3) ло­шадь; (4) га­ла­го; (5) ги­гант­ская пан­да; (6) мед­ведь; (7) слон; (8) лев; (9) со­ба­ка; (10) жи­раф.

Де­сят­ка са­мых лю­би­мых жи­вот­ных по дан­ным оп­ро­са 4200 де­тей в воз­рас­те от 4 до 14 лет. Все упо­мя­ну­тые жи­вот­ные — мле­ко­пи­таю­щие со мно­же­ст­вом че­ло­ве­че­ских черт.

Ито­ги оп­ро­са го­во­рят са­ми за се­бя: все эти жи­вот­ные име­ют че­ло­ве­че­ские чер­ты. Они по­па­ли в спи­сок не по­то­­му, что по­лез­ны че­ло­ве­ку или кра­си­вы, а по­то­му, что на­­п­ом­ин­ают де­тям лю­дей. Те­ла всех этих зве­рей по­кры­ты во­ло­са­ми, а не перь­я­ми или че­шу­ей. Поч­ти у всех них те­ла ок­руг­лы, а мор­ды пло­ски и вы­ра­зи­тель­ны. Де­тям эти жи­вот­ные ка­жут­ся стоя­щи­ми вер­ти­каль­но — ли­бо из-за рос­та, ли­бо по­то­му, что мо­гут си­деть или сто­ять на зад­них но­гах или ла­пах. Ко все­му про­че­му не­ко­то­рые из них уме­ют под­ни­мать пред­ме­ты (при­ма­ты и пан­да — пе­ред­­н­ими ла­па­ми, слон — хо­бо­том).

В де­сят­ку не по­па­ла ни од­на пти­ца, при этом дву­мя са­мы­ми по­пу­ляр­ны­ми пти­ца­ми ока­за­лись «вер­ти­каль­ные» пин­гвин и по­пу­гай. По­след­ний мо­жет брать ког­ти­­ст­ыми ла­па­ми не­боль­шие пред­ме­ты и под­но­сить их ко рту, кро­ме то­го, он мо­жет под­ра­жать че­ло­ве­че­ско­му го­ло­­су, а «ли­цо» у не­го уп­ло­щен­ное.

Ко­гда де­ти ста­но­вят­ся стар­ше, их при­стра­стия в от­но­ше­нии жи­вот­ных ме­ня­ют­ся. Им на­чи­на­ют боль­ше нра­вить­ся ма­лень­кие жи­вот­ные вро­де га­ла­го и со­бак, в то вре­мя как боль­шие жи­вот­ные, та­кие, как слон и жи­раф, те­ря­ют по­пу­ляр­ность. При­чи­на в том, что ме­ня­ет­ся сим­во­ли­че­ская роль жи­вот­но­го в жиз­ни ре­бён­ка: ма­лень­кие де­ти ви­дят в зве­рях ро­ди­те­лей, стар­ше­класс­ни­ки — мла­ден­цев. (Все гра­фи­ки по Мор­ри­су и Мор­ри­су.)

В де­сят­ку во­шли лишь два «убий­цы» — лев и мед­ведь. При­чи­ны тут яс­ны: толь­ко у льва, ес­ли срав­нить его с дру­ги­ми боль­ши­ми кош­ка­ми, мор­да ка­жет­ся пло­ской из-за то­го, что она ок­ру­же­на вну­ши­тель­ной гри­вой. Ес­ли ли­шить львов гри­вы, вряд ли эти жи­вот­ные ос­та­нут­ся столь по­пу­ляр­ны­ми, — их мор­да бу­дет вы­гля­деть за­ост­рен­ной и пе­ре­ста­нет по­хо­дить на че­ло­ве­че­ское ли­цо. Со­бак де­ти вос­при­ни­ма­ют, ра­зу­ме­ет­ся, не как ди­ких хищ­ни­ков, а как до­маш­них лю­бим­цев. Для боль­шин­ст­ва де­тей со­ба­ка — не враг, а за­щит­ник, и от­но­сят­ся они к ней со­от­вет­ст­вую­­ще. Кро­ме то­го, со­ба­ки уди­ви­тель­ным об­ра­зом из­ме­ни­­лись за сто­ле­тия, в те­че­ние ко­то­рых се­лек­цио­не­ры вы­во­­д­или все но­вые по­ро­ды. Мор­ды мно­гих со­бак сде­ла­лись бо­лее пло­ски­ми, шерсть — бо­лее длин­ной, но­ги — бо­лее ко­рот­ки­ми, от­че­го со­ба­ки ста­ли ка­зать­ся бо­лее не­ук­лю­жи­­ми и по­хо­жи­ми на де­тей. Лю­ди спо­соб­ст­во­ва­ли со­бачь­ей не­оте­нии (пе­ре­но­су сте­рео­ти­пов дет­ско­го по­ве­де­ния во взрос­лую жизнь), да­бы со­ба­ки всю жизнь ос­та­ва­лись иг­­р­ив­ыми и по­хо­жи­ми на щен­ков. Раз­мер те­ла так­же был из­ме­нен с це­лью сде­лать со­ба­ку бо­лее при­вле­ка­тель­ной, будь то боль­шая лох­ма­тая ов­чар­ка или ма­лень­кий шел­ко­­ви­стый пе­ки­нес. На де­ле со­ба­ка — это волк в шку­ре до­­ма­шн­его лю­бим­ца, не­на­ви­ст­ный враг, пре­вра­щен­ный в близ­ко­го дру­га. Вот она си­дит: уп­ло­щен­ная вы­ра­зи­тель­ная мор­да, ок­руг­лое те­ло, мяг­кая шерсть, иг­ри­вое на­строе­­ние... Да­же «го­ри­зон­таль­ность» со­ба­ки мо­жет быть ис­­пра­вл­ена, ес­ли нау­чить ее си­деть на зад­них ла­пах. Ре­пу­та­­ция со­бак на­дёж­на, не­взи­рая на их тём­ное про­шлое.

Ес­ли мы по­смот­рим на то, как лю­бовь к жи­вот­ным ме­ня­ет­ся с воз­рас­том ре­бён­ка, вы­яс­нит­ся за­бав­ная де­таль. Ма­лень­ких жи­вот­ных лю­бят де­ти по­стар­ше, боль­ших — де­ти пом­лад­ше. Кро­шеч­ный га­ла­го по­пу­ля­рен у 4,5% 4-лет­них де­тей и у 11% 14-лет­них, по­пу­ляр­ность со­ба­­ки то­же рас­тет (0,5% и 6,5%). Слон и жи­раф, на­про­тив, те­­р­яют оч­ки: пер­во­го лю­бят 15% 4-лет­них и лишь 3% 14-лет­них, вто­ро­го — со­от­вет­ст­вен­но 10% и 1%.

Дру­ги­ми сло­ва­ми, очень ма­лень­кие де­ти лю­бят боль­ших жи­вот­ных, ко­то­рые сим­во­ли­зи­ру­ют, пре­ж­де все­го, ро­­д­ит­елей, в то вре­мя как под­ро­ст­кам нра­вят­ся ма­лень­кие жи­вот­ные, сим­во­ли­зи­рую­щие, пре­ж­де все­го, де­тей. Ин­те­­ре­сно, что анг­лий­ское сло­во для га­ла­го — bushbaby — со­­де­ржит в се­бе сло­во baby, «ре­бё­нок».

Та­ким об­ра­зом, жи­вот­ное долж­но не про­сто иметь че­­л­ов­еч­еские чер­ты, оно обя­за­но по­хо­дить на че­ло­ве­ка оп­­р­ед­еле­нн­ого ти­па. Фак­ти­че­ски лю­бовь к до­маш­ним жи­­во­тным мож­но рас­смат­ри­вать как про­яв­ле­ние псев­до­ро­­д­ител­ьских чувств — жи­вот­ное за­ме­ня­ет от­сут­ст­вую­ще­го ре­бён­ка, ко­то­ро­го нет по­то­му, что «ро­ди­те­ли» ли­бо слиш­ком юны, что­бы иметь де­тей, ли­бо по ка­кой-то при­чи­не не смог­ли за­вес­ти ре­бён­ка, став взрос­лы­ми, или же их де­ти уже не жи­вут вме­сте с ни­ми. В та­ких об­стоя­тель­ст­вах лю­ди час­то за­во­дят до­маш­них лю­бим­цев.

Лю­бо­пыт­но, что из пра­ви­ла, по ко­то­ро­му стар­шие де­ти лю­бят ма­лень­ких жи­вот­ных, есть ис­клю­че­ние — ло­шадь. Боль­ше все­го тех, у ко­го ло­шадь — лю­би­мое жи­вот­­ное, сре­ди под­ро­ст­ков в пре­пу­бер­тат­ном пе­рио­де. Ес­ли раз­де­лить дан­ные по маль­чи­кам и де­воч­кам, гра­фик про­­д­емо­нс­тр­ир­ует нам за­ме­ча­тель­ную кар­ти­ну: де­во­чек, ко­­т­орым нра­вят­ся ло­ша­ди, в три раза боль­ше, чем маль­чи­­ков. По­че­му де­воч­ки столь силь­но лю­бят ло­ша­дей? Вспом­ним о том, что, са­дясь в сед­ло, на­езд­ни­ца раз­дви­га­ет но­ги; ес­ли при­ба­вить к это­му рит­мич­ное дви­же­ние ло­ша­ди, её раз­мер и си­лу, не ло­гич­но ли пред­по­ло­жить, что де­воч­ка, всту­паю­щая в по­ру по­ло­во­го со­зре­ва­ния, мо­жет под­соз­­н­ател­ьно тя­нуть­ся к ло­ша­дям вслед­ст­вие то­го, что ло­шадь яв­ля­ет­ся для нее сво­его ро­да эро­ти­че­ским сим­во­лом?

Пе­ре­хо­дя от лю­би­мых жи­вот­ных к не­на­ви­ст­ным, мы ви­дим со­всем иную кар­ти­ну. Вот де­сят­ка са­мых не­на­ви­­с­тных жи­вот­ных: (1) змея; (2) па­ук; (3) кро­ко­дил; (4) лев; (5) кры­са; (6) скунс; (7) го­рил­ла; (8) но­со­рог; (9) бе­ге­мот; (10) тигр.

Са­мое не­на­ви­ст­ное из всех жи­вот­ных, змея, опе­ре­жа­­ет про­чих с боль­шим от­ры­вом — ее не лю­бят 27% оп­ро­­ше­нных. Ина­че го­во­ря, бо­лее чет­вер­ти де­тей Ве­ли­ко­бри­­т­ании пи­та­ют к зме­ям та­кое от­вра­ще­ние, ка­ко­го не ис­­п­ыт­ыв­ают по от­но­ше­нию к дру­гим жи­вот­ным — и это при том, что в бри­тан­ской сель­ской ме­ст­но­сти в вас ско­рее уда­рит мол­ния, чем уку­сит змея.

Де­сять не­на­ви­ст­ных жи­вот­ных об­ла­да­ют од­ной об­щей чер­той: все они опас­ны или счи­та­ют­ся та­ко­вы­ми. Боль­шин­ст­во их них не име­ют ан­тро­по­морф­ных черт, за ис­клю­че­ни­ем льва и го­рил­лы. Лев — един­ст­вен­ное жи­­во­тное, по­яв­ляю­щее­ся и сре­ди лю­би­мых, и сре­ди не­на­ви­­с­тных жи­вот­ных, что ло­гич­но: с од­ной сто­ро­ны, это бла­­г­оро­дный зверь с пло­ской мор­дой, с дру­гой — это всё же сви­ре­пый хищ­ник. Го­рил­ла, хоть и по­хо­жа на че­ло­ве­ка, ка­жет­ся злой и страш­ной — та­кой её де­ла­ют спе­ци­фи­че­­ские чер­ты «ли­ца». На са­мом де­ле го­рил­ла — доб­ро­душ­­ный ве­ли­кан, од­на­ко, не­взи­рая на бле­стя­щие ис­сле­до­ва­­ния зоо­ло­гов, го­рил­ла­ми про­дол­жа­ют пу­гать де­тей. Ес­ли ко­му-то это по­ка­жет­ся стран­ным, сле­ду­ет вспом­нить о том, что да­же лю­би­мый ро­ди­тель мо­жет на­пу­гать ре­бён­ка, изо­бра­жая «мон­ст­ра» на до­маш­нем кос­тю­ми­ро­­ва­нном празд­ни­ке. Тот факт, что в ре­аль­но­сти го­рил­­ла — скром­ное, склон­ное к уе­ди­не­нию жи­вот­ное, не де­­л­ает её сви­ре­пую внеш­ность бо­лее при­вле­ка­тель­ной, и сим­во­ли­че­ски она про­дол­жа­ет иг­рать роль «во­ло­са­то­го чу­до­ви­ща».

Лю­бовь к ло­ша­дям осо­бен­но силь­но про­яв­ля­ет­ся в пре­пу­бер­тат­ный пе­ри­од и силь­но раз­нит­ся у маль­чи­ков и де­во­чек: на од­но­го лю­бя­ще­го ло­ша­дей маль­чи­ка при­хо­дят­ся в сред­нем три лю­бя­щих ло­ша­дей де­воч­ки.

Змей и пау­ков, двух глав­ных «вра­гов» де­тей, час­то опи­­с­ыв­ают как «скольз­ких и гряз­ных» и «жут­ких и во­ло­са­­тых». И вновь ми­фы по­бе­ж­да­ют нау­ку: змея на по­вер­ку ока­зы­ва­ет­ся глад­кой, су­хой и чис­той, а «во­ло­сы» пау­ка — это все­го лишь его длин­ные но­ги. У пау­ков на те­ле дей­ст­­в­ител­ьно рас­тут ко­рот­кие во­ло­сы, но «во­ло­сы», ко­то­рых бо­ят­ся де­ти, яв­ля­ют со­бой длин­ные, тон­кие, по­сто­ян­но дви­гаю­щие­ся па­у­чьи ко­неч­но­сти. Де­ти не ви­дят раз­ни­цы ме­ж­ду без­вред­ны­ми и ядо­ви­ты­ми змея­ми или ме­ж­ду без­вред­ны­ми и ядо­ви­ты­ми пау­ка­ми, они не­на­ви­дят их всех, и это чув­ст­во по су­ти сво­ей ир­ра­цио­наль­но. Боль­ше все­го не лю­бят змей де­ти шес­ти лет, маль­чи­ки и де­воч­ки не­на­ви­дят их поч­ти оди­на­ко­во — и эта не­на­висть не ста­­н­ови­тся мень­ше с на­сту­п­ле­ни­ем пу­бер­тат­но­го воз­рас­та, как то­го мож­но бы­ло бы ожи­дать, учи­ты­вая, что змея — это древ­ний фал­ли­че­ский сим­вол. Су­дя по все­му, не­на­висть к зме­ям яв­ля­ет­ся у лю­дей вро­ж­дён­ной; эта тео­рия под­твер­жда­ет­ся на­блю­де­ния­ми за тем, как на змей реа­­г­ир­уют обезь­я­ны. Шим­пан­зе и оран­гу­та­ны при оп­ре­де­­ле­нных об­стоя­тель­ст­вах па­ни­че­ски бо­ят­ся как на­стоя­­щих, так и иг­ру­шеч­ных змей, да­же ес­ли они не стал­ки­ва­­лись с ни­ми с са­мо­го мла­ден­че­ст­ва.

Что до пау­ков, уди­ви­тель­но, но маль­чи­ки и де­воч­ки бо­ят­ся их по-раз­но­му. Всту­пив­шие в по­ру по­ло­во­го со­зре­­в­ания де­воч­ки опа­са­ют­ся пау­ков ку­да силь­нее, чем их ро­­ве­сн­ики. Сре­ди 14-лет­них под­ро­ст­ков арах­но­фо­бов жен­­ск­ого по­ла в два раза боль­ше, чем арах­но­фо­бов муж­ско­го. До пу­бер­тат­но­го пе­рио­да раз­ни­ца не­зна­чи­тель­на, а зна­чит, и у этой ре­ак­ции есть эро­ти­че­ский под­текст. Осоз­нать его слож­но; не ис­клю­че­но, что тут иг­ра­ет роль как раз «во­ло­са­тость» пау­ков. В пу­бер­тат­ном воз­рас­те у маль­­ч­иков и де­во­чек на­чи­на­ют рас­ти во­ло­сы на те­ле. Взрос­лые муж­чи­ны ка­жут­ся де­воч­кам бо­лее во­ло­са­ты­ми, чем взрос­лые жен­щи­ны, и, воз­мож­но, во­ло­сы на те­ле пу­га­ют всту­­пи­вшую в по­ру со­зре­ва­ния де­воч­ку, а пау­ки ста­но­вят­ся оли­це­тво­ре­ни­ем этих «страш­ных» во­лос.

Раз­лич­ные фор­мы Кон­так­тов с Жи­вот­ны­ми мож­но све­сти во­еди­но в про­стой схе­ме, опи­сы­ваю­щей семь эта­пов:

1. Де­ти. Мы пол­но­стью за­ви­сим от на­ших ро­ди­те­лей и реа­ги­ру­ем в ос­нов­ном на боль­ших жи­вот­ных, ко­то­рые сим­во­ли­зи­ру­ют ро­ди­те­лей.

2. Де­ти-ро­ди­те­ли. Мы на­чи­на­ем со­рев­но­вать­ся с на­ши­­ми ро­ди­те­ля­ми и са­ми ста­но­вим­ся «ма­лень­ки­ми ро­­д­ит­ел­ями». Мы лю­бим ма­лень­ких жи­вот­ных и обо­жа­­ем до­маш­них лю­бим­цев.

Де­сят­ка са­мых не­на­ви­ст­ных жи­вот­ных по ре­зуль­та­там оп­ро­са, про­ве­ден­но­го сре­ди 4200 бри­тан­ских де­тей в воз­рас­те от 4 до 14 лет. Силь­нее все­го де­ти не­на­ви­дят змей, не­взи­рая на то, что встре­тить в Ве­ли­ко­бри­та­нии ядо­ви­тую змею очень слож­но. Силь­но не­на­ви­дят они и пау­ков, опять же, не­смот­ря на то, что в Ве­ли­ко­бри­та­нии нет ядо­ви­тых пау­ков. (По Мор­ри­су и Мор­ри­су.)

3. Под­ро­ст­ки. Тя­га к сим­во­лам вы­тес­ня­ет­ся стрем­ле­ни­­ем по­знать мир, мы охо­тим­ся за жу­ка­ми, смот­рим в мик­ро­ско­пы и раз­во­дим рыб в ак­ва­риу­ме.

4. Мо­ло­дые взрос­лые. Мы поч­ти не ин­те­ре­су­ем­ся жи­вот­­н­ыми, по­сколь­ку со­сре­до­то­че­ны в ос­нов­ном на чис­то че­ло­ве­че­ских взаи­мо­от­но­ше­ни­ях. На жи­вот­ных мы смот­рим пре­иму­ще­ст­вен­но с точ­ки зре­ния их ис­поль­­з­ов­ания.

5. Взрос­лые-ро­ди­те­ли. Став ро­ди­те­ля­ми, мы ви­дим, как жи­вот­ные воз­вра­ща­ют­ся в наш мир, на этот раз — как объ­ект ин­те­ре­са на­ших де­тей.

Де­ти очень не лю­бят пау­ков. Лю­бо­пыт­но, что всту­пив­шие в по­ру по­ло­во­го со­зре­ва­ния де­воч­ки не­на­ви­дят пау­ков ку­да силь­нее маль­чи­ков. В пре­пу­бер­тат­ном воз­рас­те осо­бен­ной раз­ни­цы ме­ж­ду де­воч­ка­ми и маль­чи­ка­ми нет, и от­но­ше­ние маль­чи­ков к пау­кам не ме­ня­ет­ся. Преж­ние объ­яс­няв­шие арах­но­фо­бию тео­рии раз­ни­цу ме­ж­ду по­ла­ми не учи­ты­ва­ли.

6. Ро­ди­те­ли взрос­лых де­тей. На­ши де­ти рас­ста­ют­ся с на­ми, и мы стре­мим­ся за­ме­нить их жи­вот­ны­ми. Мы в тре­тий раз об­ра­ща­ем вни­ма­ние на до­маш­них лю­бим­­цев.

7. По­жи­лые лю­ди. Осоз­нав при­бли­жаю­щую­ся кон­чи­ну, мы на­чи­на­ем ин­те­ре­со­вать­ся ви­да­ми, ко­то­рые бо­рют­­ся за вы­жи­ва­ние. Так мы ста­но­вим­ся бор­ца­ми за ох­­р­ану при­ро­ды.

Ме­ж­ду эти­ми эта­па­ми нет чёт­ких гра­ниц, и, ра­зу­ме­­е­тся, да­ле­ко не все лю­ди ве­дут се­бя имен­но так. Тем не ме­нее, дан­ная схе­ма в ка­кой-то ме­ре объ­яс­ня­ет, по­че­му на­ши кон­так­ты с жи­вот­ным ми­ром столь слож­ны и раз­­н­оо­бра­зны. Че­ло­век ис­пы­ты­ва­ет к жи­вот­ным не­под­дель­­ный ин­те­рес, осо­бен­но это ка­са­ет­ся до­маш­них лю­бим­цев. На­се­ле­ние Со­еди­нен­ных Шта­тов тра­тит на до­маш­них жи­вот­ных пять мил­ли­ар­дов дол­ла­ров в год, в Ве­ли­ко­бри­та­­нии и Гер­ма­нии рас­хо­ды на них со­став­ля­ют со­от­вет­ст­вен­­но 100 мил­лио­нов фун­тов стер­лин­гов и 600 мил­лио­нов дойч­ма­рок в год¹. Фран­цу­зы не­сколь­ко лет на­зад тра­ти­ли на до­маш­них лю­бим­цев 125 мил­лио­нов фран­ков еже­год­но, к на­стоя­ще­му вре­ме­ни эта циф­ра на­вер­ня­ка вы­рос­ла в не­сколь­ко раз. В ос­нов­ном это рас­хо­ды на со­бак и ко­шек. В США их на­счи­ты­ва­ет­ся 100 мил­лио­нов, ка­ж­дый час там ро­ж­да­ют­ся 10 ты­сяч ко­тят и ще­нят. Фран­цу­зы дер­жат 16 мил­лио­нов со­бак, жи­те­ли За­пад­ной Гер­ма­нии — 8 мил­лио­нов, в Ве­ли­ко­бри­та­нии со­бак — 6,5 мил­лио­на. Ко­шек в этих стра­нах — и то­го боль­ше.

_______________________________________

¹На мо­мент на­пи­са­ния кни­ги. — Прим. пе­ред.

Яс­но, что до­маш­ние жи­вот­ные чрез­вы­чай­но важ­ны для че­ло­ве­ка. Су­дя по все­му, мы ну­ж­да­ем­ся в них, по­то­му что ощу­ща­ем де­фи­цит те­лес­ных кон­так­тов, в ко­то­рых про­­я­вл­яю­тся друж­ба и лю­бовь. Вла­де­лец жи­вот­но­го мо­жет ви­деть в нём ре­бён­ка или дру­га, но в лю­бом слу­чае ему важ­но иметь воз­мож­ность при­ка­сать­ся к сво­ему лю­бим­­цу. До­маш­них жи­вот­ных обыч­но за­во­дят не для то­го, что­бы рас­смат­ри­вать их, изу­чать их по­вад­ки или лю­бо­вать­ся ими на рас­стоя­нии — их лас­ка­ют и об­ни­ма­ют, да­ря им неж­ность, ко­то­рая по той или иной при­чи­не ос­та­ет­ся не­­ра­стр­аче­нной. Ана­лиз об­шир­ной вы­бор­ки фо­то­гра­фий лю­дей с их пи­том­ца­ми (са­мых раз­ных ви­дов) по­ка­зал, что ка­ж­дый вто­рой че­ло­век дер­жит жи­вот­ное на ру­ках так, как он дер­жал бы ре­бён­ка. 11% лю­дей шлё­па­ют жи­вот­ное, 7% по­лу­об­ни­ма­ют его од­ной ру­кой, 5% це­лу­ют его «в гу­бы». На фо­то­гра­фи­ях, за­пе­чат­лев­ших по­це­луй, мож­но ви­деть и да­му с вол­ни­стым по­пу­гай­чи­ком, и де­воч­ку с ки­том, что до­ка­зы­ва­ет: ес­ли у че­ло­ве­ка нет воз­мож­но­сти об­нять лю­бим­ца, он най­дет спо­соб так или ина­че со­при­­ко­снут­ься с ним те­ла­ми.

Не­ко­то­рые учё­ные счи­та­ют, что тя­га к до­маш­ним лю­­би­мцам — опас­ный сим­птом, ибо лю­бовь, пред­на­зна­чен­­ная для дру­гих лю­дей, на­прав­ля­ет­ся «не по ад­ре­су». Пси­­х­олог, на­звав­ший это яв­ле­ние «пе­ти­шиз­мом» (от сло­ва pet — «до­маш­ний лю­би­мец»), по­ла­га­ет, что это сво­его ро­да пси­хо­ло­ги­че­ское из­вра­ще­ние, чре­ва­тое пре­неб­ре­жи­­тел­ьным от­но­ше­ни­ем к дру­гим лю­дям. Ма­ло кто под­дер­­ж­ив­ает эту точ­ку зре­ния. В бес­цвет­ном же­ле­зо­бе­тон­ном ми­ре, ог­лу­шаю­щем нас рав­но­ду­ши­ем и стрес­са­ми, уте­ше­­ние под­час уда­ет­ся най­ти лишь в об­ще­ст­ве до­маш­не­го лю­­би­мца. Мно­гие лю­ди, не имею­щие де­тей, пе­ре­но­сят свою лю­бовь на жи­вот­ных, пусть эти от­но­ше­ния ан­тро­по­мор­фич­ны, не­на­уч­ны, ро­ман­тич­ны, ир­ра­цио­наль­ны и так да­лее.