Исторические средства от ушной боли

Великий травник 18-ого столетия, Николас Калпепер, предлагал несколько трав для ушей. Он чувствовал, что сок репешка обыкновенного (репешок лекарственный) «помогает загрязненным и больным ушам». Сок будры плющевидной (Glechoma Hederacea) сок, закапанный в уши, «чудесно помогает шуму и свисту в них, и помогает разладившемуся слуху.»

Масло лавровых листов (Laurus Nobilis) во времена Кулпепера, как полагалось, излечивает боли в ушах. Дым горящего барбариса обыкновенного, направленный в уши воронкой, как было тогда известно, лечил оталгию. Буквица лекарственная использовалась аналогично.

Сок майорана, как дикого, так и культивируемого, закапываемый в уши, помогал побороть боль, шум, и звон.

Сок дикой монарды точечной (Monarda punctata) (либо мяты длиннолистной (лат. Mintha longifуlia)) ослаблял боли в ушах от ушных паразитов. Сок цветков борщевика обыкновенного (Heracleum Sphondylium), закапываемый в «текущие, застойные и полные болезнетворной материи» уши, чистит и излечивает их".

Слушайте «Внутренний голос»

Библия говорит о тех людях, которые имеют уши, но не слышат. Здесь идет отсылка к тем, которые не могут услышать внутреннего голоса руководства и вдохновения, который появляется от жизни в согласии с законами природы. Доктор Кристофер часто говорил о жизни согласно «Слову мудрости» и быть достаточно чистым, чтобы получить сокровища знания. Он даже упоминал дар ясновидения, способность воспринимать информацию из высшего источника. Наши тела — храмы духа, а хороший дух не может жить в грязном храме. Доктор также упоминал, что глаза и уши, нос и рот — это двери и окна для этого храма. Мы должны тщательно контролировать то, что входит в эти двери и окна, чтобы только лучшее могло выходить наружу — подобно руководящему свету другим на земле.

Библиография

Freese, Arthur S. 1979, You and Your Hearing, New York: Charles Scribner's Sons.

Katz, Arnold E. 1979 Ear and Hearing Problems, Massachusetts: Arandel Publishing Company

Culpeper, Nicholas. 1952 Culpeper's Complete Herbal, London: W. Foulsham & Co. Ltd. (reprinted)

Christopher, Dr. John R. 1976 Childhood Diseases, Utah: Christopher Publications.

«Доктор Кристофер говорит о черном орехе»

(Взято из лекции читаемой в Парк-Сити, Юта, студентам «Школы естественного заживления».)

«Я находился в форте Льюис, Вашингтон. Я хотел помогать людям и пошел в армию как человек, отказывающийся от военной службы. Я не верил в то, что можно отбирать жизнь. Я сказал, что иду, чтобы помочь людям и если они заболеют, то я подниму их на ноги или сделаю все, что в моих силах… Я даже согласен был пойти на фронт с носилками, но не пошел бы убивать людей. Из-за моего статуса „человека, отказывающегося от военной службы“ я не мог получать звания: не мог забраться выше рядового. Хотя, как бы то ни было, по крайней мере я действительно знал ради чего я там был. Я работал в амбулатории, одной из восьми амбулаторий в Норт Форк, форт Льюис, Вашингтон. Все восемь амбулаторий были оборудованы одинаково. И офицеры, и рядовые служащие приходили за лечением от своих болезней. У меня было несколько человек, за которых я отвечал, включая специального помощника и уборщика. Аптека в амбулатории, где я служил, походила на другие семь. Мы хотели получать знания. В понедельник утром, во время наших регулярных встреч с майором Шумэйтом, начальником по амбулатории, внесли солдата, который страдал от случая стрептодермии. Майор Шумэйт обсуждал этот случай: „Я консультировался с дерматологами, и, как вы знаете, имею собственную клинику в Нью-Йорке, которой управляют пока я нахожусь здесь. Поэтому я имею довольно много опыта в заболеваниях кожи, но я никогда не видел случая подоного этому“. У солдата было два сантиметра парши по всей области волос (волосы были подрезаны настолько близко к скальпу, насколько возможно, и парша покрывала всю область волос.) Этого человека госпитализировали в одну из крупнейших больниц на Северо-западе, фактически, в крупнейшую армейскую больницу в Западных Соединенных Штатах. Всего он был госпитализирован девять раз. Его держали там и использовали на голове аммонизированный свинец, ртуть и разные вещи подобного рода. Болезнь стихла через 30 — 36 дней, хотя признаки импетиго все еще показывались. В это время они собирались выписать его, чтобы солдат возвратился на службу. Через несколько дней импетиго снова возвращалось назад. Мужчина прошел через эту процедуру девять раз прежде, чем армия уже хотела комиссовать его по непригодности по здоровью. Но пациент сказал майору Шумэйту: „Я не хочу быть комиссованным. Я пошел в армию чистым человеком, а Вы хотите оставить меня с этим грязным материалом, чтобы я вернулся с ним к моей семье. Я не хочу уходить таким“. Майор Шумэйт сказал, „Я приводил специалистов всех видов со все Соединенных Штатов, и никто не может помочь Вам. Ничего нельзя сделать. Таким образом, Вы должны пойти в отставку“. Тогда я сказал: „Он может быть излечен“. Именно тогда Шумейт повернулся ко мне: „Какими-то своими ****** травами!“ Я всегда проходил через это. Люди высмеивали и смеялись надо мной. Я сказал: „Да, некоторыми из моих трав“. (Именно тогда солдат сделал классическое заявление: „Мне без разницы если он даже обмажет мне голову конским навозом. Если это меня излечит, делайте!“)

Один из товарищей, возглавлявший одну из других клиник, саркастически спросил: „Когда же собираетесь его выписывать?“ Я резко ответил: „Через семь дней, считая с сегодняшнего“. Этот человек был госпитализирован 30 — 36 дней, девять раз, и ничего не работало; и затем я сказал, что через семь дней он может быть вылечен. Когда они уезжали, то спросили, могут ли они возвратиться в следующий понедельник в мою амбулаторию. Майор Шумэйт ответил утвердительно.

Я позвонил в Солт Лэйк и нашел человека, у которого во дворе росло дерево черного ореха0. Он был преподавателем в Университете Юты. Я спросил есть ли у него внешняя скорлупа орехов. Он сказал: „Ах, да, мы собирали их в этом году, но эти кожицы лежат сейчас под двумя полметровым слоем снега“. Я сказал: „Не можете ли Вы откопать ту груду скорлупы и послать мне большой мешок их в форт Льюис? Отправьте их самолетом сегодня вечером, чтобы утром они уже были у меня“. Профессор так и сделал, и скорлупа из Солт-Лейк-Сити была у меня в форте Льюис уже следующим утром.

Я состави 4 л настойки черного ореха, используя медицинский спирт. Медицинский спирт может использоваться только внешне. Если бы мы могли использовать зерновой спирт, то могли бы давать его и внутренне, и внешне, и он сделал бы хорошую работу, если даже не лучшую; но армия не позволяла амбулаториям обращаться с 45, 60, 90 или еще сколько-тоградусным зерновым спиртом. Таким образом, мы использовали медицинский спирт для протираний. С того дня и по сей день я никогда снова не использовал медицинский спирт для настойки. Через два дня 4 л настойки были готовы. Обычно, время, чтобы сделать настойку, составляет 14 дней, но я находился под большим давлением и эта настойка была готова через два дня. Я благодарю Бога за то, что он дал настойке силу.

Мы сделали ночной колпак типа шлема, который покрывал голову человека как футбольный шлем. Его сделали из многих слоев марли, пока колпак не стал очень толстым. Его закрыли лейкопластырем (чтобы лекарство не испарялось; прим. пер.) и примотали оентой, чтобы удержать на месте. В перекрестиях, где лента не покрывала марлю, было место, чтобы вставить в марлю шприц, заполненный настойкой — чтобы хранить ее влажной. Поскольку я жил на баз, то мог быть в амбулатории только несколько часов в день, и когда я уезжал, то проинструктировал следующую смену наблюдать этого человека 24 часа в сутки. С ним были два офицера внутренних войск, потому что пациент должен был подписать два документа прежде, чем он был передан мне. В одной бумаге говорилось о том, что он больше не является служащим вооруженных сил Соединенных Штатов — он был здесь в форте Льюис как иностранец и больше не был членом структуры. Армии могли, возможно, предъявить иск, если бы с ним что-нибудь произошло. Вторая бумага гласила о том, что он больше не был американским гражданином. Он должен был передать свое гражданство. Теперь мужчина был изолированным человеком в форте Льюис на лечении. Таковы были правительственные постановления.

У человека четыре дня — четверг, пятницу, субботу и воскресенье — на голове была припарка. Наступило утро понедельника, и впервые все главы амбулаторий были там вовремя. Они сидели на краях своих мест, ожидая представления. Это было печально, потому что я там находился под насмешками, и они пришли только ради шоу. Но, к счастью, Господь был на моей стороне. Два офицера внутренних войск ввели солдата, усадил его, и майор Шумэйт сказал: „Давайте рассмотрим случай“. Таким образом, я ослабил лейкопластырь там, где он удерживал шлем, снял шлем, и в нем было 2 см ужасно выглядящей рубцовой ткани и парши. Но голова мужчины была чистая, как у ребенка. Вообще не было никакого признака стрептодермии. Было немного вторичной инфекции в тех местах, где скальп кровоточил, и они заживали. Все главы амбулаторий и майор раскрыли рты, когда я снял бинты. Майор Шумэйт использовал несколько слов, которые я не буду повторять, но он сказал, „Я был дерматологом в течение многих лет, никогда не рассматривал столь ужасного случая, как этот, и я никогда не видел ничего, что давало бы заживление так же быстро, как то, что Вы использовали“. И перед всеми мужчинами, которые были или лейтенантами, майорами, или капитанами, майор Шумэйт сказал: „Я теперь увидел что-то настолько значительное, что собираюсь санкционировать лечить всех введенных Вам пациентов травами“. И он официально сделал меня травяным доктором в армии Соединенных Штатов — единственный случай из известных во время Второй мировой войны. Я брал случаи, при которых без успеха использовал лекарства с маркировкой „череп и кости“. Я возвращался к этим случаям и лечил их травами, и эти люди были исцелены. Мы тогда заработали себе хорошее имя. У меня в команде были люди со всего форта Льюиса. Ко мне приезжали подполковники, майоры и генералы, потому что у меня была единственная (вышеупомянутая) формула, которая которая лечила гниющие тропические язвы. ЕДИНСТВЕННАЯ. Поэтому мы были очень занятыми травниками.