Возрастные группы, мужские (женские) союзы, тайные общества: зарождение личного статуса

Выше уже отмечалось, что обособление групповых и лич­ных интересов подрывало традиционные структуры общинно-племенного самоуправления. Начавшийся процесс выделения публичной власти, ее кристаллизация требовали иной среды, чем архаический коллективизм родоплеменного строя. Посколь­ку сразу взорвать общинно-племенные структуры самоуправле­ния, освященные временем, традицией, магическими ритуала­ми, было невозможно, к новым требованиям приспосабливают­ся иные социальные структуры, лежавшие до сих пор как бы на периферии системы общинно-племенного самоуправления¹.

¹ См.: Андреев И. Л. О характере социальных связей в эпоху перехода от первобытно-общинного строя к классовому обществу // Советская этно­графия. 1971. № 2. С. 13—14. Из более поздних публикаций см. интерес­ные работы В. В. Бочарова, написанные на африканском материале: Бо­чаров В. В. Власть. Традиции. Управление. М., 1992; Он же. Ранние формы политической организации в структуре колониального общества: На аф­риканском материале // Ранние формы политической организации: от первобытности к государственности. М., 1995. С. 205—229.

Речь идет прежде всего о возрастных, а также поло­возрастных группах¹. Иначе и не могло быть, так как со временем рамки рода и даже общины становятся тесными для возросшего объема задач трудовой и общественной жиз­ни территориальной организации. Скажем, срочная вырубка части леса при пожаре или отражение внезапного набега со­седнего племени требовали мгновенной реакции и мобилиза­ции молодого мужского населения, минуя сбор общинного совета: элементарные задачи выживания допускали в этих случаях обход необходимости принятия решений всем коллек­тивом. Возрастные группы превращаются в некие замкнутые корпоративные объединения, каждое из которых выполняет свои, нормативно определенные, функции. Выражаясь совре­менным языком, подобная децентрализация управления, опе­ративность принятия решений заинтересованными группами, четко знающими свои обязанности и свою роль в коллекти­ве, отвечали необходимости сохранения общностью своей жизнеспособности, не ущемляя до поры до времени внут­реннего демократизма самой организации управления.

Одним из пережитков дуально-родового брака, обеспе­чивавшим выполнение строгих предписаний экзогамии, было длительное обособление мужчин и женщин, особенно по­тенциальных половых партнеров, в так называемых муж­ских и женских домах, позднее - - домах девушек и домах холостяков. Такие дома существовали у всех народов. Даже с утверждением парного брака мужские дома оставались свое­образным клубом, на основе которого возникали различные охотничьи, тотемические, а впоследствии и военные тайные союзы. Эти союзы играли исключительно важную роль не только в хозяйственной жизни общин, становясь замкнуты­ми органами управления, в которых обсуждались и выраба­тывались решения, не всегда выносимые на обсуждение всей общины.

¹ Отметим несколько работ по этому вопросу: Задыхина К. Л. Пережитки возрастных классов у народов Средней Азии // Труды Института этнографии. Т. 14. М.; Л., 1951. С. 157—179; Калиновскал К. П. Возрастные группы народов Восточной Африки: Структура и функции. М., 1976; Летнее А. Б. Деревня Западного Мали. М., 1964.

166__________ Часть II. Становление "человека юридического"

Интересно проследить отражение существования муж­ских союзов в эпосе разных народов, начиная с Гомера и заканчивая сказкой¹, в том числе русской сказкой²: семеро богатырей, "разбойники", дружина Черномора - - все это отголоски былых мужских союзов, "братств".

У Гомера часто главной сферой деятельности мужских союзов выступает устройство совместных трапез, причем уст­раиваются они чаще всего в складчину:

В доме царя собралися тем временем званые гости, Коз и овец приведя и вина дорогого принесши (Хлеб же прислали их жены, ходящие в светлых повязках). Так все готовилось к пиру в высоких палатах Атрида.

(Одиссея, IV, 621—624)

Гомеровский мужской союз рисуется как союз связан­ных узами дружбы воинов, но допуск в него ограничен теми, кто способен внести свой вклад в общую трапезу, как, впро­чем, и более поздние спартанские фитидии ("обеденные клубы"). Тот же факт, что в трапезах участвуют и мальчи­ки, знаменует, по мнению Ю. В. Андреева, "господство пат­риархальной семьи и консолидацию наследственной аристо­кратии"³. В "Одиссее" же "женихи", состязающиеся за бла­госклонность Пенелопы, представляют общество молодежи, готовящейся к военной службе и кормящейся за счет общи­ны—- налицо военно-охранительная функция архаических мужских союзов.

Н. И. Зибер, изучивший огромный этнографический и фольклорный материал о "братствах" у разных народов, от-

¹ См.: Андреев Ю. В. Мужские союзы в поэмах Гомера // Вестник древ­
ней истории. 1964. № 4. С. 37—49. В этой работе указывается, в частно­
сти, что термин "мужской союз" впервые ввел в употребление немец­
кий ученый Г. Финслер в одной из работ, посвященных анализу гоме­
ровских поэм.

² См.: Пропп В. Я. Мужской дом в русской сказке // Ученые записки
ЛГУ. Серия филологических наук. С. 174—198; Он же. Исторические
корни волшебной сказки. Гл. IV. Л., 1946 (сейчас имеется уже несколь­
ко переизданий этой уникальной работы).

³ Андреев Ю. В. Указ. соч. С. 42.

Глава 4. Человек "общинный" и "государственный"

мечал такие черты этих "братств", как коллективная ответ­ственность за убийство; общие земли, пастбища; выбор гла­варя — предводителя (он же судит, собирает подати, пред­водительствует на войне); братские сходки¹. По его мнению, возникновение ''братств" вызвано тем, что старые родовые формы неспособны решить новые социальные потребности. Создается как бы "фиктивный род", подменяющий естествен­ные формы родства и устанавливающий свои нормы.

С. А. Токарев, как мы отмечали выше, исследовавший сощиальную организацию островитян Меланезии, пришел к выводу, что "мужские организации являются носителями обжцественной власти"²: они олицетворяют собой и судебную, и распорядительную власть, в союзы входят все взрослые мужчины, за исключением самых бедных, слабоумных, ка­лек, хотя постепенно особое место в них занимает верхушка шгеменньгх вождей. Аналогичные функции мужских союзов могут быть обнаружены на материале Средней Азии³, Ближ-него Востока⁴, у древних германцев⁵. Следует добавить так­же, что мужские дома и мужские союзы выступают и как хранителем тотемов, святынь, ритуальных масок и костюмов.

Итак, мужские союзы выступают как автономные орга-нь.1 власти, вырастающие из традиционных родоплеменных или общинно-племенных самоуправляющихся структур. Они сггособств уют появлению норм, дающих определенные при­вилегии своим членам. Членство в них — способ повышения своего статуса.

Следует отметить роль женских домов и союзов, своеоб­разной первобытной "системы сдержек и противовесов", если позволительно прибегнуть к столь прямолинейному модерни-за/горству. Дело в том, что первобытное общество, устанав­ливая разделение труда женщин и мужчин, отводило пер-

¹ См.: Зибер Н. И. Еще о братствах // Слово. 1881. № 1. С. 179—180. - Токарев С. А. Родовой строй в Меланезии // Советская этнография. 19>33.№ 3—4.С. 84. Ср. с: Godelier M. Making of Great Man: Male Domination and Power among the New Guinea Baruya. Cambridge, 1986. ^:{ См.: Снесарев Г. П. О реликтах мужских союзов в истории народов Средней а.зии // Доклад на VII конгрессе МКАЭН. М., 1964. ¹ См.: Шурщ Г. Указ. соч. С. 132—146. ¹ См.: То.цытп. Германия. П. § 31.

Часть II. Становление "человека юридического"

Глава 4. Человек "общинный" и "государственный"

вым господствующее положение в хозяйственной жизни, вто­рым — в социальной сфере, включая охранительные и рели­гиозно-магические функции. Дислокальный брак сохранял длительное время за женскими домами функции "первичной социализации" детей, в том числе и мальчиков, поэтому вряд ли оправданно считать женские союзы только как произ­водственные объединения¹ или как ответ на "терроризм муж­ских клубов"². Разумеется, женские союзы были менее проч­ными и менее многочисленными, чем мужские, уже в силу необходимости для женщин покидать свой род, общину по достижении брачного возраста или, овдовев, возвращаться в родную общину. Но тот же Георг Шурц, считая женские союзы "вторичным явлением", приводит сведения о "насто­ящих" женских союзах у африканских народов³. "Настоящи­ми" они были по своей роли в общественной жизни. Именно в Африке, где роль женщины в хозяйственной жизни осо­бенно велика, женские союзы приобретали роль существен­ного фактора и в общественной жизни. Раздельное прожива­ние мужчин и женщин при дислокальном браке побуждало женщин часто принимать на себя заботу об охране женского лагеря, отсюда и легенды об амазонках⁴. И позднее, при пар­ном браке, когда еще четче происходит половозрастное раз­деление труда, женская часть общины берет на себя многие функции оперативного управления ее жизнью, например, дележ охотничьей добычи мужчин чаще всего производится женщинами, многие празднества готовятся также ими. Мис­сионеры и этнографы застали у многих народов отдельные культовые сооружения при женских домах. Участие жен­щин в управлении жизнью общин прослеживается у наро-

¹ См.: Аввркивва Ю. П. Разложение родовой общины и формирование
раннеклассовых отношений в обществе индейцев северо-западного по­
бережья Северной Америки // Труды Института этнографии. Т. 70. М.,
1961. С. 192.

² Шурц Г. Указ. соч. С. 139.

³ См.: там же. С. 140 и след. См. также: Evans-Pritchard E. E. Woman,
Culture and Society. Stanford, 1974.

⁴ См.: Косвен М. О. Амазонки. История легенды // Советская этногра­
фия. 1947. № 2. См. также: Collier J., Rosaldo M. Politics and Gender in
Simple Societies // Sexual Meanings: The Cultural Construction of Gender
and Sexuality. Cambridge, 1981. P. 275—329.

дов, давно прошедших стадию матриархата, например у ин­дейцев, якутов, африканских племен. Словом, мужские со­юзы вряд ли могут считаться монопольными носителями пуб­личной власти в общлнно-племенной организации. Однако тен­денция к монополизации этой власти и захват институтов племенного самоуправления усиливаются с превращением мужских союзо»в в тайные общества.

Разложение первобытно-общинных отношений, появле­ние племенной: верхушки, претензии ее на безраздельное господстезо над соплеменниками превращают мужские союзы из институтов социализации юношей и общественных клубов мужского населения в органы "внеэкономического" принуж­дения ос иовнойс массы соплеменников, вначале женщин, де­тей, пленников, затем и рядовых общинников.

Что обусловило создание тайных обществ? Закабале­ние сопл-еменников, будь то в форме принудительных работ, выплаты дани своигм вождям или в иных, часто обставлен­ных религиозно-мистическими ритуалами, формах, неизбеж­но вызы вало конфликты и противоречия, сопротивление части соплеменгников, подавить которые традиционные орга­ны самоуправления не могли, ибо их назначением было, на­против, еогласо вание личных и коллективных интересов. Тре­бовались иные органы подавления. Существовавшие мужские союзы и стали той основой, на которой формировались тай­ные общества, очиидавшие эти союзы от "посторонних", т. е. не допущенных к кругу посвященных, соплеменников.

Трансформация мужских союзов в органы господства родоплеменной верхушки отмечена у племен Северной Аме­рики, Африки, Океании, Средней Азии, Кавказа.

Возникая вначале как военная организация общинно-племенного самоуправления, тайные союзы начинают подме­нять их, насаждая свою волю как силой вооруженного тер­рора, таьс и введением новых ритуалов, прибегая к магии и колдовству для нагнетания в случае необходимости массово­го психоза и атмосферы страха среди рядовых соплеменни­ков. Вместе с т«м необходимо избегать трактовки тайных об­ществ как исключительно террористических организаций, орудия з ахвата власти племенной верхушкой, хотя эти черты преобладают в их характеристике.

Часть П. Становление "человека юридического"

Глава 4. Человек "общинный" и "государственный"

"Раздвоение публичной власти" между двумя системами организации общественной жизни — самоуправляющейся общин­но-племенной и (тоже) самоуправляющейся узкокорпоративной — при всех коллизиях, возникающих из такой раздвоенности, все же давало выход личным или групповым интересам, способ­ствовало развитию личной инициативы. Очень часто, вступая в тайное общество, его члены фактически порывали кровнород­ственные связи, отныне они беспрекословно подчинялись обы­чаям этого общества, но одновременно приобретали статус лич­ности, наделенной персональной властью и ответственностью. При­общение к узкому кругу посвященных освобождало члена тайного общества от стадного "бараньего сознания" (К. Маркс). Привязы­вая своих членов к жесткой, регламентированной организации, тайные союзы вместе с тем не позволяли им слишком замыкать­ся в интересах рода, семьи, общины, как бы раздвигая обще­ственный диапазон бытия тех, кто состоял в организации.

Сам тип организации тайных обществ и союзов, чрезвы­чайно эффективный для достижения конкретных целей опре­деленных групп, оказался очень живучим, а отголоски тай­ных союзов можно обнаружить впоследствии в организациях спартанских илотов, римских рабов, в первых христианских общинах, средневековых "конспирациях", масонских ложах, тайных организациях нового и новейшего времени¹.