Внутреннее прощение и освобождение отцо

путь до конвд, иногда вовлекаясь в любовные отношения и проеци­руя свою вновь обретенную силу и энергию на партнера, тем са­мым утрачивая ее для себя. У отважной девушки есть такая воз­можность, так как ее потенциальным возлюбленным является сын знахаря. Однако она ведет себя предусмотрительно по отношению к такой опасности. Хрупкость и мимолетность фемининной силы символизируют увядшие дветы, и девушка всю ночь не смыкает глаз и заменяет увядшие цветы свежими. Символический смысл этого эпизода заключается в том, что женщинам необходимо осоз­навать и дейсгвовать, давая понять, что их фемининная сила и му­жество не мимолетны, не преходящи, а постоянно присутствуют в них. Сын знахаря заметил, как по-особенному действует этот неиз­вестный человек, и ему сразу захотелось узнать его поближе, а по­тому он решил сопровождать девушку до самого дома. Когда она вернулась домой с целебным снадобьем, ее отец прозрел и осознал, что обесценивал возможности своих дочерей, и он, плача от радос­ти и обретя способность видеть ценность фемининности, сказал, что теперь никогда не будет сожалеть о том, что у него нет сына. После того как сын знахаря, который с большой симпатией отно­сился к своему новому другу, узнал, что его друг - девушка, он по­просил ее выйти за него замуж. А когда девушка рассказала о свя­зывающих их узах глубокой дружбы, отец с радостью дал им свое благословение. Таким образом, после того как дочь избавила отца от слепоты и он стал видеть ценность фемининности, она смогла свободно выйти замуж. Причем ее брак основывался не на куль­турных проекциях в отношении к фемининности, а на глубокой взаимной привязанности и дружбе, а также на любви и восхище­нии мужчины отвагой и познаниями женщины. И на индивидуаль­ном, и на культурном уровне избавление отца от слепоты может привести к реализации такой возможности - зрелого союза маску­линности и фемининности. И при создании такого союза девушка может не скрывать своей фемининной внешности, а проявлять всю присущую фемининности силу и духовность.

В данной сказке образно показан способ, с помощью которо­го дочь может исцелить травму своего отца. И в процессе такого исцеления дочь обретает глубинную связь с собственными сила­ми и мужеством, ощущает мощь фемининной духовности и спо­собна в полную силу проявить любовное отношение к маскулин­ности. Как может процесс внутреннего прощения и освобождения отца проявляться на индивидуальном и культурном уровне?

На индивидуальном уровне возможно только «внутреннее» прощение, ибо реальный отец может быть уже мертв или закрыт для новых отношений. Однако это вовсе не делает задачу менее важной. Как говорит главный герой пьесы «Я никогда не пел отцу»¹¹³: «Смерть - это конец жизни, но не конец отношений»¹¹⁴. Отношение к внутреннему отцу все еще нуждается в трансформа­ции. Иначе будут продолжать действовать старые деструктивные паттерны, порожденные нездоровыми отношениями. Первое, что нужно сделать для трансформации, - увидеть эти деструктивные паттерны и то, как они влияют на жизнь женщины. Второе - най­ти ценности, присущие отцу, ибо, если не установить контакт с его положительными качествами, с этим аспектом психики будет по­терян контакт, он не будет интегрирован и затем станет играть деструктивную роль в жизни женщины. На культурном уровне для спасения и освобождения отца также необходимо оценить его позитивный и его негативный вклад. А для этого нужно изменить принципы, управляющие культурой, чтобы и фемининность, и маскулинность обладали уникальной ценностью и имели равное влияние на культуру.

Внутреннее прощение и освобождение отца оказалось глав­ной проблемой для моего личностного и духовного развития, ибо нарушение отношений с ним создавало разлад в очень многих сферах жизни: в фемининности, в отношении к мужчинам, в дея­тельности, сексуальности, творчестве и в доверительном отноше­нии к миру. Как психотерапевт я понимала, что поиск нового от­ношения к отцу - важная проблема для любой женщины, у кото­рой нарушена связь с отцом. А если говорить с точки зрения куль­туры, то я уверена в том, что на этом уровне проблема будет у каждой женщины, ибо отношение к «отцам, властвующим над культурой» также нуждается в трансформации.

Для того чтобы внутренне простить и вновь обрести отца, потребовалось много времени. Я стала проходить юнгианский анализ. С помощью очень доброй женщины-аналитика, которая поддерживала меня и создавала теплый и надежный психологи­ческий контейнер для прорывающихся энергий, я вступила в но­вый мир - символический мир сновидений. Там я встретилась с

¹¹³ «Я никогда не пел отцу» - пьеса Роберта Вудрафа Андерсона (род. 1917) -американского драматурга и сценариста. - Примеч. пер.

^{1 м} Robert Anderson, / Never Sang for My Father in The Best Plays of 1967-1968 (New York: Dodd, Mead and Co., 1968), p. 281.

198 Глава 9

Внутреннее прощение и освобождение отца

такими сторонами своей личности, о существовании которых даже не подозревала. Там же я открыла для себя своего отца -такого, которого я давным-давно отвергла. Я открыла, что у меня внутри был не только мой родной отец, которого я помнила. Там было множество родительских фигур, образов архетипического Отца. У этого отца было больше граней, чем я вообще могла себе представить, и осознание этого привело меня в трепет и ужас и вместе с тем дало мне надежду. Рухнула моя эго-идентичность и мои представления о том, кто я такая. Внутри меня находилась сила, значительно превышавшая силу моего «Я», которую при­знавало мое сознание. Эта сила свела на нет все мои попытки контролировать свою жизнь и происходящие в ней события, как лавина, которая изменяет вид горного склона. После этого жизнь от меня потребовала, чтобы я научилась вступать в контакт с этой огромной и мощной силой.

Отвергая отца, я отвергала и свои силы, ибо таким образом я отказывалась не только от негативных, но и от всех его положи­тельных качеств. Поэтому, отвергая его безответственность и ир­рациональную размерность, я утратила доступ к творчеству, спон­танности, женским чувствам. Мои сновидения продолжали мне указывать на это. Из одного сна я узнала, что мой отец очень бо­гат и является владельцем роскошного тибетского дворца. Другой сон мне показал, что он был испанским королем. До этого «отцом» я называла только противоречивого, бедного, деградировавшего мужчину. Как только иссякли мои собственные силы, сновидения показали, что я отказалась и от тех отцов тоже. В одном сне от волшебной собаки я получала силы, чтобы создавать волшебные опалы. Я делала опалы и держала их у себя в руке, но затем они сыпались у меня между пальцев, так что у меня не осталось ни одного. В другом сне мой учитель по медитации сказал: «Ты пре­красна, но ты этого не осознаешь». А еще в одном сне голос про­изнес: «У тебя есть ключ к познанию медицины, и тебе нужно его взять». Но я проснулась, крича от ужаса, что не хочу брать на себя такую ответственность. Ирония заключалась в том, что, хотя я осуждала и ненавидела своего отца за то, что он был таким безот­ветственным и растратил попусту все свои возможности, я делала все абсолютно то же самое. По существу я не ценила ни себя, ни то, что я должна была собой представлять. Вместо этого я мета­лась между неуверенной, хрупкой, угождающей пуэллой и обяза­тельной и успешной «амазонкой в панцире».

Из-за того, что я отвергла отца, моя жизнь разделилась на ряд автономных и конфликтующих фигур, каждая из которых пыталась сохранить надо мной контроль. В конечном счете это привело к взрыву. В течение долгого времени я не могла принять смерть тех индивидуальных идентичностей ради гораздо боль­шей и неизвестной сущности, которая могла бы стать основой моей магии - таинственной основой, в которой я впоследствии нашла источник исцеления. А потому я ощутила эту мощь, на которой покоилась моя сущность, в форме панических атак. По­скольку мне не удавалось расслабиться и открыться великим си­лам, они переполнили меня до такой степени, что я увидела страшную картину. Эти силы то и дело неожиданно поражали меня в самое ядро моей сущности, вытряхивая меня из управля­ющих мной паттернов, как молния заставляет разжаться и тряс­тись сжатые в кулаки руки. Теперь я знаю, как мало мне на са­мом деле помогли мои защиты. Вдруг я оказалась лицом к лицу с пустотой. Я размышляла над тем, испытывал ли мой отец то же самое, и было ли его пьянство попыткой защититься от подоб­ных переживаний. Возможно, управлявшие им «духи» алкого­лизма были подменой более значительных великих духов, а воз­можно - даже защитой от них, ибо они находились в непосред­ственной близости к нему. Поскольку я отрицала всякую цен­ность моего отца с тех пор, как он «утонул» в иррациональном царстве Диониса, мне нужно было научиться ценить это отвер­гаемое мной царство, отказавшись от своей потребности в конт­роле. Но это необходимое переживание негативной стороны по­грузило меня в ужасный хаос чувств и влечений, в темные глу­бины, где были скрыты неизвестные сокровища. В конечном сче­те, для того чтобы спасти и освободить отца, мне нужно было спуститься в подземный мир, чтобы оценить это отвергаемое царство у себя внутри. И благодаря этому я открыла для себя почитание духов. К этому меня привел юнгианский анализ, а ли­тературная деятельность продолжила этот процесс.

Литературная деятельность была способом спасения и осво­бождения моего отца. В детстве я всегда хотела стать писательни­цей. Чтобы наконец отважиться и изложить свои озарения на бу­маге, мне потребовалось огромное мужество и уверенность в себе. Сила написанного слова требует, чтобы за ним стоял писатель. Литературная деятельность заставила меня сосредоточиться, что­бы посвятить себя целиком отношениям с отцом. Мне нужен был