Самооценка
Позитивное самовосприятие. Несмотря на значимость понятия самоуважения в Северной Америке, в культурах Восточной Азии оно может вовсе не занимать центрального места. Хайне, Леман, Маркус и Китаяма (Heine, Lehman, Markus & Kitayama, 1999) считают, что жители Восточной Азии, и в частности японцы, вопреки предположениям современной социальной психологии, не ощущают сильной потребности в позитивной самооценке. По их мнению, североамериканцы стремятся к самоутверждению, тогда как японцы стремятся к самосовершенствованию. Североамериканцы стараются найти позитивные атрибуты эго (в частности, способности) и пытаются сохранить и повысить самооценку путем самоутверждения, когда их самооценке угрожает опасность (например, когда они не могут справиться с выполнением задачи). Японцы стремятся выявить расхождения между своим идеальным образом и тем, как они воспринимают себя сами, и пытаются устранить эти расхождения. Иными словами, как жители Северной Америки, так и японцы стремятся к идеалу, но первые сосредоточиваются на позитивных аспектах и пытаются приблизиться к идеалу, тогда как вторые уделяют первоочередное внимание негативным аспектам и стараются не отставать.
Хайне с коллегами (Heine, Lehman, Markus & Kitayama, 1999) считают, что самоутверждение и самосовершенствование функционируют, соответственно, в культуре независимости и культуре взаимозависимости. В культуре, в которой люди рассматривают себя как независимых субъектов деятельности и стремятся отделить себя от других людей, функциональным является акцент на уникальности индивида и представление о его превосходстве над рядовым человеком. В культурах, в которых люди воспринимают себя как взаимозависимых по отношению к окружающим и стремятся к принадлежности к мы-группе, индивид обретает ощущение принадлежности, пытаясь достичь идеала, общего для членов значимой для него мы-группы. Для такой культурьгфункциональным является скорее стремление не отстать от остальных, нежели 'стремление превзойти их. Это согласуется и сданными о том, что испытуемые из Японии последовательно демонстрируют более низкий уровень самооценки, чем жители Северной Америки, как показала работа М. Розенберга (М. Rosenberg, 1965) по определению уровня самооценки. О том же самом говорит и тот факт, что уровень самооценки японцев, посетивших Северную Америку, как правило, возрастает, тогда как уровень самооценки американцев, посетивших Японию, обычно снижается. Ряд исследований свидетельствует о том, что у японских студентов отсутствует ярко выраженное у американцев стремление сохранить свою самооценку.
В качестве примера можно привести так называемую предрасположенность к нереалистическому оптимизму (обзоры см. в работе Greenwald, 1980; Taylor & Brown, 1988). Хайне и Леман (Heine & Lehman, 1995) показали, что канадские студенты европейского происхождения обнаруживают более высокий уровень оптимизма, чем японские студенты. В исследовании 1 авторы использовали два способа оценки предрасположенности к оптимизму. Один (внутригрупповой) метод состоял в том, что испытуемых просили оценить вероятность событий позитивного и негативного характера в их жизни (например, вероятность заниматься любимым делом или вероятность стать алкоголиком), по сравнению с вероятностью тех же событий в жизни некоего среднего студента того же возраста и пола, обучающегося в одном с ними университете. В ходе применения второго (межгруппового) метода одна группа испытуемых оценивала процентную вероятность того, что определенные события могут произойти с ними безотносительно к вероятности того, что те же самые события могут произойти со средним студентом, а другая группа оценивала процентную вероятность того, что те же самые события могут произойти со средним студентом того же пола, что и они сами, обучающимся в одном с ними университете. При применении обоих методов показатели канадских студентов свидетельствовали о наличии предрасположенности к оптимизму, поскольку они преувеличивали вероятность приятных для них событий позитивного характера и преуменьшали возможность того, что с ними случится что-то неприятное, сравнивая себя со средним студентом. При этом показатели японских студентов носили совсем иной характер. В исследовании 2 Хайне и Леман проверяли уровень оптимизма канадских и японских студентов в отношении негативных событий, связанных с независимой (например, вероятность стать алкоголиком) и взаимозависимой (например, опозорить свою семью) составляющими Я.
И вновь канадцы продемонстрировали нереалистический оптимизм, тогда как японцы выразили меньший оптимизм в ходе применения внутригруппового метода оценки, и даже пессимизм при использовании межгруппового метода.
Более низкий уровень оптимизма жителей Восточной Азии по сравнению с североамериканцами подтверждается и другими исследованиями. В исследовании И. Т. Ли и Селигмана (Y. Т. Lee & Seligman, 1997) максимальный уровень оптимизма продемонстрировали американцы европейского происхождения, за которыми шли американцы китайского происхождения, а затем китайцы из Китая, уровень оптимизма которых был самым низким. Подобным образом И. Кашима и Триан-дис (Y. Kashima & Triandis, 1986) показали, что японские студенты по сравнению с американскими меньше стремятся к атрибуциям, способствующим самоутверждению, в результате достигнутого успеха или после того, как терпят неудачу. Японские студенты, которые учатся в США, чаще американских студентов объясняют свои неудачи при выполнении задач, требующих определенного уровня интеллекта, недостатком способностей. При этом важно отметить, что более низкий уровень оптимизма у жителей Восточной Азии не обязательно присущ любой коллективистской культуре. Чандлер, Шама, Вольф и Планшар (Chandler, Shama, Wolf & Planchard, 1981) изучали стиль атрибуции в пяти культурах (Индия, Япония, Южная Африка, США и Югославия) и обнаружили наличие самоутверждающей атрибуции во всех культурах, включая коллективистские (Индия).
Одним из возможных объяснений склонности японцев к самосовершенствованию является предрасположенность к скромности. То есть наедине с собой японцы столь же склонны к самоутверждению, как и американцы, но публично они демонстрируют свою скромность, стремясь держаться в тени. Однако имеющиеся факты не подтверждают такую точку зрения. Так, Кашима и Триандис (Kashima & Triandis, 1986) изучали атрибуции успехов и неудач у американских и японских студентов как в присутствии других людей, так и наедине и не обнаружили различий при изменении условий. И все же данное исследование не представляет собой достаточно основательной проверки приведенной гипотезы, поскольку размер выборки был слишком мал. Позднее Хайне, Таката и Леман (Heine, Takata & Lehman, 2000) показали, что склонность японцев к негативной оценке своих способностей имеет место даже в обстановке эксперимента, при котором самопрезеп-тация достаточно проблематична.
Любопытно, что даже у японцев, судя по всему, присутствует определенная неявно выраженная позитивная самооценка. Китаяма и Карасава (Kitayama & Karasawa, 1997) обнаружили, что у японских студентов имеет место эффект букв имени, который заключается в том, что буква, которая является частью имени индивида, оценивается им более позитивно, чем буквы, которые не имеют отношения к его имени. Это свидетельствует, что у испытуемых имеет место определенный уровень позитивного отношения к тому, что связано с ними самими. Хетте и соавторы (Hetts et al., 1999) также рассказывают о ряде экспериментов, в ходе которых самооценка выявлялась косвенным образом. В ходе исследования 1 они оценивали отношение американцев азиатского происхождения, американцев европейского происхождения и иммигрантов, которые в недавнем прошлом прибыли
из стран Азии, к индивидуальному и коллективному Я. В задании требовалось решить, является ли слово, сопровождаемое словом-стимулом «я» или «мы», «плохим» или «хорошим». Чем быстрее дается позитивный ответ по сравнению с негативным, тем более позитивно оценивается слово-стимул. В уровне позитивного отношения к «я* между группами обнаружились значительные различия, самым высоким он был в группе американцев азиатского происхождения, следом за ними шли американцы европейского происхождения. Восприятие «я» у иммигрантов азиатского происхождения вообще было негативным. В уровне позитивного отношения к «мы» группы расположились в обратном порядке (см. Rhee et a]., 1995, где приводятся аналогичные данные в отношении прочно усвоивших новую культуру американцев азиатского происхождения).
В исследовании 2 (Hetts et al., 1999) американцы азиатского и европейского происхождения, а также недавно приехавшие иммигранты из Азии, выполняли задание на завершение слова. Участники должны были завершить слово, в то время как они реагировали на другое задание, призванное стимулировать индивидуальное либо коллективное Я. Количество завершенных слов с позитивным значением по сравнению с количеством слов с негативным значением использовалось для измерения имплицитной самооценки. Результаты были идентичны результатам исследования 1.
В ходе исследования 3, проведенного Хеттсом и его коллегами (Hetts et al., 1999) с помощью метода, использованного в исследовании 1, определялась само-.оценка японских студентов. Японские слова «ваташи» (я), «ваташитахи» (мы) и «джибун» (эго) использовались в качестве стимула. Результаты говорят о том, что японские студенты, никогда не жившие за пределами Японии, продемонстрировали позитивную реакцию на «ваташитахи» и «джибун», при нейтральной реакции на «ваташи». Реакция была иной у тех студентов, которые прожили не менее 5 лет подряд в США или Канаде. Они позитивно реагировали на «ваташи» и негативно на «ваташитахи» и «джибун». Однако в ходе исследования в целом эксплицитные показатели самооценки (например, система определения уровня самооценки, предложенная в работе М. Rosenberg, 1965) были одинаковыми в разных группах и не изменялись вместе с изменением показателей косвенного характера, что говорит о расхождении между имплицитной и эксплицитной когнитивной деятельностью. При этом имплицитные показатели самооценки в исследованиях 1 и 2 обнаружили устойчивую корреляцию с продолжительностью проживания в США.
Существуют две разновидности объяснений культурных различий в самооценке (self-regard). Одна из них дается теорией внутреннего расхожления (self-discrepancy}, предложенной Хиггинсом (Higgins, 1987; Higgins, Klein & Strauman, 1985). Индивид оценивает себя позитивно в топ мере, в какой его самовосприятие (актуальное Я) соответствует его идеальным представлениям о себе (идеальное Я). Значительное расхождение между актуальным и идеальным Я вызывает депрессию и подавленное состояние. В эту схему интерпретации укладываются полученные Хайне и Леманом (Heine & Lehman, 1999) данные о том, что у японских студентов расхождение между актуальным и идеальным Я больше, чем у европейских студентов и канадских студентов азиатского происхождения. И все же такое объяснение нуж-
дается в более основательной проверке, поскольку было обнаружено, что корреляция расхождения между актуальным и идеальным Я и показателями Опросника для выявления депрессии путем самоотчета (Self-Report Depression Inventory), предложенного Цунгом (Zung, 1965), в разных культурах выражена в разной степени. Наиболее высокой она оказалась для канадцев европейского происхождения, за которыми следуют канадцы азиатского происхождения и японцы. Это может означать, что используемые критерии имеют разный уровень достоверности в разных культурах, Что культурные различия объясняются иными факторами или что применимость теории внутреннего расхождения различна для разных культур.
Интерпретацию более дистальногр характера предложили Китаяма, Маркус, Мацумото и Норасаккункит (Kitayama, Markus, Matsumoto & Norasakkunkit, 1997). Они утверждают, что каждая культура создает ситуации, дающие людям возможность вести себя так, как принято в их культуре. Именно тип ситуаций в определенной культуре ведет к закреплению определенных психологических различий между людьми. Для подтверждения этого тезиса они использовали новый метод отбора ситуаций. Он включает два этапа. Сначала японцы и американцы описывали ситуации, в которых, по их мнению, падала или росла их самооценка. Из 400 описаний, составленных представителями каждой из культур (группы мужчин и женщин из Японии и Северной Америки), методом случайной выборки были отобраны 50 описаний ситуаций по каждому из двух типов (повышение или понижение самооценки). Заметьте, что план факторного эксперимента включал Пол х Культуру х Дополнительные условия, при этом каждая ячейка включала 50 ситуаций. Билингвы перевели описания ситуаций японцами на английский язык, а описания американцев — на японский, отредактировав их в соответствии с потребностями адекватного кросс-культурного восприятия. На втором этапе 400 описаний ситуаций служили стимулами для других выборок японских (японцев из Японии и японцев, обучающихся в США) и американских студентов европейского происхождения. Испытуемым задавали следующие вопросы: а) повлияла бы данная ситуация на их самооценку; б) если да, то каким образом (повышение или понижение); и в) насколько данная ситуация могла бы повысить или понизить их самооценку. Степень, в которой ситуация могла повлиять на самооценку, определялась двумя способами. Путем перекрестного анализа для каждого испытуемого подсчитывалась доля ситуаций, отобранных из 50 предложенных, при этом был проведен также анализ, в ходе которого единицей анализа являлся отдельный испытуемый. Приведенные ниже данные получены в результате использования обоих методов.
По сравнению с японцами американцы отобрали большее количество ситуаций, связанных с их самооценкой. При этом наблюдалась склонность представителей каждой из культурных групп отбирать в первую очередь те ситуации, которые были составлены представителями их же культуры. То есть американцы в первую очередь обращались к описаниям ситуаций, составленным американцами, а не японцами, и наоборот. Кроме того, американцы оказывали предпочтение ситуациям позитивного характера, считая их более релевантными для их самооценки, чем негативные ситуации. Обе выборки японских студентов обнаружили противоположную склонность.
Китаяма с коллегами (Kitayama et al., 1997) исследовали, кроме того, оценку испытуемыми той степени, в которой описанные обстоятельства повышают или понижают их самооценку. Большинство американских испытуемых считали, что ситуация повышает их самооценку, безотносительно к ее характеру. Большинство японских студентов из Японии реагировали противоположным образом, считая, что во всех предложенных ситуациях их самооценка понизится. При этом японские студенты, обучающиеся в США, продемонстрировали склонность к самоутверждению в ситуациях, которые были описаны американцами, но одновременно с этим в ситуациях, описанных японцами, они оценивали себя критически. Кроме того, все испытуемые оценили ситуации, описанные американцами, как в большей степени способствующие самоутверждению и в меньшей степени вызывающие критическое самовосприятие, чем те ситуации, которые описали японцы. В целом полученные результаты говорят о том, что, в соответствии с теорией Китаямы и его коллег, культура предполагает наличие культуро-специфичных ситуаций, которые благоприятствуют определенным видам психологической деятельности. Понятно, что представители определенной культуры реагируют на ситуации, специфичные для их культуры, более остро, но и представители иной культуры могут реагировать на те же ситуации подобным образом. При этом если тот, кто принадлежит к одной культуре, усваивает нормы другой культуры, может иметь место бикуль-турная реакция, то есть индивид реагирует на нормы новой для него культуры как представитель этой культуры, сохраняя модели поведения, свойственные его родной культуре.
Дополнительные вопросы, связанные с исследованиями чувства собственного достоинства. В связи с вышеизложенным возникают еще два вопроса. Во-первых, самоуважение в сегодняшнем понимании, возможно, не является универсальным психологическим понятием, но представляет собой феномен, специфичный для современной культуры Северной Америки. Свидетельства тому можно найти в литературе о взаимосвязи между самоуважением и субъективным благополучием, которое представляет собой когнитивную оценку человеком своей жизни и аффективную реакцию на нее (жизнь) (обзор на эту тему см. Diener, 1984; Diener, Suh, Lucas & Smith, 1999). Хотя самоуважение и представляет собой значимый прогностический фактор субъективного благополучия в Северной Америке (A. Campbell, 1981), судя по всему, она не играет такой роли в других культурах. Кросс-культурные различия во взаимосвязи самоуважения и субъективного благополучия говорят о том, что понимание самоуважения может быть различным в разных культурах, если отношение человека к жизни (то есть субъективное благополучие) — это та отправная точка, от которой зависит осмысление прочих психологических понятий (эта посылка, однако, тоже спорная, поскольку субъективное благополучие обнаруживает корреляцию с уровнем индивидуализма: Diener, Diener & Diener, 1995).
Динер и Динер (Diener & Diener, 1995) провели опрос среди сту дентов университетов в 31 стране; уровень удовлетворенности жизнью в целом и, среди прочего, уровень удовлетворенности эго оценивались испытуемыми по 7-балльной шкале. Была определена корреляция между уровнем удовлетворенности самим собой и уровнем удовлетворенности жизнью раздельно для обоих полов в каждой из стран, с последующим преобразованием корреляции в значение г, которое было сопостав-
лено с уровнем индивидуализма в стране. Уровень корреляции по разным странам как для мужчин, так и для женщин был 0,53. Эти данные говорят о крое с-культурных различиях во взаимосвязи самоуважения и субъективного благополучия (в связи с этим см. работу Suh, Diener, Oishi & Triandis, 1998).
В ходе более поздней работы Кван, Бонд и Сингелис (Kwan, Bond & Singelis, 1997) исследовали взаимосвязь самоуважения по Розенбергу (Rosenberg, 1965) и гармонии взаимоотношений (степень, в которой индивид ищет гармоничных взаимоотношений со значимыми для него окружающими) с субъективным благополучием. Для оценки гармонии взаимоотношений каждого испытуемого просили составить список из пяти человек, отношения с которыми для него наиболее важные, и охарактеризовать отношения с каждым из перечисленных в списке с точки зрения гармонии. Используя метод моделирования структурных соотношений, они показали, что в США самоуважение оказывает большее влияние на субъективное благополучие по сравнению с гармонией взаимоотношений, однако в Гонконге эти два фактора имели почти одинаковое воздействие. Хотя это и достаточно основательный довод, тем не менее следует проверить, насколько то же самое верно в отношении других коллективистских культур.
Во-вторых, возможно, современная концепция самоуважения слишком узкая. Тафароди и Сваин (Tafarodi & Swann, 1995) предложили два отдельных параметра для определения самоуважения — самоэффективность (self-competence) и приязнь к себе (self-liking). Самоэффективность является результатом успешных манипуляций в ходе взаимодействия с окружением и отражает восприятие себя как умелого, успешного и владеющего ситуацией. Приязнь к себе определяется уровнем социального признания и одобрения и отражает общее восприятие себя как получившего признание со стороны абстрактно-обобщенного ближнего или как соответствующего собственным ценностным ориентациям. Тафароди и Сванн показали, что их инструмент, Шкала для определения приязни к себе/самоэффективности, оценивает два коррелирующих, однако отдельных фактора. Кроме того, они установили определенную дискриминантную валидность приязни к себе и самоэффективности, продемонстрировав дифференциальную взаимосвязь показателей данной шкалы с оценкой индивидом своих способностей и его воспоминаниями о том, как с ним обращались родители. Речь идет о том, что приязнь к себе имеет более выраженную корреляцию с отношением родителей, чем с оценкой своих способностей; при этом самоэффективность имеет более явную корреляцию с оценкой своих способностей, чем с отношением родителей.
Тафароди с коллегами (Tafarodi, Lang & Smith, 1999; Tafarodi & Swann, 1996) предположили, что в разных культурах приязнь к себе и самоэффективность меняются местами. То есть в индивидуалистических культурах индивид может оказывать предпочтение самоэффективности в ущерб гармонии межличностных отношений со значимыми окружающими, поскольку личный контроль окружения представляется более важным; однако в коллективистских культурах акцент может стоять на приязни к себе, тогда как сравнительное значение самоэффективности снижается. В соответствии с этой логикой Тафароди и Сванн показали, что уровень самоэффективности оказался выше в индивидуалистической культуре (США), чем в коллективистской (материковый Китай), а приязнь к себе — выше,
чем в коллективистской культуре, чем в индивидуалистической культуре. Оценка без статистического контроля показала, уровень самоэффективности и приязни к себе у американцев выше, чем у китайцев.
Тафароди и соавторы (Tatarodi, Lang & Smith, 1999) продолжили проверку своей гипотезы, сравнив личностный уровень индивидуализма-коллективизма у британских и малазийских студентов (INDCOL, Hui, 1988). Их данные не только подтвердили гипотезу о том, что в разных культурах приязнь к себе и самоэффективность меняются местами, но свидетельствовали о том, что данные культурные различия становятся несущественными при условии статистического контроля данных INDCOL. Это говорит о том, что различия в приязни к себе и самоэффективности можно объяснить личностным уровнем индивидуализма-коллективизма.
Несмотря на то что весьма тесная связь приязни к себе и самоэффективности вызывает некоторые сомнения в адекватности Шкалы для определения приязни к себе/самоэффективности в качестве инструмента, теоретическое обоснование разграничения между приязнью к себе и самоэффективностыо представляется весьма любопытным. Более того, эта шкала позволяет получить теоретически прогнозируемые данные после устранения пересекающихся вариаций. И, наконец, Тафароди (Tafarodi, 1998) представил доказательства возможности разграничения приязни к себе и самоэффективности не только в ходе выполнения письменных тестов, но также в связи с оценкой обработки социальной информации. Продолжение исследования таких составляющих самоуважения, как приязнь к себе и самоэффективность, имеет самые серьезные основания. В частности, весьма насущной проблемой, требующей изучения, представляется взаимосвязь между приязнью к себе/самоэффективностыо, независимой и взаимозависимой Я-конструкцией, гармонией взаимоотношений и субъективным благополучием.
Дата добавления: 2015-07-06; просмотров: 1346;