Концептуализация Я

Нерегламентированные самоописания. Результаты кросс-культурных исследова­ний самоописаний в свободной форме показывают, что они в значительной мере отражают подход к описанию окружающих. Когда жителей Северной Америки просили описать самих себя, они обычно использовали слова и выражения преиму­щественно абстрактного характера, не связанные с определенным контекстом. В ходе рассмотренных здесь исследований, как правило, применялся Тест двадца­ти высказываний (ТДВ) (Kuhn & McPartland, 1954) или его варианты. При выпол­нении этого теста испытуемого просят ответить на вопрос «Кто я?», закончив 20 предложений, которые начинаются словом «Я — ...»

Бонд и Чеунг (Bond & Cheung, 1983) провели одно из первых исследований, изучая самоописания, сделанные студентами из Гонконга, Китая, Японии и США по образцу ТДВ, и обнаружили, что самоописания японцев включали меньше пси­хологических определений общего характера (то есть слов, которые обозначали черты характера), чем самоописания американцев, тогда как между китайцами и японцами в данном отношении не было обнаружено различий. Последующие исследования по сходной методике показали, что в Малайзии (Bochner, 1984) и в Индии (Dhawan, Roseman, Naidu, Thapa & Rettek, 1995) самоописания содержат меньшее количество характеристик личности, чем в англоязычных странах (Австра­лия и Англия в исследовании Bochnqr; США в исследовании Dhawan и др.). При этом англоязычные испытуемые из Индии могли использовать отвлечённые лич­ностные характеристики не реже, чем испытуемые из Англии и Болгарии (Lalljee

& Angelova, 1995).

Казинс (Cousins, 1989) использовал несколько видоизмененный метод. Снача­ла он применял ТДВ и изучал все высказывания, которые включало самоописание, наряду с отдельным изучением пяти высказываний, которые испытуемые выдели­ли в качестве самых важных. Он сообщает о результатах исследования пяти наи­более важных позиций самоописания, поскольку расхождения были незначитель­ными. Было обнаружено, что самоописания студентов из США включали большее количество отвлеченных личностных характеристик (58%), чем самоописания, составленные японскими испытуемыми (19%); однако японские студенты чаще (27 %), чем американцы (9 %), использовали характеристики социального характера, такие как социальные роли, принадлежность к определенным организациям и т. п.

Сразу после проведения обычной процедуры тестирования с применением ТДВ Казинс (Cousins, 1989) обращался к испытуемым с просьбой: «Опишите себя в следующих ситуациях: дома, на занятиях, с близкими друзьями» (р. 126). При этом работа Казинса не дает полного и определенного описания задания, в ходе которо­го предлагалось дать версию самоописания с учетом определенного контекста. Непонятно, например, сколько раз испытуемые должны были составлять письмен­ное самоописание, просили ли их составить его определенное количество раз для каждого из трех предложенных случаев (дома, на занятиях, с близкими друзьями), или условия не регламентировались. Тем не менее были получены весьма любо­пытные данные. Казинс говорит о том, что они были полной противоположностью данным, полученным в ходе проведения ТДВ. Японские испытуемые использова­ли отвлеченные характеристики чаще (41%), чем американцы (26%). При состав­лении самоописания с учетом ситуации американцы чаще (35%) использовали уточнения отвлеченных характеристик (например, «обычно я откровенен со сво­им братом»), чем японцы (22 %). Лейерс и Сонода (Leuers & Sonoda, 1996) в основ­ном получили те же данные, что и Казинс, изучая японских и ирландских испыту­емых.

По мнению Казинса (Cousins, 1989; см. также Shweder & Bourne, 1984), эти дан­ные можно интерпретировать как свидетельство того, что концепции личности, которые определяются культурой, в США и Японии различны. Склонность япон­цев описывать себя в'рамках определенного контекста при помощи отвлеченных

характеристик показывает, что они в не меньшей степени способны к абстрактно­му самоописанию, чем американцы или ирландцы. Казинс утверждает, что Я-кон-цепция японцев более тесно увязана с контекстом и ситуацией.

Ри, Ульман, Ли и Роман (Rhee, Uleman, Lee & Roman, 1995) изучали самоопи­сания корейцев, американцев азиатского происхождения и американцев европей­ского происхождения, применяя ТДВ. Кроме того, группу американцев азиатско­го происхождения они разделили на три группы: те, кто упоминал как свою этни­ческую (например, выходец из Азии), так и национальную (например, китаец, индиец) принадлежность (двойная идентификация); те, кто упоминал либо свою этническую, либо национальную принадлежность (единичная идентификация); и группа, члены которой не упоминали ни того, ни другого (отсутствие идентифи­кации). Доля отвлеченных личностных характеристик повышалась, начиная с корей­цев (17 %), за которыми следовала группа американцев азиатского происхождения с двойной идентификацией (24 %), а затем американцы азиатского происхождения с единичной идентификацией (31%) и американцы европейского происхождения (35 %), как это и ожидалось. Интересно было то, что группа американцев азиатско­го происхождения с отсутствием идентификации дала наибольшую долю отвлечен­ных личностных характеристик (45 %). Затем исследователи подсчитали долю ав­тономных, социальных, абстрактных и конкретных характеристик. Выше всего доля абстрактных характеристик была у американцев азиатского происхождения с отсутствием идентификации, за которыми следовали американцы европейского происхождения, затем группа с единичной идентификацией, группа с двойной идентификацией, а затем корейцы (относительная доля конкретных характерис­тик выстраивала эту же последовательность в обратном порядке). Как полагают Триандис, Кашима, Шимада и Виллареал (Triandis, Kashima, Shimada & Villareal, 1986), те, кто глубоко усвоил нормы новой культуры (американцы азиатского про­исхождения с отсутствием идентификации), вероятно, стали в большей степени американцами, чем те, кто изначально принадлежал к этой культуре. Любопытно, что корреляция между абстрактными характеристиками и автономными характе­ристиками была самой высокой в группе американцев европейского происхожде­ния и в группах с отсутствием идентификации и с единичной идентификацией (от 0,77 до 0,74), тогда как в других группах она была гораздо ниже (от 0,58 до 0,34). Кросс-культурные вариации в корреляциях говорят о концептуальных различиях между абстрактным эго и эго, которое является субъектом деятельности.

Структурированные параметры Я-коицепций. Имеется меньше непосредствен­ных доказательств культурных различий при применении структурированных параметров (Takano, 1999) для оценки Я-концепции. Первым, кто привел данные такого рода, был, вероятно, Сингелис (Singelis, 1994). Он показал, что показатели американцев азиатского происхождения выше в отношении взаимозависимого Я и ниже по независимому Я, чем показатели американцев европейского происхож­дения на Гавайях, и что различия в стремлении американцев азиатского и европей­ского происхождения объяснять поведение обстоятельствами можно объяснить разницей в Я-конструировании. Эти данные были получены при обследовании американских испытуемых, имеющих разный культурный опыт.

Кашима с соавторами ( Kashima et al., 1995) также приводят свидетельства куль­турных различий в Я-концепции, исследуя две страны в Восточной Азии (Японию и Корею), две западные страны (Австралию и США) и Гавайи. Авторы разработа­ли критерии оценки четырех различных параметров Я-концепции. Два были свя­заны с субъектом деятельности и самоуверенностью, то есть оценивали, в какой степени эго воспринимается как ориентированный на достижение определен­ной цели субъект деятельности или стремящийся к самоутверждению индивид (индивидуалистический аспект); один из параметров показывал, в какой мере эго воспринимается через отношения с другим индивидом (относительный аспект); а последний параметр оценивал эго кАк члена мы-группы (коллективный аспект). Четыре параметра личности обнаружили незначительную корреляцию в Австра­лии, США, на Гавайях, в Японии и Корее. Основные культурные различия были обнаружены в отношении двух индивидуалистических аспектов эго. Австралий­ские и американские студенты имели более высокие показатели данных парамет­ров, чем студенты из Кореи и Японии, а те, кто проживал на Гавайях, занимали про­межуточное положение. Хотя в отношении коллективного аспекта эго были выяв­лены незначительные культурные различия, неожиданными были результаты по относительному аспекту эго, где корейские и японские испытуемые дали соответ­ственно самые высокие и самые низкие показатели. Кроме того, в связи с относи­тельным аспектом эго были выявлены значительные различия между полами: показатели женщин при оценке относительного аспекта эго в большинстве вы­борок были выше, чем у мужчин.

Я в контексте. Теоретики предположили, что индивидуалистические и коллек­тивистские склонности (например, Triandis, 1995) и Я-концепции, поддающиеся идентификации (например, Triandis, 1989), являются контекстно-обусловленны­ми. Хотя восприимчивость к контексту рассматривалась рядом исследователей (например, Fijneman, Willemsen & Poortinga, 1996; Matsumoto, Takeuchi, Andayani, Kouznetsova & Krupp, 1998; Rhee, Uleman & Lee, 1996) и был разработан ряд пара­метров оценки данных конструктов с учетом контекста (например, Matsumoto, Weissman, Preston, Brown & Kupperbusch, 1997), остается непонятным, какие куль­турные различия в Я-концепции связаны с контекстом. Возможно, коллективное эго в большей степени поддается выявлению, чем индивидуалистическое, в любом контексте коллективистской культуры, подобной культурам Восточной Азии, а в индивидуалистической культуре, например в Северной Америке, более доступ­ным и очевидным является индивидуалистический аспект Я (теория общности). Существует и предположение, что индивидуалистический и коллективистский аспекты Я выявляются в разных культурах в различных контекстах (теория взаи­модействия контекста и культуры). В отношении поведения в сфере обмена ресур­сами, Пуртинга и его коллеги (Fijneman et al., 1996; Poortinga, 1992; van den Heuvel & Poortinga, 1999) постулировали гипотезу универсального характера взаимодей­ствий. По мнению этих исследователей, существует универсальная модель обмена ресурсами, в соответствии с которой определенные виды ресурсов скорее всего будут обмениваться на другой, также определенный, вид ресурсов; при этом суще­ствуют некоторые культурные вариации этой модели в конкретных контекстах (см. также Kroonenberg & Kashima, 1997).

Ульман, Ри, Бардоливалла, Семин и Тояма (Uleman, Rhee, Bardoliwalla, Semin & Toyama, 1999) пошли дальше. Они создали новый инструмент оценки относи­тельного Я, обратившись к испытуемому с просьбой описать, насколько тесно его Я связано с конкретными окружающими его людьми, включая ближайшее семей­ное окружение, родственников и близкого друга с точки зрения общей близости, эмоциональной близости, взаимной поддержки, идентичности, репутации, подо­бия и гармонии. Степень близости определялась взаимным пересечением двух окружностей, как на диаграмме Венна. Данные были собраны по американцам ев­ропейского происхождения, американцам азиатского происхождения, голландцам, туркам и японцам (все испытуемые были студентами университетов). Вариацион­ный анализ Культура х Пол х Объект х Близость показал, что самым значитель­ным в отношении взаимодействия двух факторов был эффект типа Объект х Бли­зость, что свидетельствует о важности специфики контекста для относительного Я. Для исследования значимых взаимовлияний типа Культура х Объект х Бли­зость были подсчитаны показатели отклонения средних значений типа Объект х Близость по каждой культуре от среднего значения по всем культурным группам и проведен кластерный анализ этих показателей отклонения. Результаты показа­ли, что группы американцев европейского происхождения и голландцев формиру­ют компактный индивидуалистический кластер, а группы японцев и турков — дру­гой, менее однородный коллективистский кластер, при этом американцы азиатс­кого происхождения вошли в последний.

Когнитивные аспекты саморепрезентации. Кросс-культурные исследования проводились не только в отношении самоописания, но и в связи с когнитивными аспектами самопрезентации. Трафимов с соавторами (Trafimow et al., 1991) пред­положили, что различные типы самопрезентации могут иметь разную локализацию в памяти. В частности, они исследовали две модели, одна из которых предполага­ла, что хранение информации об индивидуалистическом и коллективистском самопознании имеет одну и ту же локализацию (теория одной корзины), а другая — что хранение этой информации имеет разную локализацию (теория двух корзин). Теория двух корзин утверждает, что стимулирование одного типа Я-концепции повышает степень доступности только Я-концепции того же типа. Теория одной корзины предполагает, что как индивидуалистическое, так и коллективистское Я становятся более доступными при стимуляции как коллективистских, так и инди­видуалистических представлений о Я. Согласно Трафимову и соавторам, теория одной корзины предполагает, что обращение к одному типу самопознания с рав­ной степенью вероятности может стимулировать активизацию любого другого типа самопознания. При этом теория двух корзин говорит о том, что обращение к одному типу самопознания скорее всего будет стимулировать именно этот тип са­мопознания. Иными словами, если теория двух корзин верна, условная вероятность поиска информации по индивидуалистической саморепрезентации после обраще­ния к индивидуалистической саморепрезентации выше, чем условная вероят­ность поиска информации по коллективной саморепрезентации, и наоборот, то есть

В исследовании 1 Трафимов и его коллеги (Trafimow etal., 1991) стимулирова­ли как американских студентов европейского происхождения, так и студентов,

имеющих китайские фамилии, для которых английский не является родным язы­ком, предлагая им в течение 2 минут подумать, что отличает их от родственников и друзей (стимуляция на индивидуалистическом уровне) и что у них общего с род­ственниками и друзьями (стимуляция на коллективистском уровне), а затем прой­ти ТДВ в течение 5 минут. Эксперимент проводился на английском языке. Хотя все испытуемые продемонстрировали более высокую продуктивность в отношении индивидуалистической саморепрезентации, чем в отношении коллективной, склон­ность к индивидуалистическому самопознанию была более выраженной у студен­тов из Северной Америки, чем у китайских студентов. В соответствии с теорией двух корзин, стимулирующая манипуляция оказала разное воздействие на инди­видуалистическое и коллективистское самовосприятие. Кроме того,-условная вероятность, подсчитанная на основе ТДВ, выявила^модель, которая, по мнению авторов, согласуется с теорией двух корзин. В ходе исследования 2 они стимули­ровали индивидуалистическое и коллективистское самопознание иным способом (испытуемым предлагалось прочесть рассказ, в котором на первом плане были либо личные качества, либо взаимоотношения в семье). Испытуемыми были американ­ские студенты. В ходе данного исследования были получены те же данные, что и в результате исследования 1. Трафимов, Сильверман, Фан и Лоу (Trafimow, Silverman, Fan & Law, 1997) провели эксперимент подобного рода. Испытуемыми были анг­личане и китайцы из Гонконга и китайские студенты-билингвы. В этом экспери­менте были использованы оба метода стимуляции, которые применяли Трафимов и его коллеги (Trafimow et al., 1991), кроме того, использовались условия отсут­ствия стимуляции. Данные по англоязычным испытуемым в значительной степе­ни соответствовали данным, полученным Трафимовым и его коллегами (Trafimow et al., 1991). Однако в случае с испытуемыми, говорившими по-китайски, стиму­ляция не оказывала никакого воздействия на результаты, хотя показатели услов­ной вероятности соответствовали модели двух корзин.

Гардинер, Габриэль и Ли (Gardiner, Gabriel & Lee, 1999) продолжили работу Трафимова и его коллег (Trafimow et al., 1991), исследуя эффект стимулирования индивидуалистического и коллективистского эго не только в связи с самоописа­нием, но и в связи с суждениями ценностного и нравственного характера. В ходе эксперимента 1 они показали, что два способа стимуляции индивидуалистическо­го и коллективистского эго (Trafimow et al., 1991; Brewer & Gardiner, 1996) оказа­ли ожидаемое воздействие на ответы североамериканских студентов на ТДВ, так же, как на индивидуалистические и коллективистские ценностные ориентации, и на ту степень, в которой обязанность помогать тем, кто нуждается в помощи, вос­принималась как универсальная. Кроме того, было доказано, что опосредующим фактором воздействия стимуляции на привлечение определенных ценностей яв­ляется самоописание. Испытуемыми в эксперименте 2 были американские и гон­конгские студенты, владеющие английским языком. Стимуляция по методике Трафимова и его коллег (Trafimow et al., 1991) сопровождалась работой с опрос­ником по ценностным ориентациям. При отсутствии предварительной стимуляции американцы отдавали устойчивое предпочтение ценностям индивидуалистиче­ского характера по сравнению с коллективистскими ценностями, а жители Гонкон­га демонстрировали противоположные предпочтения. Однако в условиях стиму-

ляции коллективистского эго американцев, они начинали оказывать предпочтение ценностям коллективистского характера; при этом стимуляция индивидуалистиче­ского начала не оказала влияния на ценностные ориентации. Предварительная стимуляция индивидуалистического начала у китайских студентов из Гонконга приводила к тому, что они начинали оказывать предпочтение ценностям индиви­дуалистического характера по сравнению с коллективистскими ценностями; сти­муляция же у них коллективистского начала не оказала влияния на ценностные предпочтения. Нам еще предстоит узнать, будут ли получены сходные данные при изучении китайских испытуемых (см. Trafimow et al., 1997).

Проблемы, связанные с исследованиями саморепрезентации. В ходе исследова­ний саморепрезентации возникают как методологические, так и теоретические проблемы. С методологической точки зрения, несмотря на популярность ТДВ, при его использовании возникает множество проблем. Уайли (Wylie, 1974) выражает определенные сомнения в отношении конструктной валидности схем кодирования ответов. В настоящее время при использовании этого теста предлагается множе­ство схем кодирования. Триандис (Triandis, 1995) предложил использовать для оценки аллоцентризма (конструкт, соответствующий коллективизму на личност­ном уровне) долю высказываний социального характера S%. Трафимов и коллеги (Trafimow et al., 1991) относят ответы по ТДВ к одной из двух категорий: индиви­дуалистические и коллективистские. Бокнер (Bochner, 1984) оперирует тремя категориями ответов: индивидуалистические, относительные, коллективистские. Уоткинс с коллегами (Watkins, Yau, Dahlin & Wondimu, 1997) предлагают схему, включающую четыре категории: идиоцентрические ответы (идиоцентризм — кон­структ, соответствующий индивидуализму на личностном уровне), связанные с большой группой (например, половая или профессиональная принадлежность), связанные с малой группой (например, семья) и аллоцентрические ответы (напри­мер, «Я общительный»). Остальные исследователи (например, Cousins, 1989; Dhawan et al., 1995) используют более сложные схемы кодирования. Ри и коллеги (Rhee et al., 1995; см. также Parkes, Schneider & Bochner, 1999) разработали схему, в которой для кодирования самоописаний используется множество категорий, которые затем объединяются в два совокупных показателя: абстрактность (как оппозиция конкретному) и автономия (как оппозиция социальному), Такая схема кодирования соответствует современной теории атрибуции, которая разграничи­вает диспозициональную атрибуцию и атрибуцию, связанную с субъектом деятель­ности (как излагалось выше). Некоторые исследователи используют только часть полученных 20 высказываний (например, Bochner, 1984; Cousins, 1989), тогда как другие используют все 20. Однако такие методологические различия могут повли­ять на выводы, касающиеся культурных различий, о чем говорят Уоткинс и соав­торы (Watkins et al, 1997).

С ТДВ связаны и другие проблемы. Не только его характер, не предполагаю­щий связи с контекстом (например, Cousins, 1989), но и использование в нем сло­ва «Я» в качестве «команды вызова» является спорным. Как отмечают Е. С. Каши-ма и Кашима (Е. S. Kashima & Kashima, 1997, 1998), в разных языках существует различный набор местоимений первого лица, при этом в некоторых языках есть несколько личных местоимений для обозначения первого лица (как, например,

в японском). Поэтому возникает сложный вопрос, какое личное местоимение сле­дует использовать в ходе кросс-культурных сравнений (см. также Leuers & Sonoda, 1999). По этому вопросу не проводилось систематических исследований. И нако­нец, Триандис, Чан, Бхавук, Ивао и Синха (Triandis, Chan, Bhawuk, Iwao & Sinha, 1995) говорят о том, что в выборке жителей США показатели аллоцентризма (лич­ностный уровень коллективизма), определенные при помощи ТДВ, не обнаружи­вают корреляции со структурированными показателями аллоцентризма. Послед­нее говорит о том, что психологические процессы, которые определяют исполь­зование релевантных в социальном отношении дескрипторов при составлении самоописания, могут быть не связаны с критериями для оценки установок и цен­ностных ориентации, которые определяются при помощи структурированных опросников.

В связи с исследованиями саморепрезентации возникают и теоретические про­блемы. Принимая модель социальной идентичности, предложенную До (Deaux, 1993; Deaux, Reid, Mizrahi & Ethier, 1995), Рейд и До (Reid & Deaux, 1996) поста­вили под сомнение теорию двух корзин. Согласно До, структура самовосприятия обличается более глубокой интеграцией, чем предполагает теория двух корзин. Женщина может воспринимать самое себя с точки зрения семейка-ролевыхфунк­ций как сестру или дочь, с точки зрения профессиональной принадлежности как адвоката или партнера более значимого лица. С каждым случаем социальной иден­тификации (коллективное Я) может быть связан целый набор психологических определений (индивидуальных Я), таких как снисходительная и сообразительная для сестры или дочери, или трудолюбивая, энергичная и толковая для адвоката. Интегральная модель подразумевает, что коллективные эго связаны друг с другом к индивидуальные эго связаны друг с другом, как и предполагает теория двух кор­зин. Кроме того, модель социальной идентичности До предполагает, что индиви­дуальные эго также связаны с коллективными эго.

Рейд и До (Reid & Deaux, 1996) проверили предложенную До модель в усовер­шенствованном воспроизведении эксперимента. В течение нескольких недель было проведено три сессии. Во время первой каждый из 57 испытуемых перечис­лил качества, характеризовавшие его как члена социального класса или группы (см. S. Rosenberg & Gara, 1985). Неделю спустя во время второй сессии каждый ис­пытуемый должен был оценить относительную важность самоописаний индиви­дуального и коллективного характера, входящих в индивидуализированный спи­сок. После выполнения 5-минутного отвлекающего задания каждому испытуемому предлагалось воспроизвести позиции, включенные в список. Несколько недель спустя после второй сессии 29 испытуемых из 57 оценивали, в какой степени ин­дивидуальные эго (психологические определения) связаны с коллективными Я каждого из них (социальной идентичностью). Рейд и До установили, что показа­тели условной вероятности соответствовали модели, выявленной Трафимовым и соавторами (Trafimow et al., 1991), и исследовали скорректированное соотношение показателей кластеризации, с помощью которого определялась степень кластери­зации позиций по отношению к определенной теме (Roenker, Thompson & Brown, 1971). Скорректированное соотношение показателей кластеризации по индивиду­алистическим и коллективистским темам (что соответствует теории двух корзин)

составляло 0,23, а скорректированное соотношение показателей кластеризации для социальной идентичности (что соответствует интегральной модели) было 0,34. Оба показателя были значительно выше нуля. Хотя последний показатель выше, чем первый, статистическая проверка в отчете об исследовании не упоминается. Услов­ная вероятность воспроизведения информации, касающейся индивидуального Я, при условии предшествующего воспроизведения информации, связанной с кол­лективным Я, и условная вероятность воспроизведения информации, касающей­ся коллективного, Я, при условии предшествующего воспроизведения информа­ции, связанной с индивидуальным Я, точно соответствовала ожиданиям, основан­ным на прочности взаимосвязи между коллективными и индивидуальными Я, которая определялась в ходе кластерного анализа (DeBoeck & Rosenberg, 1988). Авторы пришли к выводу, что в целом результаты исследования лучше-согласу­ются с интегральной моделью, чем с теорией двух корзин.

И все же следует быть осторожными, интерпретируя данные, полученные Тра­фимовым и его коллегами (Trafimow et al., 1991, 1997), и данные Рейда и До. Не следует забывать, что авторы обоих исследований использовали условную вероят­ность как критерий наличия в памяти взаимосвязи коллективной и индивидуаль­ной саморепрезентаций. Сковронски и его коллеги (Skowronski, Betz, Sedikides & Crawford, 1998; Skowronski & Welbourne, 1997) показали, однако, что условная вероятность может давать искаженную оценку наличия взаимосвязей в памяти. Это происходит потому, что ожидаемая условная вероятность зависит от общего количества индивидуальных и коллективных саморепрезентаций. Проблему, ко­торую ставят Сковронски и его коллеги, предстоит решать в ходе будущих иссле­дований. Хотя результаты по скорректированным соотношениям показателей кла­стеризации, полученные Рейд и До, возможно, и не содержат таких искажений, в отчете отсутствуют данные о статистической проверке, о чем уже говорилось выше. Пока слишком рано делать окончательный вывод о валидности этих моделей.