Какое значение имеют эти порядки государственного устройства? 8 страница

Это – одна из основных причин того, что как раз сибирские хле­бородные губернии оказываются теперь отрезанными от нас благодаря восстанию чехословаков. Но мы хорошо знаем, как чехословацкие солдаты заявляют представителям наших войск и наших ра­бочих и наших крестьян, что они не хотят воевать с Россией и русской Советской вла­стью, что они хотят только пробиться с оружием в руках на окраину, а во главе их стоят те же вчерашние генералы, помещики, капиталисты, работающие на англо­французские денежки, пользующиеся поддержкой российских социал-предателей, пе­решедших на сторону буржуазии. (Аплодисменты.) Вся эта теплая компания пользуется голодом, чтобы сделать еще попытку вернуть к власти помещиков и капиталистов.

Товарищи, на опыте нашей революции подтвер­ждаются те слова, которые всегда отличают представителей марксизма, от социалистов-утопистов, от социалистов мелкобуржуазных, от социалистов-интеллигентов, от социалистов-мечтателей. Мечтатели-интеллигенты, мелкобуржуазные социалисты – они мечтают о том, что социализм удастся ввести путем убеждения. Убедится большинство народа, и, когда оно убедится, меньшинство послушается, большинство проголосует, и социализм будет введен. (Аплодисменты.) Нет, так счастливо земля не устроена; эксплуататоры, звери-помещики, капиталистический класс убеждению не поддаются. Социалистическая революция подтверждает то, что видели все, – величайшее сопротивление эксплуататоров. Чем сильнее нажим угне­тенных классов, чем ближе подходят они к тому, чтобы свергнуть всякое угнетение, всякую эксплуатацию, чем решительнее развертывают почин, самостоятельный почин, угнетенные крестьяне и угнетенные рабочие, тем бешенее становится сопротивление эксплуататоров.

[aaaaaaaaaaaaaaa] Кто способен думать, кто хочет хотя бы капельку подумать, тому ясно, по какой линии идет борьба:

Либо сознательные передовики-рабочие победят, объединив вокруг себя массу бедноты, установив железный порядок, беспощадно-строгую власть, настоящую диктатуру пролетариата, заставят кулака подчиниться, водворят правильное распределение хлеба и топлива в общегосударственном масштабе.

Либо буржуазия при помощи кулаков, при косвенной поддержке бесхарактерных и людей (анархистов и левых эсеров) сбросит Советскую власть и водворит русско-немецкого или русско-японского Корнилова, который несет народу 16-часовой рабочий день, восьмушку хлеба в неделю, расстрелы массы рабочих, пытки в застенках, как в Финляндии, как в Украине.

Либо – либо.

Середины нет.

Положение страны дошло до крайности.

Кто вдумывается в политическую жизнь, тот не может не видеть, что кадеты с правыми эсерами и с меньшевиками сговариваются меж собой о том: русско-немецкий или русско-японский Корнилов «приятнее», коронованный или республиканский Кор­нилов лучше и вернее раздавит революцию.

Пора сговориться всем сознательным, всем передовым рабочим. Пора им встряхнуться и понять, что каждая минута промедления грозит гибелью страны и гибелью революции.

Полумерами не поможешь. Жалобы ни к чему не приведут. Попытки добыть хлеба или топлива «в розницу», «себе», т.е. «своему» заводу, «своему» предприятию, только усиливают дезорганизацию, только облегчают спекулянтам их корыстное, грязное и темное дело.

[bbbbbbbbbbbbbbb] Другого класса, который мог бы теперь взяться за это дело, который был бы способен руководить народом, часто впадающим в отчаяние, другого класса, кроме фабрично-заводского городского пролетариата, нет. Ваши фабрично-заводские комитеты должны перестать быть только заводскими комитетами, они должны стать основными государственными ячейками господствующего класса. (Аплодисменты.) От вашей организованности, от вашей сплоченности, от вашей энергии за­висит то, что тяжелый переход мы выдержим так стойко, как должна выдержать Совет­ская власть. Беритесь за дело сами, беритесь с каждой стороны, разоблачайте каждый день злоупотребления, поправляйте своим собственным опытом каждую сделанную ошибку, – их много делается теперь, потому что рабочий класс еще не опытен, но важно, чтобы он взялся за дело сам, чтобы он сам исправлял ошибки.

В Москве 8000 членов партии коммунистов, в Москве профессиональные союзы дадут 20-30 тысяч людей, за которых союзы могут ручаться, которые будут надежными, стойкими выразителями пролетарской политики. Объедините их, создайте сотни тысяч отрядов людей, беритесь за продовольственное дело, за обыски всего богатого населения, – и вы добьетесь того, что вам нужно.

Если мы будем так действовать, если каждый комитет поймет, что он представляет из себя руководи­теля величайшей в мире революции, тогда мы завоюем социализм для всего мира! (Аплодисменты, переходящие в бурную овацию.)

[ccccccccccccccc] Государственная хлебная монополия существует у нас по закону, но на деле ее на каждом шагу срывает буржуазия. Деревенский богатей, кулак, мироед, грабивший всю округу десятки лет, предпочитает наживаться на спекуляции, на самогонке: это ведь так выгодно для его кармана, а вину за голод он сваливает на Советскую власть.

Точно так же поступают политические защитники кулака – кадеты, правые эсеры, меньшевики, открыто и тайно «работающие» против хлебной монополии и против Советской власти.

Партия бесхарактерных, то есть левые эсеры, бесхарактерна и здесь: она поддается корыстным крикам и воплям буржуазии, она кри­чит против хлебной монополии, она «протестует» против продовольственной диктату­ры, она дает себя запугать буржуазии, она боится борьбы с кулаком и истерически ме­чется, советуя повысить твердые цены, разрешить частную торговлю и тому подобное.

[ddddddddddddddd] Достаточно хоть капельку подумать над этими условиями победы над голодом, что­бы понять всю бездну тупоумия презренных пустомель анархизма, которые отрицают необходимость государственной власти (беспощадно суровой к буржуазии, беспо­щадно твердой по отношению к дезорганизаторам власти) для перехода от капитализма к коммунизму, для избавления трудящихся от всякого гнета и вся­кой эксплуатации.

Именно теперь, когда наша революция подошла вплотную, конкрет­но, практически – и в этом ее неисчислимая заслуга – к задачам осуществления со­циализма, именно теперь, и как раз на вопросе о главном, о хлебе, яснее яс­ного видна необходимость железной революционной власти, диктатуры пролетариата, организации сбора продуктов, подвоза и распределения их в массовом, общенацио­нальном масштабе, с учетом потребностей десятков и сотен миллионов людей, с расче­том условий и результатов производства на год и на много лет вперед.

[eeeeeeeeeeeeeee] Каждый случай продажи хлеба на вольном рынке, мешочничество и спекуляция есть восстановление товарного хозяйства, а следовательно и капитализма. Когда мы свергали капиталистов, то тем самым освобождали крестьянство, класс, ко­торый в старой России, несомненно, составлял большинство населения. Крестьянство оставалось собственником в своем производстве, и оно порождало и порождает после свержения буржуазии новые капиталистические отношения.

[fffffffffffffff] Мы шли к крестьянину с проповедью, и эта проповедь все больше и больше привлекала к нам крестьянство. У нас получились в этом смысле вполне опре­деленные результаты.

Чтобы иллюстрировать эти абстрактные теоретические положения, приведем кон­кретные данные.

Государственная заготовка хлеба в России, по данным Компрода (Народного комис­сариата продовольствия), с 1 августа 1917 г. по 1 августа 1918 г. дала около 30 миллио­нов пудов. За следующий год – около 110 миллионов пудов. За первые три месяца следующей (1919-1920) кампании заготовки, видимо, достигнут цифры около 45 мил­лионов пудов против 37 миллионов пудов за те же месяцы (август – октябрь) 1918 го­да.

Эти цифры ясно говорят о медленном, но неуклонном улучшении дел, в смысле по­беды коммунизма над капитализмом. Это улучшение достигается несмотря на неслы­ханные в мире трудности, причиняемые гражданской войной, которую русские и загра­ничные капиталисты организуют, напрягая все силы могущественнейших держав мира.

Когда вы услы­шите доклад тов. Цюрупы или других работников по продовольствию, вы увидите, что к разверстке, – когда государство говорит крестьянам, что они должны давать хлеб в ссуду, – как к этой разверстке крестьяне привыкают, что мы имеем известия из ряда волостей о выполнении разверстки на все 100 процентов, что при всей ничтожности успехов успех все же есть, что наша продовольственная политика дает все более и бо­лее ясно понять крестьянину: если хочешь свободы торговли хлебом в разоренной стране, – тогда иди назад, пробуй Колчака, Деникина! Против этого мы будем бороть­ся до последней капли крови. Здесь не может быть никаких уступок.

Поэтому, как бы ни лгали, ни клеветали буржуа всех, остается несомненным – с точки зрения основной экономической проблемы диктатуры пролетариата у нас обеспечена победа коммунизма над капитализмом. Буржуазия всего мира именно потому бешенствует и неис­товствует против большевизма, организует военные нашествия, заговоры и прочее про­тив большевиков, что она превосходно понимает неизбежность нашей победы в пере­стройке общественного хозяйства, если нас не задавить военной силой. А задавить нас таким образом ей не удается. И в этом отношении наш аппарат создался в известном смысле, и сейчас мы становимся на социалистический путь.

[ggggggggggggggg] Но это сознание есть еще не у всех. И мы начинаем новую бескровную борьбу за эту сознательность. До сих пор все революции кончались выгодой для кучки капиталистов и эксплуататоров. Это потому, что у восставших трудящихся не было сознания соли­дарности – каждый думал лишь о себе, все боролись друг с другом, и выплывали наверх мошен­ники и спекулянты.

Вот есть крестьянин, который имеет хлеб, а рядом голодный, и он предпочитает продать хлеб голодному за 1000 руб., чем дать этот хлеб в долг рабочей власти. Тут да­же кто-то говорит: «Правильно!». Вот и Деникин и Колчак пробовали свободную тор­говлю, но лучшие, сознательные рабочие и крестьяне увидели на деле, что это такое, и отвернулись от них.

Прежде говорили: «Каждый за себя, а бог за всех», и сколько горя из этого вышло.

Мы скажем: «Каждый за всех, а без бога мы как-нибудь обойдемся». И мы будем бо­роться за братский союз рабочих и крестьян, сдающих хлеб в долг государству, – в долг потому, что взамен пока ничего не можем дать, и цветные бумаги – не деньги. До сих пор нам приходилось бороться лишь за то, чтобы враг нас не задушил, теперь же, когда гораздо более сильный враг разбит, руки у нас свободны, и мы должны взяться за дело строительства новой жизни и, в первую очередь, восстановить транспорт.

[hhhhhhhhhhhhhhh] Кулак науськивает бедноту против Советов, подкупает ее, дает, например, какому-нибудь бедному крестьянину пудик хлеба не за шесть, а за три рубля, с тем, чтобы этот развращенный бедняк сам «попользовался» спекуляцией, сам «поживился» спекулятивной продажей этого пудика за 150 рублей, сам превратился в крикуна про­тив Советов, запрещающих частную торговлю хлебом.

[iiiiiiiiiiiiiii] Если крестьянин это сделает, мы из всех трудностей вылезем, мы восстановим промышленность, и рабочий свой долг вернет крестьянину сторицей. Он обеспечит и ему и его детям возможность существовать, не работая на помещика и капиталиста. Это мы говорим крестьянину, и он убеждается, что иного выбора нет.

Когда-то мы делали «блестящую» внешнюю торговлю, вывозили 700 миллионов пу­дов хлеба. На этом наживались русские и заграничные миллионеры, а русские рабочие и крестьяне голодали. Теперь же мы должны убедить всех, что единственное спасение: «все за всех!». Мы должны, чего бы это ни стоило, уничтожить свободную торговлю и спекуляцию, которые дают хлеб лишь кучке, а остальным голод. Мы должны убедить крестьян, – и они нам поверят, так как «блага» свободной спекуляции им продемонст­рировал Деникин, – они поймут, что единственное спасение – дать хлеб в долг рабо­чему и ремесленнику, и те им отдадут этот долг не цветными бумажками, а изделиями и мануфактурой.

Мы начали великую войну, которую мы нескоро окончим: это – бескровная борьба трудовых армий против голода, холода и сыпняка, – за просвещенную, светлую, сы­тую и здоровую Россию, но мы кончим эту войну такой же решительной победой, ка­кой окончили и борьбу против белогвардейцев.

[jjjjjjjjjjjjjjj] Да, нам указывают, как на каждом шагу рушится хлебная монополия посредством мешочничества и спекуляции. Все чаще приходится слышать от интеллигенции: но ведь мешочники оказывают им услугу, и они ими кормятся.

Да, но мешочники кор­мят по-кулацки, они действуют именно так, как нужно действовать, чтобы укрепить, установить и увековечить власть кулака.

Мы знаем, что переход от капитализма к социализму есть в высшей степени труд­ная борьба.

Если где-нибудь су­ществовал революционер, который надеялся бы без затруднения перейти к социалистическому строю, то такой революционер не стоит ломаного гроша.

Но мы готовы перенести тысячи затруднений и совершить тысячи попыток, и после тысячи попыток мы приступим к тысяча первой.

Мы привлекаем теперь все со­ветские организации к новой творческой жизни, к подъему новых сил.

Мы рассчитываем победить новые трудности привлечением новых слоев, организацией деревенской бедноты.

[kkkkkkkkkkkkkkk] Я должен сказать, что никогда эксплуатируемые классы не смогут освободиться, если они не создадут твердой, беспощадной, революционной власти.

[lllllllllllllll] В такое время – а для истинно коммунистического общества это верно всегда – каждый пуд хлеба и топлива есть настоящая святыня, повыше тех святынь, которыми морочат головы дуракам попы, обещающие царствие небесное в награду за рабство земное.

[mmmmmmmmmmmmmmm] Когда нам будут указывать: «ваши отряды, которые идут собирать хлеб, спиваются и сами превращаются в самогонщиков, в грабителей» – мы скажем – мы прекрасно знаем, как часто это бывает, в таких случаях мы это не прикрываем, не прикрашиваем, не отмахиваемся.

Да, рабочий класс не отделен китайской стеной от старого буржуазного общества. И когда наступает революция, дело не происходит так, как со смертью отдельного лица, когда умерший выносится вон. Когда гибнет старое общест­во, труп его нельзя заколотить в гроб и положить в могилу. Он разлагается в нашей среде, этот труп гниет и заражает нас самих.

Отряды красноармейцев уходят из центра с самыми лучшими стремлениями, но иногда, прибыв на места, они поддаются соблазну грабежа и пьянства. В этом виновата четырехлетняя бойня, которая на долгое время посадила в окопы людей и заставила их, озверев, избивать друг друга. Озверение это наблюдается во всех странах. Пройдут го­ды, пока люди перестанут быть зверями и примут человеческий образ.

Мы обращаемся к рабочим с призывом дать свои силы.

Когда я читаю сообщение, что в Усманском уезде Тамбовской губернии продовольственный отряд из реквизированных 6 тысяч пудов хлеба 3 тысячи отдает беднейшему крестьянству, я го­ворю: если бы даже мне доказали, что до сего времени в России есть только один такой отряд, я все-таки сказал бы, что Советская власть свое дело делает. Ибо ни в одном государстве такого отряда нет! (Бурные аплодисменты.)

[nnnnnnnnnnnnnnn] Англичане высадили свыше 10 000 солдат под предлогом защиты Мурмана, а на самом деле стали продвигаться вперед и заняли Кемь и Сороки и пошли к востоку от Сорок, перешли к расстрелам на­ших советских деятелей. Многие тысячи рабочих дальнего Севера бегут от этих спасителей и избавителей – от этих новых империалистских насильников, рвущих Россию с другого конца.

[ooooooooooooooo] Уже по причинам географическим понятно, что форма этого наступления на Россию не может быть такая, как у Германии. Границы, смежной с Россией, как у Германии, нет, такого количества войск нет. Преимущественно колониаль­ный и морской характер военной силы Англии, в течение многих десятиле­тий, заставлял англичан в их завоевательных походах наступать иначе – стараться отрезать источники снабжения от страны, на которую они напали, и предпочитать метод удушения, под предлогом помощи, методу прямого, непосредст­венного, крутого, резкого военного насилия.

[ppppppppppppppp] Мы всегда говорили, что, когда дело доходит до основ экономической власти, власти эксплуататоров, до их собственности, дающей в их распоряжение труд десятков миллионов рабочих и крестьян, дающей возможность наживаться помещикам и капиталистам – они забывают все свои фразы о любви к отечеству и независимости. Мы прекрасно знаем, что кадеты, правые эсеры и меньше­вики по части союза с империалистскими державами, по части заключения грабитель­ских договоров, по части предания родины англо-французскому империализму побили рекорд. Пример – Украина и Тифлис. Союз меньшевиков, правых эсеров с чехословаками достаточно для этого показателен. И выступление левых эсеров, которые вздума­ли втягивать в войну ради интересов белогвардейцев Российскую республику, достаточно ясно показывает, что, когда дело касается до классовых прибылей, буржуазия продает родину и вступает в торгашеские сделки против своего народа с ка­кими угодно чужеземцами. Поэтому нисколько не удивительно, что теперешние обострения международного положения Советской республики связаны с обострением классо­вой борьбы внутри страны.

Мы знаем, что на Кавказе положение наших товарищей-коммунистов было особенно трудное, потому что кругом их предавали меньшевики, вступавшие в прямой союз с германскими империалистами под предло­гом, конечно, защиты независимости Грузии.

Вы все хорошо знаете, что эта независимость Грузии чистейший обман, – на самом деле это оккупация и полный захват Грузии германскими империалистами, союз немецких штыков с меньшевистским правительством против большевистских рабочих и крестьян, и поэтому тысячу раз правы были наши бакинские товарищи, которые, нисколько не закрывая глаз на опасность положения, сказали себе: мы никогда не были бы против мира с империалистической державой на условиях уступки им части нашей территории, если бы это не наносило удара нам, не связывало бы наши войска союзом со штыками насильников и не лишало бы нас возможности продолжать нашу преобразовательную социалистическую деятельность.

[qqqqqqqqqqqqqqq] Вчера получено сообщение, что часть городов Сред­ней Азии охвачена контрреволюционным восстанием при явном участии англичан, ук­репившихся в Индии, которые, захватив в свое полное подчинение Афганистан, давно создали себе опорный пункт как для расширения своих колониальных владений, для удушения наций, так и для нападений на Советскую Россию.

[rrrrrrrrrrrrrrr] Мы хотели мира, именно за то, что Советская Россия предложила мир всему миру, на нас в феврале были двинуты германские вой­ска. Теперь же мы видим воочию, что один империализм стоит другого. Как одни, так и другие лгали и лгут, что они ведут освободительную войну. Как раньше разоблачила себя грабительская Германия со всем позором Брестского мира, так теперь разоблачает себя англо-французский капитал. Англо-французы делают теперь последние усилия, чтобы втянуть нас в войну. Они купили теперь новых рабов – чехословаков, чтобы двинуть их на авантюру, – чехосло­вацкий мятеж превратить в белогвардейско-помещичье движение. И странное дело – все это делается, оказывается, для «защиты» России. «Свободолюбивые» и «справедли­вые» англичане душат всех и вся, захватывают Мурман, английские крейсера подходят к Архангельску и обстреливают батареи, – и все это в интересах «защиты» России. Совершенно ясно, что они хотят окружить Россию кольцом империалистских грабителей и задушить ее за то, что она разоблачила и разорвала их тайные договоры.

[sssssssssssssss] И не только в Австрии, но и в Германии, поло­жение которых еще недавно казалось прочным, – мы видим, началась революция.

Германская печать говорит уже об отставке кайзера, а печать партии независимых социал-демократов уже получила от канцлера разрешение говорить о германской республике. Это что-нибудь да значит. Мы знаем, что разложе­ние войск усилилось, что распространяются прямые призывы к восстанию. Мы знаем, что в восточной Германии образованы военно-революционные комитеты, которые выпускают революционные издания. Поэтому с полной определенностью можно говорить, что революция назревает не по дням, а по часам, и это не только мы говорим, нет, это говорят все немцы из военной партии и буржуазия, которые чувст­вуют, что шатаются министры, что народ им не доверяет, что они продержатся в своем правительстве очень недолго.

[ttttttttttttttt] В Англии и во Франции, как тамошние газеты ни скрывали правду, тем не менее она теперь пробивает себе дорогу. Рабочие чувствуют и понимают, что революция в России есть их, рабочая, социалистическая, революция. И даже во Франции и в Англии мы ви­дим теперь рабочее движение с лозунгами: «Прочь войска из России!», «Преступник тот, кто пойдет войной против России!». В Лондоне недавно в зале Альберта происходил митинг социалистов, и вот сведения, которые мы получили, несмотря на все стара­ния английского правительства не пропустить правду, сведения эти говорят, что на ми­тинге было выставлено требование «Прочь войска из России!», и все рабочие вожди высказались, что политика английского правительства есть политика грабежа и наси­лия. И есть сведения о том, что Маклин – он был в Шотландии учителем – в самых промышленных округах Англии призывал рабочих к стачке, говоря, что эта война – война грабительская. Его посадили в тюрьму еще тогда. Теперь он был поса­жен в тюрьму вторично. Но когда в Европе вспыхнуло революционное движение, Маклин был освобожден и выставлен кандидатом в парламент в Глазго, одном из самых больших городов северной Англии и Шотландии. Это показывает, что английское ра­бочее движение с его революционными требованиями становится все сильнее. Англий­ское правительство вынуждено было освободить Маклина, своего самого лютого врага, который называет себя английским большевиком.

Когда он был освобожден, в Анг­лии был уже представитель Советского правительства Литвинов, он тотчас же назначил Маклина консулом, представителем в Англии Советской Российской Федеративной Республики, и шотландские рабочие ответили на это назначение восторгом. Англий­ское правительство второй раз открыло преследование против Маклина, не только как шотландского народного учителя, но и как консула Федеративной Советской Респуб­лики. Маклин сидит в тюрьме за то, что выступил открыто, как представитель нашего правительства, а мы никогда не видели этого человека, он никогда не принадлежал к нашей партии, он – любимый вождь шотландских рабочих, и мы с ним соединились, русский и шотландский рабочие соединились против английского правительства, не­смотря на то, что оно покупает чехословаков и ведет бешеную политику втягивания в войну Российской республики. Вот доказательства, что во всех странах, независимо от их положения в войне, и в Германии, которая воюет против нас, и в Англии, которая хочет оттянуть себе Багдад, додушить до конца Турцию, рабочие сплачиваются с рус­скими большевиками, с русской большевистской революцией.

Мы знаем, что и во Франции линия поведения проле­тариата меняется. На последнем съезде, когда читали письмо о том, что делают союз­ники – англо-французские империалисты, раздались крики: Да здравствует социалисти­ческая республика!

Вчера было известие, что в Париже был митинг, на котором было 2000 металлистов и который приветствовал Советскую республику в России.

[uuuuuuuuuuuuuuu] Когда к нам попадают пленные, когда читают переведенную на английский язык Конституцию нашей республики, говорят себе: «Нас обманули. Советская Россия не то, чем мы ее считали. Советская власть – это власть трудящихся». И мы говорим: «Да, товарищи, мы воюем не только за Советскую Россию, – мы боремся за власть рабочих и трудящихся всего мира». Пока мы сдерживаем напор империализма, крепнет германская революция. Крепнет револю­ция и во всех остальных странах. Вот почему, как бы в Европе ее ни называли, – она, эта мировая революция, встала во весь рост, и мировой империализм погибнет. И наше положение, как оно ни трудно, оно внушает уверенность, что не только мы боремся за правое дело, но что у нас есть союзники, – рабочие каждой страны.

[vvvvvvvvvvvvvvv] В прошлую среду в Берлине была демонстрация, и рабочие выражали свое негодование по отношению к кайзеру, пройдя перед его дворцом, потом они отправи­лись к русскому посольству, выразить свою солидарность с действиями рус­ского правительства.

[wwwwwwwwwwwwwww] Разумеется, Советская власть и не подумает помогать немецким империалистам попытками нарушить Брестский мир, взорвать его в такой момент, ко­гда внутренние антиимпериалистические силы Германии начинают кипеть и бурлить, – в такой момент, когда представители германской буржуазии начинают оправдывать­ся перед своим народом в заключении такого мира, начинают изыскивать средства «пе­ременить» политику.

[xxxxxxxxxxxxxxx] Бороться с религиозными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вре­да приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства. Нужно бороться путем пропаганды, путем просвещения. Внося остроту в борьбу, мы можем озлобить массу; такая борьба укрепляет деление масс по принципу религии, наша же сила в единении. Самый глубокий источник религиозных предрассудков – это нищета и темнота; с этим злом и должны мы бороться.

[yyyyyyyyyyyyyyy] Буржуазия, господство которой теперь защищают социалисты, говорящие против «диктатуры вообще» и распинающиеся за «демократию вооб­ще», завоевывала власть ценой восстаний, гражданских войн, насильственного подавления королей, феодалов, рабовладельцев и их попыток реставрации.

[zzzzzzzzzzzzzzz] Если арестованные, т.е. взятые государственной властью под свою охрану, люди могли быть убиты безнаказанно офицерами и капита­листами, при правительстве социал-патриотов, следовательно, демократическая рес­публика, в которой такая вещь была возможна, есть диктатура буржуазии. Люди, кото­рые выражают свое негодование по поводу убийства Карла Либкнехта и Розы Люксем­бург, но не понимают этой истины, обнаруживают этим лишь либо свое тупоумие, либо свое лицемерие.

[aaaaaaaaaaaaaaaa] Самая демократическая буржуазная республика не была никогда и не могла быть ничем иным, как машиной для подавления трудящихся капиталом, как орудием политической власти капитала, диктатурой буржуазии.

Демократическая буржуазная республика обещала власть большинству, провозглашала ее, но никогда не могла осуществить ее, пока существовала частная собственность на землю и прочие средства произ­водства.

«Свобода» в буржуазной демократической республике была на деле свободой для богатых. Пролетарии и трудящиеся крестьяне могли и должны были использовать ее для подготовки своих сил к свержению капитала, к преодолению буржуазной демокра­тии, но фактически пользоваться демократией при капитализме трудящиеся массы не могли.

Впервые в мире советская или пролетарская демократия создала демократию для масс, для трудящихся, для рабочих и мелких крестьян.

Никогда еще не было в мире такой государственной власти большинства населения, власти этого большинства на деле, как Советская власть.

Она подавляет «свободу» эксплуататоров и их пособников, она отнимает у них «свободу» эксплуатировать, «свободу» наживаться на голоде, «свободу» борьбы за восстановление власти капитала, «свободу» соглашения с иноземной буржуазией против отечественных рабочих и крестьян. Пусть Каутские защищают такую свободу. Для этого надо быть ренегатом марксиз­ма, ренегатом социализма.

[bbbbbbbbbbbbbbbb] Конечно, есть лю­ди, которые думают, что революция может родиться в чужой стране по заказу, по соглашению. Эти люди либо безумцы, либо провокаторы. Мы пережили за последние 12 лет две революции. Мы знаем, что их нельзя сделать ни по заказу, ни по соглашению, что они вырастают тогда, когда десятки миллионов людей приходят к выводу, что жить так дальше нельзя. Мы знаем, каких трудностей стоило рождение революции в 1905 году и 1917 году, и мы никогда не ожидали, что одним ударом, по одному призыву, революция разразится и в других странах, но в том, что она начинает расти в Германии и Австрии, есть большая заслуга русской Октябрьской революции. (Аплодисменты.)

Сегодня мы читаем в наших газетах, что в Вене, где хлебный паек еще ниже нашего, где население говорит, что оно никогда не испытывало такого ужасного голода, появился Совет рабочих депутатов. В Вене опять уже возникают всеобщие забастовки. И мы говорим себе: вот вам второй шаг, вот вам второе доказательство, что, когда русские рабочие сорвали империалистические тайные договоры, когда прогнали свою буржуазию, они сделали последовательный шаг сознательных рабочих интернациона­листов, они помогли росту революции в Германии и Австрии, как никогда еще не по­могала ни одна революция в мире революции во враждебном государстве, находящемся в состоянии войны, в состоянии величайшего озлобления.

[cccccccccccccccc] Ни в чем крах идейных вождей II Интернационала, таких как Гильфердинг и Каутский, не выразился так ярко, как в их полной неспособности понять значение советской или пролетарской демократии, ее отношения к Парижской Коммуне, ее исторического места, ее необходимости, как формы диктатуры пролетариата.

[dddddddddddddddd] Анархисты, кото­рые были противниками власти вообще, после ознакомления с советской формой вла­сти признали Советскую власть. Тем самым они не оставили камешка на камешке в теории анархизма, отрицающего какую бы то ни было власть.

Два года тому назад в Советах процветала соглашательская идея сотрудничества с буржуазией. Надо было пережить известное время, дабы из сознания масс вымести тот старый хлам, который мешал разобраться им в происходящем. Это могло быть достигнуто только практиче­ской работой Советов в государственном строительстве жизни. Теперь в таком же по­ложении находятся и германские рабочие массы, из сознания которых необходимо уда­лить тот же хлам, но там этот процесс протекает в более резких, в более жестоких и кровавых формах, чем у нас.