О Кронштадтском восстании

Поверьте мне, в России возможны только два правительства: царское или Советское. В Кронштадте некоторые безумцы и изменники говорили об Учредительном собрании. Но разве может человек со здравым умом допустить даже мысль об Учредительном со­брании при том ненормальном состоянии, в котором находится Россия. Учредительное собрание в настоящее время было бы собранием медведей, водимых царскими генера­лами за кольца, продетые в нос. Восстание в Кронштадте действительно совершенно ничтожный инцидент, который составляет для Советской власти гораздо меньшую уг­розу, чем ирландские войска для Британской империи.

В Америке думают, что большевики являются маленькой группой злонамеренных людей, тиранически господствующих над большим количеством образованных людей, которые могли бы образовать прекрасное правительство, при отмене советского режи­ма. Это мнение совершенно ложно. Большевиков никто не в состоянии заменить, за ис­ключением генералов и бюрократов, уже давно обнаруживших свою несостоятель­ность. Если за границей преувеличивают значение восстания в Кронштадте и ему ока­зывают поддержку, то это происходит потому, что мир разделился на два лагеря: капи­талистическая заграница и коммунистическая Россия[mmmmmmmmmmmmmmmmmmmm].

Весна 1921 года принесла, главным образом в силу неурожая и па­дежа скота, крайнее обострение в положении крестьянства, и без того чрезвычайно тяжелом вследствие войны и блокады. Результатом обострения явились политические колебания, составляющие, вообще «натуру» мелкого производителя. Са­мым ярким выражением этих колебаний был кронштадтский мятеж.

Вполне оформленного, ясного, определенного очень мало. Туманные лозунги «свободы», «свободы торговли», «раскрепощения», «Советов без большевиков», или перевыбора Советов, или избавления от «партийной диктатуры» и так далее и тому подобное.

И меньшевики и эсеры объявляют кронштадтское движение «своим». Виктор Чернов посылает гонца в Кронштадт, за «учредилку» голосует в Кронштадте меньшевик Вальк, один из кронштадтских вождей.

Вся белогвардейщина мобилизуется «за Кронштадт» моментально, с быстротой, можно ска­зать, радиотелеграфической. Белогвардейские военспецы в Кронштадте разрабатывают план десанта в Ораниенбаум, план, испугавший колеблющуюся меньшевистски-эсеровски-беспартийную массу. Свыше полусотни заграничных белогвардейских русских газет развивают бешеную по энергии кампанию «за Кронштадт». Крупные банки, все силы финансового капитала открывают сборы на помощь Крон­штадту. Умный вождь буржуазии и помещиков, кадет Милюков, терпеливо разъясняет дурачку Виктору Чернову прямо (а сидящим в питерской тюрьме по их связи с Крон­штадтом меньшевикам Дану и Рожкову косвенно), что не к чему торопиться с учредил­кой, что можно и должно высказаться за Советскую власть – только без большеви­ков[nnnnnnnnnnnnnnnnnnnn].

Милюков прав, ибо выдает действительную тактику действительной белогвардейской силы, силы капиталистов и помещиков: давайте поддерживать кого угодно, даже анархистов, какую угодно Советскую власть, лишь бы свергнуть большевиков, лишь бы осуществить передвижку власти! Все равно, вправо или влево, к мень­шевикам или к анархистам, лишь бы передвижку власти от большевиков; а остальное, – а остальное «мы», Милюковы, «мы», капиталисты и помещики, «сами» сделаем – анархистиков, Черновых, Мартовых мы шлепками прогоним, как делали в Сибири по отношению к Чернову и Майскому, как делали в Венгрии по отношению к венгерским Черновым и Мартовым, как делали в Германии по отношению к Каутскому, в Вене по отношению к Фр. Адлерам и Ко. Этих мещанских Нарциссов – меньшевиков, эсеров, беспартийных – настоящая деловая буржуазия сотнями одурачивала и прогоняла во всех революциях десятки раз во всех странах. Это доказано историей. Это проверено фактами. Нарциссы будут болтать. Милюковы и белогвардейщина будут дело делать.

«Лишь бы передвижка власти от большевиков, все равно, немного вправо или немного влево, а остальное приложится», в этом Милюков совершенно прав. Это – классовая истина, подтвержденная всей историей революций всех стран, всей многовековой эпохи новой истории, после средневековья.

Распыленного мелкого производителя, крестьянина, объединяет экономически и политически либо буржуазия (так бывало всегда при капитализме, во всех странах, во всех революциях нового времени, так будет всегда при капитализме), либо пролетариат (так бывало, в зачаточной форме, при высшем развитии некоторых из самых великих революций в но­вой истории, на самое короткое время; так было в России 1917-1921 годов в более развитой форме).

О «третьем» пути, о «третьей силе» могут болтать и мечтать только самовлюбленные Нарциссы.

Уничтожение капитализма и его следов, вве­дение основ коммунистического порядка составляет содержание начавшейся теперь новой эпохи всемирной истории. И лозунгами нашей эпохи неизбежно являются и должны быть:

уничтожение классов;

диктатура пролетариата для осуществления этой цели;

беспощадное разоблачение мелкобуржуазных демократических предрассудков насчет свободы и равенства, беспощадная борьба с этими предрассудками.

Кто не по­нял этого, тот ничего не понял в вопросах о диктатуре пролетариата, о Советской вла­сти, о коренных основах Коммунистического Интернационала.

Пока не уничтожены классы, всякие разговоры о свободе и равенстве вообще являются самообманом и обманом рабочих, а также всех трудящихся и эксплуатируемых капиталом, являются защитой интересов буржуазии.

Пока не унич­тожены классы, при всяком рассуждении о свободе и равенстве должен быть поставлен вопрос: свобода для какого класса? и для какого именно употребления? равенство како­го класса с каким? и в каком именно отношении?

Обход этих вопросов, прямой или косвенный, сознательный или бессознательный, является неизбежно защитой интере­сов буржуазии, интересов капитала, интересов эксплуататоров.

Лозунг свободы и ра­венства, при умолчании о частной собственности на средства произ­водства, есть ложь и лицемерие буржуазного общества, которое формальным призна­нием свободы и равенства прикрывает фактические, экономические несвободу и неравенство для рабочих, для всех трудящихся и эксплуатируемых капиталом, т.е. для громадного большинства населения во всех капиталистических странах.

Свобода и равенство в пределах трудовой демократии есть свобода для мелкого земледельца собственника (хотя бы и ведущего хозяйство на национализированной земле) продавать излишки хлеба по спекулянтской цене, то есть эксплуатировать рабочего.

Всякий, кто говорит о свободе и равенстве в пределах трудовой демократии – при условии, что капиталисты свергнуты, а частная собственность и свобода торговли еще остаются, – есть защитник эксплуататоров. И с таким защитником пролетариат, осуществляя свою диктатуру, должен поступать как с эксплуататором, хотя бы этот защитник и называл себя социал-демократом или социалистом.

Пока остается частная собственность на средства производства (например, на земледельческие орудия и скот, если даже частная собственность на землю отменена) и свободная торговля, до тех пор остается экономическая основа капитализма. И диктатура пролетариата есть единственное средство победоносной борьбы с этой основой, единственный путь к уничтожению классов (без которого о действительной свободе для человеческой личности – а не для собственника – о действительном равенстве, в социально-политическом отношении, человека и человека – а не лицемерном равенстве собственника и неимущего, сытого и голодного, эксплуататора и эксплуати­руемого – не может быть и речи)[oooooooooooooooooooo].

Диктатура пролетариата ведет к уничтожению клас­сов, ведет к этому путем свержения эксплуататоров и подавления их сопротивления, с одной стороны; ведет к этому, с другой стороны, путем нейтрализации, обезврежения колебаний мелкого хозяйчика между буржуазией и пролетариатом.

С величайшим трудом, в отчаянной борьбе выработали большевики способный управлять авангард пролетариата, создали и отстояли диктатуру пролетариата, и соотношение классовых сил в России стало яснее ясного, после проверки опытом, практи­кой четырех лет.

Стальной и закаленный авангард единственного революционного класса, мелкобуржуазная колеблющаяся стихия, притаившиеся за границей и имеющие поддержку всемирной буржуазии Милюковы, капиталисты, помещики. Дело яснее ясного. Всякую «передвижку власти» используют и могут использовать только они.

Наша сила – полная ясность и трезвость учета всех наличных классовых сил, и русских и международных, а затем проистекающая отсюда железная энергия, твер­дость, решительность и беззаветность борьбы.

Врагов у нас много, но они разъединены, или не знают, чего хотят (как все мелкие буржуа, все беспар­тийные, все анархисты).

А мы объединены – прямо между собой и косвенно с пролета­риями всех стран; мы знаем, чего мы хотим. И потому мы непобедимы в мировом мас­штабе, хотя этим нисколько не исключается возможность поражения отдельных пролетарских революций на то или другое время.

Мелкобуржуазная стихия недаром называется стихией, ибо это действительно нечто наиболее бесформенное, неопределенное, бессознательное. Нарциссы мелкой буржуа­зии думают, что «всеобщее голосование» уничтожает натуру мелкого производителя при капитализме, но на самом деле оно помогает буржуазии, при помощи церкви, пе­чати, учительства, полиции, военщины, экономического гнета в тысячах форм, помога­ет ей подчинять себе распыленных мелких производителей. Разорение, нужда, тяжесть положения вызывает колебания: сегодня за буржуазию, завтра за пролетариат. Только закаленный авангард пролетариата способен устоять и противостоять колебаниям.

Нам не до игры в «оппозиции» на «конференциях». Мы окружены всемирной буржуазией, караулящей каждую минуту колебания, чтобы вернуть «своих», чтобы восстановить помещиков и буржуазию[pppppppppppppppppppp].

Весенние события 1921 года показали еще раз роль эсеров и меньшевиков: они помогают колеблющейся мелкобуржуазной стихии отшатнуться от большевиков, совершить «передвижку власти» в пользу капиталистов и помещиков[qqqqqqqqqqqqqqqqqqqq].

Мы будем держать меньшевиков и эсеров в тюрьме.

Мы будем всеми способами завязывать более тесные связи с незатронутой полити­кой массой трудящихся.

Мы будем усердно двигать на советскую, на хозяйственную работу сотни и сотни настоящих беспартийных из массы, из рядовых рабочих и крестьян (а не тех, кто «перекрасился» в беспартийные, чтобы читать по шпаргалке меньшевистские и эсеровские наказы, столь выгодные для Милюкова).

У нас работают сотни и тысячи беспартийных, из них десятки на важней­ших и ответственных постах. Больше проверки их работы. Больше выдвигать для новой проверки тысячи и тысячи рядовых трудящихся, испытывать их, систематически и неуклонно, сотнями, передвигать на высшие посты на основании проверки опытом.

Коммунисты у нас до сих пор еще мало умеют понять свою настоящую задачу управления: не «самим» стараться «все» делать, надрываясь и не успевая, берясь за 20 дел и не кончая ни одного, а проверять работу десятков и сотен помощников, налаживать проверку их работы снизу, т.е. настоящей массой; направлять работу и учиться у тех, у кого есть знания (спецы) и опыт налаживания крупного хозяйства (капиталисты).

Умный коммунист не боится учиться у военспеца, хотя 9/10 военспецов способны на измену при каждом случае.

Умный коммунист не побоится учиться у капиталиста (все равно, будет ли этот капиталист крупным капиталистом-концессионером, или торгов­цем-комиссионером, или мелким капиталистиком-кооператором и т.п.), хотя капита­лист не лучше военного спеца.

Научились в Красной Армии ловить изменников военспецов, выделять честных и добросовестных, использовывать тысячи и десятки тысяч военспецов.

Учимся делать то же с инженерами, учителями – хотя делаем это много хуже, чем в Красной Армии (там Деникин и Колчак хорошо нас подгоняли, заставляли учиться поскорее, поусерднее, потолковее).

Научимся делать то же с комиссионерами-торговцами, с скупщиками, работающими на государство, с кооператорами-капиталистиками, с концессионерами-предпринимателями и т.д.

Массе рабочих и крестьян нужно немедленное улучшение их положения. Поставив на полезную работу новые силы, в том числе беспартийных, мы этого достигнем. Продналог и ряд связанных с ним мероприятий этому помогут. Экономический корень неизбежных колебаний мелкого производителя мы этим подрежем. А с политическими колебаниями, полезными только Милюкову, мы будем бороться беспощадно.

Колеб­лющихся много. Нас мало. Колеблющиеся разъединены. Мы объединены. Колеблю­щиеся экономически несамостоятельны. Пролетариат экономически самостоятелен. Колеблющиеся не знают, чего они хотят: и хочется, и колется, и Милюков не велит. А мы знаем, чего мы хотим – и потому мы победим.