Международное положение

Речь на торжественном заседании пленума Московского совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, МК РКП(б) и МГСПС, посвященном 3-ей годовщине Октябрьской революции

6 ноября 1920 г.

Товарищи, мы собрались сегодня сюда в память дней борьбы нашего пролетариата, в память наших революци­онных завоеваний.

Сегодня мы можем праздновать нашу победу.

При неслыханных трудностях жизни, при неслыханных усилиях наших врагов, мы все же победили.

Мы побеждаем в течение трех лет. Это является гигантской победой, в которую раньше никто бы из нас не поверил. Три года тому назад, когда мы сидели в Смольном, восстание петроградских рабочих показало нам, что оно более единодушно, чем мы могли ожи­дать, но, если бы в ту ночь нам сказали, что через три года будет вот эта наша победа, – никто, даже самый заядлый оптимист, этому не поверил бы.

Теперь, после трех лет, оказывается, что мы неизмеримо сильнее, чем были до этого, но всемирная буржуазия то­же еще очень сильна, и, несмотря на то, что она неизмеримо сильнее нас, все же можно сказать, что мы победили.

Что дал нового истекший год в смысле международного положения Советской России?

Это новое в том, что за истекший год мы наблюдали ряд попыток сделать Западную Европу открыто фашистской, и эти попытки сорвались.

Если отвлечься от Италии, где фашизм разлагается, то во Франции и Англии, попытки фашизировать политику Европы сорвались, авторы этих попыток, Пуанкаре и Керзон, слетели. Это первое, что дал нам нового истекший год.

Второе – это ряд попыток со стороны воинствующих империалистов Англии и Франции изолировать нашу страну, попыток, потерпевших поражение.

И что же? Вместо изоляции Советского Союза, получилось его фактическое признание. Удельный вес нашей страны оказался более значительным, чем это могло показаться некоторым старым политикам империализма.

Если мы теперь бросим общий взгляд на международные отношения и посмотрим на исто­рию войн, которые велись против Советской России, то увидим, что мы имеем мир почти со всеми окружающими нас маленькими буржуазными государствами, которые палачествуют и преследуют у себя дома большевиков.

Эти государства целиком являются слугами и рабами Антанты и желают разорить и уничтожить Советскую Россию, но, несмотря на это, мы все-таки заключили с ними мир против желания Антанты^{[jjjjjjjjjjjjjjjjjj]}.

Три такие могущественные державы, как Англия, Франция и Америка, не могли соединить­ся против нас и оказались разбитыми в войне. Почему? Потому что подорвано их хозяйство, жизнь их страны, потому что они наполовину трупы, потому что жить по-старому они не могут, потому что тот класс, по воле которого они держатся – класс буржуазии, – сгнил.

Он толкнул на империалистическую войну и погубил свыше 10 миллионов человек. Из-за чего? Из-за дележа мира между кучкой капиталистов.

На этом он надорвался, на этом подорвал свои собственные основы, и, как ни кажется он сейчас сильным в военном отношении, он внутренне бессилен.

Это теперь уже не прокламация в большевистском духе, а это – факт, доказанный огнем и мечом.

Они представляют собой класс гибнущий, как они ни богаты и как ни сильны, а мы представляем класс, поднимающийся к победе.

И, не­смотря на то, что мы слабее, чем они, мы побеждаем в течение трех лет, и мы имеем право сказать без всякого бахвальства, что мы победили.

Мы победили потому, что сумели удер­жаться против государств, которые сильнее нас и притом объединившихся с нашими эмигрировавшими эксплуататорами – помещиками и капиталистами.

Но наша победа, товарищи, далеко не полна, мы имеем этой победы еще менее половины.

Что дало нам победу? – это геро­изм, самопожертвование, неслыханная выдержка в борьбе, проявленная красноармей­цами, которые умирали на фронте, проявленная рабочими и крестьянами, которые страдали, особенно промышленные рабочие, которые за эти три года страдали сильнее, чем в первые годы капиталистического рабства. Они шли на голод, холод, на мучения, чтобы только удержать власть. И этой выдержкой, этим героизмом они созда­ли крепкий тыл. Поэтому-то мы сильны и прочны, в то время как Ан­танта разваливается у нас на глазах.

Но, мы все время знали и не забудем, что наше дело есть международное дело, и пока во всех государст­вах (и в том числе в самых богатых и цивилизованных) не совершится переворот, до тех пор наша победа есть только половина победы или, может быть, меньше^{[kkkkkkkkkkkkkkkkkk]}.

Мы всю нашу силу направили на то, чтобы разложить буржуазию, и в этом отношении мы работали не без успеха. Хотя мы не получили быстрой, прямой, непосредственной поддержки от трудящихся масс всего мира, на которую мы рассчитывали, но поддержку не прямую, не быструю, мы получили, и именно эта поддержка, именно сочувствие к нам трудящихся масс (и рабочих и крестьянских) во всем мире, даже в державах, наиболее нам враждебных, были последней решающей причиной того, что все направленные против нас нашествия кончились крахом, что союз трудящихся всех стран (который нами был объявлен, закреплен, и в пределах нашей республики и осуществлен) – оказал действие на все страны.

Как ни шатка эта опора, пока сущест­вует капитализм в других странах (это мы, конечно, должны ясно видеть и прямиком должны признать), как ни шатка вся эта опора, нужно сказать, что на нее опереться уже сейчас можно^{[llllllllllllllllll]}.

Мы знали, что весь мир идет к разрушению, мы знали, что после империалистической войны оставаться по-старому нельзя, потому что империалистическая война в корне разрушила все старые экономические и правовые отношения, разрушила все условия той жизни, на которой до сих пор держался старый порядок. И если бы в такой момент, когда империалисти­ческая война в тысячу раз больше, чем наша пропаганда, подготовила крах, хотя бы в одной стране выступил победоносно пролетариат, то этого условия было бы достаточ­но, чтобы подорвать силы международной буржуазии.

Мы знаем, что дело идет к этому, мы знаем, что бывший этим летом в Москве конгресс III Интернационала сделал невиданное, необъятное дело.

Дело международной революции потерпело ряд поражений в ма­леньких странах, в которых задавить движение помогли гигантские хищники, как, на­пример, Германия помогла задавить финляндскую революцию5 или как колоссы капи­тализма – Англия, Франция, Австрия – задавили революцию в Венгрии.

Но задавив ее, они тем самым в тысячу крат увеличили элементы революции у себя. И теперь ос­новная причина, почему они обессилены в борьбе, – это то, что у них не обеспечен тыл, потому что рабочие и крестьяне во всех странах не хотят воевать против нас, по­тому что герои-моряки оказались не только у нас, в Кронштадте, но нашлись и у них[mmmmmmmmmmmmmmmmmm].

Вот, товарищи, то, что я считаю необходимым сказать по вопросу о нашем международном положении.

Достигнуто неустойчивое, но все же несомненное, неоспоримое равновесие.

Международная буржуазия, лишенная возможности вести открытую войну против Советской России, выжидает, подкарауливая момент, когда обстоятельства позволят ей возобновить эту войну.

И по­этому с нашей стороны нужна величайшая осторожность.

Первой заповедью нашей политики, которую должны усвоить себе все рабочие и крестьяне, это – быть наче­ку, помнить, что мы окружены людьми, классами, правительствами, которые открыто выражают величайшую ненависть к нам.

Надо помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске.

Мы все сделаем, что только в наших силах, чтобы это бедствие предупредить.

Мы ис­пытали такую тяжесть империалистической войны, какую едва ли испытал на себе ка­кой-нибудь другой народ.

Мы испытали после этого тяжесть гражданской войны, кото­рую нам навязали представители господствующих классов, защищавших эмигрантскую Россию – Россию помещиков, Россию капиталистов.

Мы знаем, мы слишком хорошо знаем, какие неслыханные бедствия для рабочих и крестьян несет с собой война.

По­этому мы должны самым осторожным и осмотрительным образом относиться к этому вопросу.

Мы идем на самые большие уступки и жертвы, идем, лишь бы сохранить мир, который был нами куплен такой дорогой ценой^{[nnnnnnnnnnnnnnnnnn]}.

Мы идем на самые большие уступки и жертвы, но не на всякие, но не на бесконечные, – пусть те, немногие, к счастью, пред­ставители военных партий и завоевательных клик Финляндии, Польши и Румынии, ко­торые с этим играют, пусть они это себе хорошенечко заметят. (Аплодисменты.)

Но, разумеется, мы должны быть начеку. Мы ни в коем слу­чае не можем сказать, что от войны мы уже гарантированы.

И этот недостаток гарантии состоит вовсе не в том, что у нас нет еще формальных мирных договоров.

Мы прекрас­но знаем, что остатки армии Врангеля не уничтожены, а спрятаны не очень далеко и находятся под опекой и под охраной и восстанавливаются при помощи капиталистиче­ских держав, что белогвардейские русские организации работают усиленно над тем, чтобы попытаться снова создать воинские части и приготовить их в удобный момент для нового натиска на Россию.

Поэтому военную готовность мы должны сохранить.

Мы свою Красную Армию во что бы то ни стало должны сохранить и усилить ее боевую способность^{[oooooooooooooooooo]}.

Товарищи, будьте начеку, бе­регите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии, как зеницу ока, и пусть каждый красноармеец знает, что такое дипломатическая игра и что такое сила оружия, которая до сих пор решала все классовые конфликты.

Мы уверены, что все соседние государства, которые много потеряли из-за поддержки белогвардейских заговоров, достаточно учли непререкаемый урок опыта и оценили по-настоящему нашу примирительность, которую все толковали как нашу слабость.

Они должны были убедиться после трех лет опыта, что, когда мы проявляем самое устойчивое и мирное настроение, мы в то же время в военном отно­шении являемся готовыми. И всякая попытка войны против нас будет означать для го­сударств, которые втянутся в такую войну, ухудшение условий, которые они получат после войны.

И это есть наше завоевание, от которого мы не откажемся и которого ни одна из окружающих нас держав не забудет.

Бла­годаря этому у нас непрерывно улучшаются отношения с соседними государствами.

Вы знаете, что мир окончательно подписан с целым рядом государств, входивших прежде в состав бывшей Российской империи и получивших от Советской власти безоговорочное признание их независимости, их суверенности.

Мир на этих основах имеет все шансы быть более прочным, чем того желали бы капиталисты.

Я должен также отметить, товарищи, что на Востоке наша политика за этот год одержала крупные успехи. Мы должны приветствовать образование и упрочение Советских республик – Бухарской, Азербайджанской и Армянской, восстановивших не только свою полную независимость, но и взявших власть в руки рабочих и крестьян.

Эти республики являются доказательством того, что идеи и принципы Советской власти доступны и немедленно осуществимы не только в странах, в про­мышленно развитых, не только с такой социальной опорой, как пролета­риат, но и с такой основой, как крестьянство.

Идея крестьянских Советов победила. Власть в руках крестьян обеспечена; в их руках земля, средства производства. Друже­ственные отношения крестьянско-советских республик с Российской социалистической республикой уже закреплены практическими результатами нашей политики.

Мы можем приветствовать предстоящее подписание договора с Персией, также, укрепляются дружественные отношения с Афганистаном и Турцией.

Страны Антанты сделали невозможными сколько-нибудь нормальные отношения между Турцией и западноевропейскими странами. Это обстоятельство и упрочение Советской власти, обеспечивает союз и дру­жественные отношения России с угнетенными восточными нациями, несмотря на все противодействие и все интриги буржуазии, ибо мировая политика импе­риализма – это империалистическое насилие в отношении к народам, которые не имели счастья попасть в число победителей, и это вызывает сближение, союз и дружбу всех угнетенных народов.

Мы уверены, что при продолжении с нашей стороны политики миролюбия, при уступ­ках, которые мы сделаем (а мы должны их делать, чтобы избежать войны), несмотря на все интриги и замыслы империалистов, которые, конечно, смогут всегда поссорить то или иное государство с нами, несмотря на все это, основная линия нашей политики заставляют теснее связываться РСФСР с растущим вокруг нее числом соседних государств.

Ма­териально в отношении экономическом и военном мы безмерно слабы, а морально, по соотношению реальных сил всех классов во всех государствах, – мы сильнее всех. Это испытано на деле, это доказывается не словами, а делами, и не раз.

Диктатура пролетариата – это ожесточенная война. Пролетариат победил в одной стране, но остается более слабым в международном масштабе. Он должен всех рабочих и крестьян объединить вокруг себя в понимании того, что война не кончена.

Если мы в песне поем, что «это есть наш последний и решительный бой», то, к сожалению, это есть маленькая неправда, – к сожалению, это не есть наш последний и решительный бой. Или вы рабочих и крестьян сумеете слить в этой борьбе, или не получите успеха.

Западноевропейские капи­талистические державы сделали все возможное, чтобы отбросить нас назад, чтобы использовать гражданскую войну в России для возможно большего разорения страны, производительность народного труда у нас теперь значительно ниже, чем до войны.

Именно такой выход из империалистиче­ской войны представлялся капиталистам наиболее выгодым – если мы не опро­кинем революционного строя в России, то, во всяком случае, затрудним его разви­тие к социализму. В итоге они получили полурешение своей задачи. Они не свергли новый революционный строй, но они не дали нам возможность немедленно развить производительные силы, и доказать всякому и каждому наглядно, воочию, что социализм таит в себе гигантские силы и что человечество перешло теперь к новой, несущей не­обыкновенно блестящие возможности стадии развития.

Нас обвиняют в том, что мы ведем в Западной Европе пропаганду против капитализма. Я должен сказать, что нам такой пропаганды не нужно, мы в ней не нуждаемся. Само существование Советской власти, ее рост, ее материальное преуспеяние, ее несомненное упрочение является серьезнейшей пропагандой среди европейских рабочих в пользу Советской власти.

Любой рабочий, приехавший в Советскую страну и поглядевший на наши пролетарские порядки, мог бы увидеть, что такое Советская власть и на что способен рабочий класс, когда он стоит у власти.

Это и есть действительная пропаганда, но пропаганда фактами, которая гораздо больше действует на рабочих, чем пропаганда словом.

Нас обвиняют в том, что мы ведем пропаганду на Востоке. Это тоже пустяки. Мы не нуждаемся в пропаганде на Востоке. Стоит любому гражданину зависимой страны или колонии приехать в Советскую страну и посмотреть, как у нас люди управляют страной, стоит посмотреть, как черные и белые, русские и нерусские, люди всех цветов и народностей стоят в одной упряжке и тянут вместе дело управления великой страной, чтобы убедиться, что это единственная страна, где братство народов является не фразой, а делом.

Никакой печатной или устной пропаганды нам не нужно, если у нас есть факт такой пропаганды делом, как Союз Советских Социалистических Республик.

Рост удельного веса Советской власти, рост ее популярности среди народных масс капиталистических стран, объясняется, прежде всего, тем, что наша страна является единственной страной в мире, которая способна вести и действительно ведет политику мира, ведет ее не лицемерно, а честно и открыто, решительно и последовательно.

Теперь все признают, и враги, и друзья, что наша страна является единственной страной, которая по праву может быть названа оплотом и знаменосцем политики мира во всем мире.

Нужно ли доказывать, что это обстоятельство не могло не усилить сочувствия и симпатии народных масс Европы в пользу Советской власти?

Нынешние «демократы» и «пацифисты» побили своих буржуазных конкурентов на парламентских выборах благодаря платформе «признания» Советского Союза.

Макдональды и Эррио пришли к власти и могут остаться у власти благодаря, тому, что они блудят языком о «дружбе с Россией», что авторитет этих «демократов» и «пацифистов» является отраженным светом от авторитета Советской власти среди народных масс.

Характерно, что даже такой всем известный «демократ», как Муссолини, считает нужным щегольнуть перед рабочими своей «дружбой» с Советской властью.

Не менее характерно, что даже такие, всем известные, хапатели чужого добра, как нынешние правители Японии, не хотят обходиться без «дружбы» с Советским Союзом.

Мы уже не говорим о колоссальном авторитете Советской власти среди народных масс Турции, Персии, Китая, Индии.

Чем объяснить этот небывалый авторитет и эту необычную популярность в народных массах чужих государств такой «диктаторской» и революционной власти, как власть Советская?

Во‑первых, ненавистью рабочего класса к капитализму и его стремлением освободиться от него. Рабочие буржуазных государств сочувствуют Советской власти, прежде всего, как власти, свергшей капитализм.

Представитель железнодорожников Англии, небезызвестный Бромлей, недавно сказал на конгрессе тред‑юнионов:

«Капиталисты знают, что глаза рабочих всего мира устремлены на Россию и что если русская революция победит, то сознательные рабочие других стран спросят себя, – почему мы так же не можем уничтожить капитализм?».

Бромлей, конечно, не большевик. Но то, что он сказал, это есть выражение чаяний и дум рабочих Европы. Ибо почему бы, в самом деле, не сбросить европейский капитализм, если «русские» вот уже седьмой год, с пользой для дела, обходятся без капиталистов?

Вот где источник громадной популярности Советской власти среди широких масс рабочего класса. Поэтому рост международной популярности Советского Союза означает рост ненависти рабочего класса всех стран к капитализму.

Во‑вторых, ненавистью народных масс к войне и их стремлением разбить военные начинания буржуазии. Народные массы знают, что Советская власть первая открыла атаку против империалистической войны и подорвала войну.

Народные массы видят, что Советский Союз является единственной страной, ведущей борьбу против новой войны.

Они сочувствуют Советской власти потому, что она является знаменосцем мира между народами и верным оплотом против войны. Поэтому рост международной популярности Советской власти говорит о росте ненависти народных масс всего мира к империалистической войне и ее организаторам.

В‑третьих, ненавистью угнетенных масс зависимых стран и колоний к игу империализма, их стремлением разбить его.

Советская власть является единственной властью, разбившей цепи «отечественного» империализма.

Советский Союз является единственной страной, строящей свою жизнь на началах равенства и сотрудничества наций.

Советское правительство является единственным в мире правительством, отстаивающим до конца единство и независимость, свободу и суверенность Турции и Персии, Афганистана и Китая, колониальных и зависимых стран всего мира.

Угнетенные массы сочувствуют Советскому Союзу потому, что они видят в нем союзника в деле освобождения от империализма.

Поэтому рост международной популярности Советской власти означает рост ненависти угнетенных народов всего мира к империализму.

Таковы факты.

Едва ли можно сомневаться, что эти три ненависти не послужат к укреплению «пацифистско‑демократического режима» современного империализма.

Советская власть популярна потому, что честно и мужественно проводит политику мира в трудных условиях капиталистического окружения.

Таковы обстоятельства, определившие успехи нашей внешней политики за истекший год.

Полоса буржуазно‑демократического «пацифизма»

Антанта оказалась бессильной справиться с результатами своих военных побед. Побить Германию и окружить Советский Союз удалось ей вполне. Составить план ограбления Европы ей также удалось. Но выполнить план ограбления она оказалась бессильной. Почему? Потому, что слишком велики противоречия между странами Антанты. Потому, что не удалось и не удастся им сговориться о дележе награбленного. Потому, что сопротивление стран, подлежащих ограблению, становится все более серьезным. Потому, что осуществление плана ограбления чревато военными столкновениями, а массы воевать не хотят.

Ясно также и то, что откровенно империалистическая политика ультиматумов, рассчитанная на изоляцию Советского Союза, дает лишь обратные результаты. Создалась такая обстановка, что Пуанкаре и Керзон, служа империализму верой и правдой, обостряли тем не менее своей «работой» растущий кризис в Европе, вызывали отпор масс против империализма, толкали массы на революцию.

Отсюда неизбежность перехода буржуазии от политики лобовой атаки к политике компромиссов, от империализма открытого к империализму прикрытому, от Пуанкаре и Керзона к Макдональду и Эррио.

Грабить мир без прикрытия стало небезопасно. Рабочая партия в Англии и левый блок во Франции[229] должны прикрыть наготу империализма. В этом источник «пацифизма» и «демократизма».

Иные думают, что буржуазия пришла к «пацифизму» и «демократизму» не от нужды, а по доброй воле. При этом предполагается, что пока шли решающие бои, буржуазия нуждалась в боевой организации, в фашизме, теперь же, когда пролетариат разбит, буржуазия не нуждается больше в фашизме и она может заменить его «демократизмом», как лучшим методом закрепления своей победы. Отсюда делается вывод, что власть буржуазии упрочилась, «эру пацифизма» нужно считать длительной, а революцию в Европе – отложенной в дальний ящик.

Это предположение совершенно неправильно.

Во‑первых, неверно, что фашизм есть только боевая организация буржуазии. Фашизм не есть только военно‑техническая категория. Фашизм есть боевая организация буржуазии, опирающаяся на активную поддержку социал‑демократии. Социал‑демократия – объективно умеренное крыло фашизма.

Боевая организация буржуазии не может добиться решающих успехов в боях или в управлении страной без активной поддержки социал‑демократии. Столь же мало оснований думать, что социал‑демократия может добиться решающих успехов в боях или в управлении страной без активной поддержки боевой организации буржуазии. Эти организации не отрицают, а дополняют друг друга. Это не антиподы, а близнецы.

Фашизм – неоформленный политический блок этих двух основных организаций, возникший в обстановке послевоенного кризиса империализма и рассчитанный на борьбу с пролетарской революцией.

Буржуазия не может удержаться у власти без наличия такого блока. Поэтому было бы ошибочно думать, что «пацифизм» означает ликвидацию фашизма. «Пацифизм» в нынешней обстановке есть утверждение фашизма с выдвижением на первый план его умеренного, социал‑демократического крыла.

Во‑вторых, неверно, что решающие бои были, что пролетариат был разбит в этих боях, что буржуазная власть упрочилась. Решающих боев еще не было хотя бы потому, что не было массовых действительно большевистских партий, способных привести пролетариат к диктатуре. Без таких партий решающие бои за диктатуру в условиях империализма невозможны.

Решающие бои на Западе еще предстоят. Были лишь первые серьезные атаки, отбитые буржуазией, первая серьезная проба сил, показавшая, что пролетариат еще не в силах свергнуть буржуазию, а буржуазия уже не в силах сбросить со счетов пролетариат.

И именно потому, что буржуазия уже не в силах поставить на колени рабочий класс, она оказалась вынужденной отказаться от лобовой атаки, пойти на обходные пути, пойти на компромиссы, прибегнуть к «демократическому пацифизму».

Наконец, неверно и то, что «пацифизм» является признаком силы, а не слабости буржуазии, что из «пацифизма» должно получиться упрочение власти буржуазии, отсрочка революции на неопределенный срок.

Современный пацифизм означает приход к власти, прямой или косвенный, партий II Интернационала. Но что значит приход к власти партий II Интернационала? Это значит неизбежное их саморазоблачение, как лакеев империализма, как изменников пролетариата, ибо правительственная практика этих партий может привести лишь к одному результату – к их политическому банкротству. Крах этих партий ведет к неминуемому разложению власти буржуазии, ибо партии II Интернационала являются опорой империализма.

Могла ли пойти буржуазия на этот рискованный опыт с пацифизмом без особой нужды, по доброй воле? Конечно, нет!

За период после империалистической войны буржуазия второй раз проделывает опыт с пацифизмом: первый раз – непосредственно после войны, когда революция, казалось, стучалась в двери, и второй раз – в настоящее время, после рискованных опытов Пуанкаре и Керзона.

Кто решится отрицать, что это метание буржуазии от пацифизма к оголтелому империализму и обратно не может пройти даром для империализма, что оно вышибает из обычной обывательской колеи миллионные массы рабочих, что оно втягивает в политику самые отсталые слои пролетариата, что оно облегчает их революционизирование? Пацифизм расшатывает буржуазную власть и подготовляет почву для революционных встрясок, и именно поэтому пацифизм должен привести не к упрочению, а к ослаблению буржуазной власти, не к отсрочке революции, а к ее ускорению.

Из этого, конечно, не следует, что пацифизм не представляет серьезной опасности для революции.

Пацифизм ведет к подрыву основ буржуазной власти, он подготавливает условия, благоприятные для революции. Но пацифизм может привести к таким результатам лишь против воли самих «пацифистов» и «демократов», лишь при энергичной разоблачательской работе коммунистических партий.

Империалисты, идя на пацифизм, преследуют лишь одну цель – обмануть массы звонкими фразами о мире для того, чтобы подготовить новую войну, ослепить их блеском «демократизма» для того, чтобы утвердить диктатуру буржуазии, усыпить массы шумихой о «суверенных» правах наций и государств для того, чтобы успешнее подготовить интервенцию в Китае, резню в Афганистане и в Судане, расчленение в Персии, околпачить их широковещательной болтовней о «дружеских» отношениях с Советским Союзом, чтобы теснее связаться с вышибленными из России контрреволюционными заговорщиками для бандитских выступлений в Белоруссии, на Украине, в Грузии. Пацифизм нужен буржуазии для маскировки.

В этой маскировке – главная опасность пацифизма. Добьется ли буржуазия своей цели обмана народа – это зависит от энергии разоблачательской работы компартий Запада и Востока, от их умения срывать маску с империалистов в пацифистском облачении.

Несомненно, что события и практика будут работать на коммунистов, вбивая клин между пацифистскими словами и империалистскими делами демократических прислужников капитала. Долг коммунистов – не отставать от событий и безжалостно разоблачать каждый шаг, каждый акт прислужничества империализму и измены пролетариату со стороны партий II Интернационала.