ЛИСТОК ПО ПОВОДУ ВЗЯТИЯ РИГИ 5 страница

Должно быть, «Новая Жизнь» хотела сказать, что пролетариат изолирован от кресть­янства, ибо не о помещиках же, в самом деле, могла здесь идти речь. Но сказать, что пролетариат изолирован от крестьянства, нельзя было, ибо вопию­щая неправильность такого утверждения бьет в глаза. Трудно представить себе, чтобы в капиталистической стране пролетариат был так мало изолирован от мелкой буржуазии – и заметьте: в революции против буржуазии – как теперь пролетариат в России.

Из объективных и бесспорных данных мы имеем новейшие данные о голосовании за и против коалиции с буржуазией по «куриям» церетелевской «булыгинской думы», т.е. пресловутого «Демократического» совещания. Возьмем курии Советов. Получаем:

За коалицию против

Советы раб. и солд. депутатов 83 192

Советы крестьянских депутатов 102 70

Все Советы 185 262

Итак, большинство в целом на стороне пролетарского лозунга: против коалиции с буржуазией.

В № 25 органа эсеров «Знамя Труда»¹⁰³ проводятся сведения о состоявшемся 18-го сентября в Питере совещании местных Советов крестьянских депутатов. На этом совещании за неограни­ченную коалицию высказались исполнительные комитеты четырех крестьянских Сове­тов (Костромской, Московской, Самарской и Таврической губерний). За коалицию без кадетов высказались исполнительные комитеты трех губерний и двух армий (Влади­мирской, Рязанской и Черноморской губ.). Против коалиции высказались исполнитель­ные комитеты двадцати трех губерний и четырех армий.

И по вопросу о коалиции с буржуазией и по вопросу о немедленной передаче помещичьей земли крестьянским комитетам большевики сейчас имеют большинство в Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, большинство народа, большинство мелкой буржуазии.

Вот вам и «изолированность пролетариата».

Интересно, что «национальные группы» дали очень значительное преоблада­ние противникам коалиции, именно: 40 голосов против 15. Аннексионистская, грубо насильническая политика бонапартиста Керенского и К⁰ по отношению к неполноправ­ным нациям России принесла свои плоды. Широкая масса населения угнетенных на­ций, т.е. масса мелкой буржуазии среди них, доверяет пролетариату России больше, чем буржуазии, ибо на очереди дня история поставила борьбу угнетенных наций против угнетающих за освобождение. Буржуазия подло предала дело свободы угнетен­ных наций, пролетариат верен делу свободы.

Национальный и аграрный вопросы, это – коренные вопросы дня мелкобуржуазных масс населения России в настоящее время. Это неоспоримо. И по обоим вопросам про­летариат «не изолирован». Он имеет за собой большинство народа. Он один способен вести решительную, действительно «революционно-демократическую» политику, которая сразу бы обеспечила пролетарской государст­венной власти не только поддержку большинства населения, но и настоящий взрыв ре­волюционного энтузиазма в массах, ибо впервые массы встретили бы со стороны пра­вительства не беспощадное угнетение крестьян помещиками, украинцев великоросса­ми, как при царизме, не прикрытое пышными фразами стремление продолжать подоб­ную же политику при республике, не придирки, обиды, кляузы, оттяжки, подножки, увертки (все, чем награждает крестьян и угнетенные нации Керенский), а горячее со­чувствие, доказываемое на деле, немедленные и революционные меры против помещи­ков, немедленное восстановление полной свободы для Финляндии, Украины, Белорус­сии, для мусульман и т.д.

А вопрос о мире, этот кардинальный вопрос всей современной жизни. Пролетариат выступает как пред­ставитель всей нации, всего живого и честного во всех классах, гигантского большинст­ва мелкой буржуазии, ибо только пролетариат, достигши власти, сразу предложит справедливый мир всем воюющим народам, только пролетариат пойдет на действи­тельно революционные меры (опубликование тайных договоров и т.п.), чтобы достиг­нуть как можно скорее, как можно более справедливого мира.

Нет. Господа, объективное поло­жение дел в России, несомненно, таково, что пролетариат как раз теперь не «изолиро­ван» от большинства мелкой буржуазии. Как раз теперь, после печального опыта «коа­лиции», пролетариат имеет на своей стороне сочувствие большинства народа. Это ус­ловие для удержания власти большевиками есть налицо.

2) Довод второй состоит в том, будто пролетариат «изолирован от действительных живых сил демократии». Что это значит, понять невозможно. Это, должно быть, «по-гречески», как говорят в таких случаях французы.

Должно быть писатели «Новой Жизни» намекают, что кадеты, Брешковская, Плеханов, Керенский и К⁰ суть «живые силы демократии». Это неверно, Это мертвые силы. Это доказала история коалиции.

Мы считаем жи­вым только то, что связано с массами, а не с кулаками. «Деятельные живые силы» мелкобуржуазной демократии представ­лены левым крылом эсеров и меньшевиков. Такие факты, как отказ эсеровского центра поддержать новую коалицию с Кишки­ным, или преобладание противников коалиции среди меньшевиков-оборонцев из про­винции, являются объективным доказательством, что известная часть масс, идущих до сих пор за мень­шевиками и эсерами, поддержит чисто большевистское правительство.

Именно от живых-то сил демократии пролетариат России теперь не изолирован.

3) Довод третий: пролетариат «не сможет технически овладеть государственным аппа­ратом». Это, пожалуй, самый обычный, наиболее ходкий довод. Он заслуживает наибольшего внимания потому, что он указывает на одну из са­мых серьезных, самых трудных задач, стоящих перед победоносным пролетариатом.

Нет сомнения, что задачи эти очень трудны, но если мы, называя себя социалистами, будем указывать на эту трудность только для того, чтобы отмахнуться от выполнения таких задач, то на практике наше отличие от слуг буржуазии сведется к нулю. Труд­ность задач пролетарской революции должна побудить сторонников пролетариата к более внимательному и конкретному изучению способов выполнения этих задач.

Под государственным аппаратом разумеется прежде всего постоянная армия, полиция и чиновничество. Маркс учил, на основании опыта Париж­ской Коммуны, что пролетариат не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих целей, что пролетариат должен разбить эту ма­шину, поставив на его место свой, но­вый аппарат. Этот аппарат и есть Советы рабочих, солдатских и крестьянских депута­тов.

Советы – новый государственный аппарат, дающий, во-первых, вооруженную си­лу рабочих и крестьян, причем эта сила не оторвана от народа, как сила старой постоянной армии, а теснейшим образом с ним связана; в военном отношении эта сила не­сравненно более могучая, чем прежние; в революционном отношении она незаменима ничем другим. Во-вторых, этот аппарат дает связь с массами, с большинством народа настолько тесную, неразрывную, легко проверяемую и возобновляемую, что ничего по­добного в прежнем государственном аппарате нет и в помине.

В-третьих, этот аппарат в силу выборности и сменяемости его состава по воле народа, без бюрократических формальностей, является гораздо более демократическим, чем прежние аппараты.

В-четвертых, он дает крепкую связь с самыми различными профессиями, облегчая тем различнейшие реформы самого глубокого характера без бюрократии.

В-пятых, он дает форму организации авангарда, т.е. самой сознательной, самой энергичной, передовой части угнетенных классов, рабочих и крестьян, являясь таким образом аппаратом, по­средством которого авангард угнетенных классов может поднимать, воспитать, обучать и вести за собой всю гигантскую массу этих классов, до сих пор стоявшую совершенно вне политической жизни, вне истории.

В-шестых, он дает возможность соединять вы­годы парламентаризма с выгодами непосредственной и прямой демократии, т.е. соединять в лице вы­борных представителей народа и законодательную функцию и исполнение законов. По сравнению с буржуазным парламентаризмом это такой шаг вперед в развитии демокра­тии, который имеет всемирно-историческое значение.

Если бы народное творчество революционных классов не создало Советов, то проле­тарская революция была бы в России делом безнадежным, ибо со старым аппаратом пролетариат, несомненно, удержать власти не мог бы, а нового аппарата сразу создать нельзя.

Главная трудность пролетарской революции есть осуществление во всенародном масштабе точнейшего и добросовестнейшего учета и контроля, рабочего контроля за производством и распределением продуктов.

Когда мы говорим: «рабочий контроль», ставя этот лозунг всегда рядом с диктатурой пролетариата, всегда вслед за ней, то мы разъясняем этим, о каком государстве идет речь.

Государство есть орган господства класса. Какого?

Если буржуазии, то это и есть кадетски-корниловски-»керенская» государственность, от которой рабочему народу в России «корнилится и керится» вот уже больше полугода.

Если пролетариата, т.е. диктатура пролетариата, то рабочий контроль может стать всенародным, всеобъемлющим, вездесущим, точнейшим и добросовестнейшим учетом производства и распределения продуктов.

В этом главная трудность, в этом главная задача пролетарской, т.е. социалистической, революции. Без Советов эта задача, по крайней мере для России, была бы нераз­решима. Советы намечают ту организационную работу пролетариата, которая может решить задачу всемирно-исторической важности.

Здесь мы подошли к вопросу о государственном аппарате.

Кроме преимущественно «угнетательского» аппарата постоянной армии, полиции, чиновниче­ства, есть в современном государстве аппарат, связанный особенно тесно с банками и синдикатами, аппарат, который выполняет массу работы учетно-регистрационной, если позволительно так выразиться. Этого аппарата разбивать нельзя и не надо. Его надо вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капи­талистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным. И это можно сде­лать, опираясь на завоевания, уже осуществленные крупнейшим капитализмом (пролетарская революция, только опираясь на эти завоевания, способна достиг­нуть своей цели).

Капитализм создал аппараты учета вроде банков, синдикатов, почты, потребительных обществ, союзов служащих.

Без крупных банков социализм был бы неосуществим.

Крупные банки есть тот «государственный аппарат», который нам нужен для осуществления социализма и который мы берем готовым у капитализма, причем нашей задачей является здесь лишь отсечь то, что капиталистически уродует этот превосходный аппарат, сделать его еще крупнее, еще демократичнее, еще всеобъемлющее. Единый крупнейший из крупнейших государственный банк, с отделениями в каждой волости, при каждой фабрике – это уже девять десятых социалистического аппарата. Это – общегосударственное счетоводство, общегосу­дарственный учет производства и распределения продуктов, это, так сказать, нечто вроде скелета социалистического общества.

Этот «государственный аппарат» (который является не вполне государственным при капитализме, но который будет вполне государственным у нас, при социализме) мы можем «взять» и «привести в движение» одним ударом, одним указом, ибо фактиче­скую работу счетоводства, контроля, регистрации, учета и счета выполняют служащие, большинство которых сами находятся в пролетарском или полупролетарском положении.

Одним указом пролетарского правительства этих служащих можно и должно пере­вести на положение государственных служащих (как сторожевые псы капитализма, вроде Бриана и других буржуазных министров, одним указом переводят бастующих железнодорожников на положение государственных служащих).

Таких го­сударственных служащих нам понадобится много больше, и их можно получить боль­ше, ибо капитализм упростил функции учета и контроля, свел их к сравнительно несложным, доступным всякому грамотному человеку записям.

«Огосударствление» массы служащих банковых, синдикатских, торговых и пр. и пр. – вещь вполне осуществимая и технически (благодаря предварительной работе, выполненной для нас капитализмом) и политически, при ус­ловии контроля и надзора Советов.

А с высшими служащими, которых очень немного, но которые тянут к капиталистам, придется поступить, как с капиталистами, «по строгости». Они, как и капитали­сты, окажут сопротивление. Это сопротивление надо будет сломить, и если бессмерт­но-наивный Пешехонов лепетал еще в июне 1917 года, как настоящий «государствен­ный младенец», что «сопротивление капиталистов сломлено», то эту детскую фразу, ребячью похвальбу, мальчишескую выходку пролетариат осуществит всерьез.

Это мы сделать можем, ибо речь идет о сламывании сопротивления ничтожного меньшинства населения, буквально горстки людей, за каждым из которых союзы служащих, профессиональные союзы, потребительные общества и Советы учредят такой надзор, что всякий Тит Титыч будет окружен, как француз под Седаном. Этих Тит Титычей мы знаем поименно: достаточно взять списки директоров, членов правления, крупных акционеров и т.п. Их несколько сот, самое большее – несколько тысяч на всю Россию, к каждому из них пролетарское государство, с аппара­том Советов, союзов служащих и т.д., может приставить и по десятку и по сотне кон­тролеров, так что даже вместо «сламывания сопротивления» удастся, пожалуй, посред­ством рабочего контроля (за капиталистами) сделать какое бы то ни было сопротивле­ние невозможным, тогда от него нельзя будет никак уклониться, «некуда будет деться»[mmmmmmmmmmmmm].

Не в конфискации имущества капиталистов будет даже «гвоздь» дела, а именно во всенародном, всеобъемлющем рабочем контроле над капиталистами и за их возмож­ными сторонниками. Одной конфискацией ничего не сделаешь, ибо в ней нет элемента организации, учета правильного распределения. Конфискацию мы легко заменим взиманием справедливого налога – только бы исклю­чить возможность какого-либо уклонения от подотчетности, сокрытия правды, обхода закона. А эту возможность устранит только рабочий контроль рабочего государства.

Принудительное объединение в союзы под контролем государства, вот что капитализм подготовил, вот что в Германии осущест­вило государство юнкеров, вот что вполне будет осуществимо в России для Советов, для диктатуры пролетариата, вот что даст нам «государственный аппарат» и универсальный, и новейший, и небюрократическии.

4. Четвертый довод адвокатов буржуазии: пролетариат не сможет «привести в движение» государственный аппарат. Этот довод не представляет собой чего-либо нового по сравнению с предыдущим доводом. Старым аппаратом мы не смогли бы, конечно, ни овладеть, ни привести его в движение. Новый аппарат, Советы, уж приведен в движение «могучим порывом подлинного народного творчества». С этого аппарата надо только снять те путы, которые наложило на него главенство эсеровских и меньшевистских вождей. Этот аппарат уже в ходу, надо только выбросить прочь те уродливые мелкобуржуазные привески, которые мешают ему идти вперед и вперед полным ходом.

Два обстоятельства надо здесь рассмотреть, чтобы дополнить сказанное выше:

во-первых, новые средства контроля, созданные не нами, а капитализмом в его военно-империалистской стадии;

во-вторых, значение углубления демократизма в деле управ­ления государством пролетарского типа.

Хлебная монополия и хлебные карточки созданы не нами, а воюющим капиталистическим государством. Оно уже создало всеобщую трудовую повинность в рамках капи­тализма, это – военная каторжная тюрьма для рабочих. Но и здесь, как и во всем своем историческом творчестве, пролетариат берет свое оружие у капитализма, а не «выду­мывает», не «создает из ничего».

Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля, таким средством, которое, будучи распространено на ка­питалистов и на богатых вообще, будучи применено к ним рабочими, даст невиданную еще в истории силу «приведения в движение» государственного аппарата, для преодо­ления сопротивления капиталистов, для подчинения их пролетарскому государству. Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гиль­отины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало.

Нам этого мало. Нам надо не только «запугать» капиталистов в том смысле, чтобы они чувствовали всесилие пролетарского государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломать и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление.

Нам надо не только сломить какое бы то ни было сопротивление. Нам надо заставить работать в новых организационно-государственных рамках. Недостаточно «убрать вон» капиталистов, надо (убрав вон негодных, безнадежных «сопротивленцев») поста­вить их на новую государственную службу. Это относится и к капиталистам и к извест­ному верхнему слою буржуазной интеллигенции, служащих и т.д.

И мы имеем средство для этого. Нам дало это средство и оружие в руки само воюющее капиталистическое государство. Это средство – хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность.

«Кто не работает, тот не должен есть» – вот основное, первейшее и главнейшее правило, которое могут ввести в жизнь и введут Со­веты рабочих депутатов, когда они станут властью.

Рабочая книжка есть у каждого рабочего. Его не унижает этот документ, хотя он теперь, несомненно, является документом капиталистического наемного рабства, свидетельством на принадлежность трудящегося человека тому или иному тунеядцу.

Советы введут рабочую книжку для богатых, a затем с постепенностью и для все­го населения (в крестьянской стране, вероятно, на долгое время рабочая книжка будет не нужна для подавляющего большинства крестьянства). Рабочая книжка перестанет быть признаком «черной кости», перестанет быть документом «низших» сословий, свидетельством наемного рабства. Она превратится в свидетельство того, что в новом обществе нет больше «рабочих», но зато и нет никого, кто бы не был работником.

Богатые должны получить от того союза рабочих или служащих, к которому ближе всего относится их область деятельности, рабочую книжку, они должны еженедельно, или через какой-либо другой определенный срок, получать удостоверение от этого союза, что ими добросовестно выполняется их работа; без этого они не могут получить хлебной карточки и продуктов продовольствия вообще. Нам нужны хорошие организа­торы банкового дела и объединения предприятий (в этом деле у капиталистов больше опыта, а с опытными людьми работа идет легче), нам нужны в большем и большем, против прежнего, числе инженеры, агрономы, тех­ники, научно-образованные специалисты всякого рода, – скажет пролетарское госу­дарство. Мы всем таким работникам дадим посильный и привычный им труд, мы, веро­ятно, лишь с постепенностью будем вводить равенство платы в полном его размере, оставляя на время перехода более высокую плату для таких специалистов, но мы по­ставим их под всесторонний рабочий контроль, мы добьемся полного и безусловного проведения в жизнь правила: «кто не работает, тот не ест». А организационную форму работы мы не выдумываем, а берем готовой у капитализма, банки, синдикаты, лучшие фабрики, опытные станции, академии и прочее; нам придется лишь заимство­вать наилучшие образцы из опыта передовых стран.

И, конечно, мы не впадем ни капли в утопизм, мы не покинем почвы самого трезвого практического расчета, если скажем: весь класс капиталистов окажет самое упорное сопротивление, но организацией всего населения в Советы это сопротивление будет сломлено, причем особенно упорных и неповинующихся капиталистов придется, разу­меется, наказывать конфискацией всего имущества и тюрьмой, но зато победа пролета­риата увеличит число таких случаев, о котором, например, я читаю в сегодняшних «Из­вестиях»:

«26-го сентября в Центральный совет фабрично-заводских комитетов явились два инженера с заявле­нием, что группой инженеров решено образовать союз инженеров-социалистов. Считая, что настоящее время является по существу началом социальной революции, союз предлагает себя в распоряжение рабо­чих масс и желает, отстаивая интересы рабочих, действовать в полном единении с рабочими организа­циями. Представители Центрального совета фабрично-заводских комитетов ответили, что совет охотно образует в своей организации секцию инженеров, включающую в свою программу основные тезисы 1-й конференции фабрично-заводских комитетов о рабочем контроле над производством. В ближайшие дни состоится соединенное заседание делегатов Центрального совета фабрично-заводских комитетов и ини­циативной группы инженеров-социалистов» («Известия ЦИК» от 27 сентября 1917 г.).

Пролетариат не сможет, говорят нам, привести в движение государственный аппарат.

Россией управляли после революции 1905 года 130 000 помещиков, управляли посредством бесконечных насилий над 150 миллионами людей, посредством безграничных издевательств над ними, принуждения огромного большинства к каторжному тру­ду и полуголодному существованию.

И Россией, будто бы, не смогут управлять 240 000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых. Эти 240 000 человек имеют за себя уже теперь не менее одного миллиона голосов взрослого населения. Вот у нас уже «государственный аппарат» в один миллион людей, преданных социалистическому государству идейно, а не ради получения 20-го числа ежемесячно крупного куша.

Мало того, у нас есть «чудесное средство» сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, средство, которым ни одно капиталистическое государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело – привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством.

Чтобы пояснить, как легко применимо это чудесное средство, как безошибочно его действие, возьмем возможно более простой и наглядный пример.

Государству надо выселить из квартиры принудительно определенную семью и поселить другую. Это делает сплошь да рядом капиталистическое государство, это будет делать и наше, пролетарское или социалистическое государство.

Капиталистическое государство выселяет семью рабочих, потерявшую работника и не внесшую платы. Является судебный пристав, полицейский или милицейский, целый взвод их. В рабочем квартале, чтобы произвести выселение, нужен от­ряд казаков. Почему? Потому что пристав и «милицейский» отказываются идти без во­енной охраны очень большой силы. Они знают, что сцена выселения вызывает такую бешеную злобу во всем окрестном населении, в тысячах и тысячах доведенных почти до отчаяния людей, такую ненависть к капиталистам и к капиталистическому государ­ству, что пристава и взвод милицейских могут ежеминутно разорвать в клочки. Нужны большие военные силы, надо привести в большой город несколько полков непременно из какой-нибудь далекой окраины, чтобы солдатам была чужда жизнь городской бед­ноты, чтобы солдат не могли «заразить» социализмом.

Пролетарскому государству надо принудительно вселить крайне нуждающуюся семью в квартиру богатого человека. Наш отряд рабочей милиции состоит, допустим, из 15 человек: два матроса, два солдата, два сознательных рабочих (из которых пусть только один является членом нашей партии или сочувствующим ей), затем 1 интелли­гент и 8 человек из трудящейся бедноты, непременно не менее 5 женщин, прислуги, чернорабочих и т.п. Отряд является в квартиру богатого, осматривает ее, находит 5 комнат на двоих мужчин и двух женщин. – «Вы потеснитесь, граждане, в двух комна­тах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала. На время, пока мы при помощи инженеров (вы, кажется, инженер?) не построим хоро­ших квартир для всех, вам обязательно потесниться. Ваш телефон будет служить на 10 семей. Это сэкономит часов 100 работы, беготни по лавчонкам и т.п. Затем в вашей семье двое незанятых полурабочих, способных выполнить легкий труд: гражданка 55 лет и гражданин 14 лет. Они будут дежурить ежедневно по 3 часа, чтобы наблюдать за правильным распределением продуктов для 10 семей и вести необходимые для этого записи. Гражданин студент, который находится в нашем отряде, напишет сейчас в двух экземплярах текст этого государственного приказа, а вы будете любезны выдать нам расписку, что обязуетесь в точности выполнить его».

Таково могло бы быть, на мой взгляд, представленное на наглядных примерах соот­ношение между старым, буржуазным, и новым, социалистическим, государственным аппаратом и государственным управлением.

Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели[nnnnnnnnnnnnn].

Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники.

Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управле­ния велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедлен­но, т.е. к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедно­ту.

Учить народ, до самого низу, искусству государственного управления не только
книжкой, а немедленным повсеместным переходом к практике, к применению опыта
масс.

К управлению государством в таком духе мы можем сразу привлечь государственный аппарат, миллионов в десять, если не в два­дцать человек, аппарат, не виданный ни в одном капиталистическом государстве.

Этот аппарат только мы можем создать, ибо нам обеспечено полнейшее и беззаветное сочувствие гигантского большинства населения.

Этот аппарат только мы можем создать, ибо у нас есть сознательные дисциплинированные долгой капиталистической «выучкой» рабочие, которые в состоянии создать рабочую милицию и постепенно расширить ее (начиная расширять немедленно) во всенародную милицию. Сознательные рабочие должны руководить, но привлечь к делу управления они в состоянии настоящие массы трудящихся и угнетенных.

Разумеется, неизбежны ошибки при первых шагах этого нового аппарата. Но разве не было ошибок у крестьян, когда они из крепостного права выходили на волю и начи­нали сами вести свои дела? Разве может быть иной путь к обучению народа управлять самим собой, к избавлению от ошибок, как путь практики? как немедленный приступ к настоящему народному самоуправлению?

Самое главное теперь – распроститься с тем буржуазным интеллигентским предрассудком, будто управлять государством могут только особые чиновники, всецело зависимые от капитала по всему своему обществен­ному положению.

Самое главное – положить конец такому положению вещей, когда управлять пытаются по-старому буржуа, чиновники и «социалистические» министры, но управлять не могут, и после семи месяцев получают в крестьянской стране кресть­янское восстание!!

Самое главное – внушить угнетенным и трудящимся доверие в свои силы, показать им на практике, что они могут и должны взяться сами за правиль­ное, строжайше упорядоченное, организованное распределение хлеба, всякой пищи, молока, одежды, квартир и т.д. в интересах бедноты.

Без этого спасения России от краха и гибели нет.

Добросовестный, смелый, повсеместный приступ к передаче дела управления в руки пролетариев и полупролетариев даст такой невиданный в истории революционный энтузиазм масс, умножит во столько раз народные силы по борьбе с бедствиями, что многое кажущееся невозможным для наших узких, старых, бюрократических сил, станет осуществимым для сил миллионной массы, начинающей работать на себя, а не на капиталиста, не на барчука, не на чиновника, не из-под палки.

К вопросу о государственном аппарате относится также вопрос о централизме.

Государство, милые люди, есть понятие классовое. Государство есть ма­шина насилия одного класса над другим. Пока оно есть машина для насилия буржуазии над пролетариатом, до тех пор пролетарский лозунг может быть лишь один – разруше­ние этого государства. А когда государство будет пролетарским, когда оно будет ма­шиной насилия пролетариата над буржуазией, тогда мы вполне и безусловно за твер­дую власть и за централизм.

Пролетариат сделает так, когда победит: он посадит экономистов, инженеров, агрономов и пр. под контролем рабочих организаций за выработку «плана», за проверку его, за отыскивание средств сэкономить труд централизацией, за изыскание мер и способов самого простого, дешевого, удобного и универсального контроля. Мы заплатим за это экономистам, статистикам, техникам хорошие деньги, но... но мы не дадим им кушать, если они не будут выполнять этой работы добросовестно и полно в интересах трудящихся.

Мы за централизм и за «план», но за централизм и за план пролетарского государст­ва, пролетарского регулирования производства и распределения в интересах бедных, трудящихся и эксплуатируемых, против эксплуататоров. Под «общегосударственным» мы согласны понимать лишь то, что сламывает сопротивление капиталистов, что дает всю полноту власти большинству народа, т.е. пролетариям и полупролетариям, рабо­чим и беднейшим крестьянам.