Временное революционное правительство

Картина: петербургское рабочее восстание победило. Самодержавие свергнуто. Про­возглашено временное революционное правительство. Вооруженные рабочие ликуют при возгласах: да здравствует временное революционное правительство!

Как именно должно произойти низ­вержение теперешнего правительства?

Кто должен созвать учредительное собрание?

В чем именно должно состоять действительное обеспечение свободных и выражающих интересы все­го народа выборов в такое собрание?

Кто не дает себе ясного и точного ответа на эти вопросы, тот не понимает лозунга: долой самодержавие!

Если народ разошелся с правительством, и массы осознали необходимость учредить новый порядок, то партия, поставившая себе целью свергнуть правительство, необходимо должна подумать о том, каким правительством заменить старое, свергаемое правительство.

И если мы не зря выдвигаем практическое требование не­медленного низвержения самодержавного правительства, то мы должны выяснить себе, каким именно другим правительством хотим мы заменить правительство низвер­гаемое, как мы, социал-демократы, смотрим на времен­ное революционное правительство?

Раз речь идет о демократическом перевороте, то перед нами две силы: самодер­жавие и революционный народ, т.е. пролетариат, как главная борющаяся сила, и крестьянство + всякие мелкобуржуазные элементы.

Интересы пролетариата не совпадают с интересами крестьянства и мелкой буржуазии.

Социал-демократия всегда подчеркива­ла, что это классовое расхождение в недрах революционного народа неизбежно.

Объект борьбы при горячей борьбе может переходить из рук в руки.

Революционный народ стремится к самодержавию народа, все реакционные элементы отстаивают самодержа­вие царя.

Успешный переворот поэтому может быть только демократической диктатурой пролетариата и крестьянства, интересы которых против самодержавия царя совпада­ют.

Силой, способной одержать «решительную победу над ца­ризмом», может быть только народ, то есть пролетариат и крестьянство, если брать ос­новные, крупные силы, распределяя сельскую и городскую мелкую буржуазию (тоже «народ») между тем и другим.

«Решительная победа революции над царизмом» есть революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства.

После свержения самодержавия борьба не прекратится, а обострится. Реакционные силы именно тогда организуются для борьбы по-настоящему.

Если мы употребляем лозунг восстания, то мы не должны пугать социал-демократию возможностью победы восстания. Завоевавши самодержавие народа, мы должны его отстоять – а это и есть революционно-демократическая диктатура. Бояться ее нет никаких оснований.

Завоевание республики – гигантское завоевание для пролетариата, хотя для социал-демократа республика не «абсолютный идеал», как для буржуазного революционера, а лишь гарантия свободы для широкой борьбы за социализм.

Парвус говорит, что ни в одной стране завоевание свободы не стоило таких гигантских жертв. Это верно. Это подтверждает и европейская буржуазная печать, со стороны внимательно следящая за русскими событиями. Сопро­тивление самодержавия элементарнейшим реформам невероятно сильно, а чем сильнее действие, тем сильнее противодействие. Отсюда высокая вероятность полного краха самодержавия.

Вопрос о революционной демократической диктатуре имеет смысл при полном ниспровержении самодержавия.

Возможно, что у нас повторятся события 1848-1850 гг. в Германии, т.е. самодержавие будет не свергнуто, а ограничено и превратится в конституционную монархию. Тогда ни о какой демократической диктатуре не может быть и речи. Но если самодержавное правительство будет действительно свергнуто, то оно должно быть заменено другим. А этим другим может быть лишь временное рево­люционное правительство.

Оно может опираться только на революционный народ, т.е. на пролетариат и крестьянство.

Оно может быть только диктатурой, т.е. организацией не «порядка», а организацией войны.

По своему происхождению и основному характеру, временное революционное правительство должно быть органом народного восстания.

По своему формальному назначе­нию, оно должно быть орудием созыва всенародного учредительного собрания.

По со­держанию его деятельности, оно должно осуществить программу-минимум пролетар­ской демократии, как единственно способную обеспечить интересы восставшего про­тив самодержавия народа[uuu].

Кто идет штурмом на крепость, тот не может от­казаться от продолжения войны и после того, как он завладеет крепостью. Одно из двух: или возьмем крепость, чтобы удержать ее, или не идти на приступ и заявить, что хотим только малое местечко около крепости[vvv].

Точно так же неверны положения Парвуса, что «революцион­ное временное правительство в России будет правительством рабочей демократии», что «если социал-демократия будет во главе революционного движения русского пролетариата, то это правительство будет социал-демократическим», что социал-демократическое временное правительство «будет целостное правительство с социал-демократическим большинством».

Этого не может быть, потому что сколько-нибудь прочной может быть лишь революционная диктатура, опирающаяся на громадное большинство народа. Русский пролетариат составляет сейчас меньшинство населения России. Стать громадным, подавляющим большинством он может лишь при соединении с массой полупролетари­ев, полухозяйчиков, т.е. с массой мелкобуржуазной городской и сельской бедноты. И такой состав социального базиса возможной и желательной революционно-демократической диктатуры отразится на составе революционного прави­тельства, сделает неизбежным участие или даже преобладание в нем самых раз­ношерстных представителей революционной демократии. Было бы крайне вредно де­лать себе на этот счет какие бы то ни было иллюзии.

Если пустозвон Троцкий пишет, что «свящ. Гапон мог появиться однажды», что «второму Гапону нет мес­та», то это исключительно потому, что он пустозвон. Если бы в России не было места второму Гапону, то у нас не было бы места и для действительно «великой», до конца доходящей, демократической революции. Чтобы стать великой, она должна поднять к активной жизни, к героическим усилиям, к «основательному историческому творчеству» гигант­ские массы, поднять из страшной темноты, из невиданной забитости, из невероятной одичалости и беспросветной тупости.

Она уже поднимает, она поднимет их (это дело облегчает своим судорожным сопротивлением само правительство), но, разумеется, о продуманном политическом сознании, о социал-демократическом сознании этих масс и их многочисленных «самобытных», народных и даже мужицких вожаков не может быть и речи.

Они не могут теперь же, не проделав ряда революционных испытаний, стать социал-демократами не только в силу темноты (революция просвещает со сказочной быстротой), а потому, что их классовое положение не пролетар­ское, потому, что объективная логика исторического развития ставит перед ними в настоящую минуту задачи совсем не социалистического, а демократического переворота.

В революционную эпоху теоретические споры на общественные темы решаются открытым выступлением разных классов.

И в этом перевороте со всей энергией будет участвовать революционный пролетари­ат, отметая от себя жалкий хвостизм одних и революционную фразу других, внося классовую определенность и сознательность в головокружительный вихрь событий, идя неуклонно и смело вперед, не страшась революционно-демократической диктату­ры, а страстно желая ее, борясь за республику и полную республиканскую свободу, за серьезные экономические реформы, чтобы создать себе действительно широкую и дей­ствительно достойную XX века арену борьбы за социализм.

Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии.

Пролетариат должен совершить социали­стический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населе­ния, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии.

Таковы задачи пролетариата.

Конечно, революционная власть сложится не сразу. Ее нельзя декретировать, назна­чить, она должна завоевать себе признание. Но надо делать попытки, надо завое­вывать, начинать завоевывать.