Кризис самодержавия

Да, банкротство самодержавия несомненно, и оно спешит сообщить о нем всему миру. Разве не объявлением банкротства является провозглашение «усиленной охраны» в доброй трети империи и одновременное наступление местных властей во всех концах России с «обязательными постановлениями», воспрещающими под угрозой усиленных наказаний поступки, и без того не разрешенные русскими законами?

А в то же время, уже помимо воли правительства, выясняется банкротство его экономической политики. Хищническое хозяйство самодержавия покоилось на чудовищной эксплуатации крестьянства. Это хозяйство предполагало, как неизбежное последствие, повторяющиеся от времени до времени голодовки крестьян той или иной местности. В эти моменты хищник-государство пробовало пародировать перед населением в светлой роли заботливого кормильца им же обобранного народа. С 1891 года головки стали гигантскими по количеству жертв, а с 1897 г. почти непрерывно следующими одна за другой.

Правительству никогда, конечно, не надоест повторять свои попытки запугать непримиримых рабочих и подманить к себе какой-либо подачкой тех, кто послабее, поглупее и потрусливее. Но и нам никогда не надоест разоблачать истинный смысл этих попыток, разоблачать тех «государственных» мужей, которые сегодня кричат о попечительности, после того как они вчера приказывали солдатам стрелять в рабочих; которые вчера заявляли о своей справедливости и покровительстве рабочим, а сегодня хватают и хватают для полицейской расправы без суда лучших людей и из рабочих и из интеллигентов.

Наступает новый промышленный кризис – рабочие в сотый раз убеждаются, что никакие «попечения» полицейского правительства не могут дать им серьезного облегчения и свободы самим заботиться о себе, это вызывает новые волнения и уличные битвы.

Правительство беспокоится, сочиняет новые полицейские речи о «государственной попечительности.

«Новое время[24]« вынуждено признать, что «прискорбные явления в сфере рабочего вопроса» (рабочие протесты) – не случайность. Конечно, виноваты тут социалисты, но почему же это именно социалисты пользуются успехом в рабочей среде? «Новое время», конечно, не упускает случая обругать рабочих: они «так неразвиты и невежественны», что охотнее слушают вредную для полицейского благополучия проповедь социалистов. Виноваты, значит, и социалисты и рабочие, – с этими виноватыми жандармы и ведут давным-давно отчаянную войну, наполняя тюрьмы и места ссылки. Не помогает. Очевидно, есть такие условия в положении фабрично-заводских рабочих, которые «вызывают и поддерживают недовольство своим настоящим положением» и, таким образом, «благоприятствуют успеху» социализма.

«Тяжелый труд фабрично-заводского рабочего в крайне неблагоприятной житейской обстановке дает ему не более того, чтобы кормиться, пока в силах работать, а при всякой случайности, когда он остается без работы, он оказывается совершенно беспомощном положении, о котором, например, на днях сообщалось в газетах про рабочих на бакинских нефтяных промыслах».

Таким образом, сторонники правительства должны признать, что успех социализма объясняется действительно плохим положением рабочих. Но признается это очень неопределенно и уклончиво, с такими оговорками, которые ясно показывают, что ни малейшего намерения затронуть «священную собственность» капиталистов, гнетущую рабочих, не может быть у подобного рода людей.

«К сожалению, – пишет «Новое время», – мы слишком мало знаем фактическое положение вещей в сфере рабочего вопроса у нас в России».

Да, к сожалению! И мало «мы» («Новое время») знаем потому, что позволяем полицейскому правительству держать в рабстве всю печать, затыкать рот всякому честному обличению наших безобразий. Зато вот «мы» стараемся направить ненависть рабочего человека не на азиатское правительство, а на «инородцев».

Такой выходкой можно поймать на удочку только самых неразвитых рабочих, которые думают, что вся беда идет «от немца» или «от жида», которые не знают, что и немецкие и еврейские рабочие соединяются для борьбы со своими немецкими и еврейскими эксплуататорами. Но даже незнающие это рабочие видят из тысячи случаев, что всех «жаднее» и бесцеремоннее русские капиталисты, всех «грубее» русская полиция и русское правительство.

Смена промышленного оживления кризисом научит рабочих не только тому, что объединенная борьба стала для них постоянной необходимостью. Эта смена разрушит также те вредные иллюзии, которые начали уже образовываться в период процветания промышленности.

Кое-где рабочим сравнительно легко удавалось вынуждать у хозяев уступки посредством стачек, и значение этой «экономической» борьбы стали преувеличивать. Стали забывать о том, что профессиональным (цеховым) союзам рабочих удается, в лучшем случае, только отстоять несколько более выгодные условия продажи товара – рабочей силы. Цеховые союзы и стачки бессильны помочь, когда этот «товар» в силу кризисов не находит спроса, бессильны изменить те условия, которые превращают рабочую силу в товар, осуждают массы трудящихся на самую тяжелую нужду и безработицу.

Чтобы изменить эти условия, необходима революционная борьба со всем современным общественным и политическим строем, и промышленный кризис заставит многих и многих рабочих убедиться в справедливости этой истины[nn].

Смешно ссылаться на различие обстановки, на смену периодов.

Работать над созданием боевой организации и ведением политической агитации обязательно при какой угодно «серой, мирной» обстановке, в период какого угодно «упадка революционного духа» – более того, именно при такой обстановке и в такие периоды особенно необходима указанная работа, ибо в моменты взрывов и вспышек поздно уже создавать организацию – она должна быть наготове, чтобы сразу развернуть свою деятельность.

Как бы ни было кратко это «затишье», как ни очевидно для всякого внимательного и сведущего наблюдателя, что отсутствие открытых проявлений массового возмущения рабочих нисколько не означает прекращение роста этого возмущения и вглубь и в ширь, тем не менее среди нашей интеллигенции, настроенной революционно, но не имеющей зачастую ни прочной связи с рабочим классом, ни крепких устоев, ни определенных социалистических убеждений, стали раздаваться голоса уныния и неверия в массовое рабочее движение. У нас успела образоваться «партия» «социал-революционеров[25]«, громко заговорившая о том, что «народ, увы, еще не скоро», что о вооружении масс легко, конечно говорить и писать, а теперь надо взяться за «индивидуальный отпор», не отговариваясь ссылками все на ту же, одну и ту же (скучную и «неинтересную» для интеллигента, свободного от «догматической» веры в рабочее движение!) задачу агитации среди масс пролетариата и организации массового натиска.

Но вот вспыхивает в Ростове-на-Дону одна из самых обыкновенных и «будничных», на первый взгляд, стачек[26] и приводит к событиям, которые показывают всю нелепость и весь вред предпринятой социал-революционерами попытки реставрировать народовольчество.

Охватив многие тысячи рабочих, стачка, начатая из-за требований чисто экономического характера, быстро вырастает в политическое событие, несмотря на крайне недостаточное участие в ней организованных революционных сил.

Толпы народа доходившие до 20-30 тыс. чел., устраивают политические собрания, на которых читаются и комментируются социал-демократические прокламации, говорятся политическое речи, разъясняются самым случайным и неподготовленным представителям трудящегося народа азбучные истины социализма и политической борьбы, преподаются практические и «предметные» уроки обращения с солдатами и обращения к солдатам. Администрация и полиция теряют голову и оказываются не в силах помешать устройству в течение нескольких дней невиданных на Руси массовых политических сходок под открытым небом. И когда, наконец, пускается в ход военная сила, толпа оказывает ей отчаянный отпор, и убийство товарища служит поводом для политической демонстрации на другой день.

Мы думаем, что только такие массовые движения, связанные с наглядно выступающим перед всеми ростом политического сознания и революционной активности рабочего класса, заслуживают названия действительно революционных актов и способны внушить действительное ободрение тем, кто борется за русскую революцию.

Мы видим действительный отпор толпы, и неорганизованность, неподготовленность, стихийность этого отпора напоминает нам, как неумно преувеличивать свои революционные силы, как преступно пренебрегать задачей внесения вот в эту, настоящим образом борющуюся толпу большей и большей организованности и подготовленности.

Мы считаем способными иметь действительно и серьезно «агитирующее», но и что гораздо важнее воспитывающее действие, только события, в которых действующим лицом является сама масса, которые порождаются ее настроением, а не инсценируются «со специальной целью» той или иной организацией.

Мы думаем, что возбуждающее и воспитывающее действие может провести одно только участие десятков тысяч рабочего народа в собраниях, обсуждающих их насущные политические интересы и связь политики с этими интересами, – участие в борьбе, действительно поднимающей новые и новые «непочатые» слои пролетариата к более сознательной жизни, к более широкой революционной борьбе.

Мы думаем, что настоящей дезорганизацией правительства являются такие и только такие случаи, когда действительно организуемые самой борьбой широкие массы заставляют правительство растеряться, когда законность требований передовых людей рабочего класса выясняется уличной толпе и начинает даже выясняться части войска, призываемого для «усмирения», когда военным действиям против десятков тысяч народа предшествует колебания властей, не имеющих никакой реальной возможности определить, до чего доведут эти военные действия, – когда в убитых на поле гражданской войны толпа видит и чувствует своих товарищей и накопляет в себе новый запас ненависти и желание более решительной схватки с врагом. И не отдельный проходимец, а весь современный строй выступает уже здесь врагом народа.

Проглядеть революцию менее всего рискует именно тот, кто ставит во главу всей своей программы, тактики, и организационной работы всенародную политическую организацию, как делает «Искра». Люди, занятые по всей России витьем нитей организации, тянущейся от общерусской газеты, не только не проглядели весенних событий, а дали нам, наоборот, возможность предсказать их. Не проглядели они и тех демонстраций, которые описаны в №№ 13 и 14 «Искры», напротив, они участвовали в них, живо сознавая свою обязанность идти на помощь стихийному подъему толпы и помогая с то же время, через посредство газеты, ознакомиться с этими демонстрациями и использовать их опыт всем русским товарищам. Не проглядят они и революции, которая потребует от нас, прежде всего и больше всего, опытности в агитации, умения поддерживать (по-социал-демократически) всяческий протест, уменья направлять стихийное движение, оберегая его и от ошибок друзей, и от ловушек врагов!