Культура, инакомыслие, государственно-церковные отношения. 1964–1985. 3 страница

1980-е годы начались для Русской Православной Церкви под знаком подготовки к празднованию 1000-летия Крещения Руси. В декабре 1980 г. Священный Синод постановил «начать подготовку к празднованию Русской Православной Церковью предстоящего великого юбилея». Для координации церковной деятельности, связанной с подготовкой празднования, была образован юбилейная Комиссия под председательством Патриарха Пимена (С. М. Извеков, четырнадцатый по счету Патриарх Московский и всея Руси в 1971–1990 гг.). Первоначально предполагалось, что празднование юбилея будет строго внутренним церковным торжеством. В связи с предстоящим празднованием Патриарх и Священный Синод просили правительство передать РПЦ один из московских монастырей для устройства в нем церковного административного центра. В 1982 г. власти приняли решение о передаче церкви Свято-Данилова монастыря, она состоялась в мае 1983 г. Передача стала символом положительных перемен в отношении светской власти к РПЦ.

«Перестройка», последовавшая за периодом «застоя» в СССР стала новым этапом в преодолении противоречий в государственной политике в отношении церкви – одновременно и торможение возрождения, и расширение обращенных на Запад представительских функций, и препятствование укреплению роли церкви в обществе. М. С. Горбачев отказался поддержать приуроченную к 1000-летию Крещения Руси новую атеистическую кампанию. «Церковь у нас патриотическая, – говорил он в этой связи секретарю ЦК КПСС по пропаганде М. В. Зимянину, – не будем ее обижать». Представляется, однако, что главная причина, изменившая положение церкви в СССР, вызывалась обстоятельствами международного значения: необходимо было изменить имидж страны, которую на Западе стали называть, вслед за президентом США Р. Рейганом, «империей зла».

С приближением празднеств по случаю 1000-летия Крещения Руси в СССР началось заметное увеличение числа церковных приходов. Церкви были переданы некоторые святыни, хранившиеся в музеях. Незадолго до юбилея советское руководство возвратило церкви Оптину пустынь и Толгский монастырь в Ярославле, часть построек Киево-Печерской лавры.

29 апреля 1988 г. состоялась встреча Патриарха и постоянных членов Синода с М. С. Горбачёвым, который отметил, что в условиях перестройки стало возможным более активное участие религиозных деятелей в жизни общества. Юбилейные мероприятия в рамках официальной программы проходили в Москве, Ленинграде, Киеве, Владимире и во всех епархиях Русской православной церкви. Для участия в торжествах были приглашены делегации всех Поместных православных церквей во главе со своими предстоятелями, делегация Римско-католической церкви, делегации других инославных христианских церквей, а также многие видные церковные и общественные деятели из различных стран. В юбилейных торжествах принимали широкое участие представители советской общественности. В рамках подготовки к празднованию юбилея проводились международные научные конференции, на которых богословы, историки, филологи и искусствоведы из Советского Союза и других стран обсуждали различные вопросы истории Русской православной церкви, ее духовного и культурного наследия.

Национальные торжества по случаю 1000-летия, завершившиеся в июне 1988 г. торжественным заседанием в Большом театре, знаменовали собой реальный поворот в церковной политике в Советском Союзе. Опасения епископата, что и на этот раз перестройка в политике окажется временным явлением, не оправдались. Падение советского режима в 1991 г. церковь встретила как активный участник процесса восстановления гражданского общества.

4. Национальная политика и национальные движения

С принятием в 1961 г. новой Программы КПСС связывалось начало нового этапа в развитии национальных отношений в стране. Его особенности виделись в дальнейшем сближении и достижении «полного единства» наций. Национальную политику, призванную регулировать национальные отношения на новом этапе, партия обязывалась проводить «на основе ленинской национальной политики», не допуская «ни игнорирования, ни раздувания национальных особенностей». Важнейшая цель политики виделась «по-прежнему» в обеспечении фактического равенства наций, народностей «с полным учетом их интересов, уделяя особое внимание тем районам страны, которые нуждаются в более быстром развитии». Растущие в процессе коммунистического строительства блага было обещано «справедливо распределять среди всех наций и народностей».

Однако «развернутое строительство коммунизма» в стране продолжалось недолго. В ноябре 1967 г. Л. И. Брежнев объявил, что в СССР построено развитое социалистическое общество, в дальнейшем предстояло его совершенствовать. Новые власти отказались и от других методологических новаций хрущевского периода. Положение о новой исторической общности при этом было сохранено и получило дальнейшее развитие с уточнением представления о ней как о многонациональном народе.

«Новая общность» как многонациональный народ. Положение о якобы вполне сформировавшейся в СССР новой исторической общности содержалось в выступлениях генерального секретаря на XXIV (1971) и XXV (1976) съездах партии. В развитие этого положения Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС подготовил и выпустил двумя изданиями книгу «Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях» (1972, 1974), дававшую официозную трактовку феномена. В книге разъяснялось: «Советский народ представляет собой не какую-то новую нацию, а является исторической, более широкой, чем нация, нового типа общностью людей, охватывающей все народы СССР. Понятие “советский народ” появилось как отражение коренных изменений сущности и облика советских наций, как выражение их всестороннего сближения, роста их интернациональных черт. Но и при тесном переплетении интернационального и национального в социалистических нациях последние образуют советский народ, оставаясь в то же время его национальными компонентами». Упрочение «новой исторической общности» представлялось важнейшей целью государственной национальной политики.

На протяжении 1970–1980-х годов в стране было издано множество книг и статей о расцвете и сближении советских наций, о соотношении национального и интернационального, о торжестве «ленинской национальной политики». Однако работы грешили декларативностью и схоластичностью, практически не способствовали сокращению разрыва между наукой, политикой и жизнью. Быстро оживляющееся национальное самосознание третировалось как проявление национализма. Реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений упорно игнорировались. «Нациология» в условиях «развитого социализма» заметно активизировалась по праздничным датам в связи с юбилеями Октябрьской революции и образования СССР. Это не могло не накладывать отпечатка «заздравности» на значительную часть трудов.

Между тем, новая историческая общность людей в СССР была не только сотворенным мифом, но и реальностью. На уровне общественной рефлексии «советсконародность» явно ощущалась. Любители футбола разных национальностей в крупных международных матчах болели, как за свои за киевское и тбилисское «Динамо», ереванский «Арарат», за наших космонавтов, независимо от их национальной принадлежности. Иными словами, определенно существовала общность не с этническим, а гражданским основанием.

«Согласно всем современным представлениям о государстве и нации советский народ был нормальной полиэтнической нацией, не менее реальной, чем американская, бразильская или индийская» (С. Г. Кара-Мурза). Разумеется, степень «советскости» была не одинаковой у разных групп населения, однако единое хозяйство, единая школа и единая армия делали советский народ более сплоченным, чем иные полиэтнические нации. В пользу существования общности говорит рост числа этнически смешанных браков. Переписью населения 1959 г. в стране зафиксировано 50,3 млн семей, из них 10,3% смешанных в национальном отношении. К 1970 г. смешанные семьи составляли 13,5%, в 1979 г. — 14,9, а в 1989 г. — 17,5% (12,8 млн из 77,1 млн семей). За каждым из супругов обычно стояли группы родственников, многократно увеличивавшие число породненных между собой людей различных национальностей.

В пользу новой общности говорят также данные о значительном числе нерусских, признававших русский язык языком межнационального общения, своим «родным» языком. По переписи 1926 г. их зафиксировано 6,4 млн, в 1959 г. — 10,2, в 1979 г. — 13; в 1989 г. уже — 18,7 млн. Если бы процесс перехода на русский язык не был достаточно естественным и добровольным, то подавляющее большинство нерусских не стали бы называть его «родным», ограничиваясь указанием на «свобоное владение» им. Переписи населения показывали также постоянный рост числа свободно использующих русский язык наряду с родным национальным языком. В 1970 г. в СССР проживали 241,7 млн человек (из них 53,4% были русскими). К 1989 г. их число увеличилось до 286,7 млн, среди них русских по национальности насчитывалось 145,2 млн (50,6%). При этом русский язык считали родным и свободно им владели 81,4% населения СССР и 88% населения России.

Противоречия в «новой общности». Принятая в 1977 г. Конституция характеризовала построенное в СССР «развитое социалистическое общество» как общество, «в котором на основе сближения всех социальных слоев, юридического и фактического равенства всех наций и народностей возникла новая историческая общность людей советский народ». Народ провозглашался главным субъектом власти и законотворчества в стране. Декларировалось равноправие граждан вне зависимости от расовой и национальной принадлежности; утверждалось, что «экономика страны составляет единый народнохозяйственный комплекс»; в стране имеется «единая система народного образования». В то же время Основной Закон утверждал, что «за каждой союзной республикой сохраняется право свободного выхода из СССР», каждая союзная и автономная республика имеет свою Конституцию, учитывающую их «особенности», территория республик «не может быть изменена» без их согласия, «суверенные права союзных республик охраняются Союзом ССР». Таким образом, «советский народ» в Конституции представал на словах единым, но реально разрезанным на различные «суверенные» и «особенные» части. Последнее соответствовало также духу никем не отмененной Декларации прав народов России, провозгласившей еще на заре советской власти (2 ноября 1917 г.) не только «равенство и суверенность народов России», но также их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства».

Исследователи выделяли в «единой общности» явно различающиеся по возможностям реализации своего суверенитета нации, народности, этнические и национальные группы. Их соотношение в советское время так и не удалось установить. К примеру, утверждалось, что из 126 национальных общностей, зафиксированных переписью 1959 г., к категории наций принадлежали 35 национальностей, к народностям — 33, к национальным группам — 35, к этническим группам — 23. Из 123 общностей, выявленных переписью 1979 г., к нациям отнесены 36, народностям — 32, национальным группам — 37, этническим — 18 национальностей. Приводились и другие цифры. Разные возможности для реализации жизненных интересов имели народы «титульные» и «нетитульные», национальные бόльшинства и меньшинства.

Народы СССР существенно различались по темпам роста численности. Например, с 1959 по 1989 г. число эстонцев и латышей увеличилось соответственно на 3,8 и 4,2%, украинцев и белорусов — на 19 и 27%, русских и литовцев — на 27 и 31%, грузин, молдаван и армян — на 48, 51 и 66%, казахов и азербайджанцев — на 125 и 130%, киргизов и туркмен — на 161 и 172%, а узбеков и таджиков — на 178 и 202%. Все это создавало естественную озабоченность отдельных народов демографической ситуацией, которая усугублялась нерегулируемой миграцией населения.

Территориальный принцип национально-государственного устройства СССР с течением времени обнаруживал все большее противоречие с растущей интернационализацией состава населения «национальных» образований.

Наглядным примером служила Российская Федерация, где в 1989 г. проживали 51,5% населения СССР. Общее число российских народов чаще всего обозначалось неопределенным выражением: «более ста». Республика имела сложную иерархическую систему национально-государственного и административного устройства. В ее состав входили 31 национально-государственное и национально-территориальное образования (16 автономных республик, 5 автономных областей, 10 автономных округов); имелся 31 народ-эпоним (народы, чьим именем названы автономные образования). При этом в четырех автономных образованиях имелось по два «титульных» народа (Кабардино-Балкария, Чечено-Ингушетия, Карачаево-Черкесия, Ханты-Мансийский автономный округ). У бурят и ненцев было по три автономных образования, у осетин — два (одно в России, другое в Грузии). Дагестанскую АССР населяли 26 коренных народов. Другие этносы своих территориальных национальных образований не имели. Наряду с автономными национальными образованиями РФ включала «русские» края и области без официального национального статуса. При такой ситуации среди разных народов естественным образом возникали движения за выравнивание и повышение своего «государственного» статуса или его обретение.

Народы РСФСР, имевшие свои автономные образования, насчитывали 17,7 млн человек, или 12% ее населения (данные 1989 г.). Из них в пределах собственных автономных образований проживали 10,3 млн человек, 7% общей численности населения России. Другие народы, в том числе и составлявший более 80% ее населения русский народ, автономностью не располагали. Лишь 6 «титульных» этносов составляли большинство населения в своих автономиях. По существу, давшие названия большинству российских автономий народы, были в них «титульными» меньшинствами. Многие этносы в значительной части проживали за пределами своих этнотерриториальных образований: 99,4% евреев, 73% мордвы, 73% татар, 52% марийцев, 51% чувашей, 44% осетин, 40% башкир, 40% карел и т.д. 30 национальных групп общей численностью 1,3 млн человек составляли в РСФСР народы, основная масса которых жила за пределами СССР, имея там свою государственность (немцы, корейцы, поляки, греки, финны, болгары, насчитывавшие сотни и десятки тысяч человек, а также французы, австрийцы, англичане и американцы, исчисляемые сотнями человек). Экстерриториальную автономию (национально-персональную, национально-культурную) советская власть отвергала, полагая, что она противоречит принципу интернационализма и консервирует «утонченный национализм».

Проявления противоречий. Противоречия в национальной сфере, созданные на разных этапах истории, спустя годы и десятилетия выходили на поверхность общественной жизни. По-прежнему давали о себе знать движения советских немцев и крымских татар за восстановление утраченных в годы войны автономий. Другие репрессированные народы требовали разрешения возвратиться к местам прежнего жительства (турки-месхетинцы, греки и др.). Недовольство условиями жизни в СССР порождало среди ряда народов (евреи, немцы, греки) движения за право эмигрировать на «историческую родину». Протестные движения, эксцессы и другие акты недовольства национальной политикой возникали и по другим поводам. Целый ряд из них можно отметить в соответствии с хронологией событий.

Так, 24 апреля 1965 г. в связи с 50-летием геноцида армян в Турции состоялось стотысячное траурное шествие в Ереване. Студенты и присоединившиеся к ним рабочие и служащие многих организаций шли к центру города с лозунгом «Справедливо решить армянский вопрос!». Демонстрантов разогнали с использованием пожарных машин.

8 октября 1966 г. по случаю 45-летия образования Крымской АССР прошли митинги крымских татар в узбекских городах Андижане и Бекабаде, 18 октября в Фергане, Кувасае, Ташкенте, Чирчике, Самарканде, Коканде, Янгикургане, Учкудуке. Многие митинги были разогнаны. При этом только в Ангрене и Бекабаде 17 митинговавших были осуждены за участие в «массовых беспорядках».

В марте 1967 г. в течение двух недель продолжались «абхазские события», участники которых требовали узаконения абхазской топонимики в республике, предоставления привилегий представителям абхазской национальности в трудоустройстве и поступлении в высшие учебные заведения, изучения абхазского языка во всех неабхазских школах республики и даже выделения Абхазии из состава Грузии со статусом союзной республики в составе СССР. В сентябре 1967 г. в Москву прибыла группа деятелей культуры Абхазии с требованием изъять из обращения изданную в Тбилиси книгу, автор которой пытался доказать, что абхазской национальности не существует, абхазы это грузины, принявшие когда-то мусульманство. В результате секретарь обкома и председатель правительства Абхазии были освобождены от должностей и на их место рекомендованы абхазы. Грузинские названия и вывески на грузинском языке заменены абхазскими. В Тбилисском университете были открыты отделения абхазского языка и литературы.

22 мая 1967 г. во время традиционного собрания и возложения цветов к памятнику Тарасу Шевченко в Киеве задержали за участие в несанкционированном мероприятии несколько человек. Возмущенные люди обступили милицию и скандировали: «Позор!» Позднее 200–300 участников собрания направились к зданию ЦК, чтобы выразить протест. Арестованных освободили.

2 сентября 1967 г. милиция рассеяла в Ташкенте многотысячную демонстрацию крымских татар, протестующих против разгона собрания-встречи с представителями крымско-татарского народа, возвратившимися из Москвы после приема их 21 июня Ю. В. Андроповым, Н. А. Щелоковым, М. П. Георгадзе и Р. А. Руденко. При этом были задержаны 160 человек, 10 из них осуждены. Однако 5 сентября 1967 г. был издан указ Президиума ВС, снимающий с крымских татар обвинение в предательстве. Им возвращались гражданские права. Татарская молодежь получала право учиться в вузах Москвы и Ленинграда, но татарские семьи не могли приезжать и селиться в Крыму. Против их возвращения возражали партизаны Крыма и власти Украины.

Длительного времени потребовало преодоление последствий столкновения между узбекской и русской молодежью, произошедшего в Ташкенте во время и после футбольного матча между командами «Пахтакор» (Ташкент) и «Крылья Советов» (Куйбышев) 27 сентября 1969 г. на более чем стотысячном стадионе. Руководители республики пытались свести к минимуму информацию о масштабах эксцесса. Понимая всю неприглядность случая, особенно на фоне огромной помощи Ташкенту из РСФСР и других союзных республик после разрушительного землетрясения 1966 г., они не хотели, чтобы инцидент расценивался как узбекский национализм.

Период 1960–1980-х годов характеризуется значительным усилением сионистских настроений среди советских евреев. Следствием «пробуждения у молодежи еврейского сознания» был рост эмиграционных побуждений. В целях опровержения обвинений в том, что в СССР якобы проводится политика государственного антисемитизма, была выпущена официозная брошюра «Советские евреи: мифы и действительность» (1972). В ней отмечалось, что составлявшие менее 1% общей численности населения страны евреи насчитывали 11,4% лауреатов Ленинской премии, высшее звание Героя Социалистического Труда получили 55 человек, дважды этого звания удостоены 4, трижды — 3 представителя этой национальности. При политике государственного антисемитизма такое было бы невозможно.

В 1972 г., когда в Грузии произошла смена на посту первого секретаря ЦК Компартии республики, открывалась возможность для пересмотра отношения ее руководства к национальной проблеме месхетинских турок. В. П. Мжаванадзе в бытность первым секретарем ЦК (1953–1972) считал невозможным их возвращение из-за возражений пограничников. Э. А. Шеварднадзе, когда он стал первым секретарем ЦК, продолжал придерживаться версии предшественника. В результате в Грузию смогли вернуться лишь месхетинцы, решившиеся изменить свою национальность и стать грузинами по паспорту.

30 марта 1972 г. в Политбюро ЦК КПСС при обсуждении книги одного из его членов П. Е. Шелеста «Украина наша советская» (1971) прозвучало: «В этой книге воспевается казачество, пропагандируется архаизм», украинский язык отличается от русского «только искажением последнего». А. Н. Косыгин говорил: «Создание в свое время совнархозов тоже было проявлением национализма... Непонятно, почему на Украине в школах должны изучать украинский язык?.. Севастополь испокон веков русский город. Почему и зачем там имеются вывески и витрины на украинском языке?». Высказывались возражения против установления гербов городов, экскурсий и туризма по старинным городам и памятным местам. В итоге в журнале «Коммунист Украины» (1973. № 4) была опубликована редакционная статья «О серьезных недостатках одной книги». Книгу изъяли из продажи, автора сняли с руководящего поста.

В 1972 г. большой резонанс вызвали похороны Р. Каланты, 18-летнего юноши из Каунаса, совершившего 18 мая самосожжение в знак протеста против «советской оккупации Литвы». Они переросли в масштабную манифестацию национального протеста. Около 400 демонстрантов были задержаны, а 8 из них осуждены.

В 1973 г. обострилась ситуация вокруг Пригородного района Северной Осетии. 16–19 января тысячи ингушей съехались в Грозный, требуя от властей решения этой проблемы. В переданном властям заявлении перечислялись факты дискриминации ингушского населения в Осетии главным образом при приеме на работу. Ингуши требовали обеспечить им на территории спорного района равные с осетинами права. Демонстрации и митинги продолжались несколько дней и были разогнаны.

В январе 1977 г. дело дошло до террора на национальной почве. Трое армян, являвшиеся членами подпольной «Национальной объединенной партии», приехали из Еревана в Москву, взорвали 8 января три бомбы в вагоне метро и двух продовольственных магазинах. 37 человек погибли и были ранены. После неудавшейся попытки взорвать три заряда на Курском вокзале преступники были задержаны. Характерно, что и в этом случае, чтобы не «компрометировать армянский народ», по указанию руководства Компартии Армении ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте. Документальный фильм о процессе над террористами запретили показывать.

На принятую новую Конституцию СССР одними из первых откликнулись футбольные болельщики в Вильнюсе. 7 октября 1977 г., после победы «Жальгириса» над витебской «Двиной», а через три дня над смоленской «Искрой», несколько сотен зрителей первого футбольного матча и более 10 тыс. после второго двинулись по улицам города, выкрикивая: «Долой конституцию оккупантов!», «Свободу Литве!», «Русские, убирайтесь вон!». Срывались плакаты к 60-летию Октября, разбивались витрины с наглядной агитацией. Инциденты закончились арестами более 60 участников погромов.

Противоречия в национальной сфере проявились при принятии в 1978 г. на основе Конституции СССР новых республиканских конституций. Чтобы отразить процесс «сближения» наций, из проектов конституций закавказских союзных республик, по предложению Центра, исключили статьи о государственном языке. Эта «новация» вызвала волну открытого протеста со стороны студенчества и интеллигенции. Статьи пришлось сохранить, невзирая на то что их не было ни в конституциях остальных союзных республик, ни в союзной Конституции.

Весной 1978 г. состоялись митинги абхазского населения в различных населенных пунктах автономной республики с требованиями придания государственного статуса абхазскому языку, прекращения миграции в республику грузин, отделения от Грузии и вхождения в состав РСФСР. Уступкой требованиям абхазов стало включение в конституцию автономной республики положения о введении в ней трех государственных языков: абхазского, русского и грузинского.

В декабре 1978 г. прошла демонстрация немцев-«отказников» в Душанбе с требованием разрешить им покинуть страну. Перед собравшимися выступил первый секретарь горкома и пообещал увеличить число разрешений на выезд. Обещание было выполнено.

В 1979 г. открывалась возможность решения проблемы советских немцев, выселенных в годы войны из мест своего проживания. Ф. Д. Бобков в книге «КГБ и власть» (1995) писал: «Трудно было объяснить, почему их права не были восстановлены после войны». В ФРГ появились центры, которые поддерживали эмиграционные настроения советских немцев. Мы же вели страусову политику, делая вид, будто проблемы не существует. Дело доходило до абсурда. Например, в Казахстане проживало около миллиона немцев, а в энциклопедии Казахстана немцы не упоминались. В связи визитом в СССР канцлера ФРГ Аденауэра из многих тысяч желающих уехать в ФРГ разрешение на выезд получили около трехсот семей. Так же поступали и при посещении СССР другими высокопоставленными лицами из обоих немецких государств.

Возглавляемое Бобковым управление КГБ вошло в ЦК с предложением создать немецкую автономную область на территории Казахстана. Предложение было принято, Политбюро издало соответствующее решение. Руководители республики определили территорию будущей автономии выбрали столицу (г. Ерментау на востоке Целиноградской области), наметили состав обкома. Оставалось лишь провозгласить образование автономии, намеченное на 15 июня. Однако утром этого дня в Целинограде состоялась манифестация казахских студентов против решения властей в Москве и Алма-Ате о создании автономии. Она проходила под лозунгами: «Казахстан неделим!», «Нет немецкой автономии!». Пришлось просить активистов автономистского движения «подождать» с провозглашением их национально-территориального образования.

Осень 1980 г. стала временем молодежных беспорядков в Эстонии. 22 сентября, после отмены выступления молодежного поп-оркестра «Пропеллер», назначенного на таллинском стадионе после футбольного матча, около тысячи эстонских школьников вышли на улицы с протестом против этого решения. Концерт был отменен в связи с обнаружением в текстах песен «националистических мотивов». Демонстрацию разогнала милиция, нескольких старшеклассников исключили из школ. Позднее пришлось разгонять многочисленные демонстрации протеста против этих исключений в Таллине, Тарту и Пярну. В результате из школ исключили около 100 учащихся, нескольких человек осудили за «хулиганство».

Наступление на «русизм». 1981 г. характеризует усиление наступления властей на русские патриотические силы. 28 марта Ю. В. Андропов направил в Политбюро записку, в которой отмечал создание среди интеллигенции движения «русистов». Русизм в записке представлялся «демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины, за “спасение русской нации”», которой «прикрывают свою подрывную деятельность откровенные враги советского строя». Под лозунгами защиты русских национальных традиций русисты, доносил глава КГБ, «по существу занимаются активной антисоветской деятельностью». Андропов ставил вопрос о скорейшей ликвидации этого движения, угрожавшего, по его мнению, коммунистическим устоям больше, чем диссиденты.

Результатом наступления на «русистов» было увольнение С. Н. Семанова в апреле с поста главного редактора журнала «Человек и закон». В августе арестовали публициста А. М. Иванова, автора известных в патриотических кругах статей в журнале «Вече», работ «Логика кошмара» и «Рыцарь неясного образа», изображающих историю компартии как цепь заговоров, переворотов, грубого насилия. В конце 1981 г. была разгромлена редакция «Нашего современника» за публикацию материалов В. Кожинова, А. Ланщикова, С. Семанова, В. Крупина. Авторов осудили публично, редактора журнала С. В. Викулова после соответствующего внушения оставили на посту, но обоих его заместителей уволили. На совещаниях в ЦК подвергались критике такие яркие книги русских писателей, как «Лад» В. Белова и «Память» В. Чивилихина.

В 1982 г. развалили саратовский журнал «Волга». Поводом послужила статья М. Лобанова «Освобождение», написанная по поводу романа М. Алексеева «Драчуны», где рассказывалась правда о голоде 1933 г. в Поволжье. В статье впервые в публицистике осмысливались масштабы и причины народной трагедии раскрестьянивания. Публикация была осуждена специальным решением Секретариата ЦК. Главного редактора Н. Е. Палькина уволили. Журнал захирел. Осенью 1983 г. в «Литературной газете» и «Вопросах литературы» начались нападки на ученых, изучающих творчество русских философов B. C. Соловьева, Н. Ф. Федорова, П. А. Флоренского. Получили строгие взыскания издатели книги выдающегося русского философа А. Ф. Лосева. Во время преследований «русистов» власти помиловали (апрель 1983 г.) арестованных годом ранее диссидентствующих «еврокоммунистов» (А. Фадин, П. Кудюкин, Ю. Хавкин и др.) из Института мировой экономики и международных отношений, которым руководил либеральный академик Н. Н. Иноземцев, а в 1983–1985 гг. А. Н. Яковлев.

Беспорядки на Северном Кавказе . Осенью 1981 г. случились крупные беспорядки в столице Северной Осетии. Волнения начались 24 октября, во время похорон в Орджоникидзе таксиста-осетина, убитого двумя ингушами, выпущенными на свободу через три дня после убийства за выкуп в миллион рублей. Участники похоронной процессии организовали митинг и захватили здание обкома. К вечеру порядок на площади был восстановлен силами курсантов местного военного училища. На следующий день столкновения митингующих (более 10 тыс. человек) с силами правопорядка распространились по всему городу. За три дня беспорядков задержано более 800 человек, 40 из них были осуждены. Первый секретарь обкома КПСС Б. Е. Кабалоев снят с должности.

К концу рассматриваемого периода после нескольких довольно спокойных лет произошло крупное волнение на этнической почве в столице Таджикистана Душанбе.

В 1985 г. вновь фиксируются давно забытые беспорядки в воинских эшелонах с призывниками в Советскую Армию. В одном из таких случаев призывники-мусульмане с Северного Кавказа «выясняли отношения» с немусульманами два дня. Событие рассматривали на заседании Секретариата ЦК. Причину усмотрели, как и ранее, в изъянах нравственного и интернационального воспитания, влиянии религии. ЦК тоже привычно призвал строить воспитание таким образом, чтобы советский человек ощущал себя в первую очередь гражданином СССР, а уж потом представителем той или иной нации.