Подготовка к войне

Развернувшиеся после окончания Смуты процессы национально‑государственного возрождения России объективно выводили западное направление внешней политики в число приоритетных. В его рамках предстояло решать такие задачи, как: возвращение территорий, отшедших к Швеции и Польше по Столбовскому договору и Деулинскому перемирию, обеспечение выхода и закрепления на берегах Черного и Балтийского морей, налаживание политических и экономических связей со странами Западной Европы. В историческом масштабе решение этих задач предполагало последовательную борьбу за возвращение всех территорий, утраченных в результате татаро‑монгольского нашествия и ордынского ига. В немалой степени этому способствовало сохранение на этих землях населения, своими корнями восходящего еще к древнерусской народности и связанного в XVII в. общностью происхождения и вероисповедания. Причем столетия вынужденной изоляции не привели к утрате культурного и языкового единства трех восточнославянских народов: русских, украинцев и белорусов. Определенная общность в этот период прослеживается и в формах их первичной социальной организации в виде сохранявшейся у славянского населения Восточной Европы территориальной общины, с присущими ей институтами развитого самоуправления. Однако в XVII в. так глобально задачи не только не ставились, но и не мыслились. Тем не менее, именно в «бунташный век» отчетливо обозначились магистральные пути развития внешнеполитических интересов России, которые сохраняли свою актуальность на всех последующих этапах ее истории.

На значимость и весомость западного направления во внешней политике России в XVII в. указывает также то обстоятельство, что с ним связан самый значительный объем делопроизводства Посольского приказа. В свою очередь из всего западного направления внешнеполитических устремлений русского правительства сразу после окончания «Смуты» на первый план выступает задача возвращения Смоленских земель. Расположенный в верховьях Днепра, в 370 километрах от Москвы, этот древнерусский город имел принципиальное, стратегическое значение и в политическом и экономическом отношении. Потеря этого западного форпоста, фактически лишала московские власти возможности следить за безопасностью европейских границ Российского государства на всем пространстве от Черного до Балтийского морей. Между тем, лишенная выхода к южному и северному морям, Россия только через Смоленск могла поддерживать связи, оказывать и распространять свое экономическое и политическое влияние на страны Балтии, Западной Европы и Черноморско‑Каспийского бассейнов. Таким образом, основные внешнеполитические и торговые интересы Российского государства в XVII в. неотвратимо ставили перед правительством задачу возвращения и закрепления Смоленской земли. К тому же границы, установленные в 1617–1618 гг., с точки зрения и Москвы и Варшавы не могли быть окончательными. По Деулинскому перемирию, за польским королевичем Владиславом сохранялись права на российский престол, которые он получил в 1610 г., когда вся Москва и даже будущий первый царь из династии Романовых – Михаил присягнули на верность «Государю Всея Руси Владиславу». Завершение Смуты и интервенции позволили правительству царя Михаила Федоровича заняться подготовкой к войне.

К началу Тридцатилетней войны для московского правительства вроде бы складывалась благоприятная международная обстановка, поскольку ее основные противники на западном направлении – Польша и Швеция – оказались в противоборствующих лагерях. Польша примкнула к коалиции «католической лиги», возглавлявшейся австрийскими и испанскими Габсбургами. Швеция выступила на стороне протестантских князей Германии, поддержанных Францией, Англией и Голландией. В таких условиях открывались возможности активизации дипломатических усилий для создания антипольского блока в союзе с Османской империей и Швецией. Начало было положено в августе 1621 г., когда в Москву прибыло турецкое посольство во главе с Фомой Кантакузиным. Предложения султана выглядели заманчиво: организовать совместными усилиями военный поход против Польши. Одновременно по дипломатическим каналам до Москвы дошли сведения о готовности Швеции присоединиться к наметившейся коалиции. О том, что возможность ее создания рассматривалась русским правительством вполне серьезно, говорит факт обсуждения турецко‑шведских предложений на заседании Земского собора, который постановил начать войну с Польшей. Но, видимо, уже на этом этапе подготовки к Смоленской войне в правительственных кругах осознавалась ненадежность союзников по коалиции. Поэтому сразу же после окончания Земского собора в грамотах, разосланных по городам, указывалось: собрать дворянское ополчение, но в поход не выступать, а оставаться наготове. Опасения оправдались. Турецкий поход так и не состоялся, а шведы заключили перемирие с поляками. Стране, еще не восстановившей свой экономический потенциал, когда многие поместья продолжали числиться как пустоши, а поместные оклады значительного числа служилых людей по отечеству только фиксировались в Поместном приказе, но реально не были обеспечены землей, воевать в одиночку было не под силу.

На протяжении всех 20‑х годов как со стороны Османской империи, так и Шведского королевства, в Москву продолжали поступать предложения о военном союзе, что, впрочем, не мешало союзникам параллельно договариваться о мире с Польшей. Так, заключенное Швецией 26 сентября 1629 г. Альтмарское перемирие с Польшей в момент, когда в Москве посланники этого северного королевства Ж. Руссель, И. Миллер и А. Мониер как раз склоняли русское правительство к совместному антипольскому выступлению, последние оправдывали необходимостью оказания помощи немецким государствам. Накопленный опыт подобного дипломатического общения не пропал даром. Впредь к подобным предложениям в Москве относились достаточно сдержанно. И только в 1631 г. было принято решение поддержать османское наступление на Польшу. Но и на этот раз не только не удалось совместно выступить, но даже и договориться. Прибывшие в Стамбул члены русского посольства узнали, что султан к тому времени уже успел заключить перемирие с Польшей и сосредоточился на проблемах взаимоотношений с Персией.

Таким образом, дипломатические усилия российского правительства, направленные на создание антипольской наступательной коалиции, не увенчались успехом, и для этого были объективные основания. Как ни велики были противоречия между потенциальными союзниками России, все же театр боевых действий Тридцатилетней войны проходил вдалеке от границ Османской империи и Швеции. А еще не окрепшее Московское государство явно стремилось к восстановлению своих сил и укреплению своего влияния в регионе. Поэтому помощь, оказанная России в овладении таким важным в экономическом и политическом отношении городом, как Смоленск, неминуемо бы привела к возрастанию ее внешнеполитических амбиций. А это уже противоречило интересам тех государств, которые сами имели виды на русские земли. Во всяком случае, предположение о том, что после возвращения смоленских и новгород‑северских земель взоры Москвы неизбежно обратятся в сторону Балтийского и Черного морей, вполне соответствует реалиям XVII столетия и подтверждены дальнейшей историей. И в Стамбуле, и в Стокгольме это, похоже, хорошо осознавали. Сам факт, с какой легкостью видимые союзники нарушают достигнутые договоренности, указывает на наличие скрытых, но гораздо более весомых противоречий. Поэтому рассчитывать приходилось только на собственные силы.

И все это время Москва готовилась к неизбежной войне. К дипломатическим успехам России можно отнести начало производства по секретной шведской технологии легких полевых пушек, налаженного приехавшим в Москву в январе 1630 г. шведским пушечным мастером Ю. Коетом. В 1632 г. под руководством другого посланца шведского короля А. Виниуса началось производство оружия на тульском и каширском заводах. В 30‑е годы были проведены работы по восстановлению полуразрушенных крепостей, расположенных вдоль всей западной границы. Для оплаты расходов на подготовку к войне были увеличены налоги – и прямые, и косвенные. Особое внимание правительство Михаила Федоровича уделяло и проблемам комплектования армии. С трудом восстанавливаемая в первые годы после «Смуты» поместная система еще не могла обеспечить достаточную для ведения войны мобильность и эффективность дворянского войска. Общее количество служилых людей по отечеству и прибору к началу 1630 г. составляла около 92 тыс. человек. Но подавляющее большинство из них состояли в городовой службе. В начале 30‑х годов на государеву службу начал осуществляться набор оставшихся беспоместными детей боярских, из которых планировалось сформировать два полка «солдатского строя». Из‑за недостатка записавшихся детей боярских полки были доукомплектованы «вольными людьми». К 1632 г. число солдатских полков было доведено до шести. За службу в них полагалось денежное довольствие, составлявшее 5 рублей в год, плюс «кормовые деньги» – по алтыну в день. Дальнейшее развитие получили и конные подразделения русской армии, что нашло отражение в создании рейтарского и драгунского полков, куда, в силу достаточно высокого денежного содержания (около 3 рублей на человека и 2 рубля на содержание коня в месяц), обедневшее и беспоместное дворянство записывалось достаточно активно. Отказ от земельных пожалований в виде поместных окладов за службу в этих подразделениях и назначение вместо этого денежного вознаграждения – имело принципиальное значение и сточки зрения процессов социально‑экономического, и в известном смысле – политического развития России, поскольку открывало возможности становления так называемых полков «нового строя», что со временем могло привести к конкуренции нового войска и дворянской конницы, а также сказаться на эволюции поместной системы и крепостного права.

В результате проведенных мероприятий к началу 30‑х годов страна уже располагала достаточным потенциалом для того, чтобы вступить в борьбу за отобранные у нее западные территории, не рассчитывая при этом на поддержку со стороны Турции и Швеции.

Ход боевых действий в 1632–1634 гг.

1 июня 1633 г. заканчивалось действие Деулинского перемирия. Летом 1631 г. к предполагаемому театру военных действий было направленно несколько полков под командованием князей Д.М. Черкасского и Б.М. Лыкова. Внезапная смерть в апреле 1632 г. одного из самых сильных и властных польских королей – Сигизмунда III подтолкнула Москву к началу активных боевых действий против объединенного польско‑литовского государства. В сентябре из Москвы выступило 32‑тысячное войско во главе с боярином М.Б. Шеиным и окольничим А.В. Измайловым. Для успешного ведения войны в действующей армии отменялись любые местнические споры, которые разгорелись на этапе ее подготовки и привели к утрате оперативности управления войсками. Поначалу военные действия развивались успешно для России. 12 октября сложил оружие польский гарнизон Серпейска, 18 октября – Дорогобужа. Всего на начальном этапе войны русскими войсками было занято около полутора десятка городов включая, Новгород‑Северский, Рославль, Стародуб. К декабрю полки Шеина и Измайлова подошли к Смоленску. Осадная тактика, выбранная в дальнейшем русскими полководцами, получила спорную оценку военных историков. И в настоящее время обстоятельства, обусловившие переход русского командования к активной тактике под Смоленском только с весны 1633 г., остаются во многом загадочными. Между тем затянувшаяся осада позволила полякам избрать короля, который незамедлительно, с 23‑тысячным войском, выступил на помощь польскому гарнизону Смоленска. Новому королю Речи Посполитой – Владиславу IV удалось не только окружить русскую армию, но и спалить ее тыловые припасы в Дорогобуже. Правительство Михаила Романова оказалось явно не готовым к такому ходу событий. К тому же во время разгоревшихся в Москве дискуссий умер фактический руководитель государства – патриарх Филарет, являвшийся решительным сторонником продолжения войны с Польшей. Не дождавшись помощи из центра, под влиянием пораженческих настроений офицеров‑иностранцев, 19 февраля 1634 г. русские военачальники отдали приказ сложить полковые знамена к ногам Владислава. Выступление Турции против Польши вынудило польского короля, уже почувствовавшего вкус победы, отказаться от продолжения войны с Россией. Потеря армии под Смоленском и отсутствие средств на создание новой заставили Михаила Федоровича принять предложение Владислава о мире. Показательна судьба М.Б. Шеина. Воеводе пришлось дважды, в 1611 и 1634 гг. проделать скорбный путь от Смоленска к Москве. В первый раз, несмотря на сдачу города неприятелю, за мужество и доблесть, проявленную при обороне Смоленска, его встречали в Москве как героя. Во второй – за неудавшийся штурм Смоленска и склоненные перед польским королем русские знамена, он сложил свою голову на плахе.