СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

В XIX в. Урал, как и Российская империя в целом, оставался преимущественно крестьянским краем. Сельское хозяйство и кресть­янство были тесно связаны с горнозаводской промышленностью. Горные заводы предоставляли работу нуждающимся крестьянам. Своего хлеба в горнозаводских уездах не хватало и поэтому часть его завозили на горные заводы из других уездов. Так, по расчетам Н. С. Попова, в начале XIX в. на годовое продовольствие населения Пермской губернии было необходимо 28881 тыс. четвертей хлеба. Свои поля давали только 800 тыс. четвертей, и часть хлеба приходи­лось завозить из соседних губерний. Урал характеризовался обилием лесов. Лесная площадь преобладала в большинстве уездов. Леса нахо­дились, в основном, в руках казны и частных владельцев. Расчистка леса давала возможность расширения площади обрабатываемой земли. По отношению ко всей площади губерний пашня составляла в 1859 г. в Пермской – 9,7%, в Вятской – 24%, в Оренбургской – 5,6%. Оренбургская губерния в первой половине XIX в. оставалась еще малоосвоенной и сравнительно малонаселенной. Таким образом, во всех губерниях края был значительный резерв не вовлеченных в хозяйственный оборот земель. Тем не менее норма крестьянского надела на Урале по сравнению с центральными губерниями россий­ской империи была относительно высокой. В Пермской губернии в середине XIX века средний крестьянский надел составлял 7 дес., в Вятской – 7,5 дес., в Оренбургской – 9–10 дес.

Ассортимент земледельческих культур на протяжении первой половины XIX в. был в общем стабилен. Преобладали рожь, овес, гречиха и ячмень. В небольшом количестве выращивали лен и коноплю.

В Оренбургской губернии ввиду благоприятных природно-климатических условий значительное распространение получила пше­ница. В середине века во всех губерниях Урала заметное распростра­нение получил картофель. Господствующей системой севооборота по-прежнему оставалось трехполье. Наряду с ним в малонаселенных лесных уездах Вятской и Пермской губерний применялись подсека и перелог, а в степных районах Оренбургской губернии встречалось переложное землепользование.

Суровые природно-климатические условия, малоплодородные почвы ряда уездов Урала, примитивные сельскохозяйственные орудия являлись причинами сравнительно невысокой урожайности хлебов. В Вятской губернии средний урожай составлял в 1800–1840-е гг. сам-2,8 – 3,4; а в 1850–1860-е гг. сам-3,2 – 3,6. В Пермской губернии в 1840–1850 гг. урожайность составляла сам-3 – 3,5.

Наряду с земледелием уральские крестьяне занимались живот­новодством. Так, средние показатели по обеспеченности лошадьми и скотом на Урале в середине XIX в. были несколько выше обще­российских. Усилиями пермских крестьян была выведена порода выносливых и крепких лошадей, так называемых обвинок. Вятские крестьяне вывели пригодную для гужевого транспорта породу лошадей «вятка».

Кроме того, в Пермской и Вятской губерниях вблизи заводских центров и городов развивалось огородничество. Важной хозяйствен­ной статьей населения ряда уездов Оренбургской губернии являлось бахчеводство. Во всех уральских губерниях были развиты пчело­водство, охота и рыболовство.

Широкое развитие в крае получили крестьянские домашние промыслы и ремесло, особенно в связи с кризисом горнозаводской промышленности. Особую известность приобрела Дымковская сло­бода как центр производства кустарных глиняных и деревянных изделий.

В середине века растет товарность крестьянского хлеба, т.к. помещиков в крае было мало. Особенно много хлеба продавали государственные крестьяне черноземных уездов. Так, в 1843–1850 гг. государственные крестьяне Шадринского и Камышловского уездов Пермской губернии ежегодно продавали до 1,16 млн четвертей зерна, что составляло около 23% валового сбора. В Вятской губернии в продажу поступало 1,7 млн. четвертей зерна, т.е. 2 % валового сбора. Оренбургская губерния также располагала значительными хлебными излишками, но удаленность от потреблявших районов и отсутствие удобных путей сообщения ограничивали хлебный вывоз.

Отмена крепостного права в 1861 г. явилась крупнейшим со­бытием, переломным моментом в отечественной истории, положи­вшим начало новому этапу в исторических судьбах российского, в том числе и уральского крестьянства. Она способствовала модернизации страны, т.е. переходу от традиционного к индустриальному обществу.

19 февраля 1861 г. бывшие помещичьи крестьяне получили личную свободу и право выкупить душевой надел. 26 июня 1863 г. было утверждено «Положение о крестьянах, водворенных на землях имений государевых, дворцовых и удельных», в котором определялся порядок наделения их землей, проведения выкупной операции и организации сельского и волостного управления (по аналогии с госу­дарственными и бывшими помещичьими крестьянами).

По сравнению с помещичьими крестьянами, удельные получали некоторые преимущества. В их распоряжение передавались находи­вшиеся у них тяглые и запасные земли, исключалось также наделение их дарственными землями. В 1866 г. была проведена реформа госу­дарственных крестьян, по которой определялись разме­ры их наделов и повинности.

Земельные наделы государственных крестьян значительно пре­восходили наделы помещичьих и удельных крестьян, выкупные пла­тежи у них были меньше и они получили, по сравнению с поме­щичьими и удельными крестьянами, гораздо большую экономическую самостоятельность.

В результате реформ 1860-х гг. все категории крестьян консо­лидировались в единое сословие «свободных сельских обывателей» и постепенно стали утрачивать сословные черты. Правда, правительство намеренно затягивало этот процесс, поддерживая сословные признаки крестьян и патриархальность деревни.

14 мая 1863 г. была проведена реформа, касающаяся башкир и их припущенников. Собственно башкиры подразделялись на вотчин­ников и припущенников. Башкиры-вотчинники – это коренные жите­ли Урала, получившие от царского правительства при добровольном присоединении Башкирии к российскому государству вотчинное право на принадлежавшие им земли.

Припущенники – это пришлые татарские, чувашские, Марий­ские, мордовские, удмуртские и русские крестьяне, поселившиеся на башкирских землях в разное время, а так же башкиры, потерявшие вотчинное право на землю. По десятой ревизии, проведенной в 1858 г., башкир-вотчинников насчитывалось на Урале всего 203 659 душ м.п., в том числе в Уфимской губернии – 104 372; Оренбург­ской – 86 866 душ м.п.; Пермской – 5 651 д.м.п.; Вятской – 1 650 д.м.п. Башкир-припущенников числилось всего 268 785 душ м.п., из них 226 532 – в Уфимской губернии, 20 636 – в Оренбургской; 21 617 – в Пермской, Вятской и Самарской.

Башкиро-мещерякское войско упразднялось, а башкиры и мещеряки становились податным сословием и уравнивались в граж­данских правах со «свободными сельскими обывателями». Они, как и крестьяне, могли владеть землей, заниматься торговлей, промыслами, переходить в другие сословия. В 1865 г. была отменена кантонная система, и управление башкирами было передано из военного в граж­данское общество. Кроме того, в башкирских селениях создавалось управление, аналогичное органам управления, установленным в крестьянской деревне.

Одновременно с реформой 19 февраля 1861 г. были утверждены «Дополнительные правила о приписных к частным горным заводам людях ведомства Министерства финансов», на основе которых отме­нялось крепостное право на частных (вотчинных и посессионных) горных заводах и промыслах. Восьмого марта 1861 г. было издано «Положение о горнозаводском населении казенных горных заводов ведомства Министерства финансов», согласно которо­му отменялось крепостное право на казенных заводах. Согласно этим законам, горнозаводское население получило личную свободу и освобождалось от обязательных работ на заводах и промыслах.

Таким образом, горнозаводские крестьяне становились «свобод­ными сельскими обывателями» и уравнивались в правах с другими категориями крестьян. Мастеровые в отличие от сельских работников получали льготы (освобождались от рекрутчины, если оставались на заводе, получали усадебную землю, выгоны (по 200 кв. сажен) и покосы (по 1 дес. на душу) без выкупа).

Статистика численности разрядов крестьян на Урале является путанной. Это объясняется наличием несколько групп его, связанных с сельским хозяйством и горнозаводской промышленностью и тем, что к числу крестьян некоторые статистики XIX в. причисляли и мастеровых. Основания для этого были, так как на вотчинных заводах мастеровые часто (вплоть до отмены крепостного права), формирова­лись из крестьян.

В разряд государственных крестьян были отнесены татары, марийцы, удмурты, манси, тептяри и бобыли.

К помещичьим крестьянам принадлежали некоторые коми-пермяки (Оханского и Осинского уездов). Разряды крестьян и национальный состав Урала были связаны условиями исторического происхождения и вхождения нерусских народов в состав Российского государства. Так, башкиры до начала 60-х гг. XIX в. не входили ни в один из разрядов крестьян. Они составляли особую категорию – башкиро-мещерякское войско.

В пореформенный период на Урале происходила дальнейшая экономическая специализация районов, возросла связь различных категорий крестьян с рынком, развивались отхожие промыслы, более интенсивно стали распахиваться земли, площади посевов стреми­тельно увеличивались, особенно в Оренбургской и Уфимской губер­ниях. Хлебные валовые сборы в 60-е гг. XIX в. колебались на Урале от 20,5 до 30,6 млн пудов; в 70-е годы – от 13,2 до 31,3 млн пудов в Оренбургской губернии и соответственно от 23,3 до 58,2 млн пудов в Уфимской губернии (выделилась из Оренбургской в 1866 году).

Так, за сорок пореформенных лет (1861–1900 гг.) площадь посева только в Пермской губернии увеличилась на 12% (308,3 тыс. десятин). Площадь пахотной земли возрастала главным образом за счет расчистки леса и превращения лугов и целинных земель в пашни. По имеющимся данным за пятилетие (1883–1887 гг.) избыток четырех главных хлебов, за вычетом потребления, ежегодно составлял в губернии 1,5 млн пудов. Это свидетельствовало о превращении Пермской губернии в один из крупных районов товарного зернового хозяйства. В 60–90-е гг. XIX в. большое количество хлеба в зерне и муке продавалось на ярмарках и вывозилось за пределы региона, особенно на Печору. При удовлетворительном урожае жители Пермской губернии могли прокормиться своими хлебами 1,4 года (для сравнения: соседняя Оренбургская губерния – 2 года, а Уфимская и Вятская губернии – 1,4 года). Однако крестьянство Урала часто постигали неурожаи. Особенно сильным был неурожай 1890–1891 гг. От голода тогда умерло более ста тысяч человек. На Урале в пореформенный период резко возросли посевы и сборы картофеля, который практически стал для крестьян «вторым хлебом». Посевы картофеля способствовали развитию винокурения и крахмалопаточ­ных заводов. Картофель стал употребляться и для откорма мясомо­лочного скота. Кроме того, отдельные уезды выделялись посевами льна и конопли. Только в Кунгуре в 70-х г. XIX в. скупили для Перми до 200 тысяч пудов льняного семени.

Одной из отраслей торгового земледелия Урала являлось пчеловодство. Особенно активно им занимались в Красноуфимском, Кунгурском, Оханском и Осинском уездах Пермской губернии. Лучшими пчеловодами считались марийцы, башкиры и тептяри. Средний сбор меда составлял в губернии от 15 до 24 тысяч пудов. Крестьяне получали дохода до 171 тысячи рублей. Наибольшим спросом у покупателей пользовались продукты пчеловодства в Вятской и Уфимской губерниях. Широкое развитие получило травосеяние. Особенно много высевали клевера, тимофеевки и др. В 90-е гг. XIX в. в Шадринском и Оханском уездах стало развиваться маслоделие. В целом в пореформенный период наблюдались: улуч­шение агрокультуры и агротехники крестьянских хозяйств, рост урожайности основных сельскохозяйственных культур и, как резуль­тат этого, улучшение питания крестьян. Об этом свидетельствовали «увеличение длины тела и уменьшение процента забракованных для военной службы новобранцев».

Почвенно-климатические условия края непосредственно влияли и на плотность населения. Как правило, чем плодородней уезд, тем выше плотность населения и наоборот. Рост плотности населения постоянно толкал крестьянство не только к колонизации, но и к интен­сификации земледелия. Одновременно вследствие роста сельского населения величина земельного надела на душу мужского пола сокращалась. В результате возникло относительное аграрное перена­селение, что явилось катализатором для развития в этих районах отхожих промыслов или интенсификации производства. Среда обита­ния (климат, почвы и т.д.) пусть опосредованно, но воздействует на социальные процессы, популяционную генетику человека, на социаль­ное поведение, социальную психологию, демографические процессы. Бесспорно влияние климата на земледелие, животноводство и все экономические явления и процессы, непосредственно связанные с биосферой.

Своеобразие социально-экономического развития Урала состо­яло в том, что в его экономике большое место занимала горнозавод­ская промышленность. Горные заводы и горнозаводское население были размещены в сельской местности и приписаны к ней и сельскому населению, хотя по роду производственной деятельности это было индустриальное население, исключая сельских работников горных заводов. Одной из особенностей развития сельского хозяйства и истории края была тесная связь его с горнозаводской промышлен­ностью. Сильно развитые гужевые и сплавные (караванные) перевозки грузов определили направление земледелия (посев продовольствен­ных, фуражных и технических культур и развитие животноводства), а так же характер и степень развития ремесла и обрабатывающей промышленности, связанных большей частью с обслуживанием нужд горнозаводской промышленности, извоза и сплавных караванов.

Преобладание в крае бывших государственных крестьян, имев­ших в среднем большие наделы, чем удельные и бывшие помещичьи крестьяне, более свободно и тесно связанных с рынком и различного рода промыслами, положительно сказывалось на развитии производи­тельных сил в регионе.

Уральское крестьянство проявило большое искусство в таких видах «кустарных» промыслов, как канатно-веревочный, связанный с обслуживанием потребностей речного и извозного транспортов, сете­вязальный, тканья кулей и рогож, связанных с потребностями соля­ного, зернового производства и перевозкой товара на ярмарки, ткацкий – холста и полотна, что удовлетворяло спрос мельничного производства и горных заводов, смолокуренный и дегтярный, скорняжный (изготов­ление кошм, шлеи, потников и прочего из шерсти домашних живот­ных), удовлетворявший потребности прежде всего извозного промысла и горнозаводской промышленности, шорно-седельный, сапожный, пле­тение корзинок и коробов (в них перевозился древесный уголь), выдел­ка колес и ободьев, пимокатный (особенно в Ольховской волости Шад­ринского уезда), бондарный (производство кадок, ведер, лоханей, бо­чек, корыт, лопат, посуды, телег, саней). Многие из изделий уральских крестьян-кустарей вывозились в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию.

Пермские крестьяне-кустари – сохолады прославились своими курашимками, кунгурками, очерками, туринками, чегандинками.

Руками крестьянства создавалась и поддерживалась транспорт­ная сеть края: знаменитый Сибирский тракт, железные дороги (Горно­заводская, Екатеринбург – Тюмень, Екатеринбург – Челябинск, Пермь – Котлас, Пермь – Екатеринбург через Кунгур), и подъездные пути к ним; сплавные и все грузовые работы на реках Каме, Чусовой и их притоках. Крестьяне строили баржи для сплава соли и железных караванов на Нижегородскую ярмарку. В 90-х гг. XIX в. под влиянием земских слу­жащих Пермское крестьянство одним из первых стало создавать сельс­кохозяйственные производственные артели (в Шадринском, Камыш­ловском и Екатеринбургском уездах), а также артельные маслодельни.

Однако преувеличивать роль отхожих промыслов в крае не сле­дует, т.к. они охватили незначительную часть крестьян. Гораздо боль­шее развитие в губернии получили «кустарные» промыслы на местах.

Крестьянство Урала на протяжении всего XIX в. в имуществен­ном и социальном отношении оставалось довольно однородной мас­сой. Процесс имущественного расслоения крестьянства не был доми­нирующим. Проследить реальные доходы отдельных крестьянских семей у различных категорий крестьян практически невозможно.

Душевые наделы всех категорий крестьян, проживающих на Урале, после реформ 1860-х гг. превышали общероссийские показа­тели. Кроме того, в крае (особенно в нечерноземной полосе) наблюда­лось даже увеличение наделов в пореформенный период.

Согласно материалам военно-конских переписей 1899–1901 гг., процент безлошадных дворов в Пермской губернии колебался от 15 до 20%. Причем, наибольший процент безлошадных приходился на горнозаводские уезды, где население занималось главным образом промышленными работами. Следовательно, показатель безлошад­ности не может служить главным (а порой и единственным) критерием социальной дифференциации крестьянства.

Кроме того, в пореформенный период росла доля зажиточных хозяйств (с тремя и более лошадьми). Крестьяне дополнительно занимались извозом, работами на заводах и промыслами. Некоторые из них нанимали лошадей за деньги или за часть земли и покосов, а сами при этом занимались различными промыслами, либо торговлей.

Согласно «Материалам высочайше утвержденной комиссии 16 ноября 1901 г.» в Пермской губернии в различного рода промыс­лах, главным образом кустарных, участвовало более четверти налич­ного населения крестьян.

Таким образом, крестьяне частично компенсировали недостачи от сельского хозяйства заработками в отхожих и «кустарных» про­мыслах. В Пермском крае очень мало арендовалось земли. Лишь в Красноуфимском и Екатеринбургском уездах аренда превышала 5%. Это говорит о том, что подавляющее большинство крестьян не нужда­лось в аренде, т.к. средств для существования было достаточно. Об этом свидетельствует отсутствие недоимок в большинстве волостей края.

В конце XIX в. средний годовой заработок (в рублях) в Пермской губернии составлял от 50 до 75 рублей, в Уфимской и Оренбургской губерниях – до 50 рублей.

«Раскрестьянивание» не получило широкого размаха. Община с ее круговой порукой, коллективизмом, привязанностью к земле, месту, собственности оказывала на крестьян куда большее влияние, нежели желание порвать с привычками, сорваться с места и двинуться в город. Об этом свидетельствует относительно незначительный процент отходников и мигрантов. Как правило, миграции носили сезонный характер и являлись способом получения дополнительных, так необходимых крестьянину в новых условиях, денег.

Кроме того, наличие общины также способствовало сохранению традиционного православного менталитета крестьян. Община стремилась воссоздать неизменный крестьянский строй жизни во всех отношениях – демографическом, экономическом, культурном и т.д. Отсюда настороженное отношение ко всему новому. Крестьяне оценивали «свою конкретную деревню, общину, родину как лучшее на Земле место для жизни». Отсюда поговорки: «Родимая сторона – мать, а чужая – мачеха», «Крепче мирского лаптя мужику не найти», «Где у мира рука, там моя голова» и т.д.

Реформа 1861 г. далеко не сразу привела к трансформации системы ценностей крестьянства. Традиционные взгляды на деньги как некапитал вытеснялись постеренно и явно обозначились лишь после революции 1905–1907 гг., и то в первую очередь среди молодых крестьян, тесно связанных с городом.

Причинами длительного сохранения традиционного менталитета у крестьян являлись: инерция сознания, поддержка привычного уклада жизни широкими слоями русской интеллигенции, особенно народниками, а также православной церковью.