Личность в конфликте

Социальные ученые много писали об особенностях кон­фликтующих сторон, которые определяют их склонность ис­пытывать предрассудки или иметь непредубежденный взгляд и входить в деструктивные или просоциальные формы соци­ального поведения. Эта литература слишком объемна, чтобы быть обобщенной здесь. Однако мы представим краткий об­зор, чтобы продемонстрировать растущее согласие среди пси­хологов, изучающих взаимосвязи между личностью и соци­альным поведением (Snyder & Iskes, 1985).

Первоначально доминировавший диспозиционный под­ход, который стремился объяснить социальное поведение в терминах относительно стабильных черт, диспозиций и дру­гих склонностей, присущих индивиду, сейчас рассматривает­ся как ограниченно полезный. Такой подход типично фокуси­руется на одной или более постоянных диспозициях следую­щего типа: мотивационные тенденции (например, агрессия, власть, чувство собственного достоинства, страх), черты характера (например, авторитаризм, маккиавелизм, локус конт­роля, догматизм), когнитивные тенденции (например, когни­тивная простота или сложность, «открытая» или «закрытая» система), ценности и идеологии (например, равенство—нера_ч венство, кооперативность—конкурентность, традиционализм-модернизм), «Я-концепция» и основы самооценки, усвоенные привычки и навыки преодоления трудностей. Таким образом, одни исследователи пытались объяснить деструктивный конф­ликт в терминах врожденной или приобретенной потребности в агрессии, другие подчеркивали силу мотива или чувство соб­ственного достоинства, третьи ссылались на «черно-белое» мышление, а четвертые использовали в качестве основы своих объяснений понятия «идеология» или «Я-концепция».

Сейчас в объяснении социального поведения доминирует подход, в рамках которого закономерности этого поведения рассматриваются в терминах взаимодействия, реципрокного влияния, вклада и ситуационных, и диспозиционных детерми­нант. В этом подходе существует несколько хорошо подкреп­ленных тезисов (Snyder & Ickes, 1985), которые могут быть кратко изложены следующим образом:

1. Индивиды заметно отличаются друг от друга по степени проявления последовательности личностных черт в социаль­ном поведении в различных ситуациях, например те, кто кон­тролирует и регулирует свой поведенческий выбор на основе ситуационной информации, демонстрируют относительно низкую последовательность (Snyder & Ickes, 1985), так же как и те, кто проявляет низкую степень личного самосознания (Schier, Buss & Buss, 1978).

2. Некоторые ситуации обладают «сильными» характерис­тиками, и в них, несмотря на различия в индивидуальных осо­бенностях, проявляются незначительные индивидуальные ва­риации в поведении (Ickes, 1982; Mischel, 1977), тогда как си­туации со «слабыми» характеристиками допускают большее проявление индивидуальных различий.

3. Некоторые ситуации провоцируют диспозиции, посколь­ку они рассматриваются как релевантные этим ситуациям и, усиливая их, делают их руководством к действию и допускают такие способы поведения, которые различаются в зависимости от индивидуальных особенностей (Bern & Lenney, 1976); ситу­ации же, лишенные таких характеристик, не будут усиливать проявление диспозиций.

4. Некоторые ситуации провоцируют тенденции фокусиро­вания на себе, которые усиливают предиспозиции, ориентиро­ванные на себя, и, как следствие, делают их более сильными детерминантами поведения, чем в ситуациях, которые не про­воцируют фокусирование на себе (Duval & Wickland, 1972, 1973; Schier, Carver & Gibbons, 1981).

5. По-видимому, существует тенденция к конгруэнтности между личностными диспозициями и ситуационными страте­гиями (Deutsch, 1982), приводящая к тому, что люди с опреде­ленными типами диспозиций будут выбирать определенные типы социальных ситуаций, соответствующие их диспозици­ям, и иметь тенденцию формировать свои диспозиции так, чтобы они соответствовали ситуациям, из которых трудно выйти или которые трудно изменить (Snyder & Ickes, 1985). (Характеристику природы когниций, мотиваций и ориента­ции или диспозиций, которые конгруэнтны базисным типам социальных отношений — определенным их положением в следующих четырех измерениях: кооперативные—конкурент­ные, равенство—неравенство, социально-ориентированные и ориентированные на решение задачи, формальные—нефор­мальные — ем. Deutsch, 1982,1985.)

Эта более комплексная модель реципрокного влияния взаи­модействующих вкладов ситуационных и диспозиционных де­терминант социального поведения предполагает постоянное взаимовлияние между внутренними состояниями и характери­стиками участников конфликта и их внешним конфликтом. Таким образом, причинная связь действует скорее в обоих на­правлениях между внутренними характеристиками и внешним конфликтом, чем просто от внутренних характеристик к приро­де конфликтного процесса. Именно поэтому участники продол­жительного конфликтного процесса, кооперативного или кон­курентного, часто имеют тенденцию в некоторых отношениях становиться зеркальными образами друг друга.

Внутренние потребности участников конфликта могут по­рождать конфликтные отношения, и, в свою очередь, конфликтные отношения могут генерировать потребности сто­рон, которые в дальнейшем будут способствовать сохранению конфликта. Существует множество видов внутренних по­требностей, которые могут найти выход во враждебных внеш­них отношениях:

• Они могут обеспечивать оправдание внутренних про­блем, которые рассматриваются как созданные соперником или необходимостью защищаться от него.

• Они отвлекают внимание, так что внутренние проблемы кажутся менее явными.

• Они дают возможность иметь цель, чувствовать возбуж­дение, сплоченность и единство, которых иногда не хватает в жизни. Конфликт, особенно если он содержит оттенок опасно­сти, может нейтрализовать чувства бессмысленности, скуки и усталости.

• Они могут давать возможность проявлять сдерживаемую враждебность, вызываемую внутренним конфликтом, через борьбу с внешним противником.

• Они создают возможность проецировать неодобряемые части себя (которые не признаются сознанием) на соперника и бороться с ними через атаку на противника.

• Они могут позволить важным частям своего «я» (вклю­чая установки, навыки и защиты, развиваемые во время кон­фликтных отношений на созидательных стадиях) быть выра­женными и оцененными через отношения с теперешним со­перником, напоминающие более ранние конфликтные отношения, и т. д.

Кроме того, стороны часто остаются вовлеченными в кон­фликт благодаря тому, что они уже сделали в ходе конфликта; также те, кто приобрел особую власть, выгоду, престиж, рабо­ту, знание или навыки в ходе конфликта, могут чувствовать угрозу от уменьшения или окончания конфликта.

Спорные вопросы в конфликте

Существует множество проблем, которые могут быть в центре конфликта, и могут быть предложены разные типоло­гии для классификации содержания этих проблем (например, связан ли конфликт с ресурсами, правами или помехами, убеждениями, ценностями или природой отношений) (Deutsch, 1973). Здесь я сосредоточу внимание, прежде всего, на некото­рых формальных характеристиках проблем, а не на их содержа­нии, поскольку именно ими в большей степени определяется вероятность того, что конфликт примет конструктивный или деструктивный характер. Ниже будут рассмотрены такие осо­бенности проблем, как их тип, величина и жесткость.

Тип проблемы. Некоторые типы проблем менее способ­ствуют конструктивному разрешению конфликта, чем другие; они заставляют участников определять конфликт как строгое соперничество или конфликт типа «выигрыш—проигрыш». Такие проблемы, как «власть или контроль над другим», «больший статус, чем у другого», «победа или поражение», «исключительное обладание чем-то, чему не существует заме­ны или возможной компенсации» являются типами проблем, которые ведут к определению конфликта в понятиях выигры­ша—проигрыша.

Величина. Одной из характеристик деструктивных кон­фликтов является то, что они имеют тенденцию к увеличению в размерах или эскалации. Обратное тоже представляется вер­ным: небольшие конфликты легче разрешаются конструктивно, чем большие (Deutsch, 1973; Fisher, 1964). Конфликт увеличи­вается, если рассматривать его как конфликт между большими единицами (расовый конфликт, а не конфликт между двумя индивидами разных рас), как конфликт по большому, самосто­ятельному вопросу, а не по незначительному (рассматриваемо­му как справедливость или как несправедливость в конкретном случае), как конфликт по поводу принципов, а не по поводу их приложения, как конфликт, решение которого создает скорее большой, чем малый прецедент по существу вопроса или по процедуре. Могут быть названы и многие другие детерминан­ты величины конфликта. Например, проблемы, которые каса­ются самооценки или изменений во власти или статусе, потен­циально более важны, чем те, которые не затрагивают эти во­просы. Необоснованные угрозы или попытки принуждения способствуют увеличению конфликта и, таким образом, увели­чивают вероятность деструктивного процесса.

Величина конфликта может быть определена как ожидае­мые различия в стоимости результата, который получит сто­рона, если выиграет, в сравнении с тем, что она получит, если выиграет другой. Сторона «выигрывает» конфликт, если она получает результаты, которые ее удовлетворяют; чем более они удовлетворяют ее, тем более она выигрывает. Это опреде­ление предполагает, что величина конфликта будет невелика для участника, который считает, что обе стороны могут выиг­рать, и велика, если он думает, что одна сторона может проиг­рать (получить не удовлетворяющий ее результат), если дру­гая выиграет. Это определение также означает, что величина данного конфликта может быть больше для одной стороны, чем для другой. Одна сторона может считать, что ее результат будет совершенно удовлетворительным, даже если выиграет другой, тогда как вторая сторона может считать, что на ее ре­зультатах неблагоприятно отразится, если другой выиграет.

Удивительно, что в литературе, посвященной управлению конфликтами, мало внимания уделяется тому, что Фишер (Fisher, 1964) называет контролем проблемы. Контроль над значением того, что воспринимается как поставленное на кар­ту в конфликте, может помешать конфликту принять деструк­тивное развитие. Многие конфликты могут восприниматься таким образом, что это преувеличит или преуменьшит размер! спорных вопросов. В общем, конфликты «здесь-и-сейчас», ко­торые относятся к конкретным, ограниченным действиям и и» последствиям, намного легче разрешаются конструктивно* чем конфликты, которые определяются в терминах принципов, прецедентов или прав, проблемы которых выходят за рам­ки конкретного времени и места и за специфическими дей­ствиями личностей, групп, рас или других больших соци­альных единиц или категорий восходят к общим законам.

Жесткость проблемы. Отсутствие видимых удовлетвори­тельных альтернатив или заменителей для реализации постав­ленных на карту интересов порождает жесткость проблемы. Иногда мотивационные и интеллектуальные ограничения мо­гут вести стороны к восприятию проблем как более жестких» чем диктует реальность, так что они «затвердевают» на своих «позициях» (Fisher & Ury, 1981). Однако, очевидно также, чтв суровая реальность может чрезвычайно ограничивать возмож- • ность нахождения приемлемых заменителей и сужает возмож­ности, открытые перед конфликтующими сторонами. Если существует недостаток в пище, крове, одежде, медицине или чем-то еще, требуемом для физического и психологического выживания, конфликт по поводу таких нужд будет принимать особо острый характер.