Задачи и мотивы деятельности 22 страница

Вначале – через принцип единства сознания и деятельности – Рубинштейн ищет подход к объективному изучению личности, к тому, через что и как она проявляется в деятельности. Этот подход был реализован в цикле исследований проблем воспитания ребенка С.Л.Рубинштейном и его сотрудниками еще в 30-е гг. в Ленинграде. Почти одновременно им намечается другое направление исследований – путь активного формирования личности и ее сознания через деятельность. Прослеживая связь сознания и деятельности, Рубинштейн показывает, что сознание есть такой высший психический процесс, который связан с регуляцией личностью складывающихся в деятельности отношений. Сознание не просто высшее личностное образование, оно осуществляет три взаимосвязанные функции: регуляцию психических процессов, регуляцию отношений и регуляцию деятельности субъекта. Сознание, таким образом, высшая способность действующего субъекта. Сознание выводит его в мир, а не замыкает в себе, поскольку его цели детерминированы не только им самим, но и обществом. Детерминация субъектом своей деятельности складывается и в особом процессе – жизненном пути личности.

Принципиальным для Рубинштейна является вопрос о соотношении сознания и самосознания: не сознание развивается из самосознания, личностного "я", а самосознание возникает в ходе развития сознания личности, по мере того как она становится самостоятельно действующим субъектом. Этапы самосознания Рубинштейн рассматривает как этапы обособления, выделения субъекта из непосредственных связей и отношений с окружающим миром и овладения этими связями. Согласно Рубинштейну, сознание и самосознание – это построение личностью через свои действия отношений с миром и одновременно выражение своего отношения к миру посредством тех же действий. Из такого понимания соотношения сознания и самосознания С.Л.Рубинштейном развивается его концепция поступка: "При этом человек осознает свою самостоятельность, свое выделение в качестве самостоятельного субъекта из окружения лишь через свои отношения с окружающими людьми, и он приходит к самосознанию, к познанию собственного "я" через познание других людей". Самосознание в таком смысле есть не столько рефлексия своего "я" сколько осознание своего способа жизни, своих отношений с миром и людьми.

На пересечении всех приведенных определений сознания – гносеологического, социально-исторического, антропогенетического, собственно психологического, социально-психологического (соотношение индивидуального и коллективного сознания), наконец, ценностно-нравственного – и возникает его объемная интегральная характеристика. Она образуется именно при генетическом рассмотрении. Только рассмотрение сознания в развитии позволяет соотнести, различив исторический (антропогенетический) и онтогенетический процессы развития сознания, показать единство и специфику индивидуального и общественного сознаний, определить сознание как этап развития личности ребенка, затем – как этап жизненного пути и нового качества в становлении личности, как способ и новое качество жизни и соотнесения себя с действительностью. Этап сознательного отношения к жизни есть новое качество самого сознания, возникающее в связи с новым способом жизни личности. Личность становится субъектом жизни не потому, что она обладает сознанием, характером, способностями, а потому и в той мере, в какой она использует свой интеллект, свои способности для решения жизненных задач, подчиняет свои низшие потребности высшим, строит свою стратегию жизни.

Глубоко раскрыт С.Л.Рубинштейном генезис коммуникативных функций сознания, проявляющихся в речи и осуществляющихся в ней: "Благодаря речи сознание одного человека становится данностью для другого". Речь является формой существования мысли и выражением отношения, т.е. в функциях речи также прослеживается единство знания и отношения. Чрезвычайно важным является, по Рубинштейну, генезис тех функций речи, которые связаны с потребностью ребенка понимать и со стремлением быть понятым другим. Его анализ этой потребности, сопровождающийся убедительной критикой Ж.Пиаже, отчасти близок бахтинской идее диалога. Однако принципиальная особенность позиции Рубинштейна состоит в том, что в отличие от М.М.Бахтина, настаивавшего вслед за родоначальником герменевтики Ф.Шлейермахером на значимости интерсубъективности, "сократической беседы", Рубинштейн исследует интрасубъективный аспект этой потребности.

Генетически-динамический аспект сознания получает наиболее конкретное воплощение при рассмотрении С.Л.Рубинштейном эмоций и воли. Именно в них сознание предстает как переживание и отношение. Когда потребность из слепого влечения становится осознанным и предметным желанием, направленным на определенный объект, человек знает, чего он хочет, и может на этой основе организовать свое действие. В генезисе обращения потребностей, переключении их детерминации с внутренних на внешние факторы концепция Рубинштейна сближается с концепцией объективации Д.Н.Узнадзе.

Таким образом, раскрытие генезиса и структуры сознания как единства познания и переживания, как регулятора деятельности человека дало возможность представить разные качества психического – познавательные процессы в их единстве с переживанием (эмоции) и осуществлением отношений к миру (воля), а отношения к миру понять как регуляторы деятельности в ее психологической и собственно объективной общественной структуре и все эти многокачественные особенности психического рассмотреть как процессы и свойства личности в ее сознательном и деятельном отношении к миру.

Рубинштейновское понимание сознания тем самым дало и новое понимание предмета психологии, и новую структуру психологического знания. Принципы единства сознания, деятельности и личности легли в основу построения психологии как системы.

* * *

Первопроходческая роль С.Л.Рубинштейна в систематической и глубокой разработке (начиная с 1922 г.) деятельностного принципа в психологической науке должна быть специально подчеркнута, поскольку на протяжении последних 20-25 лет этот его вклад в психологию или умаляется, или замалчивается; в ряде энциклопедических справочников об этом не говорится ни слова.235 Между тем в нашей стране и за рубежом получают все более широкое распространение многие достижения в разработке деятельностного подхода, хотя нередко и без упоминания авторства или соавторства С.Л.Рубинштейна. Как ни странно, но именно так получилось, например, с хорошо известной философско-психологической схемой анализа деятельности по ее главным компонентам (цели, мотивы, действия, операции и т.д.). В своей основе эта схема была разработана С.Л.Рубинштейном и А.Н.Леонтьевым в 30-40-е гг. Сейчас она очень широко применяется и совершенствуется (иногда критикуется) отечественными и зарубежными психологами, философами, социологами.

Вышеуказанную схему анализа деятельности Рубинштейн начал разрабатывать в своей программной статье "Проблемы психологии в трудах К.Маркса" (1934) и в последующих монографиях. Так, в монографии "Основы психологии" (1935) Рубинштейном были систематизированы первые достижения в реализации деятельностного принципа. Прежде всего в самой деятельности субъекта им были выявлены ее психологически существенные компоненты и конкретные взаимосвязи между ними. Таковы, в частности, действие (в отличие от реакции и движения), операция и поступок в их соотношении с целью, мотивом и условиями деятельности субъекта. (В 1935 г. действие и операция часто отождествлялись Рубинштейном.)

В отличие от реакции действие – это акт деятельности, который направлен не на раздражитель, а на объект. Отношение к объекту выступает для субъекта именно как отношение, хотя бы отчасти осознанное и потому специфическим образом регулирующее всю деятельность. "Сознательное действие отличается от несознательного в самом своем объективном обнаружении: его структура иная и иное его отношение к ситуации, в которой оно совершается; оно иначе протекает".236

Действие отлично не только от реакции, но и от поступка, что определяется прежде всего иным выражением отношений субъекта. Действие становится поступком в той мере, в какой оно регулируется более или менее осознаваемыми жизненными отношениями, что, в частности, определяется степенью сформированности самосознания.

Таким образом, единство сознания и деятельности конкретно проявляется в том, что различные уровни и типы сознания, вообще психики раскрываются через соответственно различные виды деятельности и поведения: движение – действие – поступок. Сам факт хотя бы частичного осознания человеком своей деятельности – ее условий и целей – изменяет ее характер и течение.

Систему своих идей Рубинштейн более детально разработал в первом (1940) издании "Основ общей психологии". Здесь уже более конкретно раскрывается диалектика деятельности, действий и операций в их отношениях прежде всего к целям и мотивам. Цели и мотивы характеризуют и деятельность в целом и систему входящих в нее действий, но характеризуют по-разному.

Единство деятельности выступает в первую очередь как единство целей ее субъекта и тех его мотивов, которые к ней побуждают. Мотивы и цели деятельности в отличие от таковых для отдельных действий обычно носят интегрированный характер, выражая общую направленность личности. Это исходные мотивы и конечные цели. На различных этапах они порождают разные частные мотивы и цели, характеризующие те или иные действия.

Мотив человеческих действий может быть связан с их целью, поскольку мотивом является побуждение или стремление ее достигнуть. Но мотив может отделиться от цели и переместиться 1) на саму деятельность (как бывает в игре) и 2) на один из результатов деятельности. Во втором случае побочный результат действий становится их целью.

Итак, в 1935-1940 гг. Рубинштейн уже выделяет внутри деятельности разноплановые компоненты: движение – действие – операция – поступок в их взаимосвязях с целями, мотивами и условиями деятельности. В центре этих разноуровневых компонентов находится действие. Именно оно и является, по мнению Рубинштейна, исходной "клеточкой, единицей" психологии.

Продолжая во втором (1946) издании "Основ общей психологии" психологический анализ деятельности и ее компонентов, С.Л.Рубинштейн, в частности, пишет: "Поскольку в различных условиях цель должна и может быть достигнута различными способами (операциями) или путями (методами), действие превращается в разрешение задачи" и здесь же делает сноску: "Вопросы строения действия специально изучаются А.Н.Леонтьевым".

В 40-е гг. и позднее А.Н.Леонтьев опубликовал ряд статей237 и книг, в которых была представлена его точка зрения на соотношение деятельности – действия – операции в связи с мотивом – целью – условиями. Это прежде всего его "Очерк развития психики" (1947), "Проблемы развития психики" (1959), "Деятельность, сознание, личность" (1975). По его мнению, "в общем потоке деятельности, который образует человеческую жизнь в ее высших, опосредованных психическим отражением проявлениях, анализ выделяет, во-первых, отдельные (особенные) деятельности – по критерию побуждающих их мотивов. Далее выделяются действия – процессы, подчиняющиеся сознательным целям. Наконец, это операции, которые непосредственно зависят от условий достижения конкретной цели".238

В данной схеме понятие деятельности жестко соотносится с понятием мотива, а понятие действия – с понятием цели. На наш взгляд, более перспективной выглядит не столь жесткая схема, согласно которой и с деятельностью, и с действиями связаны и мотивы, и цели, но в первом случае они более общие, а во втором – более частные. Впрочем, иногда и сам Леонтьев расчленяет цели на общие и частные и только вторые непосредственно соотносит с действиями.239 Тем самым в этом пункте намечается определенное сближение позиций Рубинштейна и Леонтьева. Вместе с тем между ними сохраняются и существенные различия, прежде всего в трактовке субъекта и его мотивов.240 Кроме того, как мы уже видели, Рубинштейн все время подчеркивает принципиально важную роль поступка, когда, с его точки зрения, деятельность "становится поведением" в нравственном (но, конечно, не бихевиористском) смысле этого слова.

В целом описанная общая схема соотнесения деятельности, действий, операций в их связях с мотивами, целями и условиями является важным этапом в развитии советской психологии. Не случайно она до сих пор широко используется. Вместе с тем разработанная С.Л.Рубинштейном и А.Н.Леонтьевым схема нередко рассматривается как чуть ли не самое главное достижение советской психологии в решении проблематики деятельности. На наш взгляд, это, конечно, не так. В указанной проблематике наиболее существенным для психологии является вовсе не эта общая схема (которую вообще не следует канонизировать), а раскрытие через Марксову категорию деятельности неразрывной связи человека с миром и понимание психического как изначально включенного в эту фундаментальную взаимосвязь.

В отличие от деятельности и вне связи с ней действия, операции, мотивы, цели и т.д. давно стали предметом исследования психологов многих стран. Например, К.Левин и его школа многое сделали для изучения действий и мотивов, а Ж.Пиаже и его ученики – для изучения операций и действий. Но только в советской психологии, развивавшейся на основе диалектико-материалистической философии, была особенно глубоко проанализирована связь человека и его психики с миром. Наиболее важными критериями такого анализа стали взятые у К.Маркса категории объекта, деятельности, общения и т.д. И именно в данном отношении (прежде всего в разработке проблематики деятельности) советская психология имеет определенные методологические преимущества, например, перед тем же Ж.Пиаже, который не смог избежать некоторого крена в сторону операционализма.241

Во всех разработках проблемы деятельности и других проблем С.Л.Рубинштейн выступает не только как автор, соавтор и руководитель, но и как один из организаторов психологической науки в СССР. Он прежде всего стремился и умел налаживать творческие деловые контакты и тесное сотрудничество с психологами страны даже в тех случаях, когда они придерживались существенно иных точек зрения. Вот, например, как писал об этом М.Г.Ярошевский применительно к ленинградскому периоду научного творчества Рубинштейна: "Имелись широкие возможности для неформального общения. К Рубинштейну в его двухкомнатную квартиру на Садовой приходили делиться своими замыслами Выготский и Леонтьев, Ананьев и Рогинский. Приезжали на его кафедру Лурия, Занков, Кравков и другие. Превосходно информированный о положении в психологии – отечественной и мировой, Рубинштейн поддерживал тесные контакты с теми, кто работал на переднем крае науки".242

Во многом не разделяя позиций Л.С.Выготского (см. об этом дальше), Рубинштейн тем не менее пригласил его читать лекции по психологии студентам Ленинградского пединститута им. М.И.Герцена. Он согласился также в ответ на просьбу Выготского выступить в 1933 г. официальным оппонентом на защите диссертации Ж.И.Шиф – ученицы Выготского, изучавшей развитие научных понятий у школьников. (Со слов Ж.И.Шиф известно, что после защиты она довольно долго переписывалась с Рубинштейном, желая подробнее узнать, в чем суть его критического отношения к теории Выготского. Она предполагала, что письма Рубинштейна к ней могли сохраниться в той части ее архива, которая находится в Институте дефектологии АПН СССР.)

Особенно плодотворными были творческие связи и контакты Рубинштейна с его союзниками и отчасти единомышленниками по дальнейшей разработке деятельностного подхода – с Б.Г.Ананьевым, А.Н.Леонтьевым, А.А.Смирновым, Б.М.Тепловым и др. Несмотря на существенные различия между ними в трактовке деятельности, эти психологи во многом сообща развивали и пропагандировали деятельностный подход, в оппозиции к которому тогда находились многие другие, в том числе ведущие советские психологи (например, К.Н.Корнилов, Н.Ф.Добрынин, П.А.Шеварев и другие бывшие ученики Г.И.Челпанова – основателя первого в России института психологии).

Рубинштейн пригласил к себе на кафедру психологии пединститута им. А.И.Герцена А.Н.Леонтьева для чтения лекций студентам. На той же кафедре он организовал защиту докторских диссертаций Б.М.Теплова и А.Н.Леонтьева и выступил в качестве одного из официальных оппонентов. Такую линию на сотрудничество между разными научными школами и направлениями Рубинштейн продолжал и после своего переезда из Ленинграда в Москву осенью 1942 г.

Когда началась Великая Отечественная война против гитлеровской Германии, Рубинштейн остался в осажденном Ленинграде, потому что считал своим гражданским долгом в качестве проректора организовать работу педагогического института в суровых условиях блокады. В первую, самую тяжелую блокадную зиму (1941/42 гг.) он работал над вторым изданием своих "Основ общей психологии", существенно дополняя, развивая и улучшая их первый вариант 1940 г.

Весной 1942 г. первое издание его "Основ общей психологии" было удостоено Государственной премии по представлению ряда психологов, а также выдающихся ученых В.И.Вернадского и А.А.Ухтомского, издавна и глубоко интересовавшихся проблемами психологии, философии и методологии, внесших свой оригинальный вклад в развитие этих наук и высоко оценивших философско-психологический труд С.Л.Рубинштейна.

Осенью 1942 г. Рубинштейн был переведен в Москву, где возглавил Институт психологии и создал кафедру и отделение психологии в Московском государственном университете. (В 1966 г. на базе этого отделения А.Н.Леонтьев организовал факультет психологии МГУ.) Сюда в 1943-1944 гг. Рубинштейн пригласил на работу не только своих ленинградских учеников – М.Г.Ярошевского, А.Г.Комм и др., но и сотрудников А.Н.Леонтьева – П.Я.Гальперина и А.В.Запорожца, по-прежнему успешно координируя коллективную творческую работу многих психологов из разных учреждений и научных школ.

В 1943 г. Рубинштейн избирается членом-корреспондентом АН СССР и становится в ней первым представителем психологической науки. По его инициативе и под его руководством создается в 1945 г. в Институте философии АН СССР сектор психологии – первая психологическая лаборатория в Академии наук СССР. В том же 1945 г. он избирается академиком Академии педагогических наук РСФСР. Все это результат большого и заслуженного признания его "Основ общей психологии" (1940).

Особенно широкие перспективы для его новых творческих достижений открылись весной 1945 г., после победы над фашистской Германией. В 1946 г., когда вышло второе, существенно доработанное и расширенное издание "Основ общей психологии", С.Л.Рубинштейн уже правил верстку своей новой книги – "Философские корни психологии". Эта книга по философской глубине намного превосходила "Основы..." и знаменовала принципиально новый этап в дальнейшей разработке деятельностного подхода. Она должна была выйти в свет в издательстве Академии наук СССР и, казалось, ничто этому не могло помешать. Тем не менее набор был рассыпан, и это было лишь начало грозы, разразившейся в 1947 г., когда С.Л.Рубинштейн был обвинен в космополитизме, т.е. "преклонении перед иностранщиной", в недооценке отечественной науки и т.д. В течение 1948-1949 гг. его сняли со всех постов; воистину "большие деревья притягивают молнию".

Началась серия "проработок", обсуждений, точнее, осуждений "Основ общей психологии" (в Институте философии АН СССР, в Институте психологии Академии педагогических наук РСФСР и т.д., на страницах газет и журналов "Вопросы философии", "Советская педагогика" и т.д.). При первом обсуждении, проходившем в Институте философии с 26 марта по 4 апреля 1947 г., Рубинштейну и тем немногим, кто его поддерживал, удалось как-то "отбиться". Отчасти помогло заключительное слово Б.М.Теплова. Однако все последующие "проработки" ознаменовали полный разгром психологами и философами "Основ общей психологии" и представленного в них деятельностного подхода. Одним из итогов таких "обсуждений" стала разгромная рецензия на оба издания "Основ общей психологии", написанная П.И.Плотниковым и опубликованная в журнале "Советская педагогика" в 1949 г. (почти накануне 60-летия Рубинштейна). Рецензия заканчивалась следующими, прямо-таки зловещими словами: "Книга С.Л.Рубинштейна оскорбляет русскую и советскую науку в целом, психологию в частности и отражает "специализированное преломление" его лакейской сущности. Чем скорее мы очистим советскую психологию от безродных космополитов, тем скорее мы откроем путь для ее плодотворного развития".243

Столь же незаслуженным гонениям был подвергнут и другой лауреат Государственной премии – психофизиолог Н.А.Бернштейн. После Павловской сессии (1950) жертвами гонений стали физиологи Л.А.Орбели, П.К.Анохин и многие другие ученые. (Все они, как и Рубинштейн, были постепенно восстановлены в правах лишь после смерти И.В.Сталина.)

В эти тяжелейшие и чреватые страшными последствиями годы (1948-1953) Рубинштейн продолжает разрабатывать деятельностный подход. Из неопубликованной, но сохранившейся в верстке монографии "Философские корни психологии" вырос новый философско-психологический труд "Бытие и сознание", который удалось опубликовать лишь в 1957 г.

Особенно сильные изменения философско-психологическая концепция С.Л.Рубинштейна претерпела в трактовке человека и теории деятельности (прежде всего в понимании мышления как деятельности). В основе эволюции его взглядов лежит систематически разрабатываемый Рубинштейном философский принцип детерминизма: внешние причины действуют только через внутренние условия. Разработку данного принципа он начал в 1948-1949 гг., но по вышеописанным причинам смог начать публикацию полученных результатов лишь в 1955 г.244 Эту трактовку детерминации Рубинштейн применил к взаимодействию субъекта с объектом, существенно уточнив понимание последнего.

Преобразование человеком (в ходе деятельности) окружающего мира и самого себя Рубинштейн анализирует на основе предложенного им различия категорий "бытие" и "объект: бытие независимо от субъекта, но в качестве объекта оно всегда соотносительно с ним. Вещи, существующие независимо от субъекта, становятся объектами по мере того, как субъект начинает относиться к ним, т.е. в ходе познания и действия они становятся вещами для субъекта.245

По Рубинштейну, деятельность определяется своим объектом, но не прямо, а лишь опосредованно, через ее внутренние специфические закономерности (через ее цели, мотивы и т.д.), т.е. по принципу "внешнее через внутреннее" (такова альтернатива, в частности, бихевиористской схеме "стимул-реакция"). Например, в экспериментах, проведенных учениками Рубинштейна, было показано, что внешняя причина (подсказка экспериментатора) помогает испытуемому решать мыслительную задачу лишь в меру сформированности внутренних условий его мышления, т.е. в зависимости от того, насколько он самостоятельно продвинулся вперед в анализе решаемой задачи. Если это продвижение незначительно, испытуемый не сможет адекватно использовать помощь извне. Так отчетливо проявляется активная роль внутренних условий, опосредствующих все внешние воздействия и тем самым определяющих, какие из внешних причин участвуют в едином процессе детерминации жизни субъекта. Иначе говоря, эффект внешних причин, действующих только через внутренние условия, существенно зависит от последних (что обычно недостаточно учитывается теми, кто анализирует рубинштейновский принцип детерминизма). В процессе развития – особенно филогенетического и онтогенетического – возрастает удельный вес внутренних условий, преломляющих все внешние воздействия. С этих позиций Рубинштейн дает глубокое и оригинальное решение проблемы свободы (и необходимости).246

При объяснении любых психических явлений личность выступает, по Рубинштейну, как целостная система внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия (педагогические и т.д.). Внутренние условия формируются в зависимости от предшествующих внешних воздействий. Следовательно, преломление внешнего через внутреннее означает опосредование внешних воздействий всей историей развития личности. Тем самым детерминизм включает в себя историзм, но отнюдь не сводится к нему. Эта история содержит в себе и процесс эволюции живых существ, и собственно историю человечества, и личную историю развития данного человека. И потому в психологии личности есть компоненты разной степени общности и устойчивости, например общие для всех людей и исторически неизменные свойства зрения, обусловленные распространением солнечных лучей на земле, и, напротив, психические свойства, существенно изменяющиеся на разных этапах социально-экономического развития (мотивация и др.). Поэтому свойства личности содержат и общее, и особенное, и единичное. Личность тем значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней представлено всеобщее.

С таких позиций Рубинштейн разработал свое понимание предмета социальной и исторической психологии. Если общая психология изучает общечеловеческие психические свойства людей, то социальная психология исследует типологические черты психики, свойственные человеку как представителю определенного общественного строя, класса, нации и т.д., а историческая психология – развитие психики людей того поколения, на время жизни которого приходятся качественные преобразования общества. Однако в любом случае психология изучает психику людей только в ходе их индивидуального онтогенетического развития и постольку, поскольку удается раскрыть прежде всего психическое как процесс, изначально включенный в непрерывное взаимодействие человека с миром, т.е. в деятельность, общение и т.д.247

По Рубинштейну, процесс есть основной способ существования психического. Другие способы его существования – это психические свойства (мотивы, способности и т.д.), состояния (эмоциональные и др.) и продукты, результаты психического как процесса (образы, понятия и т.д.). Например, мышление выступает не только как деятельность субъекта со стороны его целей, мотивов, действий, операций и т.д., но и как процесс в единстве познавательных и аффективных компонентов (психический процесс анализа, синтеза и обобщения, с помощью которых человек ставит и решает задачи). Процесс мышления (в отличие от мышления как деятельности) обеспечивает максимально оперативный контакт субъекта с познаваемым объектом. Изучая людей в их деятельности и общении, психология выделяет их собственно психологический аспект, т.е. прежде всего основной уровень регуляции всей жизни – психическое как процесс. Основной характеристикой психического как процесса является не просто его временная развертка, динамика, а способ детерминации: не изначальная априорная заданность, направленность течения процесса, а складывающаяся, определяемая субъектом по ходу самого осуществления процесса. В таком понимании психического проявляется онтологический подход Рубинштейна, им была выявлена экзистенциальность психического.

В ходе своей деятельности люди создают материальные и идеальные продукты (промышленные изделия, знания, понятия, произведения искусства, обычаи, нравы и т.д.). В этих четко фиксируемых продуктах проявляется уровень психического развития создавших их людей – их способности, навыки, умения и т.д. Таков психологический аспект указанных продуктов, характеризующий результаты психического процесса, который участвует в регуляции всей деятельности субъекта. Психология и изучает "внутри" деятельности людей прежде всего психическое как процесс в соотношении с его результатами (например, мыслительный процесс анализа, синтеза и обобщения в соотношении с формирующимся понятием), но не эти результаты сами по себе (вне связи с психическим процессом). Когда последние выступают вне такой связи, они выпадают из предмета психологии и изучаются другими науками. Например, понятия – без учета их отношения к психическому как процессу – входят в предмет логики, но не психологии. "Через свои продукты мышление переходит из собственно психологической сферы в сферу других наук – логики, математики, физики и т.д. Поэтому сделать образования, в частности понятия, исходными в изучении мышления – значит подвергнуть себя опасности утерять предмет собственно психологического исследования".248

Таким образом, уже после завершения "Основ общей психологии", начиная с середины 40-х гг. (с неопубликованной книги "Философские корни психологии"), Рубинштейн систематически и все более глубоко дифференцирует в психике два ее существенных компонента – психическое как процесс и как результат. При этом он использует и развивает все рациональное, что было внесено в разработку данной проблемы, с одной стороны, И.М.Сеченовым, а с другой – гештальтистами, одновременно критикуя основные недостатки их теорий.

Если в своей книге он рассматривает оба компонента психики как более или менее равноценные для психологической науки, то во всех последующих монографиях он подчеркивает особую и преимущественную значимость для нее именно психического – как процесса, формирующегося в ходе непрерывного взаимодействия человека с миром и животного с окружающей средой. У людей такое взаимодействие выступает в очень разных формах: деятельность, поведение, созерцание и т.д. Психическое как процесс участвует в их регуляции, т.е. существует в составе деятельности, поведения и т.д.