Теории формального и материального образования и их одно­сторонность

Несостоятельность прагматической теории содер­жания образования. Широкую известность в педагогике прошлого получили теории формального и материального образования. В чем же состоит сущность этих теорий и какое влияние они оказали на со­держание школьного образования?

Теория формального образования ведет свое начало от Локка (XVII в.), Песталоцци, Канта и Гербарта (XVIII-XIX вв.). Сторонни­ки этой теории придерживались философии рационализма и считали, что источником знаний является разум, что знания порождаются только самостоятельностью этого разума. Поэтому важнейшую зада­чу образования они видели не столько в овладении учащимися фак­тическими знаниями, сколько в развитии их ума, т.е. способностей к анализу, синтезу, логическому мышлению и т.д. Исходя из этой посылки, они утверждали, что лучшим средством развития мышле­ния учащихся является изучение языков, особенно древних – гре­ческого и латинского, а также математики, и поэтому отстаивали преимущественно гуманитарное, «классическое» направление образования. В русских классических гимназиях изучались главным образом языки: русский, латинский, греческий, немецкий, французский и др. Зато не было химии и физики как особых предметов: они вхо­дили в общий предмет – природоведение. Элементы теории фор­мального образования находят свое применение до сих пор. На ее основе, в частности, работают грамматические школы в Англии, ко­торые, как видно из названия, ориентированы на гуманитарное об­разование.

В конце XVIII – начале XIX в. активно пробивает себе дорогу теория материального образования. Своим зарождением она обязана тому, что быстрое развитие промышленности и ее научно-техниче­ских основ поставило вопрос о подготовке людей, обладающих ес­тественнонаучной, технической и практической подготовкой. Сто­ронники этой теории исходили из философии эмпиризма (от греч. empeiria – опыт). Философы-эмпирики, в частности английский философ-утилитарист (от лат. utilitas – польза) Г. Спенсер (1820-1903) утверждали, что познание не может выйти за пределы непосредственного опыта и что источником знаний является только опыт. Из этого делались следующие педагогические выводы: нужно вооружать учащихся преимущественно естественно-научными зна­ниями, а в Качестве критерия для отбора образовательного мате­риала должна быть степень его пригодности для жизни, для непо­средственной практической деятельности учащихся в будущем.

Теория материального образования составляла основу так назы­ваемого реального направления в школьном образовании. Так, в доре­волюционной России в реальных гимназиях и реальных училищах обучение базировалось не на изучении древних и западноевропей­ских языков, а на усвоении естественно-научных дисциплин (мате­матики, физики и др.), а также предметов прикладного характера, например бухгалтерского дела и т.д. В этом смысле теория матери­ального образования была более прогрессивной, чем теория фор­мального образования, однако и она страдала односторонностью. Вот почему серьезные недостатки, которые были свойственны этим теориям, подвергались резкой критике со стороны прогрессивных деятелей науки.

Указывая на несостоятельность теории формального образова­ния, английский естествоиспытатель Томас Гексли (1825-1895), на­пример, замечал, что ее сторонники предлагали давать детям не прочные знания, а только более или менее полезный курс умствен­ной гимнастики.

Весьма аргументированно критиковал теории формального и материального образования К.Д. Ушинский. Он отмечал, что так называемое формальное развитие, оторванное от усвоения знаний, есть пустая выдумка. Каждая наука, подчеркивал Константин Дмит­риевич, развивает человека своим содержанием, а не чем-либо иным. Следовательно, школа должна не только развивать учащихся, но и вооружать их знаниями, которые были бы полезны для их даль­нейшей деятельности. В то же время Ушинский считал, что нельзя подходить к усвоению науки лишь с точки зрения ее утилитарной пригодности для непосредственной жизненной практики, как этого требовали сторонники материального образования. Он утверждал, что знания, связанные с жизнью опосредованно, иногда не менее важны, чем прикладные. Древняя история, например, непосредст­венно не может быть приложима к практической деятельности людей, но изучать ее нужно и полезно: знание ее обогащает круго­зор учащихся, создает основу для правильного миропонимания и уяснения закономерностей исторического развития.

Широкое распространение в зарубежной и особенно американ­ской педагогике первой трети XX в. получили прагматические (от греч. pragma – действие, практика) идеи по вопросам содержания школьного образования. Известный представитель прагматизма в педагогике Джон Дьюи (1859-1952) пытался создать свою концеп­цию школьного образования. Он критиковал как рационализм, ко­торый, по его мнению, уводит от жизни, от фактов, от мира реаль­ностей, так и эмпиризм, который якобы способствует отрыву чело­века от религии, и настойчиво внедрял в педагогику идею о необхо­димости положить в основу школьного образования организацию практической деятельности детей, вооружение их умениями и навы­ками в различных сферах жизни.

Обучение Дьюи представлял себе как организацию деятельнос­ти детей по разрешению практических задач, взятых из повседнев­ной жизни. Основными постулатами этой теории выступали сле­дующие: «Заранее составленные учебные курсы не нужны»; «Мате­риал обучения нужно брать из опыта ребенка»; «Ребенок должен определять как качество, так и количество обучения»; «Обучение посредством делания – основной метод в школе».

Таким образом, Дьюи отрицал необходимость четко очерченно­го содержания образования и отдельных учебных предметов в школе, не признавал важности научного образования и сводил обу­чение к узкому и основанному на интересах детей практицизму.

На основе этой теории его последователь Уильям Килпатрик в 20-е гг. разработал «проектную систему обучения», или метод проек­тов, суть которого заключалась в том, что, исходя из своих интере­сов, дети вместе с учителем проектировали решение какой-либо практической задачи, например сооружение игрушечного домика, включались в практическую деятельность и в ходе ее овладевали теми или иными сведениями по языку, математике и другим предме­там. Нетрудно понять, что эта теория способствовала снижению уровня образования в массовой школе.

В последние десятилетия эти идеи подверглись резкой критике со стороны видных деятелей педагогической науки. Американские педагоги И. Адлер, Дж. Бруннер и другие указывают на то, что тео­рия Дьюи затормозила развитие американской школы, и ведут по­иски модернизации и совершенствования образования.

Все это, однако, не означает, что в педагогике прошлого по этим вопросам не было ничего полезного. Многие западноевропейские и отечественные педагоги (А. Дистервег в Германии, К.Д. Ушинский в России) выдвигали немало ценных идей, относящихся к содержа­нию школьного образования. Они выступали за повышение уровня образования в народной школе, за необходимость сочетания естест­венно-научных и гуманитарных предметов.