РАССТРОЙСТВА ВЕГЕТАТИВНЫХ ФУНКЦИИ 3 страница
К истерии относятся различные фобии, в патогенезе которых играет роль механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома, как это видно из следующего наблюдения.
Больной Ф., 34 лет, учитель танцев. Однажды, выйдя на улицу после перенесенной фолликулярной ангины, почувствовал сжатие в области сердца и резкую слабость. Кожные покровы стали бледными и покрылись холодным потом. Подоспевший прохожий проводил его домой. С этого времени у Ф. развилась фобия — страх одному выходить на улицу. Едва он пытался один выйти из дому, появлялось тягостное ощущение в области сердца, он бледнел, покрывался холодным потом, возникало резкое чувство страха. Если же Ф. выходил на улицу в сопровождении кого-нибудь из знакомых, страх не возникал. В течение 2 месяцев Ф. безуспешно предпринимал попытки самостоятельно освободиться от этого страха, после чего обратился к врачебной помощи
Генез фобии в данном случае, казалось бы, очевиден. Физиогенно обусловленное чувство страха, вызванное нарушением сердечно-сосудистой деятельности в период реконвалесценции после перенесенной ангины, совпало по времени с обстановкой улицы. С этого времени до того индифферентный раздражитель (обстановка улицы) приобрел новые патогенные свойства — стал по условно-рефлекторному механизму вызывать чувство страха и связанные с ним опасения оказаться на улице одному без помощи. Однако в том, что возникшая условнореф-лекторная связь оказалась столь прочной, имел значение еще один фактор. Больной ревновал свою жену, бывшую да 14 лет моложе его и являвшуюся его партнершей во время преподавания танцев. Страх выходить одному на улицу привел к тому, что отныне жена вынуждена была постоянно быть с ним. Страх одному выходить на улицу и пребывание жены возле больного, совпав по времени, связались по закону условного рефлекса. Фобия приобрела характер «условной приятности или желательности» и благодаря этому закрепилась. Вскрытие этого механизма и осознание его больным, достигнутые в процессе каузальной психотерапии, не только позволили полнее понять патогенез заболевания, но и привели к его быстрому устранению.
Истерические депрессии характеризуются своей театральностью, демонстративностью, наигранностью переживаний, нередко участием в них грез и фантазий при отсутствии глубокой тоски, идей самоуничижения и психомоторной заторможенности.
Инфантильная девушка, узнав о смерти юноши, который за ней ухаживал, 2 суток провела в постели, отказывалась от еды и высказывала мысли о самоубийстве. На столике у ее кровати лежали дорогие папиросы, шоколад, стояло вино. Волосы ее были тщательно причесаны и изящно повязаны шелковой косынкой. Одной из подруг она сказала: «О как я понимаю Ромео и Джульетту!». Под угрозой отправки в психиатрическую больницу она встала с постели и с аппетитом поела.
Здесь выступают и детские наивные фантазии о «трагической смерти юной и прекрасной девы», и скорбь о погибшем друге, и тетрализованная игра для окружающих со стремлением изобразить себя героиней.
Истерическая астения характеризуется жалобами на повышенную утомляемость, резкий упадок сил. В поведении нередко выступают черты демонстративности, театральности. В лабораторных условиях при исследовании работоспособности больные уже после небольшой нагрузки жалуются на наступившую усталость, трудность сосредоточения, появившуюся тяжесть в голове, головную боль, вялость, сонливость. Они же в другой ситуации, когда не находятся в поле зрения врача или увлечены работой, повышенной утомляемости не обнаруживают. Так, молодая учительница литературы из-за «усталости» не могла прочесть и двух страниц, очень быстро «уставала» при вычеркивании букв в пробе Бурдона. Она же без устали, работая по 16 часов в день, тщательно откорректировала 250 машинописных страниц рукописи диссертации импонировавшего ей молодого врача, т. е. проявила высокую работоспособность.
Истерическая астения носит изобразительный, элективный характер и фактически является выражением самовнушенных представлений о наличии якобы резко повышенной утомляемости.
Истерические ипохондрии отличаются своей связью с психотравмирующей ситуацией, делающей представления о наличии тяжелого заболевания «условно приятным или желательным». На электроэнцефалограмме нередко можно обнаружить реакцию на слова, напоминающие о психотравмирующих переживаниях.
Во время ссоры соседка ударила М. кастрюлей по голове. М. подала на нее в суд и всячески доказывала, что соседка нанесла ей «тяжкое телесное повреждение». В связи с этим у М. развился истерический ипохондрический синдром. Слова «соседка», «суд» вызывали на электроэнцефалограмме отчетливую реакцию десинхронизации альфа-ритма с последующей экзальтацией, в то время как индифферентные слова (вода, трава, снег) не вызывали изменения исходного ритма.
По данным нашей сотрудницы Э. В. Батуриной, у истероидных личностей ипохондрии характеризуются демонстративностью поведения, часто носят черты гротеска, у больных с органическими поражениями мозга нередко отличаются монотонностью и однообразием жалоб.
Одной из частых истерических форм являются истерические сумеречные состояния. Внешние проявления их разнообразны.
У молодой женщины, мечтавшей вырваться из тяжелой семейной и бытовой обстановки, в которой она находилась, развилась картина истерической псевдолиссы (ложного бешенства) через несколько часов после укуса собакой. Когда мы видели больную в инфекционной клинике, в которую она была направлена с предположительным диагнозом бешенства, больная находилась в сумеречном состоянии. С безумным видом, широко открытыми глазами и открытым ртом она бегала по палате, разбрызгивала слюну, издавала лающие звуки, не отвечала на вопросы, с ужасом отшатывалась от пищи и особенно от воды. Всем своим видом и поведением изображала картину бешенства так, как она ее себе представляла.
По характеру больная была склонна к театральности, обладала яркой фантазией и живой эмотивностью. Ко времени возникновения заболевания была астенизирована перенесенным гриппом.
В данном случае после укуса собаки возникло естественное опасение заболеть бешенством. Однако не укус собаки и не само опасение, а психотравмирующая обстановка, в которой жила больная, явилась основной причиной заболевания. Представление о болезни, связавшись с представлением об избавлении от тяжелой ситуации, приобрело характер «условной приятности или желательности». При этом одновременно возникло гипнотическое фазовое состояние, проявившееся в виде сумеречного состояния. Таким образом, болезненный симптом возник по механизму самовнушения в соответствии с преформировавшими болезненный симптом представлениями, т. е. по тому же механизму, по которому, как мы видели, развивается истерическая глухота, слепота или нарушение памяти.
В другом случае властная, энергичная женщина 42 лет, любящая жена и хорошая мать, стала замечать, что муж ей изменяет. Во время объяснения с соперницей она ударила ее перочинным ножом, нанеся ей легкое ранение, после чего муж ушел из дома с этой женщиной. Всю ночь больная не могла уснуть. На утро сын нашел ее лежащей под кроватью и громко смеющейся. Она хлопала в ладоши и разыгрывала сцену подготовки к якобы предстоящей ей свадьбе. На третий день в психиатрической больнице она вышла из сумеречного состояния с амнезией происшедшего.
У другой больной после ссоры возникло истерическое сумеречное состояние, во время которого в кабинете врача она по-детски хлопала в ладоши, спрашивала, скоро ли начнется киносеанс. Утверждала, что она в кинотеатре, была очень оживлена, театрально бегала на цыпочках по кабинету, похлопывала врача по плечу, принимая его за киномеханика.
Мать, потерявшая ребенка, во время сумеречного состояния переживала сцены, связанные с уходом за ним, укладывала его спать, просила окружающих не шуметь, чтобы его не разбудить.
Описываемые истерические сумеречные состояния характеризуются резким сужением сознания с выключением реально существующей обстановки и заменой ее новой, желаемой. Поведение больных при этом носит очень выразительный, театральный характер. Они как бы разыгрывают сцены, во время которых могут высказывать бредоподобные идеи и испытывать яркие, сценические галлюцинации. В патогенезе этих сумеречных состояний играет роль механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома, дающего выход из тяжелой для больного ситуации или позволяющего уйти от ставшей несносной действительности.
Под влиянием самовнушенных представлений на фоне суженного сознания могут возникать приступы истерической глоссолалии — автоматической непроизвольной речи на несуществующем языке. У одного из наших больных она состояла из набора следующих бессмысленных неологизмов: «Инкещуме гаде ойджупрума кинде фияйзен. Кия слюзе кинде киля оитста. Айя кантона гоменее кимене... Чуйда дейх айден грило»... На фоне нерезкого сужения сознания во время глоссолалии больным выполнялись задания врача, например поднять или опустить руку, и сохранялось смутное воспоминание о происшедшем. Приступы длились несколько минут, после чего сменялись нормальной речью.
Для понимания патогенеза истерических сумеречных состояний представляет интерес следующее наблюдение.
Муж, неожиданно вернувшийся домой, застал свою жену с молодым человеком. Жена резко побледнела, встала с дивана, влезла на ломберный столик, дрожа и ежась, кутаясь в халат, сказала мужу: «Ну, Жорж, что же ты стоишь! Разве ты не видишь, что я замерзла, дрожу. Подай мне скорее купальное полотенце и возьми ракетки. Больше не останемся на пляже, пойдем играть в теннис». Психиатрическую больницу она приняла за санаторий в Крыму, а больных — за отдыхающих друзей.
На 2-й день муж справился о ее здоровье, на 3-й день пришел проведать свою жену, которая «сошла с ума от нервного потрясения» и этим «искупила свою вину», принес ей фрукты и пирожные и просил ее есть. На 4-й день утром больная вышла из сумеречного состояния и помнила, что вечером была дома, а потом вдруг очнулась в психиатрической больнице. Как она в нее попала, что с ней было и сколько времени она в ней пробыла,— не понимала. Таким образом, возникшее заболевание дало больной выход из того затруднительного положения, в которое она попала, и явилось для нее «условно приятным или желательным».
По поводу патогенеза сумеречного состояния можно высказать два предложения. Первое — неожиданное появление мужа было для жены сверхсильным раздражителем, сигнализировавшим об угрозе семейному благополучию. Оно привело к развитию гипнотического фазового состояния в коре — сновидного состояния. При этом возникшее легкое дрожание и ощущение холода, сопутствующие аффекту испуга, оживили следы, связанные с купанием, и породили переживание сцены на пляже, как это бывает в сновидениях. Реальная обстановка заменилась новой, желаемой. Состояние это закрепилось по механизму «условной приятности или желательности» болезненного симптома и исчезло, когда этот механизм перестал действовать. Второе предположение— появление мужа вызвало страстное желание найти выход из создавшегося положения. Таким выходом могла бы быть такая болезнь, как «сумасшествие», а не, например, истерический гиперкинез или потеря слуха на одно ухо. Отсюда представление о том, что она «сошла с ума», приобрело характер «условной приятности или желательности» и по механизму самовнушения, как у больной с ложным бешенством, привело к возникновению сумеречного состояния. В то время как у больной с ложным бешенством укус собаки породил представление о бешенстве, здесь ощущение озноба вызвало представление о пребывании на пляже после купания. Возникновению сумеречного состояния способствовало, во-первых, появление «страстного желания» заболеть, т. е. очень сильного концентрированного раздражения соответствующего участка коры, во-вторых, то, что кора в это время, по всей вероятности, оказалась в гипнотическом фазовом состоянии, вызванном действием сверхсильного раздражителя (внезапного появления мужа).
Чтобы решить, какое из этих предположений более вероятно, важно установить, может ли сверхсильный раздражитель — шоковая психическая травма — вызвать картину, аналогичную истерическому сумеречному состоянию, без участия механизма «условной приятности или желательности» болезненного симптома.
Ответ на этот вопрос должен быть дан отрицательный. В литературе мы не нашли подтверждения такой возможности. Так, в описаниях нервно-психических последствий землетрясений и катастроф (Н. Н. Баженов, Л. Я. Брусиловский, Н. П. Бруханский и Т. Е. Сегалов, А. И. Винокурова, И. М. Невский, Phleps, Stirlin1 и др.) мы не нашли указаний на развитие сумеречных состояний описанного выше типа, при которых реальная ситуация заменялась бы новой желательной, и сценически переживалась, и при этом механизм «условной приятности или желательности» болезненного симптома мог бы быть исключен. Возникновение сумеречного состояния описанного типа наблюдали у германских солдат во время первой мировой войны Kleist, Wetzel и Steinau-Steinruck2.
Под действием шоковых психических травм без участия механизма «условной приятности или желательности» болезненного симптома могут возникать, как будет указано при описании шоковых неврозов, сумеречные состояния, сходные не с истерическими, а с органическими сумеречными состояниями. Таким образом, приведенные данные говорят в пользу второго предположения о патогенезе заболевания у описываемой больной.
Со времен Charcot многие авторы высказывали мнение, что истерическое сумеречное состояние имеет много общего с сомнамбулической стадией гипноза. Действительно, во время сомнамбулической стадии можно внушить человеку представления, аналогичные тем, которые бывают во время истерического сумеречного состояния, например внушить замужней женщине, что она девушка и собирается выйти замуж. При этом удается получить картину, напоминающую описанное выше сумеречное состояние у больной, ударившей ножом свою соперницу. В обоих случаях в дальнейшем наступает амнезия этих состояний, поддающаяся устранению в гипнозе. Однако представления, внушенные в сомнамбулической стадии гипноза, легко могут быть как устранены гипнотизером, так и заменены новыми. Во время истерического сумеречного состояния основное, доминирующее переживание оказывается сравнительно устойчивым и обычно не поддается устранению или замене внушением. Внушить паралич, анестезию или выключение органов чувств в этом состоянии также обычно не удается.
Описанные истерические сумеречные состояния отличаются от аффективно-шоковых, а также от эпилептических и сходных с ними сумеречных состояний при органических заболеваниях мозга тем, что поведение больных во время истерических сумеречных состояний характеризуется театральностью, наигранностью, сценическим изображением новой, приятной для больного, ситуации (реже — ситуации, которой он опасается). При этом больные легко вступают в контакт с врачом и окружающими, включая их в переживаемую ими обстановку; при соответствующих вопросах врача они часто начинают давать ответы по ганзеровскому типу. В отличие от этого эпилептические и аффективно-шоковые сумеречные состояния характеризуются атематичностью, отсутствием центрированности переживаний вокруг какой-либо идеи. В тех сравнительно редких случаях, когда во время эпилептического сумеречного состояния больной переживает иную обстановку и вступает в контакт с врачом, во всем поведении больного чувствуется тяжесть, вязкость, отсутствие наигранности, некоторая оглушенность, не свойственные истерии. Амнезия при ней в отличие от эпилептических и аффективно-шоковых сумеречных состояний часто поддается устранению в гипнотическом сне.
Так, одна наша больная при поступлении в клинику помнила, как утром вышла из дому и далее очутилась в приемном покое больницы. Во время глубокого гипнотического сна она вспомнила, что утром на вокзале ее обвинили в неблаговидном поступке и, когда подошел милиционер, чтобы ее задержать, она вдруг увидела себя одну на берегу реки. Было жарко, и она стала раздеваться, чтобы выкупаться. Затем подробно описала пребывание в медицинском пункте вокзала, ожидание там машины скорой помощи и то, как, попав в приемный покой, поняла, что она в больнице. По пробуждении от гипнотического сна амнезия возобновилась.
Другая больная помнила, как поссорилась с мужем и затем очнулась на следующий день на скамейке в сквере. В гипнотическом сне она вспомнила, как после ссоры блуждала по улицам, потом ходила по кладбищу и провела ночь в зале ожидания на вокзале.
Устранить в гипнозе амнезию событий, происшедших во время эпилептического или аффективно-шокового сумеречного состояния, не удается.
В 1898 г. Ganser описал своеобразное истерическое сумеречное состояние (синдром Ганзера), наблюдавшееся им у заключенных. Основной его особенностью является симптом нелепых ответов (симптом Ганзера). В отличие от «ответов мимо» больных шизофренией здесь ответ дается в плоскости вопросов. Так, на вопрос, сколько месяцев в году, больной с синдромом Ганзера ответил: «Два», т. е. нелепо, но в плоскости вопроса (дурашливый гебефреник с речевой разорванностью на этот же вопрос ответил: «У Пушкина была Танечка, Галочка и Наталочка. Ракета вверх летит», т. е. «ответ мимо»). По характеру ответов видно, что больные истерией понимают смысл предлагаемых им вопросов. В своих ответах, как замечает Ganser, они обнаруживают поразительное невежество и исчезновение сведений, которыми, несомненно, обладали и обладают. Это сумеречное состояние возникает остро.
Так, например, у одного нашего больного, совершившего кражу, такое состояние развилось во время доставки его в зал суда. Больной стал обнаруживать странное поведение. То был тревожен, растерян, боязлив, то немотивированно добродушно улыбался, нелепо ответил суду на вопросы об имени, возрасте, местожительстве. На вопрос, сколько ему лет, ответил: «Не знаю», а на вопрос, сколько у лошади ног, ответил: «Три». Далее в ответе на поставленные вопросы сообщил, что у него на одной руке 7 пальцев, на другой — 6, а вместе 11, что снег синего цвета и выпадает летом. При просьбе показать, где у него нос, показал на ухо, при просьбе поднять правую руку поднял левую, при просьбе зажечь спичку стал чиркать ее той стороной, на которой нет серы. На предложение назвать показываемый ему предмет назвал чернильницу пером, бумагу книгой, стол стулом.
Американские авторы Weiner и Brain отмечают, что у наблюдавшихся ими больных с синдромом Ганзера часто имелись истерические парезы и анестезии. У наших больных этого не отмечалось.
В первый момент указанные больные производят впечатление глубокого слабоумия, однако дальнейшие наблюдения показывают, что «в этом безумии есть система». Слабоумие изображается в виде неспособности давать правильные ответы на все вопросы врача, т. е. таким, каким больные его себе представляют. В основе этого вида истерических сумеречных состояний лежит тот же механизм самовнушения. При этом «условно приятными или желательными» являются представления о том, что возник «психоз», «слабоумие», освобождающие от ответственности или избавляющие от неприятной обязанности.
Близко к синдрому Ганзера стоит псевдодеменция1 — ложное слабоумие. Как и синдром Ганзера, она обычно возникает тогда, когда более или менее длительно действует психотравмирующая ситуация, сигнализирующая об угрозе благополучию личности, чаще всего у ожидающих суда за совершенное деяние. Во время первой мировой войны развитие псевдодеменции иногда наблюдалось у солдат, ожидавших отправки на фронт.
Как указывал П. Б. Ганнушкин, при псевдодеменции в отличие от синдрома Ганзера менее выявлены элементы нарочитости, нелепости. Эти больные обращают на себя внимание большей растерянностью, заторможенностью, жалобами на головные боли и на неспособность что-нибудь понять.
Псевдодеменция обычно развивается остро и симптоматика ее, как подчеркивает Г. А. Обухов, на основании обобщения наблюдений, сделанных в Москве в Институте судебной психиатрии имени В. П. Сербского, вначале многообразна и не строго специфична. У больных утрачивается ориентировка, иногда наступает мутизм. Встречаются нестойкие бредовые идеи и гипнагогиче-ские галлюцинации, окрашенные аффектом страха, больные дрожат, забиваются в угол. В дальнейшем одни больные становятся заторможенными, вялыми, аспонтанными. Большую часть времени они проводят, сидя в однообразной позе или лежа в постели. Сами ни к кому ни с какими просьбами или вопросами не обращаются, не умываются, не едят, если их не кормят. С тупым, бессмысленным выражением лица смотрят перед собой. Подолгу, как бы будучи не в состоянии собраться с мыслями, молчат, прежде чем ответить на самый простой вопрос. Часто на вопрос отвечают: «Не знаю», иногда дают персеверирующие ответы или ответы лишь в самой обобщенной форме. Другие больные ажитированы, суетливы, расторможены. Движения их нелепы, карикатурны. Они бегают по палате, приплясывают, иногда ступают на боковые поверхности стоп или пальцы. Часто гримасничают, кривляются. Мимика обычно с глуповатой улыбкой, иногда временами страдальческая. Больные много говорят, дают нелепые ответы по ганзеровскому типу. При этом нелепый ответ иногда дает начало дальнейшим фантастическим высказываниям. Иногда больные повторяют все вопросы и действия собеседника. Нередко нелепо совершают простейшие действия — зажигают спичку не тем концом, всовывают ноги в рукава халата, часто обнаруживают явления мутизма. У тех и других больных за маской растерянности и тупости выступает тенденция подчеркнуть свою недееспособность и неответственность. Оба варианта клинической картины псевдодеменции были подмечены Н. И. Фелинской и дали ей возможность выделить депрессивную и ажитированную форму этого заболевания. Иногда больные псевдодеменцией начинают имитировать картину психоза, например шизофрении, наблюдаемую ими у другого больного.
При затяжном синдроме псевдодеменции (Н. И. Фелинская, М. Гулямов, К. Л. Иммерман, Ю. К. Чибисов) нередко прекращаются неправильные ответы в форме миморечия, появляются отрицательные запаздывающие ответы, иногда фиксируются ответы в форме глаголов,
обозначающих характер применения предмета (чернильница — «писать», ключ — «открывать»). Наблюдаются как бы заученные нелепые ответы. Мимика приобретает характер застывшей гримасы. Иногда отмечается трансформация миморечья в распад речи — нечленораздельную речь, агграматизмы, произнесение отдельных букв, слогов.
Выход из псевдодеменции обычно постепенный. Период болезни подвергается или полной, или частичной амнезии. В последнем случае воспоминания носят лишь смутный характер. По М. Гулямову, псевдодеменция при лечении чаще всего длится 2—3 недели, реже 1—3 месяца, лишь в редких случаях принимая более длительное затяжное течение.
В отличие от больных псевдодеменцией в случаях симуляции наряду с правильными встречаются совершенно неправильные ответы. Так, например, в ответ на вопрос симулировавший верно назвал столицы Франции и Италии, но не смог «вспомнить» столицу СССР, верно назвал основные части автомобиля, но не смог перечислить части тела лошади. Часты попытки объяснить свои ошибки и неправильные ответы ссылками на те или иные дефекты памяти, запаса знаний, что само по себе свидетельствует о критическом отношении к своему поведению. Характерна также изменчивость поведения симулянтов в зависимости от того, находятся или не находятся они под наблюдением, а также появление симптомов, не свойственных псевдодеменции, например бредовых идей изобретательства.
При истерических сумеречных состояниях псевдодеменции, а иногда и при истерических проявлениях, не сопровождающихся нарушением сознания, у больных нередко обнаруживаются элементы нелепого, не соответствующего взрослым людям детского поведения, получившего название пуэрилизма. Больные становятся по-детски беспечными, веселыми, в речи появляются свойственные детям интонации, суждения приобретают наивный характер. Пуэрильные и псевдодементные черты, как отмечает Н. И. Погибко, выступают не только в устной, но и письменной речи.
Иногда пуэрилизм может стать основным явлением в картине истерического психоза. В таких случаях больные всем своим поведением, речью и письмом воспроизводят поведение ребенка. Они играют целыми днями в игрушки, строят карточные домики, женщины играют в куклы, прыгают от радости и хлопают в ладоши при виде новой игрушки, говорят по-детски, часто пользуются уменьшительными именами, пишут крупными буквами, по-детски рисуют. При исследовании интеллекта обнаруживается отсутствие элементарных школьных сведений, больные демонстрируют полное непонимание окружающей обстановки. Всем своим поведением они как бы говорят, что стали беспомощными, как дети, и заслуживают жалости. Вместе с тем поведение этих больных, как замечает 3. Г. Турова, резко отличается от поведения ребенка: аффективная напряженность, тревога и более или менее выраженный депрессивный фон настроения наблюдаются почти у всех исследуемых и резко контрастируют с проявлениями детскости в речи и мимике, манерах поведения и форме обращения с окружающими. Не соответствует детскому поведению и моторная заторможенность больных. Обнаруживается значительная диссоциация и между отдельными пуэрильными симптомами, например, неоформленная речь может наблюдаться наряду со сложными играми военного содержания, требующими определенных знаний и навыков. При развернутой пуэрильной симптоматике отмечается сохранность отдельных привычек и приобретенных навыков (автоматизированная моторика во время еды, курение, исполнение сложных мелодий и т. п.). Все эти особенности свидетельствуют, что при истерическом пуэрилизме нельзя говорить о «регрессе личности» к более раннему уровню психического развития.
Пуэрилизм является состоянием, родственным псевдодеменции, причем последняя нередко переходит в него. Как псевдодеменция, так и пуэрилизм могут длиться несколько дней, но чаще всего принимают затяжное течение. В основе псевдодеменции и пуэрилизма при истерии лежат преформирующие болезненный симптом представления о том, что заболевший «стал слабоумным» или «впал в детство», являющиеся для него «условной приятностью или желательностью». При затяжном течении пуэрилизма утрачивается целостный характер детского поведения (Н. И. Фелинская). Больные лепечут что-то непонятное, вырывают из рук блестящие предметы, громко плачут, хохочут без повода, ползают на четвереньках, как маленькие дети, могут «перевоплощаться» в животных. Мы видели больного с истерическим «перевоплощением», в течение многих месяцев не разговаривавшего, а лаявшего, прыгавшего на четвереньках, обнюхивавшего окружающих, лакавшего из чашки, а также другого больного, своим поведением напоминавшего обезьяну.
Картины, сходные с псевдодеменцией и пуэрилизмом, могут возникать у больных шизофренией и обусловливаться проявлениями шизофренического процесса. При динамическом наблюдении обнаруживаются характерные для шизофрении особенности (негативизм, аутистическое мышление, гебефреническая дурашливость и др.). Кроме того, обычно отсутствует связь заболевания с действием психической травмы. Однако у больных шизофренией, так же как при различных органических заболеваниях головного мозга, могут возникать картины псевдодеменции и пуэрилизма, либо вызванные действием психических травм, либо являющиеся реакцией больного на якобы угрожающую ему опасность. Представления о ней могут быть вызваны бредовыми идеями. Так развитие псевдодеменции во время белой горячки наблюдалось нами у больного, которому казалось, что его осудили за взрыв электростанции и по недоразумению привезли вместо тюрьмы в психиатрическую больницу. Пока не начнут выступать симптомы основного заболевания, не всегда бывает легко выявить его внешними признаками псевдодеменции и пуэрилизма.
Одной из частых форм истерических психозов является истерический ступор. Истерический ступор, остро развившийся непосредственно в ответ на действие психотравмирующих раздражителей, обычно характеризуется полной неподвижностью и мутизмом. При этом мимика страдальческая, напряженная. На глазах часто слезы. Иногда на лице выражение страха. Зрачки расширены, взор устремлен в одну точку, лицо гиперемированное или бледное, пульс учащен. Состояние ступора иногда прерывается психомоторным возбуждением спантомимиче-скими сценами, полными драматизма и выражающими страх, ужас, отчаяние, иногда немую мольбу о помощи. Особенности истерического ступора отчетливо выступают в следующем наблюдении.
Больная Р., 20 лет, была изнасилована двумя неизвестными. Она тяжело это переживала. Когда же узнала о том, что забеременела, впала в отчаяние, стала высказывать суицидальные мысли, вечером и ночью рыдала, была возбуждена, не находила себе места. Утром была обнаружена неподвижно лежащей в постели. На вопросы не отвечала, пищу не принимала, в связи с чем была направлена в психиатрическую клинику.
В клинике больная лежала в неподвижной позе, на вопросы не отвечала. Привлечь ее внимание не удавалось. Глаза широко раскрыты. Взор устремлен в одну точку. Зрачки расширены. Мимика застывшая, напряженная, иногда по лицу текут слезы Мышцы конечностей напряжены. При попытке открыть ей рот крепко сжимает челюсти. Ест из рук персонала. В туалет ее отводят с трудом. Поставленная на ноги, застывает в этом положении восковой гибкости не наблюдается Пульс 96 в минуту, артериальное давление 115/65 мм рт. ст. Кожные покровы сухие. Исследованию гинеколога не сопротивлялась, хотя на глазах появились слезы. Состояние ступора дважды сменялось приступами психомоторного возбуждения, во время которых вскакивала с постели, падала на колени с выражением то ужаса, то отчаяния, поднимала руки, хваталась за голову. Однажды пыталась разбить стекло, перерезать себе вены Уложенная в постель, вновь впадала в состояние ступора.
Дата добавления: 2015-01-13; просмотров: 584;