Уровни социального анализа: обзор
Хотя понятие уровней подразумевается в значительной части социологии, явного внимания ему уделялось сравнительно мало (однако явный интерес к этому вопросу, по-видимому, действительно присутствует, как это проявляется, например, в работе Хейджа [Hage, 1994a], Уитмейера [Whitmeyer, 1994] и особенно Джефи [Jaffa, 1998] и Смелзера [Smelser, 1997]). Сосредоточиваясь здесь на вопросе уровней социального анализа, мы делаем явным то, что в основном только подразумевалось в социологии.
В конце данного приложения мы представим концепцию основных уровней социального анализа. Адекватное понимание этой концепции требует некоторых предварительных уточнений. Как вы увидите, в построении основных уровней
[574]
Джордж Ритцер: автобиография как метатеоретическии инструмент
Биографии и автобиографии полезны с точки зрения лучшего понимания творчества социологов теоретиков и социологов вообще. Историк науки Томас Ханкин так объясняет роль биографии:
Полноценная биография ученого, включающая в себя не только характеристику его личности, но также и описание его научной работы и интеллектуального и социального контекста времени, продолжает оставаться наилучшим способом постижения многих проблем, с которыми сталкивается написание истории науки... наука создается людьми, и сколь бы значительно она ни определялась действующими извне силами, эти силы проявляют свое действие через личность самого ученого. Биография _ это литературная призма, через которую мы можем наблюдать этот процесс наилучшим образом (Hankin, 1979, р. 4).
Утверждение Ханкина об ученых в целом определяют мой подход к биографиям социологических теоретиков, в том числе и лично моей. Этот автобиографический отрывок предназначен для того, чтобы предложить, по крайней мере, несколько способов использования биографии в качестве полезного инструмента метатеоретического анализа.
Хотя я свыше 30 лет преподавал на социологических отделениях, много писал о социологии и по всему миру читал лекции по этой дисциплине, ни одна из моих научных степеней не относится к социологии. Это отсутствие формальной квалификации в данной области привело к пожизненному изучению социологии в целом и социологической теории в частности. Кроме того, это, по крайней мере в одном отношении, способствовало моим попыткам понять социологическую теорию. Поскольку я не получил социологического образования в конкретной «школе», я пришел в социологическую теорию с малым количеством предварительных представлений и предубеждений. Скорее, я могу назвать себя студентом всех «школ мысли», поскольку все они в равной мере мною использовались.
В своей первой работе метатеоретического характера «Социология: наука многочисленных парадигм» (1975а), я попытался не только изложить отдельные, часто конфликтующие, социологические парадигмы, но также привести доводы в пользу переплетения, соединения и интеграции парадигм. Меня не устраивал конфликт парадигм, и я хотел видеть в социологии больше гармонии и интеграции. Это желание привело к публикации работы «К интегрированной социологической парадигме» (1981 а), в которой я более полно развил свое понимание интегрированной парадигмы. Интерес к разрешению теоретического конфликта привел к изучению проблем микро-макроинтеграции (1990а) и объединения действия и структуры (Ritzer and Gindoff, 1994), а также более крупного вопроса теоретических синтезов (1990b).
Мой интерес к метатеоретическому творчеству объясняется желанием лучше понять теорию и разрешить ненужный конфликт в социологической теории. В работе «Мета-
социального мира используются два континуума социальной реальности. Первый из них — микро-макрокопшнуум. Представлять себе как социальный мир состоящий из различных сущностей, которые варьируются от крупно- до маломасштабных, относительно несложно, поскольку это нам хорошо знакомо. Большинство людей в повседневной жизни воспринимают социальный мир с этой точки зрения. Как мы видели в главе 10, ряд мыслителей также использовал в своих работах микро-макроконтинуум. Как для непрофессионалов, так и для академических ученых континуум основан на простом представлении о том, что социальные явления значительно различаются по масштабу. На макроотрезке континуума помещаются такие крупные социальные явления, как группы обществ (например, капиталистическая мировая система), общества и культуры. На микрооотрезке
[575]
Джордж Ритцер: автобиография как метатсюретический инструмент (окончание)
теории в социологии» (1991b) и в вышедшей в моей редакции книге «Метатеоретизи-рование» (1992b) я привожу доводы в пользу необходимости систематического исследования социологической теории. Я считаю, что это следует практиковать, для того чтобы лучше понять теорию и создать новые обобщающие теоретические подходы (и метатеории). Метатеоретическое исследование также ориентировано на разрешение спорных вопросов, разногласий и обеспечения большей возможности для интеграции и синтеза.
Проведя годы в попытке прояснить природу социологической теории, в начале 1990-х я устал от абстрактной метатеоретической работы. Я попытался применить различные изученные мною теории к самым конкретным аспектам социального мира. В 1980-х я отчасти сделал это, применив теорию рационализации Вебера к ресторанам быстрого питания (1983) и врачебной профессии (Ritzer and Walczak, 1988). Я снова обратился к очерку 1983 г., результатом чего стал выход книги «Макдональдизация общества» (1993, 1996), где утверждалось, что тогда как во времена Вебера образцом процесса рационализации являлась бюрократия, сегодня наилучшую модель этого процесса представляет собой ресторан быстрого питания (эта тема дополнительно рассматривается в «Вопросе макдо-нальдизации» [1988]). В работе «Выражая Америку: критика глобального общества кредитных карточек» я обратился к исследованию еще одного повседневного экономического явления, которое проанализировал не только с точки зрения теории рационализации, но и с применением других подходов, в том числе теоретических воззрений Георга Зимме-ля о деньгах.
Работа над проблемами ресторанотакого типа и кредитных карточек привела к сознанию того, что действительно меня интересует это социология потребления — область, которая была в Соединенных Штатах развита слабо, по крайней мере, по сравнению с Великобританией и другими европейскими государствами. Так появилась работа «Очарование разочарованного мира: революционизирование средств потребления» (1999), в которой я использовал веберовскую, марксистскую и постмодернистскую теории для анализа революционного воздействия новых средств потребления (суперунивермагов, мегаунивер-магов, крупных супермаркетов, телемагазинов «на диване», казино, тематических увеселительных парков, круизных судов, а также ресторанов быстрого питания и др.) на то, как американцы и остальной мир потребляют товары и услуги.
Хотя я не могу исключить возвращения к вопросам более метатеоретического плана, мои планы на данный момент состоят в том, чтобы продолжать применять социальную теорию к сфере потребления. Кроме того, я предполагаю исследовать взаимосвязи между различными социальными теориями рационализации и вопрос макдональдизации.
Источник:Адаптировано (и обновлено) по статье Джорджа Ритцера «/Never Metatheory/ Didn't hike» Mid-American revrew of Sociology, 15, p. 21-32, 1991.
располагаются индивидуальные акторы, их мысли и действия. Промежуточное положение занимают разнообразные явления мезоуровня: группы, коллективные образования, социальные классы и организации. Нам несложно понять эти разграничения и рассматривать мир с точки зрения микро-макроконтинуума. Между микросоциальными и макросоциальными элементами не существует резкой границы: есть континуум, который простирается от микро- до макрооконечности. Второй континуум — это объективно-субъективное измерение социального анализа. На каждой оконечности микро-макроконтинуума (и в любой промежуточной точке) мы можем выделить объективные и субъективные компоненты. На микро, или индивидуальном, уровне находятся субъективные мыслительные процессы и объективные модели действия и взаимодействия актора. Субъективное
[576]
здесь обозначает что-либо, происходящее исключительно в области представлений; объективное относится к реальным, материальным событиям. Такое же разделение обнаруживается на макрооконечности континуума. Общество состоит из объективных структур, например правительств, бюрократий и законов, и субъективных явлений, таких как нормы и ценности.
Теперь давайте обратимся к творчеству нескольких социологов, рассматривавших объективно-субъективный континуум. Как мы видели в главе 1, на Карла Маркса большое влияние оказал немецкий идеализм, в особенности творчество Г. В. Ф. Гегеля. Гегелевская диалектика была субъективным процессом, происходящим в области идей. Хотя этот подход и сказался на воззрениях Маркса, его (а еще до него и младогегельянцев) не удовлетворяла диалектика, поскольку она не была укоренена в объективном, материальном мире. Опираясь на творчество Людвига Фейербаха и других мыслителей, Маркс стремился распространить диалектику на материальный мир. С одной стороны, реальные, чувствующие акторы его занимали больше, чем системы представлений. С другой стороны, он стал рассматривать объективные структуры капиталистического общества, прежде всего экономическую структуру. Все больше интереса Маркс стал проявлять к реальным материальным структурам капитализма и противоречиям, которые существуют между ними и внутри их. Нельзя сказать, что Маркс забыл о субъективных представлениях: понятия ложного и классового сознания, в сущности, играют в его творчестве ключевую роль. Именно раскол между материализмом и идеализмом, как явствует из творчества Маркса и других мыслителей, — один из важнейших философских истоков объективно-субъективного континуума в современной социологии.
Этот континуум, хотя и в другом виде, мы можем обнаружить и в творчестве Эмиля Дюркгейма (см. главу 1). В своей классической работе по вопросам методологии Дюркгейм выделил материальные (объективные) и нематериальные (субъективные) социальные факты. В «Самоубийстве» Дюркгейм пишет: «Социальный факт иногда материализуется и становится элементом внешнего мира» (Durkheim, 1897/1951, р. 313). В качестве примеров материальных (объективных) социальных фактов он рассматривал архитектуру и закон. Тем не менее, как правило, в творчестве Дюркгейма делается акцент на нематериальных (субъективных) социальных фактах:
Разумеется, верно, что не все социальное сознание достигает такой экстернализации и материализации. Не весь эстетический дух нации воплощается во вдохновляемых ею работах; не вся мораль формулируется в виде четких правил. Большая часть находится в рассеянном состоянии. Значительная часть коллективной жизни находится на свободе; всевозможные течения сменяют друг друга, обращаются повсюду, пересекаются и смешиваются тысячью различных способов, и именно потому что они постоянно подвижны, никогда не застывают в объективном состоянии. Сегодня на общество опускается дыхание уныния и упадка духа — завтра счастливая уверенность воодушевит все сердца (Durkheim, 1897/1951, р. 315)
Эти социальные течения не обладают материальным воплощением; они могут существовать только в сознании индивидов и между индивидами. В «Самоубийстве» Дюркгейм рассматривал примеры такого рода социальных фактов. Он связал различия в уровнях самоубийств с различиями в социальных течениях. Например, там, где присутствуют сильные течения аномии (безнормности), мы обнаружива-
[577]
ем высокий уровень аномических самоубийств. Такие социальные течения, как аномия, эгоизм и альтруизм, безусловно, не имеют материального воплощения, хотя могут оказывать материальное воздействие, вызывать различия в уровнях самоубийств. Это межсубъективные явления, которые могут существовать только в сознании людей.
Питер Блау (В1аи, 1960) различал институты (субъективные сущности) и социальные структуры (объективные сущности). Он определял субъективные институты как «коллективные ценности и нормы, воплощенные в культуре или субкультуре» (Blau, 1960, р. 178) С другой стороны, существуют социальные структуры, представляющие собой «сети социальных отношений, в которых организуются процессы социального взаимодействия и через которые дифференцируются социальные положения индивидов и подгрупп» (Blau, 1960, р. 178).
Можно утверждать, что объективно-субъективный континуум играет важнейшую роль в творчестве таких мыслителей, как Маркс, Дюркгейм, Блау и многих других. С применением настоящего континуума связана довольно интересная проблема: эти мыслители используют его почти исключительно на макроуровне, тогда как его можно применять и к микроуровню. Прежде чем привести пример, необходимо подчеркнуть, что мы должны рассматривать не только микро-макро и объективно-субъективный континуумы, но также и взаимодействие между ними.
Одним из примеров использования объективно-субъективного континуума на микроуровне можно назвать проведенное Мэри и Робертом Джекман (Jackman, 1973) эмпирическое исследование «объективного и субъективного социального статуса». С точки зрения микросубъективного их занимало «восприятие индивидом своего собственного положения в статусной иерархии» (Jackman and Jackman, 1973, p. 569). В данном исследовании микросубъективность предполагала чувства, восприятие и ментальные аспекты положения акторов в системе стратификации. Это связано с различными элементами микрообъективной сферы, включающей в себя социально-экономический статус актора, его социальные контакты, количество капитала, которым он владеет, принадлежность к этнической группе или статус кормильца или члена профсоюза. Эти измерения не относятся к ощущениям акторов; они подразумевают более объективные характеристики индивидов — модели действия и взаимодействия, в которых они фактически участвуют.
Интерес к микроаспекту объективно-субъективного континуума проявляется как в парадигме социального определения, так и в социальном бихевиоризме. Обе парадигмы склонны фокусироваться на микрообъективных моделях действия и взаимодействия, однако по-разному относятся к микросубъективному измерению. Все теоретические компоненты парадигмы социального определения (например, символический интеракционизм, этнометодология и феноменология) разделяют интерес к микросубъективности — чувствам и мыслям акторов. Однако социальные бихевиористы отвергают идею о том, что необходимо исследовать микросубъективные элементы социальной жизни. Примером этого отрицания является критика Б. Ф. Скиннером (1971) того, что он называет идеей «автономного человека». По мнению Скиннера, мы предполагаем, что люди автономны, когда приписываем им чувства, мышление, свободу, достоинство и т. п. Скиннер считает представление о том, что люди обладают такой внутренней автономной сущностью, одним из тех мистических, метафизических положений, которые долж-
[578]
ны быть исключены из социальных наук: «Автономный человек служит для объяснения только того, что мы еще не способны объяснить иначе. Его существование вызвано нашим незнанием, и он, конечно, утратит свое положение, когда мы узнаем о поведении больше» (1971, р. 12). Хотя с такого рода резкой обличительной речью мы не можем согласиться, ключевой момент заключается в следующем: микроуровень имеет как субъективное, так и объективное измерение.
Дата добавления: 2015-02-10; просмотров: 969;