Проблема возникновения и основные свойства социального бытия

Над проблемами развития человеческого общества люди задумывались еще в глубокой древности. Например, древнейший историк Геродот, философы Демокрит, Платон, Аристотель, Лукреций, пытавшиеся описать деяния людей и выявить их первопричины, дабы найти истину и сохранить эти деяния в памяти потомков, по-своему осмысливали природу общественной жизни с точки зрения не только прошлого, но и в интересах грядущего.

Образец утопического социально-политического устройства общества оставил, например, Платон в известных работах «Государство» и «Законы» — идеальное государство, основанное на исходном неравенстве людей и управляемое философами.

Проблема социального бытия была наиважнейшей и для религиозного сознания, и она ответила на нее настолько просто, насколько ее утверждения наивны: человек и его судьба — это от Бога. Общество и его история — это тоже от Бога. То, что одни люди живут в нищете и бедности, другие в праздности и богатстве, одни работают от зари и до зари — это установления божественные. Зато «на том свете», то есть в загробном мире, всем праведникам уготована райская жизнь, а не праведников ждет ад.

Средневековые мыслители Августин и Ф. Аквинский, следуя данному постулату, утверждали, что люди — лишь актеры драмы, автором которой является Бог. Ими жизнь человеческая мыслилась во времени от Адама и Евы до страшного суда как непрерывная борьба «царства благодати» с «царством зла».

Особого внимания заслуживает, например, идея эсхатологии, развитая Августином, где история представляется как путь к царству Божиему, которая мыслилась в двух планах: индивидуальная эсхатология — учение о загробной жизни отдельной человеческой души и всемирная эсхатология — учение о конце истории и космоса.

Не вникая в глубины данного учения, следует отметить, что в целом для христианской философии истории была характерна вера в Провидение, которая определяет якобы всю судьбу, весь земной путь человечества, и, мало того, намечается осмысление ответственности каждого человека за всемирно-исторический процесс на грядущем Страшном суде.

Начиная с эпохи Возрождения, христианский провиденциализм постепенно преодолевается, и появляются новые идеи общественного устройства, в которых проблемы истории рассматриваются уже не как трансцендентно заданный Богом, а как имманентно определяемый людьми процесс, как осуществление естественного, а не сверхъестественного закона.

Среди величайшего многообразия интерпретации общественного развития эпохи Просвещения правомерно, на наш взгляд, выделить «Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума» Кондорсе — французского мыслителя и политического деятеля Великой французской революции.

В этой работе впервые вся история общества разбита на десять прогрессивных эпох, развивавшихся благодаря совершенствованию человеческого разума.

Первая эпоха, по Кондорсе, предполагает процесс соединения родовых образований семей первобытного общества в племена; вторая эпоха — период перехода пастушеских народностей к земледельческим народам; третья эпоха — период прогресса земледельческих народов до появления письменности.

Четвертая эпоха — исторический отрезок, когда всемирная история перемещается в Древнюю Грецию, которая «оказала счастливое и могучее влияние на прогресс человеческого разума». Этот период продолжается до времени разделения наук в век Александра Македонского.

Пятая эпоха включает в себя «прогресс наук от их разделения до упадка» в Римской империи. Шестая эпоха, по Кондорсе, включает период исторического развития, который сегодня называют эпохой Средневековья, когда… «Европа, сдавленная между тиранией духовенства и военным деспотизмом, вся в крови и слезах, ждет момента, когда новое просвещение позволит ей возродиться к свободе, гуманизму и добродетелям».

Седьмую эпоху Кондорсе определяет так: «от первых успехов наук в период их возникновения на Западе, до изобретения книгопечатания»; восьмая — от изобретения книгопечатания до времени, когда наука и философия низвергли иго авторитета, и заканчивается Декартом: «человеческий разум не был еще свободен, но он знал, что создан для свободы». Девятая эпоха — от Декарта до Французской революции, и, наконец, десятая эпоха — будущий прогресс человеческого разума.

Примерно в этот же период Вольтер впервые применил термин «философия истории» и попытался сделать универсальное историческое обозрение человеческой культуры. А одним из крупнейших представителей социально-философской мысли Западной Европы явился Гердер (1744—1803), рассматривавший общественное развитие как непосредственное продолжение истории природы и утверждавший, что законы развития общества также носят естественный характер.

В исторических явлениях, писал Гердер, надо отыскивать не какие-то тайные предначертания, а причины, эти явления породившие, и то, что «человек рожден для общества». «Если бы я свел все в человеке к индивидам и отрицал бы цепь взаимосвязей между всеми людьми и между людьми и целым, то мне осталась бы непонятной природа человека и его история, так как ни один из нас не стал человеком лишь благодаря самому себе» (см.: Гердер. Идеи к философии истории человечества. М., 1977, с. 630).

Заслуга Гердера также и в том, что он пытался дать ответ на вопрос, что является движущей силой истории. Живые человеческие силы, способности — вот источник движения истории, по Гердеру, основной закон которой — взаимодействие человеческих деяний и природных условий. Главным стимулом общественного развития он считал деятельность людей, направленная на удовлетворение их потребностей, а его высший критерий — принцип гуманности.

Идеи Гердера нашли определенное развитие в воззрениях Ж. Ж. Руссо (1712-1778), который искал пути перехода к разумно и справедливо устроенной общественной жизни. При этом он сформулировал мысль, что частная собственность является причиной общественного неравенства, антагонизмов и возникновения государства. Он также высказал мысль об исторической необходимости противоречий в общественном развитии. По Руссо, в истории все совершается сообразно естественному порядку: одно состояние в обществе сменяется другим, которому в свое время приходит на смену иное.

Значительную ценность представляла и его диалектическая идея необходимости сочетания прогресса и регресса в общественном развитии. Возникновение неравенства было одновременно проявлением прогресса и регресса, указывал он. Прогрессом оно выступало потому, что в его основе лежал процесс совершенствования, а регрессом потому, что вследствие развития выигрывал в целом род, а проигрывал индивид.

Диалектический характер развития общества последовательно приводил Руссо к идее необходимости замены состояния общественного неравенства новым состоянием равенства, но отличным от того, который был исходным в этом диалектическом движении. Данное открытие об общественном развитии позволило Руссо уверенно заявить о том, что строй, основанный на насилии неравенства, от насилия же погибнет.

При этом политическим идеалом Руссо была прямая демократия, осуществляемая на основе общественного договора, суть которого состояла в том, что «каждый из нас отдает свою личность и всю свою мощь под верховное руководство общей воли, и мы вместе принимаем каждого члена как нераздельную часть целого» (Руссо Ж. Ж. Об общественном договоре. М., 1938, с. 13). Им является государство, в котором народ обладает верховной властью, суверенитетом.

Наконец, вершиной идеалистической социально-философской мысли Европы явились воззрения Гегеля, который сформулировал философско-историческую концепцию под названием «разум истории». Поиски этого разума привели Гегеля к обнаружению исторической закономерности, в которой реализуется диалектика необходимого и случайного.

Согласно гегелевской концепции, история движется вперед не как автоматический процесс. Она слагается из действий отдельных людей, каждый из которых стремится реализовать сбои собственные интересы и цели. Пафос истории, по Гегелю, заключается в утверждении активности человека, ибо ничто великое не совершается без страсти.

Однако в результате действий людей, преследующих свои цели, возникает нечто новое в отличие от их первоначальных замыслов, с чем в своей дальнейшей деятельности люди вынуждены считаться как с объективной предпосылкой. Данная позиция приблизительно близка с тем, что в свое время высказал как афоризм В. С. Черномырдин: «хотели как лучше, а получилось как всегда», имея в виду неудачи возглавляемого им правительства в социальной области.

По Гегелю, случайность в историческом процессе становится необходимостью (Наполеон, Гитлер, Сталин и т. д.): в процессе исторического развития Франции, Германии и СССР могли возникнуть другие личности. Однако в бесконечном диалектическом процессе взаимоперехода осуществляется то, что Гегель называет «хитростью исторического разума», и эта хитрость заключается в том, что в «опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель» (см.: Гегель. Энциклопедия философских наук. Т. I., с. 397).

Исходя из этого, исторический разум у Гегеля предстает как надындивидуальное, всемирно-историческое начало, которое осуществляется в истории как развитие мирового духа, или «абсолютной идеи». Именно поэтому вся история для объективного идеалиста Гегеля есть, по существу, история мысли, саморазвития разума. Отсюда история, по Гегелю, в своей основе оказывается логическим процессом, то есть суть лишь реализации логики. А цель всемирной истории заключается в познании мировым духом самого себя. И в этом познавательном процессе мировой дух проходит якобы ряд конкретных ступеней, воплощаясь в понятии народного духа, заключающегося в единстве законов, государственных учреждений, искусства, религии и философии. Носителем мирового духа в ту или иную эпоху является дух какого-то одного народа, в то время как другие народы уже прошли этап своего наивысшего расцвета, исчерпав свои возможности, а иные только нарождаются, находясь, по историческим масштабам, в детском возрасте.

Разум истории, по Гегелю, осуществляется таким образом, что каждый народ получает право внести свою лепту в процесс восходящего самопознания мирового духа. Но процесс этот не хаотический, как утверждал Гегель, а имеет четкие критерии периодизации всемирной истории, которым является прогресс в создании свободы.

В отличие от Кондорсе, историческому прогрессу, по Гегелю, соответствуют четыре этапа восхождения всемирной истории:

1) восточный мир;

2) греческий мир;

З) римский мир;

4) германский мир.

У восточных народов, подчеркивал Гегель, в том числе и русского народа, не было свободы; свободным признается лишь один — деспот, и потому свобода здесь — сплошной произвол, разгул страсти, с одной стороны, а с другой — слепое повиновение как характерная черта русского народного духа.

Не лишены интереса высказывания Гегеля об историческом процессе и свободе. Греко-римскому миру свойственно наличие свободы, но она осознавалась лишь в ограниченных пределах — для некоторых. Поэтому государственное устройство греко-римского мира не исключало рабства. Однако для греческого мира было характерным осуществление принципа «прекрасной индивидуальности», а для римского — «абстрактной всеобщности». Полная же свобода нашла свое воплощение лишь у германских народов, которые в своем историческом развитии, унаследовав плоды реформации Французской революции 1789 г., достигли всеобщей гражданской и политической свободы.

Представленная вот таким образом история как саморазвитие мирового духа Гегеля есть высший этап развития объективно-идеалистической философии. Но надо признать, что Гегелю не чужды были и элементы материалистического понимания сущности общества. Например, ему удалось проникнуть в понимание сущности труда и его значения для становления человека и общества. Лишь трудом, подчеркивал он, человек создает средства для удовлетворения своих потребностей, труд лежит в основе возникновения экономических отношений, а экономические отношения в свою очередь определяют социальную дифференцию людей в обществе. Тем самым, как видно, Гегель интуитивно приблизился в осознанию причин существования классов в обществе.

Из всего сказанного по проблемам возникновения общества и исторического процесса можно сделать определенный вывод о том, что идеалистическое понимание истории безраздельно господствовало в период рабовладельческого, феодального и капиталистического общества вплоть до 40-х годов XIX века. И такое суждение главным образом основывалось на том, что мыслители прошлого рассуждали примерно так: человек существо сознательное, и он сознательно ставит перед собой определенные цели и борется за их осуществление.

Исходя из этих правильных посылок, они делали неправильный вывод о том, что самым главным, определяющим фактором в жизни каждого (и общества в целом) является его сознание. А отсюда второй вывод — историю «делают те люди, которые наделены наиболее развитым, совершенным сознанием, это так называемые «выдающиеся личности» из числа господствующих классов — короли, полководцы, политические и религиозные деятели, ученые. В истории все зависит от действий «выдающихся личностей», их воли, желания, настроения или просто каприза.

А что же нового внесли К. Маркс и Ф. Энгельс в область социальной философии?

Глубоко осмысливая контуры научного понимания общественной жизни, Маркс внимательно изучил гегелевскую мистификацию исторической закономерности, связанной с саморазвитием абсолютной идеи. При этом он в определенной степени воспринял кантовско-гегелевскую традицию поиска объективного осознания исторического процесса. Он уяснил, что правильное решение данной проблемы лежит на пути преодоления мистификации исторической необходимости и материалистической критики абсолютизации роли сознания, «духа» в историческом процессе, диалектического отрицания предшествующей философии истории с удержанием всех ее огромных достижений.

Поэтому Маркс ни в коей мере не умалял роли личности в истории, значимости идей, интересов, побудительных мотивов для развития и совершенствования общества. Но истина заключалась, по Марксу, в том, что все эти аспекты не исходные, а производственные причины исторического процесса, требующие своего объяснения, в конечном счете, из материальных условий жизни общества.

Одним может показаться, что задача, которую решили Маркс и Энгельс, не столь уж сложна: достаточно разделить общественные явления на те, которые принадлежат сфере сознания, и те, что находятся вне его. После этого назвать первую группу общественных явлений идеальной, вторую — материальной и установить зависимость одних явлений от других. Как будто все просто, ясно! Но к чему ведет чисто внешнее решение проблемы? Где искать основу общественных идей, теорий? В процессах, протекающих вне сознания?

Вся сложность оказывается в том, что в обществе имеется очень много таких явлений, организаций и институтов, которые, хотя и существуют вне сознания и даже активно воздействуют на него, по своей природе являются вторичными, зависимыми от общественного сознания. Например, какую роль в жизни общества играют государство, политические партии? Можно ли их отнести к явлениям духовной жизни, если они действуют в качестве мощных орудий социальной практики? А между тем, эти институты по своему происхождению напрямую зависят от политических и правовых взглядов людей, то есть общественного сознания.

На этом основании материалисты до Маркса и многие современные социологи делали и делают вывод: нет в обществе таких явлений, которые бы не определялись сознанием.

Именно поэтому формирование материалистического взгляда Маркса на историю не могло быть сведено к упрощенному пониманию: разделить общественную жизнь на то, что принадлежит сознанию субъекта, и то, что находится вне его. Марксу необходимо было не просто распространить на сферу общественной жизни то понимание материи, которое исторически сложилось в процессе познания природных процессов, и даже не только конкретизировать, уточнить само понятие материи с учётом специфики общественной жизни. Необходимо было доказать, открыв ее, что такая «материя» существует. И такое открытие оказывается возможным, если философия, исследуя общество средствами теоретического анализа, обнаружит в нем такую область, которая удовлетворяла бы основным признакам материи: во-первых, не была бы «духовной субстанцией» и находилась бы вне сознания; во-вторых, складывалась бы независимо от него; в-третьих, определяла бы общественное сознание.

Обнаружение такой стороны общественной жизни практически означало материалистическое решение основного вопроса философии применительно к обществу. А это предполагало выработку и введение новых категорий и исследование их соотношения с объективной реальностью. В конечном итоге это означало вскрыть и теоретически отразить в диалектике понятий сложную взаимосвязь различных сторон и уровней общественной жизни, где фиксируются взаимоотношения материальной и идеальной сторон самой общественной жизни. Вот эту-то сложнейшую задачу и решили Маркс и Энгельс.

В качестве таких категорий выступили понятия «общественное бытие» и «общественное сознание», выработка которых позволила Марксу и Энгельсу достроить материализм доверху (от неживой природы до человеческого общества).

С помощью этих двух категорий, использовав материализм как принцип познания общества, им удалось обнаружить отношения между первичным и вторичным уровнями, определяемыми и определяющими, между общественным сознанием и его объективной основой.

Как это сделано?

Для Маркса и Энгельса в материалистическом понимании истории не было ничего естественнее, чем признание человека в качестве сознательно действующего лица, а также признание активной роли сознания, идей в общественной жизни. Они ни в коей мере не отрицали организующей и мобилизующей роли передовых идей и теорий, раскрывающих перед человеком новые горизонты в познании мира и практической деятельности. Однако признание деятельности, практики человека основной формой жизнедеятельности общества еще не есть материализм. Следовало помимо этого найти объективную основу сознания, направляющего и вооружающего практическую деятельность людей.

Поэтому, материалистически решая основной вопрос философии в сфере общественной жизни, они исходили главным образом из следующего:

а) сознание не может существовать до человека и даже до природы, помимо них. Не сознание порождает природу и человеческое общество, а, напротив, природа порождает человека, который в процессе своей трудовой, практической деятельности и на ее основе развивает свое мышление, свое сознание;

б) человек, прежде чем заниматься наукой, философией, литературой, политикой, искусством, то есть прежде чем мыслить и собственно для того, чтобы мыслить, должен есть, пить, иметь одежду, строить жилища, добывать топливо… Все это не падает с неба в готовом виде. Все это человек должен взять у природы. Взять — это значит так воздействовать на предметы природы, чтобы они служили удовлетворению его потребностей.

Следовательно, чтобы жить, существовать, развиваться, совершенствоваться, человек должен прежде всего производить необходимые ему продукты, средства существования, то есть материальные блага.

Во всех актах человеческой деятельности, в том числе связанной с производством материальных благ, непременно участвует сознание. Но сознательные, побудительные мотивы формируются не сами по себе, а выражают определенные интересы людей. Вот эти интересы своими корнями уходят в сферу материального производства, материальных потребностей людей. Именно поэтому не сознание людей и тем более не какое-то надчеловеческое сознание, а производство материальных благ было, есть и будет основой жизни и развития человеческого общества.

Категория «общественное производство» выражает прежде всего наиважнейшее основание общественной жизни, где социально-организованный труд является сущностью самой общественной жизни в ее индивидуально-личностных, коллективных и институциональных проявлениях в такой степени, что прекращение общественного производства ведет к неизбежной гибели саму общественную жизнь.

Не случайно поэтому Гегель, а за ним Маркс смотрели на труд как всеобщую субстанцию человеческого бытия. И что именно в общественном производстве человек сам создает социальные формы своего бытия, дополняющие и обуславливающие его генетическую, структурную и функциональную зависимость от природы. Мало того, в процессе исторического развития общественного производства формируется мировое хозяйство, где труд постепенно превращается в созидательную деятельность разумных существ, основу которой составляет свобода как творчество (см.: Булгаков. Философия хозяйства. Ч. 1: Мир как хозяйство. М., Наука, 1990).

В ходе общественного производства общество активно приспосабливается к обитанию, дальнейшему развитию и совершенствованию окружающей среды. Человек посредством труда преобразует внешнюю природу для создания материальных и духовных благ, соизмеряя социальную организацию своей жизни с объективными материальными и идеальными возможностями мира, и обеспечивает тем самым гармонию между природой и обществом.

Современное общественное производство в этом смысле имеет сложную структуру, охватывающую все существующие отрасли совокупного общественного труда. Сюда входят создание материальных средств жизни, охрана и восстановление природных объектов, создание разнообразной инфраструктуры; выработка сознания в его основных формах (политическое, правовое, религиозное, нравственное, эстетическое, философское, научное), регулирование общественных отношений; деятельность по охране здоровья, физическое и нравственное воспитание людей, правовая и вооруженная защита, профессиональное образование, досуг, развлечения и т. д. Здесь, как видим, весь комплекс организации общественной жизни, социализации человека, «обработка людей людьми» (Маркс), которые складываются в обществе в зависимости от определенного его исторического этапа и результатов различных видов общественного труда.

Таким образом, общественная жизнь определяется как разнообразная и целостная система выделившихся сфер человеческой деятельности, имеющая свои законы развития и функционирования, но взаимосвязанная и взаимообусловленная другими системами.

Основными сферами общественной жизни являются: экономическая (материально-производственная), социальная, политическая и духовная. Поэтому правомерно рассмотрение наиболее важных сфер рассматриваемой темы.

Материальная жизнь людей, то есть то, что связано с производством материальных благ, является определяющей сферой общественной жизни. В философии она называется, как уже отмечали, общественным бытием.

Способ производства материальных благ и тем самым каждая ступень экономического развития общества в целом и различных народов образует основу, из которой определяются все другие сферы, общественные отношения и идеи: политические, правовые, нравственные, социально-психологические и религиозные. «Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят» (Маркс К. Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. Т. 3, с. 19). Говоря иначе, производство материальных благ выступает в виде конкретного исторического способа производства. Данное философское понятие фиксирует существование общественного производства в исторически определенных конкретных формах, в рамках которых осуществляются не только отношения между людьми, но и их отношение к природе.

Это в свою очередь означает, что «производство общественных индивидов» зависит от того, при каких производительных силах и производственных отношениях оно совершается, где отношение людей к природе выражается в категории производительные силы, а отношение людей друг к другу фиксируется категорией производственные отношения.

При этом основными элементами производительных сил являются:

1) человек с его знаниями, опытом и навыками;

2) орудия труда, механизмы, инструменты, технические приспособления;

3) предметы и объекты труда, необходимые человеку, находимые в природе или созданные им, из которых он с помощью орудий изготавливает готовую продукцию. Средства труда и предметы труда входят в понятие средства производства. Сами средства труда разделяются на орудия труда (станки, инструменты) и инфраструктуру (заводские и складские помещения, оборудование рабочих мест, нефте - и газопроводы, дороги и линии связи и т. д.).

Важно иметь в виду, что средствам труда принадлежит особая роль в системе производительных сил. Экономические эпохи различаются не столько тем, что производится, сколько тем, какими средствами труда и с какими последствиями для человека и природы производится. Поэтому средства труда — это силы, с помощью которых человек и общество вводят природу в свой социальный мир.

Человек же является главным элементом производительных сил, так как его живой труд (материальный и духовный), овеществленный человеческий труд представляет собой культурный запас человечества, если иметь в виду, что всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом, создаваемым на заводах и фабриках, на полях и фермах, институтских лабораториях и конструкторских бюро. Именно здесь ныне делается подлинная история человечества и каждого народа в отдельности.

Вторую сторону способа производства составляют производственные отношения, характеризующиеся спецификой соединения работника со средствами производства. Эта специфика, как известно, вырастает из форм собственности, которые являются определяющим фактором производственных отношений. Ими определяются взаимоотношения между людьми, мера социального равенства, свободы, распределения, потребления и качества жизни.

Производственные отношения складываются не произвольно, а в зависимости от уровня и характера производительных сил. При этом действует закон соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил общества.

При этом важно знать, что служит показателем уровня развития производительных сил? Есть ли такой объективный критерий? Да, есть, им является производительность общественного труда — степень развитости производительных сил, позволяющих в единицу времени производить больше качественной продукции, имеющей наибольший спрос.

Так, история человечества начиналась с использования людьми кремня, базальта и других твердых пород. Человек долгое время вел хозяйство присваивающего типа, то есть средства к существованию — мясо диких животных, рыбу, плоды и прочее — брал в готовом виде у природы. В тот период человек, хотя и поднялся на ступеньку выше по сравнению с животными, употребляя каменные орудия, оставался настолько малоразвитым и примитивным, что не был способен в одиночку добывать средства существования и противостоять природе.

Первобытные люди были обречены трудиться сообща, так как главной производительной силой выступала сила самого первобытного сообщества. Так продолжалось миллионы лет. На этой базе объективно вырос общий тип собственности, когда слабо развитые средства производства принадлежали всему коллективу.

Примерно 10-20 тысяч лет назад произошел переход к производящему хозяйству, связанному с развитием земледелия и скотоводства, а затем и ремесла. Это была настоящая революция в развитии первобытного общества, послужившая важнейшей экономической предпосылкой классообразования в человеческом обществе.

Развитие производительных сил, переход от каменных орудий к бронзовым, а затем к железным повысили резко производительность труда, что привело к появлению избыточного продукта и частной собственности. Однако в условиях недостаточного уровня развития производительных сил, малой эффективности орудий труда и частной собственности возникает рабство (форма собственности на средства производства), где сам раб — это орудие труда (говорящее орудие).

Переход первобытного человека от присваивающего типа к производящему хозяйству не был присущ какому-либо одному региону (Юго-Западной Азии — от Анатолии до Ирака и Ирана и ближайшими территориями Европы и Северной Африки, как считалось совсем недавно), а носил практически повсеместный характер. В Юго-Восточной Азии — во Вьетнаме, Южном Китае, Индии, Индонезии, Филиппинах, Японии, Корее, Южной Африке производящее хозяйство возникло (скотоводство и земледелие) примерно в одно и то же время. Это лишний раз свидетельствует не только о том, что хозяйственный прогресс — как бы медленно ни происходил на первых порах — неудержим, но и о том, что история первобытного общества в основных районах обитания человека шла одинаковым путем.

Дальнейший прогресс в развитии производительных сил был связан с открытием металла, заменой каменных орудий труда металлическими — из меди, бронзы и железа. С тех пор развитие производительности труда пошло гораздо быстрее. Затем человек научился использовать энергию ветра, изобрел порох, компас, механические часы, построил большие парусные суда и вышел на океанский простор. Он на практике убедился, что Земля — это круглый шар, у которого нет ни верха, ни низа.

Последующий еще более качественный скачок в развитии производительных сил общества связан с возникновением машинного промышленного производства в ХVIII веке. Его родиной была Англия, где впервые появляется ткацкий станок, прядильная машина, а к ним паровой двигатель.

XIX век — это производство машин машинами — промышленная революция, захватившая вначале Западную Европу, Северную Америку, а позже Японию. Подавляющее же большинство афро-азиатских стран, ставших объектом колониальной экспансии Запада, нещадной эксплуатации и угнетения, оказались в стороне от промышленной революции. Поэтому быстрое развитие производительных сил в странах капитализма — результат эксплуатации не только своих рабочих, но и многомиллионных трудящихся масс колоний. В этом отношении справедливы слова Джавахарлала Неру о том, что большая часть стоимости индустриализации Западной Европы была оплачена Индией, Китаем и другими колониальными странами, экономика которых была порабощена европейскими державами» (см.: Неру Дж. Открытие Индии. С. 319).

Таким образом, от уровня развития производительных сил, совершенствования орудий производства, от производственного опыта и трудовых навыков людей зависит производительность общественного труда в данный исторический период, а также степень господства человека над природой. Именно поэтому степень развития производительных сил является в конечном счете основным критерием прогресса человеческого общества, а люди, приводящие в движение орудия производства и осуществляющие производство материальных благ, составляют основную и главную производительную силу общества.

С другой стороны, по мере развития производительных сил, концентрации и централизации производства происходит все углубляющийся процесс превращения науки в непосредственную производительную силу общества, особенно в условиях современного НТП.

Диалектика связи науки с производством состоит прежде всего в том, что наука может успешно развиваться только опираясь на производство, где научные исследования и эксперимент становятся неотъемлемой фазой самого производства. При этом такое соединение есть процесс обоюдный — изменения, совершающиеся в науке, еще в большей степени зависят от запросов развития техники и производства, а возможность глубокого познания явлений жизни в огромной степени определяется техническим оснащением научных учреждений современной аппаратурой, приборами и оборудованием. В этом смысле процесс соединения науки с производством осуществляется различными путями, прежде всего через орудия производства, в которых наука, создавая теоретические основы для конструирования более совершенных автоматизированных машин и инструментов, находит свое материальное воплощение.

Такой момент соединения науки с производством является показателем того, как и до какой степени всеобщее общественное сознание превращается в непосредственную производительную силу (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Т. 46, ч. II, с. 215).

То, о чем предсказывал Маркс, ныне происходит на основе достижений науки по совершенствованию технологии производства, замене механических средств лазерными, химическими, электрическими методами; на основе создания и широкого применения искусственных материалов и компьютерных средств в производстве и в быту.

Соединение науки с производством осуществляется также через главную производительную силу — людей, овладевающих наукой и использующих ее достижения в производственной деятельности. Особенно это касается этапа, когда на основе полной автоматизации производственных процессов человек постепенно выводится из производства и становится рядом.

Вторую сторону способа производства составляют производственные отношения, складывающиеся между людьми в процессе производства материальных благ. В отличие от производительных сил производственные отношения нельзя реально увидеть, взять в руки и пользоваться ими как орудиями труда. Однако они также существуют объективно, независимо от воли и сознания людей. С этой точки зрения, производительные силы составляют содержание процесса производства, а производственные отношения — его общественную, социальную форму.

Если производительные силы отвечают на вопрос, как, какими орудиями пользуются люди для производства материальных благ, то производственные отношения отвечают на другой вопрос: кто является владельцем, хозяином орудий труда не средств производства в целом — все общество или отдельные группы людей, называемые классами. Поэтому в основе производственных отношений лежит:

1) форма собственности на средства производства — общественная или частная (рабовладельческая, феодальная, буржуазная);

2) формой собственности определяются положение и взаимоотношения различных социальных групп, в процессе производства;

3) отношения, которые складываются между людьми в процессе распределения и потребления, материальных благ, созданных всем обществом.

В этой связи необходимо отметить, что в период экономического кризиса 30-х годов в США и на Западе вынуждены были глубоко задуматься над тем, что необходимо сделать, чтобы каким-то образом кардинально предотвратить события, по которому Россия пошла после первой мировой войны. Они настоятельно пришли к выводу, что необходимо коренным образом сгладить уровень жизни людей хотя бы в сфере материального потребления в рамках каждой семьи на основе регулирования налоговой системы. Таким образом, в ряде капиталистических стран без смены формы собственности добились некоторого улучшения уровня жизни значительной части населения, своих стран. Так, ныне в ведущих странах Запада 10 процентов самых богатых живет сегодня лишь в 7 раз обеспеченнее, чем 10 процентов самых бедных.

А каково положение современной России, идущей к так называемым рыночным отношениям? По данным Государственной думы, 10 процентов быстро разбогатевших «новых русских» живет в 18 раз обеспеченнее, чем 10 процентов быстро обедневших жителей нашей страны. Кроме того, 68 процентов населения живет ниже грани бедности. Сегодня в России 500 тысяч детей, брошенных своими родителями, не способными обеспечить их нормальное существование. Это опасная социальная база для нынешней и будущей преступности, если данную проблему не решить, как следует в современном правовом обществе.

История свидетельствует о том, что производственные отношения не оставались неизменными. Они тоже изменялись и развивались. На место первобытнообщинным отношениям пришли рабовладельческие, их сменили феодальные, затем наступила эпоха господства капиталистических производственных отношений.

Сегодня в Китае, Кубе, Северной Корее и Вьетнаме существуют социалистические производственные отношения. В ряде бывших социалистических государств, в т. ч. СНГ, в бывших республиках Советского Союза ныне делаются отчаянные попытки формирования производственных отношений, основанных на частной собственности, ссылаясь на то, что во всех демократически развитых государствах давно существуют рыночные отношения.

В связи с этим идет много дискуссий относительно того, что социализм — формационно беспредпосылочное общество. А это якобы означает, что все предыдущие формации вытекали одна из другой, а социализм — искусственная, нелогичная фаза в развитии общества, так как у него нет истоков.

Отсюда вполне правомерно встает вопрос: почему, на какой основе происходит изменение и развитие производственных отношений? Есть ли зависимость, причинно-следственная связь между уровнем развития производительных сил общества и характером производственных отношений между людьми?

Действительно, любая форма производственных отношений существует до тех пор, пока она представляет определенные реальные возможности и стимулы для развития производительных сил. Так происходит, прежде всего, потому, что в обществе действует закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил. Данный закон устанавливает, что:

1) производительные силы являются определяющей стороной способа производства, они определяют производственные отношения;

2) производственные отношения не просто подвергаются определяющему воздействию производительных сил, но и сами в свою очередь активно влияют на них.

При этом изменение и совершенствование каждого данного способа производства всегда начиналось и начинается с изменения и совершенствования производительных сил, и прежде всего орудий труда. Это означает, что в любом способе производства производительные силы — наиболее подвижный и революционный элемент в системе производства. Производственные же отношения более консервативны, устойчивы. Они остаются неизменными в рамках данного господствующего способа производства. Это объективно приводит к отставанию от уровня развития производительных сил. Вследствие этого между двумя важнейшими элементами существующего способа производства возникает несоответствие, оно постепенно усиливает противоречия, которые перерастают в конфликт. Именно так всегда происходило развитие, становление и переход от первобытного, рабовладельческого, феодального и капиталистического способа производства.

Именно такое развитие исторического процесса позволяет объективно и вполне обоснованно понять, почему в условиях первобытного общества производственные отношения характеризовались коллективизмом и сотрудничеством; почему на смену этим отношениям пришли эксплуататорские, классово антагонистические, первым типом которых были отношения рабовладельца и раба?

Вспомним, как с помощью лука и стрелы, примитивной рыболовной сети и огня первобытный человек добывал материальные средства существования. Ему этих средств едва хватало на то, чтобы не умереть с голоду. Поэтому непременным условием существования людей был обязательный труд всех членов общины. Здесь никто не мог себе позволить такой роскоши, чтобы жить за счет другого.

А когда совершился переход от присваивающего хозяйства к производящему (на это ушло десятки тысяч лет), когда произошло разделение труда (появилось скотоводство, земледелие и ремесло), люди стали наконец производить больше, чем потреблять. Вот тогда объективно возникла возможность присваивать эти излишки, появилась возможность одним жить за счет труда других.

Поэтому коренной причиной перехода от первобытного общества к рабовладельческому была не идеологическая, а причина экономическая, материально-техническая — развитие производительных сил, орудий труда.

В условиях рабовладения также происходило углубление и развитие производительных сил и разделение общественного труда — на этот раз между земледелием и городским ремеслом и между различными ремеслами. Также произошло разделение между умственным и физическим трудом, ибо какая-то часть общества освободилась от непосредственного участия в материальном производстве и могла сосредоточиться на развитии науки, культуры, социального управления и ведении военного дела.

Но в условиях рабовладения раб, приравненный к «говорящему орудию», равнодушно и даже враждебно относился к внедрению новой техники в производство. Развивающемуся обществу нужен был новый работник, более заинтересованный в результатах своего труда. И им стал крепостной при феодальном способе производства (помещичья собственность на средства производства и неполная собственность на крепостного крестьянина, которого помещик мог купить, продать, но не мог убить). Мало того, крестьяне и ремесленники не были полностью лишены средств производства, они вели частное хозяйство на основе личного труда на условиях вассальной (барщинной, оброчной) зависимости.

Однако выросшие в недрах феодализма производительные силы (капиталистическая мануфактура, например) вступили в конфликт с феодальными производственными отношениями. Эти новые производительные силы потребовали уничтожения феодализма и установления буржуазных отношений, позволивших сделать гигантский скачок вперед. «Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства, по Марксу, создала многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения вместе взятые. Покорение сил природы, машинное производство, применение химии в промышленности и земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф, освоение для земледелия целых частей света, приспособление рек для судоходства, целые, словно вызванные из-под земли массы населения, — какое из прежних столетий могло подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного строя» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., Т. 4, С. 429).

Капитализм придал процессу производства ярко выраженный общественный характер, а форма присвоения продукта, произведенного коллективным трудом, осталась частной, капиталистической. Это несоответствие объективно порождает противоречие в недрах самого способа производства — противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения, что и составляет поныне противоречие современного капиталистического способа производства.

Все это свидетельство того, что производственные отношения не являются пассивным элементом производства. Они весьма активно влияют на производительные силы, либо ускоряя, либо замедляя их развитие. Поэтому соответствие производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил — закон нормального функционирования любого производства. Отсюда тормозящая роль капиталистических производственных отношений ныне реально проявляется в кризисах, постоянной недогрузке производственных мощностей, хронической, непрерывной безработице. И если XX век — век колоссального роста производительных сил, величайших достижений науки и техники — еще не принес материального благополучия и духовного расцвета каждой личности, еще не покончил с нищетой и неграмотностью сотен миллионов, зато породил две мировые войны и десятки локальных — то повинны в этом капиталистические производственные отношения. С этой точки зрения деление Марксом истории на определенные формации является крупным вкладом в философско-историческую науку, хотя не лишено некоторого схематизма, если иметь в виду, что не все народы и страны линейно проходят существовавшие в историческом развитии общества формации (Россия, как известно, не пережила рабовладельческого способа производства). С другой стороны, в истории имели место возможности возврата к предыдущей формации. Существует также возможность реформирования производственных отношений, минуя революционные скачки, а процесс «социализации» может пойти иным путем, без пролетарской диктатуры. Например, так называемая «шведская модель» социализма, когда разница в уровне доходов населения равна 11 процентам при общем высоком уровне благосостояния. Но при всем этом ясно, что кто держит контрольный пакет акций в современном капиталистическом производстве, тот и командует парадом, а этих «командиров» в развитых «цивилизованных» странах не более 8 процентов.

С другой стороны, если современный капитализм не такой грубый, грабительский и варварский, то это главным образом результат того, что Октябрьская революция, рабочий класс всего мира своей борьбой обуздали капитализм, заставили его заниматься социальной защитой личности.

Наряду с формационным подходом к развитию общества существуют и цивилизационные, и культурологические. При этом категория цивилизации охватывает главным образом природу и уровень развития материальной и духовной культуры, результаты деятельности человечества по созданию «второй природы», внедрение элементов ноосферного характера в наличное бытие современного человечества.

Главная мысль в содержании категории «цивилизация» сводится к многообразию исторического процесса, который проходит главным образом путь от локальных, региональных стадий к общепланетарному уровню или существование общества, сохраняющее в течение длительного времени свою жизненную целостность (майя, шумеры, инки, этруски, китайская, индийская, греческая, римская, европейская и т. д.), или, скажем, современная эра техногенной цивилизации. Например, в западной философии А. Тойнби (1889-1975) под цивилизацией понимает устойчивую общность людей, объединенных прежде всего духовными традициями, а также географическими рамками.

Культурологический подход к истории широко использовал немецкий философ О. Шпенглер (1880-1936), где каждая культура, по его мнению, существует изолированно и замкнуто, имея собственную цивилизацию. Смерть культуры, по Шпенглеру, начинается с возникновения цивилизации, когда вся культура сосредоточивается в крупных городах, а вся остальная часть государства превращается в провинцию. В этих условиях городской житель лишен традиций и растворяется в бесформенной массе. Большие города цивилизованы, но не имеют культуры, нравственности, здесь люди отчуждены друг от друга, чувствуют себя более одинокими, чем в любой деревне, меньше соблюдаются традиции и обычаи, не позволяющие переступить порог человеческих отношений.

Касаясь наиболее актуальных проблем рассматриваемой проблемы, нельзя также не обратить внимание на то, что утверждение, будто мировая история начинается лишь с капиталистического рынка, спорно. Нам представляется, что такой довод явно неубедительный, ибо Египет, Александрия, Греция, Индия, Китай никогда не пребывали в глухой изоляции. Тысячелетия купцы, мореходы, путешественники, монахи, ученые поддерживали эти общемировые контакты, и рынок всегда был в этих условиях интегрирующим фактором, так как во всех этих регионах материальное производство выступало и выступает как фундаментальное условие жизни людей, исторического процесса в целом. Везде человеческий пот и человеческий труд добывают для человека средства удовлетворения его потребностей путем взаимообмена, торговли.

Но в современных условиях, когда НТП достиг глобальных масштабов, а США поглощают 25 процентов сырьевых ресурсов мира, видимо, нет особого секрета в том, кто в наибольшей мере заинтересован в развитии таких реформ, которые навязываются сегодня России. В этом смысле представляется сомнительной как образец для подражания цивилизация США: 4 процента населения мира дают 40 процентов промышленного производства и 70 процентов мировых промышленных отходов и вредных выбросов. Такая цивилизация построена на антигуманной основе: удовлетворение неоправданных потребностей, которое приводит к расточительному использованию ресурсов и энергии Земли, обкрадывает народы других стран, заражает их болезнями, отнимает чистый воздух и воду.

Поэтому человечеству в целом, прогрессивным мыслителям Запада следует призадуматься серьезно над тем, что реализация потребностей «золотого миллиарда» — населения Запада, США и Японского региона — за счет ресурсов остальных регионов Земли приведет к быстрому истощению не только природных ресурсов, но и людского терпения, в том числе и в России. Ныне как никогда ранее требуется, чтобы научно-техническая деятельность в глобальном масштабе стала более демократичной, открытой не только для правительств и международной олигархии, но и для широких кругов мировой общественности. Требуется изменить образ мышления тех, кто определяет жизнь общества — политиков, ученых — призванных создать более мощные производительные силы, более эффективную экономику, более совершенные формы политического устройства, расширяющие границы возможностей и свободы человека, наиболее глубоко и верно отражая интересы большинства людей, ибо общество, в котором 10 процентов богатых и 60 процентов нищих, не имеет будущего ни для богатых, ни для бедных.