Главное о селекции

Что совершенство есть? Момента идеал!
Сегодня вспыхнул — а назавтра уж пропал.
Не зря селекция загадками полна:
Досель наука о несбыточном она!

Мы только-только начинаем понимать единство природы. А значит и к нормальной агрономии только-только приближаемся. Знания накапливаются всё быстрее.

Минеральные вещества и вода, потом микробы, черви, грибы, потом ростовые регуляторы, симбионты…

Недавно установили: растения активно общаются с помощью химических, электрических и магнитных сигналов. Они на всё это реагируют, причём осмысленно. Как прикажете на это реагировать агрономам?..

Но всё — ещё смешней. Опыты академика Сергея Никитовича Маслоброда ясно показывают: растения и микробы реагируют на наши мысленные команды.

Мысленным общением их можно активизировать, можно подавить, можно даже изменить их наследственность!

И что же, братцы, мы им транслируем? Общение, поддержку, хорошие намерения? Кашу в голове пополам с матюками.

А куда растениям деться? Вот вам и наше растениеводство. Что в голове — то и в полях! Нет общения — не будет и понимания. Нет понимания — не будет и агротехники.

И действительно. Хороших агрономов — единицы. Кто это? Те, у кого в голове порядок, и с растениями контакт.

Хороших селекционеров — ещё меньше. Настоящий оригинатор не просто понимает и чувствует растение. Он внушает ему своё намерение.

Говорят, именно так Бербанк создал свою неколючую опунцию — то, чего в принципе не могло быть. Он просто «уговорил её».

Сергей Никитович рассказал о двух удачливых оригинаторах. Один из них постоянно общался, просил, уговаривал растения — просто по привычке. И долго не осознавал, что они реагируют.

Другой получал от растений сигналы: его бросало в жар, когда нужные пары были готовы к скрещиванию. К его чести, он осознал это и с успехом использовал.

«Селекция — не просто научная и техническая работа. Что-то тут должно быть от Бога. Многие работали по бахчевым, а сорта в работе — единичные. Я вообще не запоминаю имён, дат, телефонов. Даже лица путаю.

Но вижу запись в журнале, и помню этот плод пять, семь лет назад — как выглядел, где лежал! Порой говорю с плодами, глажу — что-то такое чувствую. Часто просят: “Николай Иванович, окрестите поле!”

Беру воду, травку, какая понравится, иду по полю, читаю молитву или просто прошу: давайте, растите, родите хорошо! И эффект есть. Меньше страдают от стрессов, меньше болеют».

Имею честь представить: Николай Иванович Цыбулевский. На фото 7 он запечатлён во время работы с Ницей. Ведущий селекционер КНИИОКХ — Краснодарского НИИ овощного и картофельного хозяйства. Вероятно, самый результативный селекционер бахчевых в СНГ.

Большинство самых востребованных сейчас сортов грунтового арбуза, дыни и тыквы — его кисти и пера. В селекции — больше сорока лет. О наших бахчевых знает всё или почти всё.

Я же сумел спросить его только о насущном: что значит хороший сорт и что такое хорошие семена. Цитаты мыслей Николая Ивановича буду выделять кавычками.

Отбор. Бахчеводы, как и овощеводы, различают сорта «натуральные» и «искусственные».

Натуральные сорта получают, отбирая особо ценные растения из старых, сложившихся популяций. Такие сорта на своей «родине» более стабильны — сказывается приспособленность к месту.

Искусственные сорта — результат гибридизации, скрещивания разных форм. Они трудно приспосабливаются к новой среде, зато несут совершенно новые качества, немыслимые для местных сортов.

В обоих случаях всё начинается с удачной исходной формы. Удачно скрестить или выбрать — уже немало. Но это — лишь первый штрих, самое начало работы.

Главное — сделать эту форму генетически стабильной. Вот тут всё решает правильный отбор. Каждый год отбираются только самые нужные, ценные растения. Их семена высеваются отдельно от других — и растения опыляются между собой. И так — много лет.

Наверное, законы генетики важны. Но их ещё, видимо, не открыли. А те, что есть, много не объясняют и часто не хотят соблюдаться.

Селекционер видит лишь поведение растений — и отталкивается от него.

«Гены: ты их видел? Ты уверен, что этот признак — ген, а не временное проявление? Генетика — хорошая наука. Но они не создали ни одного сорта — и не создадут».

Отбор остаётся главным практическим методом. Он дал массу ценных сортов. И только отбор позволяет сохранять полученные сорта.

Стабильность сорта. Сорт становится генетически однородным — и идёт в дело. То есть, много лет выращивается в одном месте. И люди постоянно собирают его семена. Сохранит ли сорт чистоту и стабильность? Стабильность — пожалуй, да, а чистоту — нет. Почему?

Растения ведь живые. Они обязаны приспосабливаться к разной среде. Местные условия: климат, почвы, болезни, чужая пыльца, способы отбора — давят на сорт со страшной силой.

Появляются отклонения, нужные для выживания. И сорт «расплывается», превращается в смесь близких форм — сортовую популяцию.

Если отбор строже, в ней остаётся 80-90% типичных форм, а если отбора нет — всего 50-60%.

Мы обижаемся и говорим: во, вырождается. Не вырождается, а разумно выживает! Потеряв чистоту, сортовая популяция приобретает стабильность. Собрав и посеяв ведро семян с разных кустов, вы получите такую же популяцию.

Все старые, устоявшиеся сорта — это сортовые популяции разной чистоты. Урожаи достаточно стабильны, а небольшая внешняя разница — кого она волнует?..

Например, дыни бывают более круглыми или более овальными, немного отличаются на вкус — и пусть. А вот семена с отклонениями никому не продашь. Посему, селекционные станции ведут постоянный жёсткий отбор на типичность — воспроизводят элиту.

Элита и суперэлита. Автор сорта каждый год лично выбирает суперэлиту — сортовой эталон. Это — единственный источник исконного сорта. Строгость отбора тут предельная. Особенно — для селекционных целей.

«С сортового участка мы отбираем 30 лучших плодов. Потом, после дегустации, оставляем десяток — это суперэлита для дальнейшей работы. Остальные идут в элиту».

Представьте: выбрать десяток нужных из сотен, из тысяч плодов, не отличимых на первый взгляд — и не ошибиться!

«Суперэлиту может давать только автор сорта. Только у него чутьё сорта, только он чувствует все отличия. Любой другой неизбежно ошибётся».

Посев семян суперэлиты даёт элиту — 98% сортовой чистоты. Элита может идти в продажу. Но её слишком мало. Посему элиту высевают, и получают семена первого класса — первую репродукцию (первое поколение элиты).

А из первой можно получать и вторую репродукцию. Две первых репродукции можно продавать. Этим и заняты семеноводческие хозяйства. Но если размножать сорт дальше, его чистота снижается.

А можно ли вернуться к элите, отбирая, например, из второй репродукции? Теоретически — да. Но это может сделать только автор сорта и только там, где сорт получен.

Во всех остальных случаях отбор даст уже не исходный сорт, а нечто местное. Так что, единственный источник сорта — оригинальные семена от автора.

«Сорт — это место и условия. Самаркандские дыни не растут в Ташкенте, всего в 150 км, а эти — не зреют в Самарканде. Селекционеры замечают: семена скучают по родине — по тому полю, где появились.

Увозишь куда-то — там за три года падают урожайные качества, хотя и условия вроде лучше. Привозишь те, слабые, обратно — и тут они дают вспышку урожая! Это прямо, как ностальгия у людей».

Постоянный отбор — то, что обязан делать каждый, кто собирает свои семена. И наши прадеды знали в этом толк. «Раньше у каждого крупного хозяина были свои сорта, отобранные за много лет, и напряжённость отбора была сумасшедшая!

Дед ходит, на завязях ставит значки, потом на плодах рисует — не дай бог кто их возьмёт! Потом ещё и среди этих лучшие отбирал. А потом вся семья их ест, а дед следит: не дай бог кто сгрызёт семечко — сразу по ушам!

Мичурин много насобирал таких сортовых форм. Да, работать умел. Вот и результат!»

Гибридизация. Человеку всегда мало того, что уже есть. Охота, чтоб сорта были просто идеальными — одни плюсы, и никаких минусов! А запросы неограниченны по определению.

Ну, крупно, вкусно и побольше — это даже не обсуждается. Пусть плоды будут один к одному, как по линейке — иначе, видите ли, мы не хотим их покупать! И пусть растения ничем не болеют. Особенно дыни.

Пусть они, кроме этого, долго хранятся. Но при этом, очень рано созревают. Пусть не боятся перевозок, но при этом, остаются нежными и вкусными.

Видится что-то фантастическое: ботва — сорняки глушит, плоды в обхват, снаружи — камень, а внутри — масло с мёдом!

И представьте, учёные всерьёз решают такие задачи. Сначала находят доноров нужных генов. Часто это полудикие формы, с мелкими невкусными плодами. Они скрещиваются с целой кучей специально подобранных культурных сортов. Выделяются гибриды, с которым есть смысл работать.

И потом многие годы их скрещивают с самыми удачными из родителей и ведут отбор, чтобы к устойчивости, кустовой форме или лёжкости добавить крупноплодность, урожайность и вкус. Чтобы создать ценный набор генов, нужны порой десятки лет!

Но именно селекция — самая окупаемая отрасль растениеводства. Только она может дать растения, которые не надо обрабатывать от болезней.

Только селекционер может сделать так, что арбузы или тыквы будут ровненько лежать вдоль рядов, а не по всему полю.

Только селекционер может дать дыне и сладость, и величину, и стабильность в урожаях. Или дать тыквы с огромной массой крупных семян — для масла. Или арбуз, состоящий на треть из пектина.

Академик А.А. Жученко рассчитал: одна калория энергии, потраченная на селекцию, даёт 300 калорий эффекта, а калория, вложенная в пестициды — меньше 5 калорий!

Сейчас наши учёные трудятся над качествами, которые нам и в голову бы не пришли. Уже есть кустовые тыквы и арбузы, и на подходе — дыни. Их плоды лежат на поле ровными рядами — легко ездить, ухаживать, убирать.

Получен и одностебельный арбуз — с короткими ответвлениями главной плети. Такие растения можно сажать в несколько раз гуще, увеличивая урожаи. Научились получать бессемянные арбузы.

Гетерозисные гибриды. Мировая селекция давно перешла на получение ценных гибридов с эффектом гетерозиса — резкого повышения товарных качеств у первого гибридного поколения.

Мы знаем, как красивы и талантливы порой бывают разные метисы и мулаты — дети генетически отдалённых родителей. То же и у растений.

Можно так подобрать родителей, что первое поколение семян даёт резкий всплеск ценных качеств.

Семена всходят мощно, урожай растёт на треть, плоды крупнеют и выравниваются, устойчивость к стрессам повышенная.

Такие «метисы» легко совмещают в себе такие достоинства, которые в сортах совмещаться не хотят. Но всё это — только первое поколение.

Потом, как всегда, идут разные расщепления. Эффект теряется. И селекционер тратит годы и годы работы, чтобы вернуть и стабилизировать ценные качества.

Вот и решили: почему бы, вместо этого, не создать условия для полноценного скрещивания и получения гибридных семян?

Оказалось так выгодно, что стабильных сортов за границей получают всё меньше. Всё больше названий в каталогах сопровождается буквой F1, что значит «первое гибридное поколение».

Плюсы гетерозисных гибридов налицо: гарантированно высокое качество семян, исключительно товарный, повышенный урожай, устойчивость к многим болезням, очень ранние сроки созревания.

Для производства большего и не пожелаешь. Есть плюс и для авторов гибридов: легко установить и сохранять авторство.

Минусы зависят от точки зрения. Высокая цена семян — но если хорошо окупается, то это не минус.

Довольно высокие требования к агротехнике — но и среди сортов, и среди гибридов есть весьма выносливые.

Очень высокая генетическая однородность гибридов приводит к сильному распространению заболеваний — болезни быстро к ним приспосабливаются. Но, с другой стороны, получить новый иммунный гибрид проще, чем иммунный сорт.

А вот то, что многих пугает: невозможность воспроизвести и собрать семена. По сути, зависимость от монопольного производителя семян.

Минус? Без сомнения, люди, устойчиво живя на земле, должны иметь свой, воспроизводимый генофонд. Видится зелёная страна с независимыми хозяевами, и у каждого — свои сорта, свои семена, и всё процветает!

Но посмотрим, при чём же тут гибриды.

Во-первых: многие ли из нас собирают свои семена? Единицы упёртых чудаков. А мы — все остальные — бежим на рынок, чтобы купить готовое!

Во-вторых: стабильные сорта у нас были, есть и будут. Так что, все желающие всегда могли и могут вести отбор и жить независимо.

В третьих: смысл семян — урожай и доход. Урожайные качества гибридных семян таковы, что их сейчас покупают все. И пока наши сортовые семена не станут лучше, вы не купите их, при всём желании.

И, наконец: не потому ли нас пугают гибриды, что они заграничные? Кормить голландцев — одно, а своих учёных — совсем другое дело! Хорошее, да ещё своё — об этом и мечтали!

У родного производителя — дай ему Бог здоровья! — будем покупать гибриды! Если, конечно, по качеству будут не хуже…

Полиплоиды. Можно повысить мощь и урожай ещё одним способом: создать растение с несколькими хромосомными наборами — то есть, с несколькими копиями генотипа в каждой клетке. Иногда это даёт удивительные эффекты.

Все мы знаем нашу сахарную свёклу, которая не лезет в ведро — это сорта с четырьмя (тетраплоиды) и шестью (гексаплоиды) хромосомными наборами.

У арбуза — 11 хромосом. Специальными методами получены триплоиды — 33 хромосомы. Именно они дают мощные бессемянные формы.

Кажется, трудно себе представить более впечатляющие достижения. Однако, совместить холодостойкость, сладость и урожайность пока не удаётся.

Говорят, сто сорок лет назад это удалось Ефиму Грачёву. Его овощи были так популярны, что даже вытесняли привычные сорта и у нас, и в Европе.

Интересно, остались ли они хоть где-нибудь на планете?..