Становление психических процессов

В этой книге будут рассматриваться различные пси­хические процессы человека. Полезно начать с уяснения того, в чем специфика высших психических процессов, к которым обычно относят восприятие, внимание, память, мышление, эмоции и речь. Она состоит, во-первых, в том, что ни один высший психический процесс не является следствием только возрастного раз­вития и созревания. Непременное условие их форми­рования — воспитание и другие формы социальных кон­тактов [71]. Другая их принципиальная особенность состоит в том, что преобразования сигналов, совершаю­щиеся в мозгу — органе психических процессов, воспри­нимаются человеком как события, разыгрывающиеся вне его. Они представляются происходящими во внешнем пространстве, не совпадающем с пространством мозга. Еще Карл Маркс писал, что «световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается не как субъективное раздражение самого зрительного нерва, а как объективная форма вещи, находящейся вне глаз» [6, с. 82]. Иными словами, специфика психических процессов заключается в том, что они в конечных осознаваемых параметрах определяются свойствами внешних объектов.

Несмотря на то, что физическое существование внеш­них объектов никак не связано с мозгом, характеристики психических процессов представляются нам как свойства и отношения внешних объектов, составляющих их содер­жание. Так, мысль раскрывается в признаках тех объек­тов, отношения между которыми она отражает, а эмо­ция — в терминах, обозначающих отношения к тем со­бытиям, предметам или лицам, которые ее вызывают. Таким образом, психический процесс и его результат отнесены к разным объектам: первый — к мозгу, второй — к внешним предметам и явлениям. Для физиологического процесса, например, нет такого разделения: и сам процесс, и его результат относятся нами к одному и тому же объекту — органу, который его реализует.

Важной особенностью психических функций является то, что их физиологический компонент, т. е. те изменения в работе центральной нервной системы, которые обеспе­чивают соответствующий психический процесс, человеком совершенно не воспринимается. Нейрофизиологические составляющие психических процессов оказываются прак­тически недоступными для самонаблюдения [68].

Возникает парадокс: события, развивающиеся в нас самих, в нашем мозгу, мы не ощущаем, а свойства вещей, находящихся вне нас, ощущаем. Это противоречие между реально существующими характеристиками психи­ческих процессов и их воспринимаемыми характеристика­ми породило различные способы его разрешения. Сильно упрощая, можно сказать, что в домарксистской философии оно сводилось к двум крайним позициям: упрощенно-материалистической, отрицающей существование образа и признающей реальным внутренний мир как состоящий из вещественных микродубликатов внешних объектов (Эмпедокл, Демокрит), и субъективно-идеалистической, отрицающей существование материальных объектов внеш­него мира, утверждающей мир образов как единственную реальность (Беркли, Юм [по 68]).

Согласно диалектическому материализму, при взаимо­действии человека с окружающей средой она порождает в структуре его мозга процессы, отражающие свойства этой внешней среды. Таким образом, как причины воз­никновения, так и особенности развития психических про­цессов оказываются лежащими вне организма. Отсюда понятно, почему характеристики психических процессов принципиально не могут быть выведены только из зако­номерностей функционирования мозга, реализующего эти процессы. Для понимания их особенностей надо вклю­чить в рассмотрение все многообразие социальных связей, внешних по отношению к данному индивиду, что пока представляет непреодолимую трудность. Именно этой трудностью можно объяснить представления о независи­мости протекания психического и физиологического про­цессов — психофизиологический параллелизм [319]. Осо­бенность психики, связанная с тем, что физиологическая составляющая психических процессов в восприятии прак­тически совершенно не представлена, явилась, вероятно, следствием эволюции приспособительных свойств психики. Если бы мы ощущали физиологическую сторону своих психических процессов, то это только искажало бы картину внешнего мира и мешало его правильному восприятию и пониманию. Таким образом, в психических процессах физические изменения, разыгрывающиеся в ограниченном пространстве органов восприятия и мышления, пред­стают перед нами как происходящие вне нас в неогра­ниченном внешнем пространстве и времени. Отмеченные особые качества психических процессов и лежат в основе выделения предмета психологии.

Важнейшая проблема психологии — изучение разви­тия психических процессов. В последующих разделах мы рассмотрим специфику проявления отдельных психиче­ских функций, а здесь попытаемся определить то общее, что обнаруживается в их развитии. Но прежде всего остановимся на вопросе: развиваются ли вообще психи­ческие процессы в течение человеческой жизни или просто с возрастом последовательно проявляются наследственно заданные качества?

По этому поводу существует несколько точек зрения. Так, представители гештальт-психологии придерживают­ся мнения, что психические процессы в течение жизни не развиваются, а обнаруживаются как следствие по­степенно проявляющихся врожденных задатков [365]. Для такой точки зрения есть некоторые основания. Уста­новлено, что психические процессы не полностью зависят от опыта: существуют и врожденные первичные структуры связей, необходимые, в частности, для осуществления первых контактов ребенка с окружающим миром [214].

Гештальт-психологи считают, что способности, в отли­чие от знаний и навыков, основаны на врожденных задатках и поэтому их развитие слабо зависит от обучения. При такой позиции исследование способностей у детей обычно направлено только на их выявление, а не на их формирование. Проблема направленного изменения и пре­образования самих психических функций в процессе обучения при таком взгляде, естественно, не может даже ставиться. Из этого непосредственно вытекает непра­вильный и реакционный вывод, что обучать детей, лишен­ных соответствующих наследственных качеств, беспо­лезно.

Но это одна из крайних позиций в вопросе о механизме развития высших психических функций. Существует про­межуточная позиция, представители которой признают

прижизненное развитие, но ограничивают этот период временем морфологического и функционального созрева­ния, а источник развития помещают внутрь организма без учета влияния внешней среды. Основоположник дан­ного подхода Пиаже [214] считает, что прижизненное развитие высших психических функций человека опреде­ляется последовательными фазами физического созрева­ния и овладения определенными логическими структура­ми, но этот процесс завершается с окончанием физио­логических изменений. Такое представление о развитии психических процессов в детском и юношеском возрасте базируется на основательном экспериментальном фунда­менте. Но нельзя согласиться с представителями этого направления в следующем: неправомерно отводить основ­ную роль в развитии психики ребенка физиологическому созреванию, сводя влияние среды к минимуму и утверж­дая, будто факторы среды только поддерживают прояв­ляющиеся формы поведения и не порождают новых форм. С этой точки зрения нет необходимости проводить строгое разграничение между физическим и умственным разви­тием. Умственный рост, так же как и рост физический,— лишь процесс морфологической организации [201].

Наиболее правомерной является концепция, согласно которой развитие психических функций связано с особен­ностями взаимодействия человека с внешней средой, не ограничено завершением морфологических изменений и продолжается всю жизнь. Ее обосновали советские психологи, продолжатели идей Л. С. Выготского — А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, П. Я. Гальперин, Б. Г. Анань­ев, А. В. Запорожец, В. П. Зинченко [15, 70, 108, 110, 159, 173] и др. Ведущим в ней является положение о том, что высшие психические функции формируются в деятельно­сти, а врожденными могут быть только задатки, пони­маемые как предпосылки или условия развития способ­ностей.

За счет каких же механизмов и структур осуществля­ется развитие психических функций после завершения морфологического созревания? За счет функциональных органов. Исследованиями школы А. Н. Леонтьева [159] показано, что при обучении формируются, так называемые функциональные органы — система нервных центров, между которыми в процессе многократной совместной работы устанавливаются особо прочные связи. Это позво-

ляет такой системе в дальнейшем работать как единому целому. Совершенно ясно, что заканчивающееся с воз­растом морфологическое развитие нервной системы (по­нимаемое как организация системы связей) не препят­ствует изменению проводимости внутри наследственно заданной системы фиксированных связей, и, следователь­но, функциональные органы могут формироваться всю жизнь и быть основой развивающихся способностей к обу­чению и творчеству и после окончания морфологиче­ского созревания. Поскольку такая структура далее функ­ционирует как единый орган, то процессы, которые она реализует, кажутся с субъективной точки зрения прояв­лением врожденных способностей. Таковы, например, непосредственность и одномоментность схватывания пространственных, количественных или логических отноше­ний. Обнаружена большая устойчивость функциональных органов. Например, у людей, потерявших зрение, спо­собность зрительного представления осязательно воспри­нимаемых форм сохраняется десятки лет, хотя прямое возбуждение соответствующих связей в условиях слепоты невозможно [200].

Что в большей мере влияет на развитие психических процессов: наследственно заданная структура или те из­менения в ней, которые вносит практический опыт данного человека? Если принять за основу, что решающее зна­чение имеет только исходная, наследственно заданная структура, то мы придем к позиции гештальт-психологии. Если считать определяющими изменения структуры, свя­занные только с морфологическим созреванием, а не с развитием и обучением, то мы встанем на позицию школы Пиаже. Советская психология строго обосновала существенное влияние практики и обучения, показав воз­можность развития высших психических функций и после завершения физиологического созревания. Взгляды шко­лы Пиаже и советских психологов значительно различают­ся и в вопросе о движущих силах психического раз­вития. Пиаже рассматривает умственное развитие ребенка как спонтанный, не зависящий от обучения процесс, ко­торый подчиняется биологическим законам, сводит влия­ние среды к задержке или стимуляции умственного раз­вития, а сам источник помещает внутрь человека. В про­тивоположность этой концепции советские психологи под­черкивают важную роль социальной среды, считая, что

умственное развитие ребенка определяется взаимодействи­ем его внутренних потенций с социальными влияниями. Теперь обратимся к общим моментам в развитии выс­ших психических функций: погружению, свертыванию, произвольности.