Закон и правосудие

 

Начиная с правления Генриха II, королевские судьи начали проводить выездные заседания на местах (ассизы) столь часто, что стало возможным говорить о применении по отношению ко всей стране «общего права», обычаев королевского двора, как описано в таких трактатах, как «Глэнвилл» и «Брэктон». При предшествующей системе местные суды применяли местный обычай. Королей, конечно, и раньше считали ответственными за закон и порядок. В частности, от них ожидалось, что они занимаются особо тяжкими преступлениями и рассматривают апелляции королю, но, пока регулярная машина правосудия не была создана, их деятельность в этой области могла быть только спорадической. Они вмешивались, когда в судебные дела оказывались вовлечены влиятельные люди; кроме того, короли время от времени начинали кампании против краж, особенно кражи скота. В этом отношении англосаксонская система правосудия пережила Нормандское завоевание. Изменения были произведены актом 1166 г., принятым на судебном заседании в Кларендоне («Кларендонская ассиза»), и усилены актом 1176 г., принятым на судебном заседании в Нортгемптоне («Нортгемптонская ассиза»). Эти судебные заседания вводили регулярные меры для того, чтобы королевские судьи могли осуществлять судебные разбирательства по делам тех, кто подозревался в совершении особо тяжких преступлений. Вначале судьями у Генриха II были просто люди, которым король доверял. Это могли быть графы, бароны, епископы, аббаты либо советники из королевского хозяйства – именно та категория людей, которых ранее короли посылали с особыми поручениями для суда или расследования. Самым крупным и знаменитым из таких расследований было составление «Книги Страшного Суда». Для таких людей участие в судах было только одной из многочисленных задач – административных, дипломатических и военных, которые они решали от имени короля. Но введение частых выездных судебных заседаний увеличивало объем юридической работы, и к концу XX в. мы можем выделить группу людей, по большей части мирян, которые специализировались в юридическом деле и фактически являлись профессиональными судьями. Это были, конечно, суды низшей инстанции, касавшиеся менее серьезных проступков, но «профессиональные» суды все больше доминировали в этой области. Они не были облечены полномочиями на нововведения, в то время как король мог объявлять и объявлял те или иные виды деятельности противоправными. К примеру, заговор как преступление был «открыт» в 1279 г., когда Эдуард I повелел выездным судьям провести расследование деятельности баронов, вступивших друг с другом в соглашение с целью не дать свершиться правосудию. Поскольку королевские суды занимались не только преступлениями, но и спорами относительно собственности, они определенно воспринимались как исполняющие полезную службу. Великая хартия вольностей (Маgпа Carta) критиковала многие аспекты королевского управления, но не этот. Она лишь настаивала на том, чтобы королевские судьи посещали каждое графство четыре раза в год – гораздо чаще, чем это было возможно на практике.

Судьи были людьми, искушенными в законах. Будучи учеными, они, естественно, реагировали на изменения в подходах и в идеях, преобладавших среди просвещенных людей. Одно из таких изменений состояло в усилении сознательного подхода к интеллектуальным проблемам с позиций разума – подхода, воплощенного в изречении Петра Абеляра: «Сомневаясь, мы приходим к исследованию; исследуя, мы приближаемся к постижению истины». Примененное к закону, это изречение могло обнаруживать далеко идущие смыслы. Например, если вина или невиновность подозреваемого не могла быть легко определена, веками принято было посылать его на «суд божий» (ордалия), обычно состоявший в испытании каленым железом или водой. Такая система работала достаточно хорошо, пока люди в нее верили (она полагалась на тот же психологический механизм, который использует и современный детектор лжи), но была уязвима для сомнений. Если невиновный человек начинал сомневаться в эффективности ордалии как средства, с помощью которого Бог докажет его невиновность, тогда он, скорее всего, не выдерживал испытания. Однажды возникнув, эти сомнения не могли утихнуть. Вначале они казались шокирующими – например, когда они были высказаны Вильгельмом Рыжим, – но в конечном счете стали привычными. Наконец, в 1215 г.папа Иннокентий III запретил участие духовных лиц в ордалиях, и, по крайней мере, для Англии, это означало, что система перестала существовать. После начального периода замешательства разбирательство путем испытания (ордалия) было заменено судебным процессом. К тому времени этот способ уже использовался с некоторым успехом при разрешении споров относительно владения землей. В 1179 г. Генрих II повелел, чтобы в случаях, касающихся прав собственности, ответчик мог выбрать процесс по суду, а не «поединок» – способ, который был введен в Англии нормандцами и действенность которого, подобно ордалиям, была уязвима для сомнения. Но данное правило применительно к уголовному правосудию подразумевало, что процесс мог состояться лишь в том случае, если обвиняемый выбирал тот или иной его вид. Поэтому нередко на него оказывали сильное давление. По статуту 1275 г. обвиняемый подвергался «длительному и жесткому заключению», до тех пор, пока он не выбирал процесс. В результате многие люди умирали в тюрьме, но, поскольку они не были осуждены, их собственность не переходила к Короне. По этой причине некоторые предпочитали скорее умереть, чем рисковать судебным разбирательством. Такое право выбора просуществовало вплоть до XVIII столетия.

Вначале, и в частности в тяжбах относительно собственности, судьи были призваны разрешать простые вопросы, на которые они, скорее всего, могли знать ответ. Проблемы возникли, когда судьи столкнулись с более сложными случаями, и когда на смену ордалиям пришел судебный процесс. В отличие от Бога (к решению которого апеллировали ордалии) судья не был всеведущим. Поэтому были сделаны попытки вычленить наиболее сложные моменты каждого данного спора, чтобы выделить определенный вопрос, который судья, как можно было ожидать, справедливо решит. Но для того чтобы сделать это удовлетворительно, требовались специальные знания и мастерство; другими словами, нужны были профессиональные юристы. И таким образом в ходе XIII столетия развилась профессия юриста, со своими собственными школами, литературой и языком (law French).

Несмотря на все эти перемены, во многих существенных, фундаментальных отношениях продолжали процветать англосаксонские подходы к правосудию. В англосаксонский и англо-нормандский периоды серьезные проступки подпадали под разбирательство, которое заканчивалось тем, что виновная сторона платила пострадавшему или его семье компенсацию. Новый механизм правосудия, установленный представителями Анжуйской династии, имел тенденцию налагать наказание без компенсации. Во многих тяжких преступлениях, таких, как убийство, ранение и изнасилование, отсутствие компенсации казалось пострадавшей стороне недопустимым. Поэтому, несмотря на впечатление, создаваемое авторами таких трудов, как «Глэнвилл» и «Брэктон», которые хотят заставить нас поверить, что новые принципы эффективно заменили старые, на самом деле старые формы правосудия, по-видимому, сохранились. Они были приспособлены и привиты к новым формам правосудия. Это означало, что те, кто обладал средствами, избегали наказания, но платили компенсацию пострадавшему или его родственникам, в то время как те, кто не мог, пожинали последствия.

 








Дата добавления: 2015-01-26; просмотров: 712;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.005 сек.