Церковь и религия

«Книга Страшного Суда» предполагает, что деревенский священник считался обычно членом крестьянского сообщества. Церковь, в которой он служил, принадлежала местному землевладельцу. Если поместье было разделено, то доходы церкви, которые поступали с этого поместья, тоже могли быть разделены. Во многих отношениях деревенский священник разделял образ жизни обычного крестьянина. Очень непохоже, чтобы он был холостяком; на самом деле он, вероятно, бывал женат и вполне мог наследовать свое положение от отца. Обрисовав эту типичную ситуацию, можно только восхититься безрассудством тех реформаторов XI столетия, которые стремились уничтожить как светский контроль над Церковью, так и семейную жизнь духовенства. Поощряемая папой кампания в пользу реформы достигла Англии в 1076 г. В последующие десятилетия она постепенно усиливалась и в конечном счете даже имела своего рода успех. К концу XIII в. женатое духовенство было исключением. С другой стороны, множество лиц духовного звания – включая некоторых самых высокопоставленных – продолжали иметь любовниц. Уолтер Ленгтон из Ковентри, обвиненный в удушении мужа своей любовницы, и Роберт Барнелл, казначей Эдуарда I, которого король дважды пытался перевести из Бата и Уэллса в Кентербери, имели своими прототипами Ранульфа Флембарда из Дарема и Роджера Солсберийского за двести лет до того. В плане светского патроната и семейных связей в церковной жизни мало что изменилось. Как тогда говорили, «Бог лишает епископов сыновей, но дьявол дает им племянников».

Однако даже ограниченный успех кампании против браков духовенства знаменателен, принимая во внимание, сколь безрезультатными были постановления по этому вопросу на протяжении семи сотен лет начиная с IV в. Он может быть поставлен в связь с общим улучшением образования в XII и XIII столетиях. Если общество в целом стало более грамотным, то духовенство могло более охотно рекрутироваться из мирян; оно перестало быть тем, к чему уже очень близко подошло, – наследственной кастой. Чем больше людей посещало Школу, тем больше они учились знать, а некоторые из них – уважать древний закон Церкви. Очевидно, есть основание верить, что в Англии XIII в. более высокая пропорция населения придерживалась целибата, чем это было в XI столетии. Просто было гораздо больше людей, которые приняли обеты целомудрия. Повсюду в Европе монашество процветало, и Англия не была исключением. В 1066 г. в стране было порядка 50 обителей и, возможно, 1000 монахов и монахинь. К 1216 г.– приблизительно 700 обителей и около 13 тыс. монахов, монахинь, каноников и канонисс. Век спустя в целом было приблизительно 900 обителей и 17500 членов религиозных орденов. В контексте общего утроения населения эти цифры впечатляют. Но даже они не дают представления о том, до какой степени религиозная жизнь обогатилась и стала более разнообразной. В XI в. все обители были по своему типу бенедиктинскими. К середине XIII столетия существовало не только несколько сотен бенедиктинских общин, но и определенное количество новых орденов, из которых мужчины или женщины могли выбирать, – обычные каноники, цистерцианцы, гилбертины (единственный чисто английский орден), тамплиеры, госпитальеры, картузианцы, доминиканцы, францисканцы, кармелиты и августинцы. Здесь было представлено почти все мыслимое разнообразие религиозной жизни: сельской, городской, созерцательной, аскетической, активной. Большая часть тех, кто вступал на религиозное поприще, теперь делали это в силу собственного выбора. Старые бенедиктинские общины пополняли ряды своих монахов главным образом за счет детей из аристократических семей, отданных (согласно принесенным обетам) для воспитания в обители. С середины же XII в. те, кто вступал как во вновь основанные, так и в старые монашеские ордены, были в основном людьми взрослыми. Цистерцианцы, которые установили новые нормы приема в монастыри, запретили вступление в них для тех, кто был моложе шестнадцати лет, и настаивали на годичном послушничестве. Призывники были заменены добровольцами.

В течение XII столетия английская церковь установила диоцезную и приходскую организацию, в рамках которой ей суждено было существовать веками. В последний раз новые диоцезы были созданы в Или (1108) и Карлайле (1133). Диоцезы были разделены на архидиаконства, а архидиаконства – на сельские деканства. В нормандский период, как и прежде, новые приходы создавались почти что по желанию – по воле местного землевладельца. Но затем подобная практика стала затрудненной. Территориальная организация Церкви застыла в том состоянии, в каком она находилась в XII в. Это произошло не потому, что демографический и экономический рост уменьшился. Напротив, продолжали основываться новые поселения, а старые поселения расширялись, Дело в том, что развитие канонического права и папской юрисдикции было направлено преимущественно на защиту многочисленных имущественных прав Церкви, закрепленных законом. Возвышение фигуры юриста, само по себе явившееся результатом перемен в одних сферах жизни, затруднило изменения в других сферах. Реальная проблема нехватки священников возникла в городах. Епископы бились над ее решением, но большая часть их усилий была сведена на нет собственническими интересами патронов – как людей Церкви, так и мирян. В XIII столетии решение было найдено, но понадобилось радикальное нововведение, новая форма религиозной жизни, чтобы реализовать его.

Эта новая форма была обеспечена монахами нищенствующих орденов – кочующими миссионерами, международная организация которых была способна перешагнуть через границы диоцезов и приходов. Первыми нищенствующими монахами, прибывшими в Англию, были доминиканцы. Они прибыли в страну в 1221 г. и направились в Оксфорд. Тремя годами позднее прибыли францисканцы. Первые мужские монастыри были основаны ими в Кентербери, Лондоне и Оксфорде. Кармелиты и нищенствующие августинцы прибыли в 40-х годах XIII столетия. К 1300 г. нищенствующие монахи основали в Англии порядка 150 обителей.

Прибытие монахов нищенствующих орденов, как и развитие канонического права, – это движение, которое отражало одно из основных условий существования английской церкви. Хотя ее растущее материальное благосостояние прочно коренилось в английской почве, в своей духовной, интеллектуальной и корпоративной жизни как Церкви она была только частью латинского христианского мира. Это было в особенности верно для периода с конца XI в. и позднее. Англосаксонская церковь всегда была открыта континентальным влияниям, но тот факт, что после 1066 г. она стала французской по языку и строго латинской по своему учению, подчеркивает ее рецептивность. Еще более важным было григорианское движение за реформу и связанное с ним развитие канонического права и папской юрисдикции над всей латинской церковью. Требование libertas ecclesiae, привилегированной свободы Церкви, со стороны реформаторов, бесспорно, имело ряд драматических последствий; но в конечном счете оно оказалось недостижимым. Реально свобода Церкви была связана с привилегиями и с тем, что она продолжала обладать большим корпоративным богатством. Короли же и другие светские патроны не могли позволить себе отказаться от некоторых из своих властных функций, в частности от власти назначать епископов, Даже если к XIII в. при достижения своих целей приходилось иметь дело с юридическим механизмом Римской курии. К этому времени находящегося в распоряжении Церкви духовного оружия, отлучения от Церкви и интердикта, в конечном счете было уже недостаточно для того, чтобы удержать светскую власть. Более того, это оружие духовной власти Церкви из-за частого употребления уже изрядно притупилось. В тех сферах, которые имели реальное значение для светского мира, не только патронат, но также война, турниры, деловая практика, героические дни григорианской реформы постепенно, на протяжении XII и XIII столетий, уступили место периоду приспособления. Но в чем реформаторам сопутствовала удача, так это в воплощении теории папского главенства над Церковью в реальную централизованную систему управления. Духовенство научилось до удивительной степени точно исполнять то, что приказывал ему папа. Так, когда Иннокентий III, в ходе своей ссоры с королем Иоанном, наложил на Англию интердикт, духовенство повиновалось. Шесть лет, с 1208 до 1214 г., двери церквей были закрыты и миряне были ограничены в существенных для каждого христианина вещах. Им было отказано в причащении святым дарам, церемонии венчания и погребении в освященной земле. Даже когда папа начиная с 1199 г. повелел облагать Церковь налогом, духовенство роптало, но платило. С 1228 г. можно проследить непрерывный ряд папских сборщиков церковных налогов, постоянно проживавших в Англии. Они носили титул нунция и почти все были итальянцами. Здесь тоже имело место приспособление: чтобы завоевать одобрение короля Англии, к 1300 г. Церковь пошла на то, чтобы именно государь получал львиную долю дохода от сборов в пользу Церкви.

На протяжении этого периода христианство католического толка оставалось общепризнанной религией страны. Это воспринималось как должное. На протяжении шести лет, когда церкви были закрыты, едва ли раздавался ропот общественного протеста, но при этом не наблюдалось и подъема интереса к другим религиозным верованиям. В XII и XIII вв. ересь была не большей угрозой для английской церкви, чем в XI столетии. В данном отношении Англия отличалась от многих частей Европы. На протяжении этого периода в стране было совсем немного нехристиан – евреев, – но их положение всегда было ненадежным, временами мучительным, а в 1290 г. они были изгнаны, чему большая часть христиан была рада.