МОЖНО ЛИ РАЗГАДАТЬ СТАЛИНА?

Генеральный директор Л.Л. Палько

Ответственный за выпуск В. П. Еленский

Главный редактор С.Н. Дмитриев

Редактор И И. Никифорова

Корректор С.И. Смирнова

Верстка М. Ю. Евдокимов

Разработка художественного оформления и подготовка к печати —

«Вече-графика» — О. Г. Фирсов

129348, Москва, ул. Красной сосны, 24.

ЗАО «ВЕЧЕ» ЛР № 040410 от 16.12.1997 г.

ООО «Издательство «ВЕЧЕ 2000» ИД № 01802 (код 221) от 17.05.2000 г.

ЗАО «Издательство «ВЕЧЕ»

ИД N№ 05134 (код 221) от 22.06.2001 г.

E-mail, veche@veche.ru

http://www.veche.ru

Подписано в печать 14.10.2002. Формат 60x901/16- Гарнитура «Тайме».

Печать офсетная. Бумага газетная. Печ. л. 34. Тираж 10 000 экз. Заказ № 0213590.

Отпечатано на MBS в полном соответствии с качеством предоставленного оригинал-макета в ОАО «Ярославский полиграфкомбинат» 150049, Ярославль, ул. Свободы, 97.

ДОСЬЕ БЕЗ РЕТУШИ

СТАЛИН

ПУТЬ К ВЛАСТИ

Ю.В. ЕМЕЛЬЯНОВ

Москва «ВЕЧЕ»

ББК63.3

Е60

Второе исправленное издание

Вниманию оптовых покупателей! Книги различных жанров можно приобрести по адресу: 129348, Москва, ул. Красной сосны, 24, издательство «Вече». Телефоны: (095) 188-88-02, 188-16-50, 182-40-74; т/факс: 188-89-59, 188-00-73. E-mail: veche@veche.ni http://www.veche.ru С лучшими книгами издательства «Вече» можно познакомиться в Интернете на сайте www.100top.ru

ISBN 5-7838-1197-1

© Емельянов Ю.В., 2002.

© «Издательство «Вече», 2002.

МОЖНО ЛИ РАЗГАДАТЬ СТАЛИНА?

(ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ)

Еще одна книга о Сталине? Неужели недостаточно тех, что уже написаны о нем? На это можно возразить, что вряд ли исследование этой личности, сыгравшей виднейшую роль в событиях только что закончившегося века, близко к завершению. Известно, что до сих пор многие тайны XX столетия, в том числе связанные с деятельностью Сталина, еще не разгаданы, а поэтому оценки событий прошедшего века еще нельзя признать устоявшимися и бесспорными. Следует также учесть, что до сих пор не прекращаются попытки исследовать жизнь и деятельность многих видных государственных руководителей, сыгравших не менее важную роль в мировой истории, но живших в более отдаленное от нас время, при этом в оценках их деятельности можно найти больше согласия. И все же обращение к их биографиям постоянно сопровождается изменением прежних взглядов и углублением нашего знания о них и их времени.

Правда, многие мои соотечественники убеждены в том, что о Сталине они уже знают решительно все. Но так ли это? Появилось новое поколение молодежи, для которой вся советская история — это уже давнее прошлое, плохо связанное с настоящим. А ведь сталинское время отдалено от современности всего лишь на половину столетия, но за этот очень короткий в истории период произошли радикальные изменения в общественном укладе, образе жизни, духовных ценностях, моральных установках. Тем не менее сплошь и рядом встречаются молодые люди, которые даже не знают, когда жил Сталин. На вопрос, заданный корреспондентом радио: «Кто продал Аляску американцам?» молодой человек ответил: «Сталин». А в одном областном центре на церемонии открытия бюста Сталина телерепортер услышал от некой юной особы, что Сталин, вероятно, жил в XVIII веке.

Но может быть, таким представлениям молодежи о Сталине противостоят глубокие и верные знания о нем лиц более зрелого возраста? В

этом можно усомниться. Во-первых, следует учесть, что лиц, живших в сталинское время, остается все меньше, а во-вторых, их память становится все хуже. В-третьих, их «воспоминания о Сталине» зачастую являются пересказами весьма сомнительных баек, которые почти ничего общего не имеют с фактами. В то же время уверенность стареющих рассказчиков в том, что их сведения безупречны, с годами возрастает, а потому они все более безапелляционно излагают свои истории, не замечая содержащихся в них вопиющих нелепостей и ошибок. Нельзя забывать, что людей, которые лично знали Сталина, осталось очень мало. Их было немного и при жизни Сталина. Большая часть из них уже отошла в иной мир. Впрочем, и они в своих воспоминаниях не всегда и не во всем были точны.

В этом нетрудно убедиться, если обратиться к мемуарам тех немногих людей, которые работали со Сталиным в драматичные дни — 21 и 22 июня 1941 года. Казалось бы, эти дни, наполненные роковыми событиями, которые врезались в память всех советских людей, живших в то время, должны были отчетливо запомниться тем, кто стоял близко к рулю управления страной, а потому их воспоминания должны быть схожими. Однако выясняется, что каждый из мемуаристов запомнил эти события по-своему, а документальные свидетельства показывают, что все они допустили существенные ошибки.

В своей книге «Воспоминания и размышления» Г.К. Жуков писал о том, что вечером 21 июня он вместе со своим первым заместителем Н.Ф. Ватутиным и наркомом обороны С.К. Тимошенко прибыл к Сталину в Кремль, чтобы сообщить сведения, переданные перебежчиком с немецкой стороны. «И.В. Сталин был один. Он был явно озабочен. «А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт?» — спросил он. «Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду». Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро». Судя по дальнейшему рассказу Жукова, совещание в кабинете Сталина завершилось около полуночи, так как по возвращении из Кремля в наркомат обороны, он записал: «Давно стемнело. Заканчивался день 21 июня». Очевидно, когда Жуков прибыл в наркомат обороны, ему «примерно в 12 часов ночи 21 июня командующий Киевским округом М.П. Кирпонос... доложил по ВЧ еще об одном перебежчике. «Все говорило о том, что немецкие войска выдвигаются ближе к границе. Об этом мы доложили в 0.30 минут ночи Сталину».

После того как этот рассказ Жукова поэт и публицист Феликс Чуев зачитал Молотову, тот стал возражать: «Да неточно, неправильно». По словам Молотова, события в окружении Сталина развивались следующим образом: «21 июня вечером мы были на даче у Сталина часов до одиннадцати — двенадцати. Может быть, даже кино смотрели... Потом

разошлись...» Затем «позвонил Жуков. Он не сказал, что война началась, но опасность на границе уже была. Либо бомбежка, либо получили другие тревожные сведения. Вполне возможно, что настоящей войны еще не было, но уже накал был такой, что в штабе поняли: необходимо собраться. В крайнем случае, около двух часов ночи мы собрались в Кремле, у Сталина... все члены Политбюро были вызваны».

А.И. Микоян в своей книге «Так было» излагает события ночи с

21 на 22 июня по-иному: «В субботу 21 вечером мы, члены Политбюро, были у Сталина на квартире (не в кабинете, как в версии Жукова, и не на даче, как в рассказе Молотова. — Авт.)... Неожиданно туда приехали Тимошенко, Жуков и Ватутин. Они сообщили о том, что только что получены сведения от перебежчика, что 22 июня в 4 часа утра немецкие войска перейдут нашу границу. Сталин и на этот раз усомнился в информации, сказав: «А не подбросили ли перебежчика специально, чтобы спровоцировать нас?»... Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня...»

Беспристрастные записи в книге посетителей кремлевского кабинета Сталина, сделанные вечером 21 июня, свидетельствуют о том, что все три мемуариста неточны. Из их содержания следует, что последняя встреча руководителей и высших военачальников страны перед началом войны состоялась не на даче и не в сталинской квартире в Кремле (как утверждали Молотов и Микоян), а в его кремлевском рабочем кабинете (как писал Жуков) и продолжалась до 23 часов. В то же время вопреки воспоминаниям Жукова, Сталин был не один — в кабинете помимо него находились два члена Политбюро (Молотов и Ворошилов) и три кандидата в члены Политбюро (Берия, Маленков и Вознесенский), а также Кузнецов и Сафонов. Жуков прибыл к Сталину не с Ватутиным и Тимошенко. Ватутина вообще здесь не было, а Тимошенко находился у Сталина до Жукова, но на время выходил из кабинета, а затем вошел вместе с Жуковым. Вместе с Жуковым прибыл и Буденный. Через час прибыл туда и Мехлис. Вопреки своим мемуарам Микоян вообще не присутствовал на этом совещании, и слова Сталина о перебежчике он скорее всего взял из мемуаров Жукова.

События, связанные с началом войны, также запечатлены по-разному. Судя по мемуарам Г.К. Жукова, И.В. Сталин узнал о начале войны от него: генерал армии позвонил ему около 4 часов утра и сообщил о налетах немецкой авиации на ряд городов СССР. Жуков писал: «Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В. Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание. «Вы поняли меня?» — спросил я. Опять молчание. Наконец И.В. Сталин спросил: «Где нарком?» Жуков ответил: «Говорит с Киевским округом по ВЧ».

Сталин приказал: «Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».

Г.К. Жуков пишет: «...в 4 часа 30 минут все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет. И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал: «Надо срочно позвонить в германское посольство». В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В.М. Молотову. Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф.Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов: «Германское правительство объявило нам войну». И.В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная, тягостная пауза».

Молотов же говорил Чуеву, что во время ночного заседания Политбюро «между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат, а из моего секретариата — Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме на одном этаже, но на разных участках... Члены Политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга — это минуты две-три пройти... Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трех часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением. У них все было согласовано, и, видно, у посла было указание: явиться в такой-то час, ему было известно, когда начнется. Этого мы, конечно, знать не могли... Жуков с Тимошенко прибыли не позже трех часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к своим часам». Получается, что первым Сталину о начале войны сообщил Молотов сразу же после приема им Шуленбурга.

Однако из беседы адмирала Советского Союза Н.Г. Кузнецова с академиком РАН Г.А. Куманевым создается впечатление, что адмирал первым сообщил Сталину о начале войны. Получив сообщение о том, что в 3 часа 07 минут немецкие самолеты бомбили военно-морскую базу в Севастополе, Н.Г. Кузнецов, по его словам, «немедленно взялся за телефонную трубку и доложил Сталину о том, что началась война. Через несколько минут мне позвонил Г.М. Маленков и спросил: «Вы представляете, что Вы доложили Сталину?» — «Да, представляю. Я доложил, что началась война».

В своих воспоминаниях Микоян не сообщал, как и от кого он узнал о начале войны. Он утверждает, что ночное заседание Политбюро закончилось около 3 часов ночи. После этого он вернулся домой и «уже через час меня разбудили: «Война!» Сразу члены Политбюро вновь со-

брались у Сталина, зачитали информацию о том, что бомбили Севастополь и другие города».

Однако перечень посетителей в первые часы 22 июня опять не подтверждает изложение событий Жуковым, Молотовым и Микояном. Из этих записей становится ясно, во-первых, что Жуков прибыл не только с Тимошенко, но и с начальником Политуправления РККА Мехлисом, которого не упомянул. Во-вторых, из членов Политбюро присутствовали лишь Сталин, Молотов и Берия, и последние двое зашли одновременно в кабинет вместе с военными. В-третьих, Молотов не покидал кабинета Сталина до 12 часов 05 минут, когда он отправился на Центральный телеграф, чтобы оттуда объявить по радио стране о начале войны. В этом выступлении Молотов сообщал, что Шуленбург вручил ноту с объявлением войны в 5 часов 30 минут (а не в полтретьего или в три часа ночи, как он говорил Чуеву). Можно предположить, что Молотов вошел в кабинет Сталина сразу же после приема Шуленбурга, но не исключено, что он принял Шуленбурга раньше и сообщил Сталину о содержании ноты по телефону.

Также очевидно, что, вопреки мемуарам Микояна и Молотова, никакого ночного заседания Политбюро не происходило. Микоян, который уверял, что он был участником этого заседания, а затем «сразу же» приехал в Кремль, как только около 4 часов ночи узнал о начале войны, появился в кремлевском кабинете лишь в 7 часов 55 минут.

Не подтверждаются записями и воспоминания Жукова о том, что «в 9 часов утра мы с наркомом прибыли в Кремль. Через полчаса нас принял Сталин». Судя по записям, Жуков вторично был 22 июня в кремлевском кабинете с 14 по 16 часов вместе с Тимошенко и Ватутиным. Жуков же утверждает, что «приблизительно в 13 часов 22 июня мне позвонил И.В. Сталин», и вскоре после этого Жуков направился не в Кремль, а покинул Москву.

Если столь разноречивы и неточны воспоминания об этих значительных и неординарных событиях истории их активных участников, то что же можно ожидать от воспроизведения этих, а также других событий сталинского времени теми, кто был далек от них? Однако главная беда не только в том, что многие знания о Сталине, которые внедрены в общественное сознание, неточны. Как правило, они сведены к крайне упрощенным, а потому искажающим историческую правду стереотипам, к которым постоянно прибегала политическая пропаганда.

При жизни Сталина его превращали в мифологизированный образ, лишенный правдоподобия, но отвечавший задаче возвеличивания достижений СССР. Даже фотографии Сталина были сильно отретушированы, а на портретах его изображали с орденами, которые он никогда не надевал. Поскольку в книгах, написанных в СССР при жизни Сталина, в

советской истории не обнаруживали никаких темных пятен, то и государственная деятельность Сталина изображалась как непрерывная полоса безошибочных решений и действий, а эпитеты «великий» и «гениальный» постоянно сопровождали его имя. Главным источником сведений о Сталине являлась его «Краткая биография», в которой факты его жизни призваны были подтвердить безупречность политики большевистской партии до и после революции 1917 года. При всей упрощенности пропагандистских представлений о Сталине они оказывали мощное воздействие на массовое сознание и способствовали созданию устойчивых представлений о нем как о неземном существе, гений которого ведет советских людей вперед, к небывалым свершениям.

После же XX съезда КПСС, состоявшегося в феврале 1956 года, в стране в течение нескольких десятилетий не было издано ни одной книги, посвященной Сталину. На этом съезде партии впервые прозвучали суровые обвинения в его адрес. При этом осуждали Сталина те же люди, которые еще недавно всемерно превозносили. Если при жизни Сталина все достижения СССР связывали с его деятельностью, то на XX съезде партии и после него Сталина стали обвинять чуть ли не во всех бедах, случившихся с нашей страной. Настойчивое внедрение в общественное сознание этих представлений о Сталине и умолчание о многих фактах его жизни и деятельности лишь способствовали дальнейшему искажению его образа.

Правда, с середины 1960-х до конца 1980-х годов в стране было опубликовано немало воспоминаний, в которых различные видные деятели Советского государства рассказывали о своих встречах со Сталиным, но эти отдельные зарисовки не позволяли составить полного впечатления о руководителе, возглавлявшем нашу страну на протяжении трех десятков лет. Кроме того, этим воспоминаниям противостояли характеристики Сталина, распространявшиеся западной пропагандой времен «холодной войны». Публиковавшиеся в это время на Западе биографии Сталина не могли быть объективными, так как писались под воздействием непримиримой враждебности к нашей стране, которая рассматривалась как «империя зла» и объект для уничтожения в ходе вероятной ядерной войны. Неясная и двусмысленная оценка Сталина руководством СССР и противостоящая ей однозначно отрицательная характеристика его, распространявшаяся западной пропагандой, оставляли в сознании советских людей ощущение того, что власти скрывают «страшные тайны», связанные со Сталиным.

В конце 1980-х годов в нашей стране умолчание о Сталине сменилось шумной антисталинской кампанией под знаком «разоблачения» «страшных тайн» сталинского времени. Критика Сталина служила эффективным средством разрушения социалистического строя и Советской страны, а поэтому на протяжении нескольких лет практически все средства

массовой информации, выступавшие за «перестройку», то есть за слом советской системы, публиковали материалы, характеризовавшие Сталина как исчадье ада. Хотя эта кампания была направлена на обеспечение победы определенных политических сил, многим казалось, что главным в этой кампании был поиск исторической правды, а потому воспоминания о ней оставили неизгладимый след в умах миллионов людей.

О том, что перемены в оценках Сталина отражали колебания политической конъюнктуры, свидетельствуют книги виднейшего «разоблачителя» Сталина Дмитрия Волкогонова. В своем двухтомном труде «Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина», изданном в 1990 году, генерал и историк заклеймил И.В. Сталина как человека, изменившего делу В.И. Ленина. «К великому несчастью для русской революции, история остановила, вопреки воле Ленина и интересам будущего, свой выбор на Сталине — идеальной кандидатуре «певца» и «творца» бюрократии и террора... Сталин... все более отходил в сторону от ленинской концепции... Истолковав по-своему ленинизм, диктатор совершил преступление против мысли... Гуманистическая сущность ленинизма в сталинских «преобразованиях» была утрачена» и т.д.

Однако всего через четыре года генерал-историк написал новый двухтомный труд «Ленин. Политический портрет», в котором на сей раз заклеймил В.И. Ленина как «абсолютного антигуманиста и антидемократа». «Мятежный дух» Ленина, писал Волкогонов, «не знал границ, не хотел ограничиваться национальными рамками и абсолютно не был связан соображениями морали... Ленин был готов к самосожжению не только своей собственной души, но и всей человеческой цивилизации... Вождь был готов на гибель огромной части русского народа, лишь бы оставшиеся на этом пепелище дожили до мирового пожара». Получалось, что коль скоро Сталин выступил против Ленина и отошел от «ленинской концепции», то он совершил благое дело. Громогласный приговор Сталину, вынесенный Волкогоновым, утратил свой смысл через четыре года после его оглашения. Очевидно, что прежние оценки Сталина, данные Волкогоновым в его двухтомном труде, диктовались чисто политическими соображениями и не имели никакого отношения к исторической правде.

В то же время признание советского периода в истории нашей страны как катастрофы для судеб нашего народа и всего мира позволяло логично объяснить, почему в такое время лишь люди, способные на злые дела и разрушение, могли возглавлять государство. Сталина стали характеризовать как воплощение вселенского зла. Так, английский историк Роберт Конквест, подводя итоги биографии Сталина, написанной на основе опубликованных в нашей стране материалов в конце 1980 — начале 1990-х годов, объявил: «Трудно найти более отрицательное явление или более отрицательный характер, чем Сталин... Сталин был воплоще-

нием очень активной силы, находившейся в конфликте с человечеством и реальностью, напоминая тролля, лишь отчасти имеющего гуманоидные формы, или демона из иной сферы или иного измерения, в котором действуют иные физические и моральные законы. Это существо пыталось навязать Серединной Земле свои правила». Однако мнимая «логичность» в изображении Сталина как воплощения разрушительных сил советской системы, направленных против человечества, вопиющим образом игнорировала неоспоримые и яркие свидетельства созидательных дел сталинской эпохи, вклад Советской страны и лично Сталина в разгром самой разрушительной силы XX века — гитлеризма.

Для создания фантастического образа Сталина неизбежно приходилось полностью пренебрегать историческими фактами, что проявилось во многих книгах и других публикациях о Сталине. Кажется, что знание подлинной истории мешало таким авторам, а поэтому они и не стремились знакомиться с фактами прошлого, в чем нетрудно убедиться, прочитав их труды. Игнорирование исторических фактов стало характерной особенностью большинства антисталинских произведений последнего десятилетия. Порой вопиющее незнание истории их авторами было очевидно даже по одному-единственному заявлению на страницах их книг.

Известно, что даже одна фраза может доказать, что человек незнаком с предметом, о котором он говорит. Герой рассказа американской писательницы Карсон Маккалерс «Мадам Зиленски и король Финляндии» мистер Брук в течение долгого времени подозревал, что его коллега по музыкальному училищу мадам Зиленски сочиняет одну за другой истории о своей жизни. Однако он долго не мог уличить ее, пока мадам не бросила фразу: «Однажды, когда я стояла перед кондитерской, по улице на санях проехал король Финляндии». Зная, что Финляндия — республика, мистер Брук пришел к выводу: «Женщина является патологической лгуньей, и это обстоятельство объясняет все ее поведение». Бруку стало ясно, что мадам Зиленски никогда не была в Финляндии.

В книге Э. Радзинского «Сталин» можно обнаружить множество фактических ошибок. Ярким свидетельством того, что драматург, взявшийся за исторический труд, никогда толком не изучал жизни и деятельности Сталина, служит хотя бы его утверждение о том, что Г.К. Жуков был наркомом обороны в годы войны. Во-первых, эта ошибка доказывает, что автор не знает, чем занимался во время войны самый выдающийся советский маршал; во-вторых, поскольку наркомом обороны был Сталин, становится ясно, что автор не удосужился узнать, чем занимался герой его произведения в самый важный период собственной жизни и в самый драматичный период советской истории; в-третьих, заявление Радзинского показывает, что он в руках не держал главного сборника работ Сталина за этот период — «О Великой Отечественной войне» и не видел в глаза многочисленные приказы наркома обороны Стали-

на, без знакомства с которыми нельзя понять ни хода войны, ни деятельности Сталина в эти годы. Слова «нарком обороны Жуков» изобличают незнание Радзинским советской истории, точно так же, как слова «король Финляндии» изобличают незнание мадам Зиленски страны Суоми. Другим примером автора, игнорирующего исторические факты, является небезызвестный Виктор Резун, пишущий под псевдонимом «Суворов» и упорно повторяющий версию геббельсовской пропаганды о том, что Сталин готовил вероломное нападение на Германию. В своих книгах Резун утверждает, что советская власть растратила огромные средства и уничтожила миллионы людей ради подготовки мировой революции, но этот план был блестяще сорван Гитлером нападением на нашу страну 22 июня 1941 года. В своих многочисленных книгах Резун превращал советских людей, занимавшихся парашютным спортом, в профессиональных десантников, увеличивая их число в сотни раз для того, чтобы доказать размах подготовки «советской агрессии» против Германии. Он предлагал фантастическую расшифровку аббревиатур советских танков, чтобы доказать, будто их специально готовили для продвижения по западноевропейским автострадам. Он произвольно истолковывал отдельные фразы из различных заявлений советских полководцев, подгоняя их под версию о якобы намеченном нападении Красной Армии на Германию. Эти и другие фантазии Резуна были уже не раз разоблачены, в том числе в книге Габриэля Городецкого «Миф «Ледокола».

В то же время незнакомство Резуна с советской историей, деятельностью советских руководителей, с их идейно-политическими установками, о которых он так лихо рассуждает, раскрывается в нескольких фразах из его книги «Очищение»: «1927 год — десятая годовщина Октябрьского переворота. Кстати, именно в этот год был придуман и впервые использован термин «Великая Октябрьская социалистическая революция. До 1927 года события октября 1917 года официально именовались переворотом». Из этого заявления ясно, что Резун совершенно незнаком с историей СССР и не брал в руки ни одного тома Ленина и Сталина, о которых он так смело судит и рядит, ибо в противном случае он бы мог убедиться в том, что Ленин назвал события 25 октября 1917 года «революцией» уже через пару часов после захвата власти большевиками, а термин «Великая Октябрьская социалистическая революция» (или «Великая Октябрьская пролетарская революция») стал постоянно использоваться руководителями большевистской партии с конца 1917 года и начала 1918-го (что не мешало им порой называть это событие «Октябрьским переворотом»). Невежество Резуна облегчает ему сочинение заведомо лживых версий, так как какие-либо знания об истории могли бы помешать полету его безудержной фантазии, точно так же, как незнание географии помогало мадам Зиленски сочинять рассказы про ее встречи с королем Финляндии.

Еще одним наглядным примером вопиющего игнорирования истории является книжка «Исповедь любовницы Сталина». Это сочинение представлено как обработка воспоминаний солистки Большого театра В.А. Давыдовой неким «Леонардом Гендлином», якобы переведенных с английского языка. С первых же страниц книжки, на которых утверждается, что весной 1932 года в правительственной ложе Большого театра вместе со Сталиным и другими членами Политбюро находились Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков (к этому времени исключенные из партийного руководства, а потому не допускавшиеся в правительственные ложи), ясно, что ее автор понятия не имеет об истории партии. Когда же героиня книги «зарывается в песок» на пляже в Сочи, ясно, что автор не в ладах и с географией и слыхом не слыхал про пляжи из гальки этого южного города.

Казалось бы, это фантастическое сочинение, как и книги Радзинского и Резуна, должно быть отвергнуто читателями, если им действительно «все известно» о Сталине. Однако автор из личного опыта знает, что многие читатели черпают свои основные аргументы в разговорах о Сталине и его времени из этих и подобных сочинений. Словно подражая мадам Зеленски, «Гендлин» также воспользовался санями, в которых Маленков увозил примадонну Большого театра от Пастернака, Пильняка, Вышинского, Тухачевского, Ягоды, Зиновьева, Берии и Сталина, домогавшихся любви певицы. И все же и эта книга вызвала доверие у многих читателей, полагавших, что «наверное, автор кое-что знает». Очевидно, что десятилетия внедрения в массовое сознание примитивных представлений о Сталине и его времени не прошли даром. Следует также учесть, что тиражи подобной литературы намного превышают тиражи книг С. Семанова и В. Кардашова, Б. Соловьева и В. Суходеева о Сталине, написанных с диаметрально иных позиций, чем книги Волкогонова и Радзинского.

Даже книги, авторы которых высказывают критические замечания в адрес Сталина, но в которых содержится объективная, научно проверенная информация относительно сталинского времени, оказываются в невыгодном положении на книжном рынке по сравнению с шарлатанскими сочинениями, написанными невеждами. Правдивая книга о Великой Отечественной войне «Подвиг и подлог» академика РАН Г.А. Куманева, в которой дана объективная оценка Сталина с указанием его верных действий и его ошибок, издана тиражом одна тысяча экземпляров. Книжки же Резуна разошлись тиражами в несколько миллионов экземпляров. Стало быть, шансы на то, что невежественное вранье Резуна будет прочитано и усвоено, в несколько тысяч раз превышают шансы на получение читателями сведений из книги Куманева, не оставляющих камня на камне от мифов «Ледокола».

Хотя книгу Евгения Громова «Сталин: власть и искусство» никак нельзя считать просталинской (автор постоянно напоминает о своем отрицательном отношении к нему), нет сомнения в том, что ее автор предложил читателям интереснейший и оригинальный материал о взглядах Сталина на культуру, о его интересах и его политике в этой сфере. Однако у этой книги (изданной тиражом 5000 экземпляров) шансов дойти до читателей в 20 раз меньше, чем у возмутительной халтуры «Гендлина», изданной тиражом 100 тысяч экземпляров.

Популярности и широкому распространению низкопробных и невежественных сочинений о Сталине потворствует их пропаганда через средства массовой информации, охватывающая десятки миллионов человек. Ведущий телевизионный канал организовал целую передачу, пропагандирующую фальшивки Резуна, и чуть ли не ежедневно телевидение, радио, газеты подкрепляют сложившиеся мифологические представления о Сталине, создавая впечатление их очевидной неоспоримости.

Из публикации в публикацию повторяется как «всем известная истина», что «тяжелое детство» ожесточило Сталина и предопределило его «ужасный» характер. Именно в силу своего «бессердечия», как «всем известно», Сталин вступил в революционную партию, в которой он занимался главным образом грабежами и терактами. Неразборчивость Сталина в средствах, «как известно», проявилась в том, что одновременно с революционной подпольной деятельностью он стал работать на царскую полицию и выдавал ей своих товарищей по большевистской партии. «Все знают», что жестокость и беспринципность Сталина помогли ему добраться до высших постов в партии, а после ее прихода к власти — занять ключевые позиции в правительстве России. Также «хорошо известно», что, отличаясь от своих коллег по советскому руководству необразованностью, завистливостью и властолюбием, Сталин сумел скрыть свои отталкивающие черты характера и втереться в доверие к Ленину. Однако последний вывел его на чистую воду и в своем «Письме к съезду» предложил убрать Сталина, но тот опять сумел перехитрить партию, и его оставили в руководстве страны. (Немало людей убеждено в том, что, стремясь остановить Ленина, Сталин отравил его.) В дальнейшем, «как известно всякому», Сталин с помощью интриг сумел устранить всех наиболее способных и достойных руководителей партии и обрести единоличную неограниченную власть. Такое описание пути Сталина к власти делает его похожим на образы Ричарда III и других тиранов из «исторических хроник» У. Шекспира (хотя нет никаких оснований полагать, что эти образы, созданные великим английским драматургом, правильно отражают историческую действительность).

Кажется, что создатели сочинений, изображающих Сталина в виде тирана из театральных постановок или разбойника с большой дороги, следовали ироничному совету Гоголя в «Мертвых душах»: «Просто бро-

сай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза, нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ, и портрет готов». При этом очевидно, что получившийся портрет может совершенно не походить на изображаемого человека. По этой же причине допустимо усомниться и в достоверности «известного всем» образа Сталина. Действительно ли он с детства был ожесточен на весь мир? Правда ли, что главным в его революционной деятельности были налеты на банки? На самом ли деле Сталин выделялся в руководстве большевистской партии невежеством, отвратительными чертами характера и неумеренной жаждой власти? Хотел ли Ленин избавиться от Сталина? Была ли победа Сталина над его политическими противниками обеспечена его коварными и хитрыми действиями, на которые были неспособны его интеллигентные оппоненты?

Для того чтобы дать ответы на эти и другие вопросы, нам необходимо увидеть подлинный облик Сталина, убрав «ретушь» очернительства или героизированной лакировки с подлинных его черт. В отличие от шаблонного изображения романтических героев или злодеев, Гоголь призывал выявлять в человеческом характере «самые неуловимые особенности». Для этого, подчеркивал великий русский писатель, следует «сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты».

Чтобы воспользоваться советом Гоголя, надо попытаться внимательно проследить жизненный путь Сталина, который в сочинениях его критиков возникает в истории как черт из табакерки или неземное существо, вторгнувшееся на нашу планету из космических бездн. Правда, при изучении жизни Сталина приходится «сильно напрягать внимание» и даже при самом непредвзятом подходе раскрыть его личность нелегко — не хватает многих документов. Почти не сохранилось документов о детстве и юности Сталина. Находясь почти 20 лет в подполье, ссылках и тюрьмах, он не имел постоянного дома и не смог сохранить какие-либо предметы или архив, относящиеся к этому большому периоду своей жизни. Более того, он уничтожал письма, которые получал от товарищей по подполью, а те, в свою очередь, уничтожали письма Сталина.

Скудны документальные свидетельства и того времени, когда Сталин стал видным государственным деятелем. Во время заседаний высших органов власти в СССР (политбюро, оргбюро, секретариат ЦК, коллегии наркоматов, Совет народных комиссаров, ГКО, Генеральный штаб и т.д.) стенограммы обычно не велись, а нередко не составлялось даже кратких протоколов таких заседаний.

К тому же Сталин не оставил ни мемуаров, ни дневников. Хотя в личных беседах он нередко пускался в воспоминания, они, как правило, остались незапечатленными. Лишь в редких случаях в своих офици-

альных выступлениях и беседах он сообщал отдельные факты из своего прошлого, но при этом ошибался в датах. Многие стороны жизни оставались неизвестными даже для людей из его окружения в силу его нежелания посвящать других в личную жизнь. Например, управляющий делами СНК Я. Чадаев после нескольких лет работы со Сталиным лишь случайно узнал, что тот коллекционирует ручные часы. О единственном «хобби» вождя не было принято говорить. Поэтому многие стороны жизни Сталина остались скрытыми от его современников, а уж тем более от последующих поколений. Все эти обстоятельства усиливают «загадочность» его личности.

И в то же время нельзя жаловаться на отсутствие свидетельств о жизни и деятельности Сталина, которые позволили бы сформировать представление о нем. Хотя нет многих протоколов заседаний и совещаний с участием Сталина, сохранились многочисленные решения, выработанные им лично. Порой его приказы и распоряжения отдавались устно, но их последствия были очевидны, а потому доступны для анализа. Черты его личности проявлялись и в его многочисленных работах, которые он писал сам, без помощи «спичрайтеров» или других помощников. Особенности его мышления, литературного стиля отразились в лексике этих произведений, их тональности. Выдающаяся роль Сталина в истории способствовала тому, что любое общение с ним оставалось в памяти как важнейшее событие в жизни многих людей, его часто вспоминали и дотошно разбирали. Хотя многие сведения, сообщаемые мемуаристами, неточны, а их оценки субъективны, в их впечатлениях можно обнаружить немало сходства, вне зависимости от их отношения к Сталину, и это скорее всего было следствием замеченных ими устойчивых черт характера Сталина и особенностей его поведения.

Поскольку Сталин постоянно жил и работал среди людей, его характер формировался под влиянием того окружения, в котором он находился. Вопреки голословному утверждению Р. Конквеста о том, что Сталин был «человеком, лишенным корней», он сохранял разнообразные связи со средой, из которой вышел. Принадлежность к своему народу, своей державе, своему поколению, определенному социальному слою и определенному политическому движению отразилась в характере его сознания, типе поведения, идейных воззрениях, культурных ценностях. В то же время деятельность Сталина как общественного руководителя постоянно отражала не столько черты его натуры и личные амбиции, сколько конкретные условия общественного пространства и исторического времени, а потому формировала его мысли и поступки.

Разнообразие факторов, влиявших на формирование Сталина, проявилось в сложности, многослойности его натуры. Это обстоятельство породило многие противоречия в его натуре. И все же черты характера Сталина становятся более понятными только в том случае, если мы

учитываем его земное происхождение и постоянную активную связь с людьми, а не пытаемся оторвать его от человечества, превращая в мифологическое существо.

В то же время превращение Сталина в руководителя великой державы нельзя объяснить лишь его «социальной типичностью». У него были ярко выраженные индивидуальные особенности, и это также объясняет, почему встречи с ним производили неизгладимое впечатление на различных людей. Очевидно, что лишь сочетание «социально типичного» и уникальных черт способствовало тому, что многие люди, представлявшие влиятельные общественные силы, сочли, что именно он может решить наиболее сложные задачи общества того времени. По этой причине, разгадывая личность Сталина, мы можем приблизиться к разгадке многих других тайн XX века, к правильному пониманию общественных и исторических процессов.

Часть 1

СЫН ГРУЗИИ