Лет назад), в настоящее время и в ближайшем будущем

Источник: Российское общество и радикальные реформы: Мониторинг социальных и политических индикаторов /Под общ. ред. В.К. Левашова. М.: Academia, 2001. С. 774.

Обращает на себя внимание тот факт, что ¾ респондентов отмечают значительное влияние науки на развитие российского общества в недавнем прошлом («высокое» и «очень высокое») и ¾ указывают на неудовлетворительное положение дел в настоящем (ответы "низкое" и "очень низкое"). При этом половина опрошенных убеждена, что подобное положение сохранится и в ближайшем будущем.

Вследствие наличия указанных тенденций, с одной стороны, многие сильные, конкурентоспособные специалисты уходят из науки в коммерческие структуры либо вынуждены работать по совместительству не по профилю своей научной деятельности, а, с другой стороны, наука остается без свежего пополнения.

Указанные тенденции ускорили процесс ухудшения возрастной структуры научных кадров, достигший угрожающих параметров. Почти половина (47,4%) российских ученых перешагнула пятидесятилетний рубеж, включая 59,8% кандидатов и 84,1% докторов наук. Примерно каждый пятый ученый в нашей стране старше 60 лет (в том числе 30,5% кандидатов и 56,2% докторов наук), и лишь 10,6% – моложе 29 лет. Средний возраст исследователей составляет сегодня 49 лет, кандидатов наук – 53 года, у докторов наук он достиг 61 года, превысив пенсионную планку. По данным Президиума РАН, к концу 1996 г. средний возраст академиков составлял 69,7 года, членов-корреспондентов – 65,6 года. Состоявшиеся в 1997 г. выборы в члены Академии ученых моложе 50 лет не изменили ситуацию: по их итогам эти показатели снизились незначительно – до 68,2 и 63,2 года соответственно. К началу 2001 г. средний возраст действительных членов РАН оценивался в 70 лет, членов-корреспондентов – 64,5 года.

Аналогична ситуация с возрастным составом ученых и в других странах СНГ: средний возраст занятых в науке составляет 50-55 лет, а средний возраст докторов наук в Беларуси — 58 лет, в Грузии — 60, в Украине — 57, в Армении — 65 лет, т.е. приближается к средней продолжительности жизни мужского населения в этих странах[8].

Наибольший урон процессам воспроизводства человеческого капитала в российской науке наносится прекращением естественного притока в науку молодых кадров высокой квалификации. Некоторые восточноевропейские страны, обладающие несравненно меньшим, чем Россия, научным потенциалом, уже достаточно давно принимают меры по привлечению молодых кадров в науку, без чего невозможно нормальное воспроизводство существующих научных школ и направлений. Среди наиболее успешных следует отметить опыт Польши, где среднемесячный заработок научных работников уже в 1992 г. превышал на 26% средний уровень зарплаты в экономике страны. В то же время в России стартовая зарплата молодых ученых и сегодня составляет 35-40% от средней заработной платы рабочих и служащих[9].

Во многих странах СНГ, экономическое положение которых менее благоприятно по сравнению с Россией, разрыв между среднемесячной зарплатой ученых и средней по народному хозяйству достигает еще более значительных размеров. Так, в 1998 г. среднемесячная номинальная зарплата в отрасли «Наука и научное обслуживание» была ниже, чем в промышленности, в Азербайджане на 34%, в Армении - на 39, в Казахстане, Киргизии и Узбекистане - на 25-28%, в Таджикистане — почти на две трети.

Наряду с оттоком кадров в другие отрасли экономики и занятостью ученых иными видами деятельности существенное воздействие на динамику кадрового потенциала российской науки оказывает международная миграция ученых, протекающая как в форме эмиграции, так и путем выезда за рубеж на работу по контракту. Как показывает оценка, численность эмигрантов с учетом всех категорий занятых не превышает 1,5-2 тыс. человек в год, составляя не более 1-2% общего оттока кадров из сферы исследований и разработок. Выезд работников науки на постоянное место жительства за рубеж обычно носит этнический характер и, как правило, не затрагивает наиболее квалифицированных специалистов.

В то же время участие России в международном научно-техническом сотрудничестве способствовало широкомасштабному выезду ученых на работу по контрактам. Если в 1991–1992 гг. в длительных командировках находился 1701 научный сотрудник РАН (2,8% общей численности), то в 1993 г. – их было уже 2638 (3,1%). В составе последних 55% младше 40 лет, 19% докторов и 51% кандидатов наук. Причем в РАН исследователи без ученой степени чаще выезжают за рубеж на срок от трех до шести месяцев, а относительно молодые и имеющие степень отправляются в более длительные командировки.

Более полное представление о масштабах и структуре выезда российских ученых на работу за рубеж дает единовременное обследование, проведенное Центром исследований и статистики науки. В 1996 г. 4100 исследователей работали за рубежом по контрактам (или 2,6% их общей численности), в том числе 27% – в США, 17% – в Германии, 9% – во Франции, примерно по 5% приходилось на Великобританию и Италию. Они представляли 280 научно-исследовательских институтов и вузов, что свидетельствует о достаточно широкой распространенности профессиональных контактов с зарубежными исследовательскими центрами среди научных организаций России. Почти треть работающих за рубежом ученых – физики, 17% – биологи, доли химиков, технических и гуманитарных наук составляют еще по 11–12% каждая. Примерно 44% таких исследователей были моложе 40 лет; 20% имели ученые степени доктора и 50% – кандидата наук. Все это, безусловно, свидетельствует о высокой конкурентоспособности наших ученых. Однако продление контрактов может иметь серьезные качественные последствия для ряда передовых научных школ и исследовательских направлений и вызывает определенную обеспокоенность перспективами их дальнейшего развития.

Предпосылки становления научно-технической политики