СИТУАЦИЯ В СТРАНЕ В 1945-1947 ГГ.

Социально-политическая ситуация в СССР в первые послевоенные годы также была неоднозначной. Шел поиск путей наиболее эффективного перехода к мирной жизни, наблюдались противоречивые тенденции. В годы войны командная система, возведенная в абсолют, сумела мобилизовать все силы и средства для победы над врагом, показала свою эффективность и превосходство. По окончании войны общество оказалось перед выбором: либо переход к мирной жизни будет осуществляться в рамках прежней административно-командной системы, либо она претерпит изменения в сторону демократизации.

Послевоенные годы характеризовались пафосом победы, подъемом энтузиазма людей, сопряженного с огромными трудностями и лишениями, надеждами и ожиданием перемен. В то же время победа укрепила существовавший в стране тоталитарный режим, подняла авторитет Сталина на недосягаемую высоту. Это позволило консервативно настроенным кругам твердить об идеальности системы, невозможности ее улучшения. Вся послевоенная жизнь строилась на противоречии между потребностью в обновлении и возможностью ограничиться полумерами и некоторыми уступками при сохранении существующей системы.

Вторая мировая война на время отложила решение вопроса о приоритетном пути развития человечества: западная демократия или социализм, объединив Запад и СССР перед лицом фашистской угрозы. Однако после войны проблема противоборства двух систем встала с новой остротой. Победа давала Советскому Союзу возможность интегрироваться в мировую экономику и развиваться вместе с цивилизованным миром. СССР стал великой державой, обладал самой многочисленной в мире армией, контролировал значительную часть территории освобожденной Европы. Однако страна была разорена, ее промышленный потенциал понес огромные потери, в области некоторых видов военной технологии уступала США и Великобритании. Эти обстоятельства объективно толкали Советский Союз на более тесное сотрудничество с западными странами, более восприимчивыми к реалиям послевоенного мира и провозглашавшими приоритет общечеловеческих ценностей. Однако консерватизм и негибкость политической системы СССР, его официальная коммунистическая идеология пугали Запад. При отсутствии демократических перемен в стране Советский Союз оказывался обреченным на изоляцию от западного мира.

После роспуска в сентябре 1945 г. Государственного Комитета Обороны был декларирован возврат к конституционным принципам управления страной. Однако в реальной жизни военные методы продолжали играть значительную роль в управлении государством. Важнейшие решения по-прежнему принимались лично Сталиным или с его ведома ближайшим окружением вождя.

Первое время в общественном сознании преобладала надежда на то, что страна-победительница быстро преодолеет трудности послевоенного времени. За годы войны произошла некоторая идеализация довоенной жизни. Для многих людей мирная жизнь отождествлялась с возвратом того, что было до войны. Плохое забылось, зато сохранились в памяти красочные праздники, энтузиазм предвоенных пятилеток. Однако наступление нормальной мирной жизни все откладывалось, и ссылки властей на послевоенные трудности воспринимались все более недоверчиво. Кроме того, побывавшие за пределами СССР фронтовики на многое смотрели уже иными глазами.

В высших эшелонах власти не могли не видеть нарастания критических настроений. Выдвинувшиеся в годы войны на руководящие посты молодые, смелые, высокообразованные люди искали ответ на вопрос, почему победивший народ живет на полуголодном пайке. Профессионализм подсказывал им необходимость изменений, новых подходов к организации производства и жизни людей. Радикальное крыло представляли в армии Жуков и Рокоссовский; на хозяйственной работе - Вознесенский и Косыгин; в партии - Кузнецов и Патоличев. Однако их радикализм не выходил за рамки социалистической системы, и попытки разрешить послевоенные противоречия предпринимались в узком кругу, без широкого обсуждения.

В 1946 г. появился новый проект Конституции СССР, где предполагались значительное расширение прав и свобод личности, демократизация общественного строя, наличие в сфере экономики небольшого частного сектора (по аналогии с нэпом 20-х гг.) при обеспечении приоритета общественной собственности на средства производства. Планировалось расширить права предприятий при сохранении централизованного управления экономикой, разрешить единоличные крестьянские хозяйства, кустарное производство без наемного труда. Предложения с мест были еще более радикальными. Беспартийный бухгалтер из Московской области С.Д. Александров, например, в рукописи «Послевоенная отечественная экономика» писал о необходимости преобразования государственных предприятий в акционерные, где работники являлись бы держателями акций; децентрализации снабжения; отмене системы заготовок и разрешении колхозам и совхозам свободно продавать свою продукцию на рынке; предлагал ликвидировать государственную торговлю, заменив ее торговыми кооперативами и паевыми товариществами; провести реформу денежной системы с учетом золотого паритета. Фактически это был возврат к идее соединения элементов рыночной экономики и планового производства, несостоятельность которой показал опыт 20-х гг.

В 1947 г. в партийном руководстве рассматривался проект новой программы партии. В нем предусматривались расширение внутрипартийной демократии, отказ партии от прямого управления экономикой, широкая ротация кадров.

Однако эти проекты так и не были вынесены на широкое обсуждение не только в обществе, но и в самой партии. После недолгих колебаний Сталин пресек радикальные настроения в «верхах».

Однако попытки осмысления послевоенной ситуации в стране все отчетливее слышались и «снизу». Критический запал «поколения победителей» остался нереализованным и стал питательной средой для деятельности послевоенной молодежи. В Москве, Воронеже, Челябинске, Свердловске возникли неформальные молодежные группы студентов и старшеклассников. Пытаясь осмыслить происходящее, объяснить причины бедственного положения страны, они обращались к проблемам истории, философии, литературы, а через них выходили на вопросы политики. Несоответствие сталинского режима социалистическому идеалу было очевидным. Вывод напрашивался сам собой: в СССР построен псевдосоциализм, который необходимо перестроить, изменить, улучшить. Сталин и его окружение посчитали, что силы, зреющие в молодежной среде, со временем могут стать опасными для командной системы. В августе 1946 г. в Верховный Суд РСФСР поступили сразу три дела по «контрреволюционной деятельности» молодежи г. Челябинска. Первое касалось пятерых молодых людей, которые обвинялись в организации конспиративных встреч, антисоветских разговорах, распространении «клеветнических измышлений» о перерождении коммунистической партии и советского правительства, об отсутствии демократии в СССР и нарушении Основного закона страны.

Другая группа, в основном студенты, обвинялись в организации «нелегального общества». Оно действительно существовало под названием «Снежное вино» и выпускало поэтический альманах в традициях символизма. Последнее обстоятельство и было расценено как крамола, как своеобразный способ «маскировки» контрреволюционного содержания публикаций альманаха.

По третьему делу проходили семь школьников, «подрывная деятельность которых заключалась в том, что они «писали и размножали от руки печатными буквами контрреволюционные листовки и расклеивали их на домах, призывая к свержению правительства». В ходе судебного разбирательства специально было отмечено, что «участники антисоветских групп никакой особо строгой конспирации своей контрреволюционной деятельности не соблюдали». В сущности это была еще не политика, а полуигра. Однако мера наказания (ст. 58) и сроки оказались вполне «настоящими». И не только для челябинцев, но и для участников аналогичных молодежных объединений в других городах страны.

Командно-административная система, постоянно видевшая угрозу в инакомыслии, подготовила новый «крестовый поход» против той части интеллигенции, которая не смирилась с диктатурой. Объектами нападок стали литература, кинематограф, театр, музыка, то есть те сферы духовной культуры, которые были доступны широким народным массам. В 1946-1948 г. ЦК ВКП(б) принимает целый ряд постановлений: о журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», «О кинофильме «Большая жизнь», «Об опере «Великая дружба», «О декадентских тенденциях в советской музыке» и др.

Андрей Александрович Жданов (1896-1948), возглавлявший кампанию по идеологическому избиению представителей интеллигенции, назвал известного русского писателя М. Зощенко «литературным хулиганом», а великую поэтессу А. Ахматову, которой в 1946 г. исполнилось 57 лет, представил «блудницей и монахиней, у которой блуд смешался с молитвой». Зощенко и Ахматова были исключены из Союза писателей; их перестали печатать, лишив заработка.

Острие критики было обращено также против наиболее известных деятелей отечественного кинематографа: В. Пудовкина, Г. Козинцева, С. Эйзенштейна. Известно, что Сталину импонировали Иван Грозный и Петр Великий. Их жестокость в борьбе с оппозицией была сродни беспощадности самого «отца народов». Эйзенштейн в фильме «Иван Грозный» попытался проникнуть в психологию Ивана Грозного, понять причины его патологической жестокости. Это вызвало раздражение Сталина. «Правда» писала, что режиссер показал великого царя не как прогрессивную историческую личность, а как «Гамлета, раздираемого противоречиями»; опричников, по мнению газеты, Эйзенштейн представил как «кучку дегенератов, банду разбойников с большой дороги». В этом многие усматривали откровенный намек авторов фильма на Л. Берию и его палачей.

Атака на театр началась по инициативе еженедельника «Культура и жизнь». Это была широкомасштабная кампания против «декадентских тенденций», в результате которой из репертуара были исключены пьесы зарубежных драматургов.

Музыкальные произведения С.С. Прокофьева, А.И. Хачатуряна, В.И. Мурадели подверглись уничтожающей критике за «формализм», «неправильную» трактовку межнациональных отношений, «элитарность», уход авторов в мир абстракций и т.д.

По инициативе Сталина были предприняты попытки сформулировать критерии советского искусства, определить требования к нему. Они были обобщены в широко разрекламированной формуле А. Жданова: «Не все доступное гениально, но все подлинно гениальное доступно, и оно тем гениальнее, чем доступнее для широких масс». Отсюда вытекало, что гениальность и мастерство творца искусства определяется и проверяется степенью доступности его творчества.

Кроме этого, начиная с 1947 г. организовываются разгромные дискуссии по философии, биологии, языкознанию, политэкономии.

С помощью постановлений и дискуссий в целом удалось «причесать» мысли интеллигенции, которая в годы войны, по мнению властей, утратила дух социалистического реализма и партийности.

Однако этим дело не ограничилось. В марте 1947 г. по предложению А. Жданова было принято постановление ЦК ВКП(б) «О судах чести в министерствах СССР и центральных ведомствах», согласно которому создавались особые выборные органы «для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника». Одним из громких дел стало дело профессоров Н.Г. Клюевой и Г.И. Роскина в июне 1947 г. Авторы научной работы «Пути биотерапии рака», они были обвинены в антипатриотизме и сотрудничестве с зарубежными фирмами.

«Суды чести» сыграли большую роль в борьбе с «космополитизмом», широко развернувшейся с 1948 г. В имя отпора «космополитизму» были запрещены контакты и браки советских граждан с иностранцами. Вскоре критика «космополитизма» приобрела открыто антисемитский характер. Поход против еврейской интеллигенции, обвиненной в «индивидуалистическом и скептическом обособлении», «сионистской деятельности в интересах империализма» приобрел тотальный характер. Были распущены Еврейский антифашистский комитет, культурные еврейские организации.

Сильный удар нанесла ждановщина по советской науке, по биологии и генетике, в частности. В 1948 г. сессия ВАСХНИЛ изгнала из Академии ведущих ученых-»менделистов»[29].

Под огонь критики конъюнктурщика Т.Д. Лысенко, обещавшего невиданный подъем урожайности на основе «сталинского плана преобразования природы», попали академики А. Жебрак, П. Жуковский, Л. Орбели, А. Сперанский, И. Шмальгаузен и десятки их учеников. Возглавив разгром генетики, Лысенко нанес непоправимый удар сельскому хозяйству.

Подобного тотального контроля за своей деятельностью не знало ни одно поколение творческих работников. Издаваемый с 1 августа 1946 г. журнал «Партийная жизнь» всесторонне контролировал интеллектуальную, научную и культурную жизнь, боролся с проявлениями иностранных влияний, подрывающих дух коммунизма. Ведущие идеологи партии вели наступление на творческую и научную интеллигенцию не только с целью установления тоталитарного контроля над духовной сферой. Для сталинского руководства немаловажно было отвлечь внимание советских людей от реальных проблем и трудностей, перенести внимание на тех, кто якобы мешал продвижению вперед, уводил «несознательную молодежь» из-под влияния коммунистической идеологии.

Параллельно с процессом ужесточения контроля над духовной жизнью власти усиливали надзор над теми слоями населения, которые находились на оккупированной территории или в плену. Боязнь привнесения западных идей заставляла осуществлять жесткую фильтрацию репатриированных военнопленных и мирных жителей, угнанных на работу в Германию. Из 227 тыс. репатриантов[30] только около 20% получили разрешение вернуться домой. Сотни тысяч людей были отправлены в лагеря или приговорены к принудительным работам на восстанавливаемых объектах народного хозяйства.

В первые послевоенные годы Сталин вернулся к идее автономизации, в которой Россия и русский народ играли бы роль центра. Широкомасштабная русификация была развернута на территориях, которые недавно вошли в состав СССР (Западная Украина, Западная Белоруссия, прибалтийские республики, Молдавия). Проснувшееся в годы войны национальное самосознание жителей западных областей переросло в открытое вооруженное сопротивление политике советизации. Несмотря на применение самых жестких репрессивных мер по отношению к националистическим движениям, сепаратистские выступления полностью были подавлены только к началу 50-х гг.

Таким образом, наличие противоречий и трудноразрешимых проблем поставили перед Сталиным и его окружением дилемму[31]: либо начинать радикальные крупномасштабные реформы, направленные на совершенствование системы, либо возвратиться на путь террора. Конец послевоенным колебаниям сталинского руководства был положен в 1948 г.