Виды правоограничений

Первоначальный объем правоограничений осужденного зависит от характера назначенного наказания, суть которого выражена в уголовном законе в части срока (размера) и режима его отбывания.

Процесс исполнения наказания, предполагающий деятельность уполномоченных на то органов государства и адекватное поведение осужденного, требует закрепления соответствующих моделей поведения в специальных нормах исполнительного права. Лицо, отбывающее наказание, становится, таким образом, субъектом особых отношений – уголовно-исполнительных, а это неизбежно связано с возникновением у осужденного комплекса специфических обязанностей и прав, которым корреспондируют соответствующие права и обязанности органов, исполняющих наказание. При этом в сфере внимания уголовно-исполнительного законодательства оказываются такие виды поведения, которые в условиях свободы не служат предметом регламентации.

Так, если в обычных условиях частное общение с другими лицами, переписка, бытовые игры и тому подобные формы человеческих взаимоотношений остаются за пределами законодательного закрепления, то для осужденного к лишению свободы нормы, регулирующие это поведение, составляют специфические элементы их правового положения. Означает ли это, что законодатель в данном случае обращается к поведению, которое в условиях свободы не имеет отношения к праву?

Думается, нет. Право – более широкое явление, чем закон. Оно выражает исторически обусловленную меру человеческой свободы, которую необходимо рассматривать с точки зрения общего принципа: разрешается все, что не запрещено законом. Поэтому наделение осужденных такими специфическими правами, как право на свидание, получение в определенные сроки посылки или передачи, переписку и т. п., не означает, что они становятся обладателями дополнительных, не известных всем остальным свободным гражданам прав. Указанные права являются оборотной стороной ограничений осужденного в общегражданских правах.

Вместе с тем исполнение наказания порождает и новые права и обязанности, которые характерны только для осужденных, например, право на раздельное содержание, право на условно-досрочное освобождение.

Таким образом, права и обязанности осужденных включают в себя: а) общие для всех граждан права и обязанности с установленными ограничениями; б) специфические права и обязанности, вытекающие из ограничения общегражданских прав и обязанностей; в) специальные права и обязанности, характерные только для правового статуса осужденных.

Соответственно этому выстраивается и законодательная пирамида нормативных актов: уголовный закон – уголовно-исполнительный закон – подзаконные нормативные акты. Причем, чем дальше от вершины этой пирамиды и чем ближе к ее основанию, тем больше возможностей оказать существенное влияние на содержание наказания и видоизменить тем самым заложенный в уголовном законе его первоначальный смысл. По сути дела, мы сталкиваемся здесь с бланкетностью второго уровня, а если принять во внимание субординационно-иерархическую структуру подзаконных нормативных актов, то можно говорить и о бланкетности третьего, четвертого уровней и т. д⁶.

В этом плане не выдерживает критики классификация правоограничений осужденных на прямые и косвенные. Первые, как утверждается, имеют место тогда, когда осужденный ограничивается в правах тем же законодательством, которое их устанавливает. Суть косвенных ограничений видится в том, что установление какой-либо обязанности осужденного лишает его возможности воспользоваться тем или иным правом⁷.

Это положение также следует воспринимать в том смысле, что речь должна идти не о лишении осужденного фактической возможности пользоваться тем или иным правом, а о лишении его данного права как такового. К выявлению косвенных правоограничений приходится прибегать постольку, поскольку отсутствует перечень их в законе. В такой ситуации многое приходится объяснять, например, применительно к лишению свободы возложением обязанности постоянно находиться в ИУ, в то время как лишение свободы по своему свойству предполагает лишение человека провозглашенного ч. 1 ст. 27 Конституции права гражданина на свободное передвижение, выбор места пребывания и жительства и только в связи с этим наделение его обязанностью постоянно находиться в ИУ, а не наоборот.

Аналогичным должно быть и отношение к подразделению правоограничений на вытекающие из закона, приговора и режима, так как и приговор суда, и режим должны быть основаны на законе, в силу чего всякое ограничение в правах должно иметь своим источником законодательный акт⁸.

В свете изложенного представляется важным закрепление перечня основных прав и обязанностей осужденных в уголовно-исполнительном законе. Тем самым уголовно-правовые по своему характеру ограничения, рассредоточенные прежде по самым различным отраслям права, введены в границы, четко очерченные отраслями уголовно-правового комплекса. Кроме того, в указанный перечень должны быть включены и те необходимые "специальные" правоограничения, которые в настоящее время изложены в Правилах внутреннего распорядка ИТУ, утвержденных министром внутренних дел СССР и имеющих гриф "Для служебного пользования", а равно других ведомственных подзаконных актах (инструкциях, положениях и т. п.).

Первый шаг на этом пути был сделан Комитетом конституционного надзора СССР, который 29 ноября 1990 г. рассмотрел вопрос о соответствии Конституции СССР и международному праву существующего в стране порядка, который допускает применение касающихся прав, свобод и обязанностей граждан (а осужденный остается гражданином государства, хотя и с ограниченным правовым статусом) нормативных актов закрытого характера (с грифами "секретно", "для служебного пользования", "не для печати", "особая папка"). Таким образом, как отмечено в заключении Комитета, создаются условия для произвольного, неправомерного и неконтролируемого обществом ограничения прав и свобод, для возложения на граждан дополнительных обязанностей. В результате осложняется борьба с произволом, создаются препятствия для обжалования неправомерных действий государственных органов и должностных лиц. Руководствуясь Конституцией СССР, Комитет конституционного надзора принял решение о том, что опубликование, т. е. доведение тем или иным способом до всеобщего сведения указанных нормативных актов, является обязательным условием их применения⁹.

Ведомственное нормотворчество зачастую появляется там, где нет четких предписаний закона, по необходимости восполняя его пробельность. Однако известно, что оно неизбежно приобретает одностороннюю ориентацию на защиту "собственных" интересов, далеко не всегда совпадающих с интересами тех, ради кого эти ведомства и существуют. В силу указанного обстоятельства ведомственная регламентация далеко не всегда соответствует принципу подзаконности в нормотворческом процессе, обнаруживая явную склонность к расширительной или ограничительной интерпретации закона. Поэтому легализация специальных прав и обязанностей осужденных к лишению свободы полностью соответствует процессу дальнейшей демократизации нашего общества.

Как говорится в п. 8 Положения о Федеральной службе исполнения наказаний. «ФСИН России не вправе осуществлять в установленной сфере деятельности нормативно-правовое регулирование, кроме случаев, установленных федеральными конституционными законами, федеральными законами и указами Президента Российской Федерации»¹⁰.

П. 8 Положения о Федеральной службе судебных приставов: «ФССП России не вправе осуществлять в установленной сфере деятельности нормативно-правовое регулирование, кроме случаев, установленных федеральными конституционными законами, федеральными законами и указами Президента Российской Федерации».

Правовой статус осужденного не является раз и навсегда заданным. В процессе исполнения наказания положение осужденного в зависимости от его поведения и других обстоятельств может меняться в лучшую или худшую сторону, что связано с видоизменением его прав и обязанностей.