Миларепа (йог-поэт Тибета, XI век) - Данте - Хлебников.

Три ступени генеалогии:

1) Хлебников и русский кубофутуризм («деды»)

2) ранний Заболоцкий и обэриуты («отцы»)

3) «неофутуристы» начала 50-х годов («старшие братья»).

Три учителя в прозе:

Генри Миллер - Джойс - Достоевский.

Три учителя в драматургии:

Ионеско - обэриуты - Антонен Арто.

При этом он не только писал о числах, но и писал числами. Вслед за теми, кого он называл «отцами», за обэриутами, он экспериментировал на границах семантических возможностей русской речи и стиха. Так, он пользуется числами в одной из своих вариаций на «Евгения Онегина». Он называет эту вариацию «Рыба», что на жаргоне литературных поденщиков означает бессмысленную языковую болванку, которую композитор составляет для поэта-песенника. Например, задание: написать песню о советских пограничниках. Композитор наигрывает сочиненную мелодию и напевает что-нибудь вроде:

"Подлетали бабушки к забору, занесли беднягу за барак.

Привыкали дедушки к запору, но привыкнуть не могли никак".

Поэт ухватывает ритм и выдает текст на заданную тему:

«Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой. Выходила на берег Катюша, на высокий берег, на крутой...»

Кондратов проделывает обратную операцию:

Мой дядя 89

Имел

Держа 5 - 99,

Хранил в уме.

130 - 219,

500 - 413,

17/71/

+200/901/.

Друзья! 16 и 12,

13, 40, 50 -

И суммой в 250,

12, 218.

Х 4 - я

16, как и вы, друзья!

Кондратовская «рыба» только притворяется бессмыслицей. Не правда ли, здесь онегинская строфа вовсе не обессмысливается, напротив, освобожденная от сюжетной нагрузки, она демонстрирует осмысленность самого синтаксического, интонационного и ритмического каркаса пушкинского стиха. Да и числа здесь выбраны не просто какие по размеру подходят.

Строчка «17/71», например, иллюстрирует столь важную для Пушкина, как и для зодчего Росси, идею симметрии. Можно было бы прокомментировать и всю остальную «арифметику» этого текста, но характерно и то, какие слова-поплавки Кондратов оставляет среди комбинаций чисел - «я», «вы», «друзья», обнажая задушевную суть пушкинского диалога с читателем.

Другой текст он пишет не числами, а суффиксами. Это произведение и называется словом без корня: «-Атенькое».