Экспрессивность окказионального слова
Экспрессивность — это наличие экспрессии. Экспрессия — это «выразительно-изобразительные качества речи, отличающие ее от обычной (или стилистически нейтральной) и придающие ей образность и эмоциональную окрашенность»[190].
Экспрессивность слова бывает двух видов — адгерентная и ингерентная. Адгерентная экспрессивность слова проявляется лишь при употреблении его в соответствующем контексте. Например, о каком-либо неприятном инциденте можно сказать: Красивенькое дело! Слово красивенькое экспрессивно лишь в данном контексте, обеспечивающем ему названное нами здесь значение. Ср. употребление этого же слова в прямом, неэкспрессивном значении: красивенькое колечко.
Экспрессивность ингерентная не зависит от условий контекста или ситуации, а внутренне присуща данному слову как лексической единице во всех случаях его употребления в языке. Примером слов с ингерентной экспрессивностью являются просторечно-разговорные глаголы на -ануть: долбануть, шагануть, работнуть. Экспрессивная сила разных групп и отдельных слов различна.
Обязательная экспрессивность—характернейшая черта окказиональных слов. Это их сквозной признак, в отличие от слов канонических, большей части которых экспрессивность не свойственна.
Кроме того, экспрессивность окказиональных слов носит ингерентный характер. Это значит, что окказиональное слово экспрессивно само по себе, в силу особенностей своего внутреннего словообразовательного строения (каждое окказиональное слово производно), хотя это слово зависимо от контекста, привязано к нему в конкретно-речевом употреблении.
В этом утверждении нет противоречия: окказиональное слово привязано к контексту лишь по смыслу, по своему лексическому значению, экспрессивность же его носит независимый от контекста характер. Например, шкодливой юбконосицей (окказионализм В.Маяковского.—А. Л.) окказионально можно назвать любое живое существо при соответствующей ситуации. Лексическое значение окказионализма юбконосица будет зависеть от контекста или ситуации. Экспрессия же этого слова является самостоятельной особенностью, сохраняющейся при любом его лексическом окказиональном значении.
Степень окказиональности и — соответственно — экспрессивности различных окказиональных слов неодинакова. Это зависит от многих причин, трудно поддающихся формализации или четко сформулированным обобщениям. В общем и целом можно отметить так: чем меньше формальных и семантических нарушений правил языкового (социально отстоявшегося) словообразовательного стандарта совершается при образовании окказионального слова, тем меньше окказиональности (а вместе с нею — и экспрессивности) содержится в этом слове, и наоборот.
Окказиональные слова, созданные по высокопродуктивным словообразовательным типам, содержат слабый заряд экспрессии и могут находиться на самой границе, отделяющей их от канонических неэкспрессивных слов. Сюда можно отнести многие слова на -ость (неузнаваемость, снимаемость, фейерверочность, обезьяноподобность), -ние (прихорашивание, выхлопатывание, осчастливливание), -ище (автобусище, университетище, факультетище) и т.д. Подобное словообразование осуществляется почти с такой же легкостью, как формообразование изменяемых слов.
Резкое нарушение словообразовательных норм, «воскрешение» угасшей продуктивности, соединение в одно словесное целое семантически или стилистически несовместимых морфем, различного рода приемы грамматического «одушевления» (персонификации) неживых предметов или свойств, характерных для неживых предметов, — все это дает в итоге окказиональное слово с ярко выраженной экспрессией. Например:
Я никогда не знал,
что столько
тысяч тонн
в моей позорно легкомыслой головенке.
(Маяковский В. «Юбилейное»)
Купарский реставрировал старинные утюги всех времен и народов и, зная об утюгах практически все, слыл авторитетным утюговедом («Лит. газета», 13 марта 1974 г.); О Фунтикове знали все. Это был известный психиатр. Психиатр, известный тем, что гениально умел оклеивать стены обоями и даже изобрел для этого специальный клей «фунтикин» (там же).
Таким образом, экспрессивность является обязательным атрибутом окказиональности, которая, разумеется, не совпадает с нею, так как распространяется — на уровне лексики—лишь в пределах окказиональных слов, в отличие от экспрессивности, охватывающей более широкую зону лексики.
Если для обычных слов главной функцией является номинативная, то для окказионализмов — экспрессивно-изобразительная; лексический окказионализм не столько номинативен, сколько экспрессивен. Окказионализм как средство экспрессии усиливает впечатляющее воздействие речи и передает ее неповторимое своеобразие.
Г. Клаус о назначении языковых знаков (и прежде всего у слов) писал так: «Хотя языковые знаки и производятся людьми для целей взаимопонимания, это не есть единственное назначение знаков. С помощью языковых знаков необходимо также заинтересовать собеседника в том, чтобы он принял участие в акте коммуникации. Это может быть достигнуто, например, использованием языковых знаков, апеллирующих к определенным чувствам, желаниям, надеждам партнера по беседе». Окказиональное слово как раз и является языковым знаком, апеллирующим не только к интеллекту, но и к чувствам человека, к его эстетическому восприятию мира действительности.
В целом же экспрессивно-стилистические качества и особенности функционирования русских окказиональных слов в различных стилях речи и жанрах литературы пока что не изучены.
В рассказе Чехова «Хороший конец» использован окказионализм игуменей, являющийся результатом контаминации двух слов: игумен и Гименей. Кондуктор говорит о себе: Я человек образованного класса, при деньгах, но ежели взглянуть на меня с точки зрения, то кто я? Бобыль, все равно, как какой-нибудь ксендз. А потому я весьма желал бы сочетаться узами игуменея, то есть вступить в законный брак с какой-нибудь достойной особой. Окказиональное слово игуменей, наряду с другими средствами, экспрессивно передает претенциозность и невежество кондуктора, считающего себя «человеком образованного класса».
Дата добавления: 2014-12-03; просмотров: 2633;