Номинативная факультативность

Номинативная факультативность (необязательность) — это признак, указывающий на характер номинации окказионального слова в отличие от номинации канонического слова.

Мир действительно опосредованно спроецирован в языке главным образом в лексических значениях слов. В этом смысле каноническое слово — это исторически закрепленный в языке знак определенного «кусочка действительности», и в живой речи, явля­ющейся отражением этой действительности, определенное слово языка в соответствующей ситуации представляет собой номина­тивно неизбежный, обязательный факт с точки зрения лексической системы и нормы языка в данную эпоху его жизни. (Наличие у слова синонимов или возможность его перифрастических замен не меняет существа дела, ибо и синонимия, и перифрастичность также выражаются посредством канонических слов.) «Посредством номинативной деятельности язык расчленяет действительность (безразлично, внешнюю или внутреннюю, реальную или абстракт­ную) на элементы, лингвистически определимые»[191].

Окказиональное же слово является факультативным, не необходимым фактом с точки зрения номинации в указанном выше смысле, так как за таким словом в языковой классификации неязыкового мира действительности с обязательностью не закреп­лен ни один из ее «кусочков».

Поясним на несколько упрощенном примере. В толковых словарях текст словарной статьи, разъясняющий значение (или значения) определенного слова, есть не что иное, как описание средствами общелитературного языка того «кусочка действитель­ности», который закреплен за этим словом. На этой основе можно «по описанию» определить, какому слову языка оно соот­ветствует. Например, прочитав в словаре С.И. Ожегова такое «описание», как «I. Предмет мебели в виде широкой горизонталь­ной доски на высоких опорах, ножках... 2. перен. Питание, пища... 3. Отделение в учреждении, ведающее каким-нибудь специальным кругом дел...», мы узнаем в нем лексическое значение слова стол. В этом — номинативная обязательность слова языка, истори­чески закрепленная общественно-речевой практикой людей. Но, с другой стороны, как бы мы точно и подробно ни описывали средствами общелитературного языка (не средствами метаязыка лингвистики!) значение какого-либо окказионального слова (на­пример, пролетариатоводец, гроссбухнуть, горизонт горизонствует), ни один рядовой носитель языка не сможет угадать искомое слово.

Именно поэтому индивидуальные новообразования[192] в огромном своем большинстве так и остаются в самой периферийной сфере речи. Есть и такие сравнительно редкие случаи, когда новообразо­вание при своем появлении практически сразу же, без предвари­тельной речевой проверки, становится фактом языка. У таких слов можно проследить точную датировку их появления: субботник (10 мая 1919 г.), пятилетка (март—апрель 1929 г.), стахановец (август 1935 г.) и др.[193] Совсем недавно появилось слово луноход. Впервые оно произнесено по Московскому радио 17 ноября 1970 г. Особенность всех этих образований в том, что, появляясь вместе с возникновением новых «кусочков действительности», они стали их прямыми некомпенсируемыми наименованиями. Это и пред­определило их быстрое, непосредственное вхождение в язык. Здесь факт речи (возникновение нового слова) и факт языка (вхожде­ние этого слова в каноническую лексику) сливаются воедино.