Именно так чистят морковь, муженек? И с этими словами она коснулась языком рубиновой головки, прежде чем взять ее в рот и начать посасывать.

Джеймс конвульсивно выгнулся, запустив пальцы в ее волосы, словно безмолвно молил не останавливаться, но не прошло и нескольких минут, как он вынудил ее отстраниться, боясь, что взорвется в исступлении безумного желания. Глаза их встретились, и взгляд Жасмин был таким жадным, а рот — влажным, что Джеймс молча приподнял ее и, по-прежнему не отводя глаз, медленно опустил на раскаленное копье. Только вобрав его в себя, она прикрыла веки, откинувшись, глубоко вздохнула, стискивая его любовными мышцами, словно бархатным кулачком, и Джеймс неудержимо застонал.

Жасмин осторожно задвигалась, разжигая пламя, угрожающее поглотить их обоих. Наконец Джеймс, потеряв терпение, подмял ее под себя и закинул ее ноги себе на спину. Крохотные зубки впились ему в плечо, едва он стал пронзать Жасмин. Острые ногти раздирали спину.

Джемми! Джемми! — задохнулась она. — Я умираю! Однако он безжалостно возносил ее к сияющим вершинам экстаза. Приливная волна уже угрожала захлестнуть женщину. Она глубже вонзила в него ногти.

Сучка!

Джеймс слегка ударил ее по лицу, вынуждая отнять руки. Его твердые ягодицы судорожно сжались, когда он в очередной раз вторгся в нее, закрыв глаза в пароксизме желания. Никогда еще он не испытывал ничего подобного!