Ты уже успокоилась, чтобы встать, пока я зашнурую тебе лиф, дорогая? — спросил король.

Блейз кивнула и застыла, чувствуя, как его проворные пальцы затягивают шнуровку. Молча она подошла к маленькому зеркалу в серебряной оправе, стоящему на другом столе, и взглянула на себя. Нет, она ничуть не изменилась.

Блейз быстро поправила волосы, как следует укрепила на них жемчужную ленту и мимоходом заметила, как Генрих возвращает свое уже обмякшее орудие под бархатные панталоны, — даже теперь оно имело невероятные размеры.

Блейз могла только догадываться, каким оно становится в минуту страсти. «Сегодня, — с дрожью подумала она, — я узнаю разгадку этой тайны».

Генрих положил руки ей на плечи и повернул лицом к себе. «Какой он высокий», — подумала Блейз, рядом с ним она казалась себе особенно хрупкой.

Ты можешь улыбнуться мне, Блейз? — спросил он, и на мгновение она уловила насмешку в его голосе.

Он совсем одинок, с удивлением поняла Блейз. Окруженный многочисленной свитой, он одинок и печален! Несмотря на то, как он с ней обошелся, это понимание вызвало у Блейз сочувствие к Генриху. На мгновение в его голосе прозвучало что-то мальчишеское. Блейз с трудом выдавила на лице улыбку.

Вам придется дать мне время, чтобы я привыкла к новым обстоятельствам, милорд, — мягко попросила она.

Скажи, что я не причинил тебе боли, дорогая! — воскликнул он, прижимая ее к груди. — Я не мог сдержаться, Блейз! Я так захотел тебя, что был не в силах ждать. Но я не из тех мужчин, что способны жестоко обходиться со своими женщинами. Нет, дорогая, моя вина лишь в том, что я слишком мягкосердечен с прекрасным полом.