Метод постижения любви.

Любовь связана с миром тысячами нитей, часто они неожиданны, запутанны, и шифр их сплетений лишь с огромным трудом поддается разгадке. Впрочем, есть призмы, которые помогают увидеть, как именно любовь связана со своей социальной почвой.

Первая такая призма — психологическая: любовь — как бы внутренняя тень человека, ее характер повторяет очертания его характера, и то, какая она, зависит от того, какой он.

Вторая призма — социально-психологическая. Любовь — это и «тень» среды, в которой живет человек, и как жизнь ростка зависит от почвы, в которой он сидит, так и жизнь любви зависит от ее почвы, ее среды.

Говоря условно, у любви есть как бы два измерения — внутреннее и внешнее (вскользь об этом уже говорилось). Внутреннее — это любовь-чувство, жизнь сердца, ощущения и переживания любви. Внешнее — это любовь-отношение, поведение любящих, их житейские связи, нравы и обычаи любви.

Любовь-чувство — зеркало личности человека, его характера, темперамента, нервного склада. Со средой, с обществом она связана не прямо, а косвенно — только через личность человека.

Любовь-отношение — отпечаток и личности, и среды, на нее прямо влияют общественные отношения, культура, мораль, семейные нравы.

Любовь-чувство более общечеловечна, любовь-отношение более социальна.

Любовь-чувство прямо зависит от человека — от его исторического типа, от склада его психологии и биологии. Корни любви как чувства лежат именно в психологии человека, а не в общественном укладе. От общества оно зависит опосредованно — через промежуточную ступень человека, личности.

Любовь-отношение прямо зависит, во-первых, от среды, общества (в том числе от семейных установлений, любовной морали), а во-вторых, от исторического типа человека, от склада его психологии и биологии.

Так сложно — под стать жизненной сложности — устроена та система призм, через которую можно разглядеть сложные связи любви и мира. Эта оптическая система позволяет увидеть без упрощений, как меняется любовь с ходом истории и что движет ее переменами; она дает почву — более или менее твердую — и для гипотез о будущем любви.

Это, видимо, и есть по-настоящему диалектический подход: он бережно, деликатно охраняет своеобразие любви как особого чувства и особого социально-психологического явления. Это подход социальный и психологический вместе, а не узкосоциальный, как у вульгарного социологизма. Он связывает любовь с ее социальной почвой только через человека.

Вульгарный социологизм пренебрегал личностью человека, он не видел активную роль его психологии, биологии, общечеловеческих чувств. Из цепочки «общество — личность — любовь» он выбрасывал ее центральное звено, личность, и прямо выводил любовь из социальных устоев. Этим он делал любовь из детища двух родителей — человека и среды — ребенком одной только среды, эдакой полусиротой, дочерью одного родителя. Поэтому он и обесцвечивал, обескровливал любовь, говорил о ней на чужом ей языке.