Насилие в Европе

Кроме чумы, голода и войн, в Европе XIV и XV веков были другие поводы для конфликтов и насилия — скла­дывалась картина кризиса и противостояния, характерная для конца Средневековья, сгущалась угроза, нависшая над формирующейся Европой.

Попытка интерпретировать эти явления открывает про­стор для многочисленных гипотез. Чешский историк Фран­тишек Граус (Graus) занимался изучением погромов 1320-х годов, вызванных тем, что евреев обвиняли в отравлении колодцев, и следующей волны погромов, которая прошла преимущественно по Центральной Европе во время вспыш­ки чумы 1348 года. Граус приводит два глобальных объяс­нения, одно из них далеко не ново — это враждебность по отношению к евреям как к козлам отпущения, но Гра­ус именно этим погромам отводит особую роль в общем анализе ситуации, согласно своей идее о «XIV веке как эпохе кризиса». Он подчеркивает подспудные опасности,

РОЖДЕНИЕ ЕВРОПЫ

угрожавшие европейской экономике, которая постоянно находилась на грани кризиса. Это глубинные конфликты между крестьянами и сеньорами, ремесленниками и тор­говцами — они могут дать исторический ключ к тем внут­ренним опасностям, которые и по сей день угрожают Ев­ропе. К ним добавлялась относительная слабость государ­ственной власти: монархии подтачивали династические конфликты, им угрожали народные восстания, не удава­лось собрать достаточных сумм налогов — все это указы­вает на несовершенство политической системы, которое, возможно, характерно и для сегодняшней Европы. В сво­ей замечательной книге «,,De grace especial". Преступле­ние, государство и общество во Франции в конце Сред­них веков» Клод Говар (Gauvard) предлагает другое объяс­нение насилия, охватившего Францию в XIV—XV веках. С его точки зрения, в этот период возникает новый тип противозаконного поведения — преступление, оно отли­чается от насилия феодального мира, обусловлено появ­лением в монархиях полиции и, как правило, объясняет­ся как реакция на возникновение государства Нового вре­мени; параллельно институты подавления преступности увеличивают число документов и архивов, благодаря ко­торым мы узнаем о вспышках насилия, и благодаря этим источникам у нас может сложиться впечатление, что их число выросло, хотя на самом деле прогрессировали сам механизм подавления преступных действий и техника их документирования. Как знать, не годится ли такое объяс­нение и для некоторых проявлений насилия, потрясаю­щих сегодняшнюю Европу? Характерной особенностью именно средневекового общества, которую с большой тща­тельностью проанализировал Клод Говар, было то, что главной ценностью для различных слоев средневекового общества являлась честь. Но самое, вероятно, важное из тогдашних явлений, сохранившееся и в сегодняшней Ев­ропе, вот какое: если политическая власть (вчера — мо­нархия, сегодня — государство) выполняет задачу нака-

VI. ОСЕНЬ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ ИЛИ ВЕСНА НОВОГО ВРЕМЕНИ? 249

зания, она должна также брать на себя и функцию про­щения. В XIV и XV веках эта функция проявляется в том, что некоторым осужденным вручаются «грамоты о поми­ловании» — пример прощения, высшее проявление поли­тической власти, которой были приданы некоторые спе­цифические черты власти Божьей. Так вырисовывается Европа насилия и милости.

Эти объяснения и, в особенности, объяснение погро­мов тем, что евреев выбрали в качестве козла отпуще­ния, были недавно подвергнуты сомнению в работе аме­риканского медиевиста Дэвида Ниренберга (Nirenberg) о насилии в Испании в первой половине XIV века, в ча­стности, на территориях, подвластных арагонской коро­не. В этой работе Ниренберг исследует угнетение и про­явления насилия, которым подвергались меньшинства — прежде всего евреи и мусульмане, но также и женщины. По его мнению, «насилие — центральный и системообра­зующий аспект сосуществования большинства и меньшин­ства». Так, на Пиренейском полуострове мы имеем дело с отношениями большинства и меньшинства, и то же мож­но сказать о большей части территории Европы. Эта си­туация стала источником насилия, из-за которого един­ство европейского населения в конце Средневековья ока­залась под угрозой. Во всяком случае, по поводу единства населения Европы в конце XV века можно высказать два соображения. Вот первое из них: говорить применитель­но к этому периоду о толерантности или, наоборот, не­терпимости не имеет никакого смысла, поскольку эпоха толерантности не началась до сих пор — в Европе на­метился прогресс в этом направлении, но настоящая эра толерантности у нас еще впереди. А вот второе: в конце концов евреев просто изгнали из Западной и Южной Европы, в частности, из Англии — в конце XIII века, из Франции — в конце XIV века, а с Пиренейского полу­острова — в 1492 году. Самое печальное, что в последнем случае выдвигались уже даже не религиозные соображе-

РОЖДЕНИЕ ЕВРОПЫ

ния (антииудаизм), а расистские — чистота крови (limpieza del sangre). В Центральной и Восточной Европе действо­вали два других алгоритма. Первый — толерантное от­ношение, хотя таковое официально и не провозглашалось: в Польше XVI века к евреям, как и к колдунам, применя­лось правило «государство без костров». Второй — поли­тика изоляции в сочетании с защитой, то есть создание гетто: они бытовали в Италии и в большей части Герма­нии. Тем не менее Европа конца Средневековья — это Европа, изгнавшая евреев.