Распятие» Евангелия аббатисы Уты

Похожая «орнаментальная» тенденция, превращающая фигуративную композицию в «ковровую страницу», встречается в манускрипте Аббатисы Уты (Нидермюнстер, 1002–1025 гг., Мюнхен, Национальная библиотека, Clm. 13601), также связанном с рукописной школой Регенсбурга Оттоновской империи. На золотом фоне представлен Спаситель на Кресте, облаченный в короткое багряное одеяние. На голове Его – царская корона, на раменах – архиерейский омофор. Таким образом, на Кресте изображен Царь, Первосвященник и Искупитель. У св. Древа – две аллегорические фигуры: Жизнь и посрамленная Смерть. На филигранной рамке миниатюры, заполненной архитектурными композициями, представляющими стены и башни Иерусалима, можно увидеть тончайшие сюжетные клейма. Это изображение церковной завесы, висящей между Святое и Святая Святых Иерусалимского храма и разорвавшейся в момент Распятия, скорбные светила в виде аллегорий и сцена восстания праведников из гробов. В полусферических сегментах справа и слева иносказательно развивается экклесиологическая тема: слева представлена аллегорическая фигура Церкви в пурпурных одеждах и евхаристическим сосудом (Граалем) на главе и знаменем победы в руках, справа – Синагога. Аллегории Церкви и Синагоги известны в раннехристианском искусстве Рима (церковь Св. Сабины). В мозаиках триумфальной арки Санта-Мария Маджоре (444 г.) в сцену поклонения волхвов включены аллегорические образы Новозаветной и Ветхозаветной Церквей [Hutter 1971: 53]. В раннехристианском искусстве этим образам в некотором смысле соответствуют эмблемы двух символических городов Иерусалима и Вифлеема, указывающих на членов христианской Церкви, призванных от иудеев и от язычников. Не исключено, что обилие архитектурных элементов в миниатюре, сопровождающих аллегорические фигуры, в какой-то степени связаны с данной традицией. Внутри рамки свободное пространство заполнено гладкими золотыми фонами и акантовым орнаментом. В целом, иллюстрация производит впечатления великолепия и некоторой тяжеловесности. Похожее композиционное членение на округлые поля и те же аллегорические мотивы встречается впоследствии в готических манускриптах («Распятие» псалтири Бланки Кастильской 1235), ассоциируясь с композицией витражей [Мартиндейл 2001: 72]. Отсутствие композиционных пауз и сложность символического замысла дает возможность сопоставить изображение XI в. с изощренной богословской проповедью, линия которой продолжается в смежной миниатюре, представляющей литургическое служение св. Эрхарда. В последнем случае священнослужитель предстает в образе библейского священника в пурпурных и голубых одеждах с тюрбаном на голове на фоне алтарной сени на четырех опорах, что, подобно мотиву завесы, связывает воедино темы Святая Святых Библии и Новую Жертву Христа. В угловых сегментах миниатюры – персонификации христианских добродетелей и фигура одной и аббатис [Нессельштраус 2000: 360].