Древние миниатюры Эчмиадзинского Евангелия

Армянская миниатюра, отчасти питаясь византийскими традициями, разрабатывает уникальный язык книжной иллюстрации, важнейшей составляющей которого является орнаментально-каллиграфическое начало.

Однако в армянских «матьянах» (или сшитых кодексах) встречаются прекрасные образцы сюжетной миниатюры, отличающейся мастерством исполнения, изысканным цветовым решением, декоративностью.

Особый интерес представляют древнейшие иллюстрации Эчмиадзинского Евангелия (Матенадаран, № 2374), относящиеся к VI в. и сохранившиеся, благодаря использованию их в качестве защитных листов кодекса. В армянской рукописной книге большое внимание уделяется «пространству», подготавливающему знакомство с манускриптом. Это и использование драгоценных тканей на форзаце, и так называемый «пахпанак» − упругий лист пергамента, подшивающийся под оклад и предохраняющий рукопись от повреждений. Четыре миниатюры с изображением «Благовещения Захарии», «Благовещения Пресвятой Богородицы», «Поклонения волхвов» и «Крещения» некогда составляли убранство другой более древней книги, но укрепленные под окладом Эчмиадзинского кодекса, большинство миниатюр которого датируется X веком, представляют собой уникальный пример сюжетной полностраничной иллюстрации, построенной как орнамент.

Ковровый принцип заполнения художественной плоскости соответствует орнаментальной нарядности композиций. В сцене Благовещения Захарии с большой любовью и вниманием художник изображает священнические ризы, украшенные золотыми колокольчиками, несколько напоминающие крылья Архангела, блистающие павлиньим опереньем. Светло-синие складки плаща Захарии, кажется, мерцают изнутри приглушенными бронзово-палевыми отсветами. Зигзагообразные каймы одежд своими резкими очертаниями словно «ломают» плоскость изображения, как бы нарушая его привычный порядок, давая место чуду. Мастер, не довольствуясь отдельными узорными элементами, насыщает свои композиции драгоценными предметами, украшенными самоцветами и белым жемчугом на золотом фоне.

Колористическая гамма большинства миниатюр строится на противопоставлении благородного индигового синего и кораллового розового. Теплые отсветы золотистой охры дополняют это сочетание.

В числе поздних миниатюр Эчмиадзинского манускрипта сохранилось множество листов Канонов Согласия, использующих архаическую орнаментику, восходящую к ранневизантийской эпохе. Это известные еще со времен античности голуби, пьющие из чаши, павлины, символизирующие бессмертие, гранатовые яблоки, райские цветы. Каноны Согласия получили в армянской традиции название «хоранов», которым виднейшие деятели церкви предлагают различные толкования, причем касающиеся именно их внешнего вида на странице рукописи. В этой связи можно упомянуть «Толкование хоранов» епископа Степаноса Сюнеци (688–735 гг.), католикоса Нерсеса Шнорали (1100–1173 гг.) и др.

Таблицы канонов Евсевия Кесарийского, или хораны, представляли собой архитектурную композицию из подковообразных арок и колонн. Колонны изображались как бы сделанными из драгоценных пород мрамора с поверхностью, покрытой прожилками и волнистыми разводами. В интерколумниях помещались ссылки на параллельные места Евангелий, а на архитраве можно было видеть различные растения и птиц, которым предавалось символическое значение. Три арки символизировали Триединое Божество, петухи в золотом оперении – избранников Св. Духа, гранатовые ветви – Ветхий Завет, указующий на Новый Завет. (Гранат под горькой кожурой содержит сладость плода). Цапли-рыболовы криком ловца в воде возвещают о «способности пророков предсказывать слова евангелистов».

Цвета хоранов также имеют значение. Черный – истинное бытие Христа, красный – воплощение и Распятие, синий – утверждение духовного в телесном, золото – символ священнический [Матенадаран. Т. 1. 1991: 33–36].

Оклад Эчмиадзинского кодекса не только иконографически, но и исторически восходит к ранневизантийской эпохе. Изображение тронной Богоматери с Младенцем в окружении ангелов на пластине из слоновой кости напоминает работу равеннских мастеров VI в. Вртанес Кертол в своем сочинении «Об иконоборцах» (VII в.) упоминал об окладах «из слоновой кости и красной кожи (лайки), ввозимых на продажу из страны варваров». Резные оклады, составленные из нескольких пластин (в Эчмиадзинском окладе их пять), были достаточно широко распространены в Армении [Матенадаран, Т. 1. 1991: 18].

Сюжетные сцены Рождественского цикла, представленные на полях оклада в отдельных прямоугольных таблетках, напоминают не только итало-византийские изделия из слоновой кости, но также рельефы раннехристианских саркофагов.