Б) Индивид в окружающем мире

Фундаментальная ситуация любого человеческого существа состоит в том, что оно пребывает в мире как индивид, как законченная и неделимая целостность — зависимая, но всегда имеющая возможность действовать внутри изменчивого, хотя и ограниченного определенными рамками пространства. Жизнь — это встреча с миром, который мы называем реальностью, это борьба и воздействие на окружающее, творческая деятельность; это столкновения с миром, адаптация к миру, процесс обучения и приумножения знания о мире.

1. Понятие «ситуации». Любая жизнь протекает в определенном окружении. Выражаясь в терминах физиологии, стимул вызывает реакцию. В терминах жизненной реальности это означает, что ситуация высвобождает энергию деятельности и способствует осуществлению заложенных в личности способностей и обогащению ее опыта; воздействии ситуации может быть и принудительным, то есть заключающимся в постановке перед личностью некоторой обязательной, подлежащей выполнению задачи. Социология изучает ситуацию человека в том ее аспекте, который проистекает из объективных взаимосвязей общественной жизни. Что касается понимающей психологии, то она исследует личностные установки по отношению к типичным ситуациям. Она объективирует те способы, благодаря которым случай, шанс, судьба в определенных ситуациях входят в нашу жизнь, а также то, как мы овладеваем ими или упускаем их. Ситуации могут характеризоваться принудительностью, их последовательность бывает изменчивой и непредсказуемой, они могут преднамеренно формироваться людьми. Мы используем термин «граничные ситуации» для обозначения таких крайностей, как смерть, вина, борьба как неизбежность — то есть ситуаций, которые, незаметно присутствуя в нашей повседневной жизни, неотвратимо детерминируют все наше существование. Опыт переживания этих граничных ситуаций, их освоения и преодоления — это последний источник истинного бытия и истинных возможностей человека.

2. Действительность. О том, что именно представляет собой конкретная действительность, нельзя говорить с полной и объективной уверенностью; действительность в значительной степени зависит от того, во что верит соответствующее сообщество людей. Пытаясь понять другого, мы должны отличать его понимание и восприятие реальности от того, что считаем реальностью мы сами. Именно потому, что конкретная действительность не знает абсолютов, любое понимание остается, так сказать, в подвешенном состоянии.

Действительность — это природа, и, в частности, наше тело, и совокупность наших соматических и интеллектуальных возможностей. Действительность — это общественный порядок, указывающий на то, каких последствий человек в своей социальной ситуации может и должен ожидать от определенных поступков или форм поведения. Действительность — это также и другие люди; общение с ними создает интимную основу, служащую поддержанию жизни.

Человека влечет к реальности; он стремится осуществить свое бытие в гармонии с собственной соматической природой и в соответствии со своими способностями, занять подобающее положение в рамках существующего общественного порядка, установить близкие, верные и надежные связи с другими людьми. Только таким путем он может обрести сам себя. Но такое осуществление бытия не приходит автоматически, само по себе.

3. Самодостаточность и зависимость. Людям свойственна тенденция представлять себе определенный тип идеального бытия — «самозамкнутого», «самодостаточного», «самоудовлетворенного», не нуждающегося в получении чего бы то ни было извне, поскольку обладающего неисчерпаемой способностью к самозаполнению. Но стоит нам «примерить» это бытие к самим себе, как нам сразу же будет преподан жестокий урок тотальной зависимости. Как живые существа, мы наделены такими потребностями, которые могут быть удовлетворены только извне. Мы должны жить в обществе и играть в нем определенную РОЛЬ, дабы иметь свою долю в благах, необходимых для поддержания жизни. Мы должны жить среди людей, подчиняясь им и одновременно сохраняя свою идентичность, отдавая и получая во взаимном общении. Мы должны жить любя и ненавидя — иначе одиночество опустошит и уничтожит нас. Мы должны жить в постоянном взаимообмене с другими и постоянно творить заново из того, что мы узнаем, слышим, понимаем и усваиваем; только так, благодаря соучастию наших сотоварищей по роду человеческому, мы сможем приобщиться к духу.

Во всех наших внешних контактах — как с природой или людьми, так и с обществом или личностью — мы сталкиваемся с ограничениями, помехами и противодействием. Жизнь — это осуществление возможностей, достигаемое благодаря процессам творчества и адаптации, благодаря борьбе и смирению, благодаря компромиссам и повторным усилиям, направленным на интеграцию. При этом крайности — сохранение за собой своего пространства и уступка его другим — объединяются в целое и не распадаются на взаимоисключающие оппозиции.

Но нам не дано избежать конфликтов — с обществом, другими людьми и самими собой. Конфликты могут быть источником поражений, жизненно важных утрат и ограничений, не позволяющих полностью раскрыться нашим возможностям; с другой стороны, возникающее при этом напряжение может способствовать углублению наших переживаний, рождению и расцвету все более и более масштабных целостностей.

Любая конечная жизнь двойственна. С одной стороны, она реагирует на ситуации, факты и людей; с другой же стороны, ее реакции носят активный и креативный (творческий) характер в применении к конкретной реальной ситуации. Распространенная ошибка состоит в том, что активность (действенность) и реактивность противопоставляются друг другу. Допускать возможность абсолютной креативности в беспредметной активности столь же ошибочно, как принимать реактивность в качестве основного принципа жизни.

Активность, реактивность и различные способы их комбинирования (с преобладанием того или иного из этих двух полюсов) по отношению к другим людям неодинаковым образом распределяются у разных индивидов в течение их жизни; в результате формируются разные типы личности. В качестве крайних примеров можно привести, во-первых, личность созерцательную, сосредоточенную на внутреннем, вверяющую себя спокойному существованию и проводящую жизнь без испытаний, в беспрерывном созерцании и воспоминаниях, и, во-вторых, личность активную, не приемлющую конечности существования, постоянно стремящуюся к изменениям и доказывающую это свое стремление действием и организующим созиданием.

4. Типичные фундаментальные связи между личностью и реальностью. Описанные выше пути, обеспечивающие личности определенный тип существования в конкретной действительности, никогда не преодолеваются беспрепятственно, с полным и безусловным успехом. Существует постоянное подвижное соотношение между активностью и реактивностью, что понятным образом отражается в конструкциях, основанных на типичных оппозициях.

(аа) Согласно Кречмеру, существуют следующие возможные связи между «Я» и внешним миром — или, иными словами, следующие обобщенные типы бытия в реальном мире:

1. Простое соотношение между стеническим и астеническим полюсами.

Стеническое начало: ощущение превосходства над окружением, собственной силы и способности к действию. Склонность к чрезмерной самооценке, бесцеремонности и агрессивности.

Астеническое начало: ощущение собственной неполноценности, слабости, пассивности. Склонность к недооценке самого себя, к податливости, к неуверенности в собственном поведении.

2. Внутренне противоречивое (контрастное) соотношение между экспансивностью и сенситивностью.

Экспансивность: противопоставление стенического полюса астеническому. Отсюда — скрытые ощущения собственной недостаточности, сверхкомпенсации, чрезмерно раздражительное самосознание, постоянная готовность к тому, чтобы почувствовать себя оскорбленным. Склонность к параноидному, скандальному поведению, к сутяжничеству.

Сенситивность: противопоставление астенического полюса стеническому. Отсюда — амбициозность, ранимое самолюбие, внезапные сильные ощущения собственной неполноценности, неуверенность в бытии, самоистязание, чрезмерная совестливость по незначительным поводам, чувство собственной моральной небезупречности. Склонность к так называемым идеям отношения (Beziehungsideen).

3. Промежуточный жизненный модус: примирительный, практичный и способный к адаптации, склонный к гармонии со средой. Нет ощущения контраста между «Я» и внешним миром.

(бб) Психологическую типологию темпераментов дополняет типология, в основе которой лежит содержательный аспект установки по отношению к реальности, рассматриваемый во временной динамике. Выявляется следующая оппозиция: либо работа, деятельность и жизнь в целом ценны для человека как части некоторой непрерывной целостности, либо он усматривает в любых разновидностях деятельности игру, приключение, поиск. Первая из этих установок обеспечивает исторически непрерывную, из поколения в поколение, реализацию задачи или призвания; осуществленное в прошлом воспринимается как осязаемое целое, ежедневно возобновляемое в собственной деятельности индивида. Это тип крестьянина, в поступках которого отражается его осознание самого себя как преходящего звена в долгой череде поколений, обрабатывающих один и тот же земельный надел. При второй установке мы имеем дело с игрой искателя приключений, для которого в мире нет ничего целостного. Осмысленной последовательности действий не существует, самое главное — то, что происходит в данное мгновение. Мир такого человека лишен структурности, единства и благодати. Приключение как феномен реальности — это символ невозможности совершенства мира.

Обе эти взаимно противоположные установки выражают фундаментальное отношение человека к действительности; действительность в Них ощущается кардинально различным образом. В первом случае действительность означает вечное существование в исторически непрерывном процессе труда, семейной жизни и поступательного развития. Во втором случае действительность — это нечто, не имеющее под собой никакой основы, вечный риск и поражения.

5. Отрицание действительности через самообман. Открытость по отношению к действительности — это нечто весьма труднодостижимое. Реальная жизнь то и дело требует от человека самоотречения, беспрерывных усилий, она обусловливает болезненные переживания и прозрения. Поэтому человеку, вообще говоря, свойственно отчетливо выраженное стремление отвлечься от действительности. Жизнь неизменно обнаруживает пути для того, чтобы обойти ее, укрыться от нее или найти для нее какую-нибудь замену; это сопровождается мгновенным удовольствием или поверхностным облегчением, но достигается обязательно за счет здоровья. В бесчисленных ситуациях, на протяжении всей своей жизни, человек то и дело оказывается перед необходимостью выбирать между проникновением в глубь реальности и отречением от реальности. Отвлечение от реальности порождает ее замену, чувство умиротворения и кажущуюся удовлетворенность тогда, когда оно осуществляется в следующих направлениях:

(аа) Вместо отрицаемой реальности предметами, приносящими удовлетворение, становятся содержательные элементы, создаваемые самим человеком. Монтень писал: «Говоря о людях, тратящих свои чувства на морских свинок и домашних собачек, Плутарх утверждает, что любовный элемент в нас, будучи лишен достойного объекта, скорее пустится на поиски чего-то незначительного и ложного, чем позволит себе оставаться ничем не занятым. Мы видим, что душа наша предпочитает разочаровываться в своих страстях или, пусть вопреки самой себе, выдумывать для них какой-нибудь бессмысленный объект, нежели отказываться от всех своих стремлений и целей… Есть ли для нас что-либо более важное, чем всегда иметь под рукой подходящий объект, на который можно было бы направить наш справедливый или несправедливый гнев?» Объекты в подобных ситуациях выступают не сами по себе, а в качестве символов чего-то иного.

Мы отвлекаемся от реальности с помощью фантазий, легко и щедро вызывающих в нас все то, что в действительной жизни достигается с таким трудом и с такой высокой степенью неполноты. Будучи связаны с желаниями, проистекающими из заторможенности и неудовлетворенности личностного бытия, фантазии, несмотря на свою нереальность, приносят нам облегчение. Это самозаточение в собственном изолированном мирке Блейлер обозначает термином «аутистическое мышление». Содержанием выраженной в фантазиях тоски могут быть, например, утраченное детство, дальние страны, метафизическая, духовная родина; но во всех случаях центральный пункт — это тенденция уйти от конфликтов и обязательств, налагаемых настоящим. Именно эту сторону воздействия метафизики и поэзии — то есть присущее им свойство лишать человека его реальной доли соучастия во всеобщем бытии взамен на растрату его сил в фантазиях — глубже всех понял Кьеркегор.

(66) Поначалу эти виды ирреального субъективного удовлетворения представляют собой нечто вроде игры; но с течением времени они могут приводить к субъективной реализации заложенного в них содержания. Происходит трансформация, в основе которой, судя по всему, лежит какой-то аномальный механизм, уже не доступный нашему пониманию. Сюда относятся: реализация через истерию (в разнообразных соматических и психических явлениях), изощренная ложь, посредством которой человек убеждает сам себя (pseudologia fantastica) и конструирование бредоподобных миров в ходе шизофренического процесса.

(ев) Трансформации подобного типа нечасто происходят в нормальной, доступной пониманию психической жизни; но стоит этой игре начаться, как она вполне может привести к самообманам (Selbsttдuschungen). Самообман может быть исправлен, но мы усматриваем его действие в таких понятных феноменах, как забвение неприятных вещей или обязанностей, подсознательное внутреннее облегчение, приносимое иллюзорными толкованиями (обманчивость которых, без сомнения, не ускользает от внимания самого субъекта), кратковременные переходы к истерическим формам поведения. В качестве антипода такого поведения выступает стремление к открытости, правдивости и аутентичности, когда человек хочет обладать ясным видением того, что именно он представляет собой в рамках собственной действительности. Усилия в этом направлении приводят человека обратно в мир — если только собственному упрямству не удалось еще раньше увести его в сферу столь же ясно выраженных отрицания и самоизоляции.

Поведение больных неврозами и психозами, преступников и лиц, склонных к эксцентрике, понимается как форма самообмана, добровольной преданности фиктивному бытию, — выросшей из потребности бежать от реальности. Добровольная изоляция «Я» в конечном счете должна быть понята как нечто ложное, поскольку за ней непременно следуют самообман и ограниченность. Самоизоляция от конкретной действительности — это, по существу, самоизоляция от фундаментальных основ бытия, проявляющих себя через эту самую конкретную действительность. «Грех — это отделение от Бога». Подобного рода «лживость» считается общечеловеческим свойством; вместе с Ибсеном мы ищем ту «жизненную ложь» (Lebenslьge), в которой нуждается каждый человек, и признаем правоту Гете, утверждавшего, что человеку не дано проникнуть в истину и реальность настолько глубоко, чтобы это могло угрожать условиям его бытия. Но есть и такой взгляд, согласно которому мир радикального самообмана ограничивается кругом лиц, страдающих психопатиями; последние определяются как «страдания, причиняемые необходимыми для жизни самообманами» (Klages). С точки зрения психологии было бы неразумно абсолютизировать какую-либо одну из этих противостоящих друг другу позиций. Мы пытаемся понять проблему, но отнюдь не надеемся на получение окончательных ответов.

Реальность включает в себя элемент борьбы. Человек замечает угрозу, видит, что ситуация ставит перед ним определенные требования. В его распоряжении есть такие средства борьбы, как бегство, нападение и защита. Но процесс в целом может утратить для него ясность. Невыносимая реальность стремится к тому, чтобы укрыться за туманной оболочкой. Человек не признает ни угрожающую ему опасность, ни необходимость вступить в борьбу с нею или проявить выдержку. Защита сводится к бегству в область самообмана. У человека нет ясных намерений; он лишь инстинктивно готовится к тому, чтобы ускользнуть от требований, предъявляемых ситуацией, и готов для этого даже прибегнуть к помощи болезни, несчастья, страдания и т. п. Как сама ситуация вместе с предъявляемыми ею требованиями, так и собственная установка человека скрыты от сознательного, объективного анализа. Вдобавок к сознательному обману других или в качестве его замены обнаруживаются самообман и искажение действительности. Сознание вступает в противоречие с бессознательным.

6. Граничные ситуации. Человек всегда находится в какой-либо ситуации; в конечном счете все эти частные ситуации разрешаются в граничные ситуации, то есть определенные непреодолимые, неизменные ситуации, которые принадлежат бытию как таковому: в них наличное бытие отдельного человека, терпя крушение, одновременно пробуждается к экзистенции. Эмпирическая психология не в силах осветить эти крайние пределы бытия и ответить на вопрос о том, на что способен человек, непосредственно столкнувшийся с ними или отгородившийся, отстранившийся от них. Но психопатолог, изучающий доступные пониманию связи, должен осознанно подходить к проблеме граничных ситуаций; ведь в психопатиях и неврозах, равно как и психозах, нам раскрываются не только отклонения от здоровой нормы, но и истинные источники человеческих возможностей. То, что представляется со стороны и переживается как аномальное, очень часто есть проявление глубочайшей человеческой сущности. Психопатолог, ограничивающий себя наблюдениями и объективной феноменологией, не может этого заметить; это возможно только в рамках глубинной связи между людьми, когда один человек выказывает готовность разделить свою судьбу с другим человеком.

Невроз понимается как «осечка», допущенная в граничной (стрессовой) жизненной ситуации. Цель терапии при таком понимании видится как достигаемое через граничную ситуацию преобразование человеком самого себя — преобразование, при котором он раскрывается сам перед собой и утверждает свою истинную сущность перед лицом окружающего мира. Данная концепция имеет ценность постольку, поскольку содержащаяся в ней общефилософская правда может быть отнесена также и к невротику. Практическая философия, ведущая к избавлению от лжи, также может оказывать терапевтическое воздействие. Но нам следует помнить, что избегание граничных ситуаций само по себе не делает человека больным. У вполне здоровых людей оно порождает бесчестность и трусость — качества, которые могут выступать без сопровождения каких бы то ни было аномальных явлений.