Полицентрическая структура древней Переднеазиатско-Средиземноморско-Европейской цивилизационной макросистемы

В Южной и Восточной Азии мы наблюдали ситуацию, когда в определен­ном регионе складывалась некая базовая цивилизация, к достижениям и цен­ностям которой постепенно начинали приобщаться соседние, отстающие от нее в своем развитии народы. Так складывались Индийско-Южноазиатская и Китайско-Восточноазиатская макроцивилизационные системы, вступившие во взаимодействие друг с другом (преимущественно в форме творческого воспри­ятия китайско-дальневосточной культурой индобуддийской традиции) на ста­дии их зрелости или даже начинавшегося окостенения.

Во многом иную ситуацию мы наблюдаем в Ближневосточном регионе опе­режающего развития, с достижениями которого через ряд последующих зве-354 Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

ньев связаны социокультурные основания Мусульманской, Восточнохристиан-ской и Западнохристианско-Новоевропейской цивилизаций. Здесь с самого момента параллельного формирования двух древнейших цивилизаций мира, Древнеегипетской и Древнемесопотамской (Шумеро-Аккадской, затем транс­формировавшейся в Ассиро-Вавилонскую), фиксируем наличие двух взаимо­действующих между собой центров опережающего развития. Народы одних областей оказываются в силовом поле одной из этих цивилизаций (эламиты, хурриты, урарты — Месопотамской, нубийцы, ливийцы — Египетской), другие — в зоне перекрещивающегося воздействия обеих (западные семиты Сиро-Палестинского региона: ханаанеи, финикийцы, древние евреи), а третьи в ка­честве таких, что сперва ориентировались на стандарты одной цивилизации, а затем — другой (хетты с их клинописной культурой во времена Древнехетт-ского царства и иероглифической в эпоху Новохеттской державы).

Кроме того, на отдаленных периферийных полях затухающего влияния тако­го рода дуального, Египетско-Месопотамского центра опережающего развития мы фиксируем становление вполне самостоятельных в своих социокультурных основаниях общественных систем, использующих достижения более древних соседних цивилизаций и со временем включающие последние в структуры, ими создаваемые в качестве автономных подсистем. Имеются в виду, прежде всего, Ираноязычный мир зороастрийской культуры и Античная цивилизация в ее древ­негреческой, греко-македонской (эллинистической) и греко-римской формах.

Поэтому мы можем говорить, что в пределах Средиземноморско-передне-азиатского цивилизационного мира (в отличие от рассматривавшихся ранее макроцивилизационных систем), при сохранении его полицентрической при­роды, наблюдаются как смещение центров лидерства и влияния (сперва Египет и Месопотамия, затем Греция и Рим, с одной стороны, и Иран — с другой), так и качественная трансформация цивилизационных основ, в результате чего про­исходит угасание одних цивилизаций (Древнеегипетской, Древнемесопотам­ской, Античной и пр.) и становление других (в конечном счете, Мусульманс­кой, Восточнохристианской и Западнохристианской). При этом сам принцип "генерального конструирования" макроцивилизационного пространства запад-ноазиатско-североафриканско-европейской ойкумены — ее полицентрическая организация — остается без изменений.

Своеобразный "мультикультурализм" рассматриваемого региона на протя­жении всей его истории при, с одной стороны, относительно высокой интен­сивности обмена информацией и товарами в его пределах, а с другой невоз­можности достижения полного торжества одной из двух-трех ведущих цивили­зационных систем над конкурентами (к чему ближе всего были греко-македон-цы в III в. до н. э. и западные европейцы с северными американцами в первой половине XX в.) существеннейшим образом определял высокую динамику раз­вития в рассматриваемом макрорегионе, особенно наглядную при сравнении с общей застойностью цивилизационных миров Южной и Восточной Азии в те­чение средневековья.

Однако не меньшее, если не большее, значение имел тот факт, что данная макроцивилизационная система соединяла цивилизации и восточного, и запад­ного общественно-экономического типов. Они непосредственно взаимодейство­вали, порою сознательно или невольно перенимая друг у друга не только рели­гиозные, художественные или философско-научные достижения (раннесред-Античная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности 355

невековые мусульмане из наследия античности, западные христиане у мусуль­ман и пр.), но и общественно-политические формы (восприятие ранневизан-тийским обществом восточной концепции сакрализованной царской власти и пр.). Принципиально важно и то, что в Средиземноморско-Переднеазиатском, а позднее — Западноазиатско-Североафриканско-Европейском макрорегионе сперва подспудно, а затем, со времени греко-персидских войн, энергично и осознанно шло состязание "двух систем", восточной и западной, зачастую при­обретавшее острый военный характер.

В этой связи нужно вспомнить не только Александра Македонского в Пер-сеполисе или крестоносцев в Иерусалиме, но и арабов в Испании, и турок — в Константинополе, на подступах к Киеву (Чигиринские походы) или под стена­ми Вены, равно как и Наполеона в Москве и Александра І в Париже. Восточная и западная общественные системы здесь постоянно скрещивались и перепле­тались, бросая, выражаясь тойнбианской терминологией, вызовы друг другу и по мере сил давая отклики на них. Последнее наблюдаем, как минимум, со времен нашествия "народов моря" на Хеттское царство, Ханаан и Египет в конце XIII — начале XII вв. до н. э. и до сегодняшнего дня. Геродот, как извес­тно, такое положение дел выводил от похищения Парисом Елены Прекрасной.

Ничего подобного не было в Индии или Китае, где борьба шла либо между принципиально однотипными "восточными" системами (скажем, эпохи "Борю­щихся царств" или "Троецарствия" в Китае, почти вся история доколониаль­ной Индии — за исключением краткого периода вторжения греко-македон-цев), либо между ними же и варварскими, преимущественно кочевыми народа­ми (сюнну, тангуты, кидани, монголы и Китай, гунны-эфталиты и Индия).

Таким образом, специфика рассматриваемого цивилизационного макроре­гиона определяется не только его полицентричностью и "мультикультурализ-мом", но и взаимодействием в его пределах двух принципиально различных типов общественных систем. Это, как и многое другое, определяет более высо­кую (по сравнению с Индийско-Южноазиатским и Китайско-Восточноазиатс-ким мирами) степень сложности рассматриваемой макроцивилизационной си­стемы, качественно изменяющейся и обновляющейся во времени.

Постараемся представить в самых общих чертах трансформацию цивилизаци-онной структуры рассматриваемого макрорегиона от возникновения здесь пер­вых цивилизаций до конституирования сохраняющих свое значение и по сей день цивилизационных блоков Мусульманского, Восточнохристианского и Западнохри-стианского миров, о которых речь пойдет ниже, т. е. приблизительно в хронологи­ческих рамках рубежа IV—III тыс. до н. э.— конца I тыс. В пределах этого времени можно выделить три основных периода трансформации структуры рассматривае­мого макроцивилизационного пространства.

Первый, Месопотамско-Египетский, охватывает в целом III—II тыс. до н. э., завершаясь в первых столетиях следующего тысячелетия с возвышением в своей основе иранских Мидийского царства и империи Ахеменидов, с одной сторо­ны, и становлением Античной цивилизации — с другой.

Второй, Антично-Персидский, определяется в рамках второй четверти I тыс. до н. э.— второй четверти I тыс. н. э. Эти рамки являются достаточно условны­ми, и если в грекоязычном Средиземноморье позднеантичное общество транс­формируется в Восточнохристианскую цивилизацию приблизительно в это время, то в Иране Зороастрийская цивилизация доживает до середины VII в.356____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

Третий период можно определить хронологически где-то с третьей четвер­ти I тыс. н. э. и назвать Христианско-Мусульманским, учитывая при этом само­стоятельный цивилизационный статус не только Мусульманского, но также Восточнохристианского и Западнохристианского миров.

Сами названия выделенных периодов указывают на ведущие цивилизации в рамках каждого из них, при том что каждая из этих цивилизаций (чем по­зднее она была во времени, тем в большей степени) сама представляла собою сложную структуру с одним или двумя-тремя центрами, периферийными ком­понентами и пр.

На протяжении первого и особенно второго периодов особое, специфи­ческое место во всей макросистеме занимал Сиро-Палестинский регион — место конкуренции, противоборства, пересечения, взаимного наложения про­тивостоящих, приблизительно равномасштабных цивилизационных силовых полей: сперва Месопотамского и Египетского (вплоть до разрушения Иеру­салима вавилонским царем Навуходоносором II в 587 г. до н. э.), а затем Персидского и Античного.

В такой геополитической обстановке, равно как и в силу иных причин, местное преимущественно западносемитское население было не в состоянии создать свое собственное могущественное и долговечное политическое обра­зование, однако, находясь в зоне скрещения разнообразнейших культурных влияний и периодически оказываясь в экстремальных ситуациях, именно оно выработало основы монотеистической религии спасения, которая через древ­ний иудаизм развилась в христианство и ислам, ставшие, в свою очередь, ду­ховным содержанием Мусульманской, Восточнохристианской и Западнохрис-тианской цивилизаций. Охарактеризуем теперь вкратце сами эти этапы.

Месопотамско-Египетский период начинается с выхода на авансцену исто­рии в конце IV тыс. до н. э. складывающихся раннецивилизационных систем Нижнего Двуречья и Нижнего Нила. На первых порах Шумеро-Аккадская ци­вилизация оказывала более существенное воздействие на окружающий мир, нежели Египетская, однако с середины II тыс. до н. э. влияние последней на Ближнем Востоке резко возрастает.

В отличие от Египетской, Месопотамская цивилизация была с самого на­чала полиэтничной. Ее основу составляли как шумерийские номовые города-государства (Ур, Урук, Лагаш и пр.), так и те, где преобладало восточносемит-ское, аккадское население (Киш, Мари и пр.). В ближайшем соседстве от нее находился Элам, простиравший свое влияние на обширные области Иранско­го нагорья, но сам, особенно со второй половины III тыс. до н. э., ориентиро­вавшийся на нижнемесопотамские образцы культуры.

Северную периферию Месопотамской цивилизации составляли хурриты, бли­жайшие родственники которых в первой трети I тыс. до н. э. создали свое силь­ное царство Урарту на Армянском нагорье, северо-западную — хатгы и ассими­лировавшие их хетты, государство которых уже было связано и с Эгейским, Крито-Микенским миром, а западную — западносемитское население Сирии, Финикии и Палестины, в не меньшей степени, особенно во II тыс. до н. э., вхо­дящее и в цивилизационную периферию Египта.

Через Сирию и Ханаан, сперва при посредничестве их обитателей, а затем и непосредственно, государства Двуречья поддерживали связь с Египтом, сопри­касаясь опосредованно, через порты Сиро-Финикийского побережья (Угарит,Античная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности 357

затем Тир, Сидон и Верит), и с циивилизационным миром Эгеиды: Крито-Ми-кенской, а затем Древнегреческой, на ее архаической стадии, цивилизациями.

Месопотамская цивилизация поддерживала связи и с Хараппской циви­лизацией долины Инда, как опосредованно, через Элам и раннецивилизаци-онные центры Иранского нагорья (Сиалк, Тепе-Яхья, Шахри-Сохте, Мунди-гак) и южных районов Средней Азии (Алтын-Депе, Намазга), так и непос­редственно — морем. Во втором, как и в первом, случае между двумя циви-лизационными центрами опережающего развития (Месопотамского и Ха-раппского) формировалось свое обширное поле пересекающегося воздей­ствия социокультурных импульсов, результатом чего был выход на раннеци-вилизационный уровень как вышеназванных центров Ирана и Средней Азии, так и образование первых цивилизаций на побережье Восточной Аравии (Дильмун на о. Бахрейн и Маган в Омане).

Эти связи имели реальное значение главным образом в пределах последней трети III тыс. до н. э., тогда как с началом следующего тысячелетия вся их система рушится, а в течение первой половины II тыс. до н. э. прекращает жизнь сама Хараштская цивилизация, равно как и большинство раннецивили-зационных очагов Иранского нагорья и Средней Азии. Однако с середины II тыс. до н. э. на Среднем Востоке уже преобладали индо-арийские (южнее Гиндукуша, Памира и Гималаев) и, чуть позднее, ирано-арийские (Средняя Азия и Иранское нагорье) племена, причем последние включались в систему восточ­ной периферии Месопотамской цивилизации.

• С середины II тыс. до н. э., после изгнания из страны гиксосов и успешных действий по завоеванию Нубии и Ханаана, ведущую роль в полицентрической Восточносредиземноморско-Переднеазиатской системе контактов играет Еги­петская цивилизация. При XVIII династии ее доминирование на Ближнем Во­стоке становится неоспоримым, так что даже хеттско-лувийское население Малой Азии, отказываясь от клинописи, переходит на иероглифику. В еще большей степени это относится к областям Принильского Судана, где господ­ство (и политическое, и культурное) цивилизации фараонов было вообще бе­зальтернативным.

В течение II тыс. до н. э. Египет и население восточносредиземноморского побережья (прежде всего, Угарит) поддерживают достаточно интенсивные связи также с Эгейской цивилизацией. Она возникает на рубеже III—II тыс. до н. э. как Критская (Минойская) без сколько-нибудь заметной роли (но, бесспорно, имевших место) соседних раннецивилизационных центров. В XVIII—XVII вв. до н. э. в процессе приобщения к ее ценностям и достижениям ахейских гре­ков она трансформируется в Крито-Микенскую, в рамках которой в XV—XIII вв. до н. э. доминирующей силой выступают уже не критяне, а ахейцы.

Ахейские греки и ближайшие к ним этносы Эгеиды с середины II тыс. до н. э. активизируют морские контакты в масштабах всего Восточного и Цент­рального Средиземноморья. В этом деле после краха Крито-Микенской циви­лизации в XII в. их наследуют финикийцы, уже в IX в. до н. э. приступающие к колонизации Западного Средиземноморья (основание Карфагена и пр.), где они вступают в контакт с формировавшейся (и ими же затем погубленной) южноиспанской цивилизацией Тартеса.

В начале I тыс. до н. э. цивилизационного уровня достигает и Италия: в области Тоскана складывается этрусское двенадцатиградье, причем решаю-358 Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

щую роль в возникновении цивилизации этрусков играет морская их мигра­ция со стороны Ближнего Востока — вероятно, из южной части Малой Азии А с VIII в. до н. э. начинается уже греческая колонизация — на первых порах от Южной Италии до Северной Анатолии.

Таким образом, ко второй четверти I тыс. до н. э., когда начинается второй, Антично-Иранский период межцивилизационного взаимодействия, Средизем-номорско-Европейско-Переднеазиатский макрорегион простирался от Испании (Тартес, финикийские колонии) до Памира и Гиндукуша (у западных предго­рий которых формировалось Бактрийское царство и начинал распространять­ся зороастризм), доходя на юге до Йемена и Принильского Судана. По сравне­нию с III тыс. до н. э. его география заметно расширилась, тем более что его силовыми полюсами стали выступать более отдаленные, чем Египет и Месопо­тамия, в своих ведущих центрах друг от друга Греция и Персия.

Уровень развития Сирии и Палестины в принципе уже сравнялся с еги­петским и месопотамским, при том что, в отличие от царств на Ниле, Евфра­те и Тигре, духовное развитие здесь протекало чрезвычайно динамично и драматично, ярким свидетельством чего являются создававшиеся как раз в это время книги ветхозаветных пророков, выдвигавших новую, принципи­ально монотеистическую религиозную концепцию.

Новым, естественно, было и то, что на весьма отдаленной периферии сце­пившихся в решающей схватке за господство над Ближним Востоком, Египтом, Ассирией и Вавилонией формировались два новых цивилизационных мира: онтологизировавший понятия добра и зла зороастрийский Иранский— о г Заг-роса до Гиндукуша и Памира и Эллинский с его необычными для древнего мира тенденциями рационализма и индивидуализма, постепенно расширявшийся в пределах Средиземноморско-Черноморского бассейна. Можно ставить воп­рос и об особом, удаленном от двух рассмотренных центров цивилизационном мире Йемена и Эфиопии, однако важной самостоятельной роли во всемирной истории он не сыграл.

Вместе со складывавшейся в самом центре борьбы и духовных поисков Ближнего Востока древнееврейской, ветхозаветной культурой, культуры древ­них иранцев и в еще большей степени древних греков формировали основы цивилизаций уже новой генерации: Иранско-Зороастрийской и Античной, Греко-Римской, с оказавшимся между ними, компенсировавшим свою воен­но-политическую несостоятельность созданием первой последовательно мо­нотеистической религии — иудаизма — Палестинско-Сирийским миром.

Антично-Иранский период начинается с формированием основ социокуль­турных систем древних иранцев и древних греков, при том что именно в это время — столетия гибели Израильского и Иудейского царств, "Вавилонского пленения" и прочих бедствий — духовный накал в Палестине достигает сво­его апогея, раскрываясь в деятельности и творчестве ветхозаветных проро­ков, в первую очередь Исайи, Иеремии и Иезекииля.

Будучи территориально весьма удаленными друг от друга, центры форми­рования новых духовных традиций — древнегреческой, начиная с ее архаи­ческого периода, и иранско-зороастрийской — длительное время не только не взаимодействовали между собой (до второй половины VI в. до н. э.), но и с ареалом древнееврейской культуры, связанном не позднее как с X в. до н. э. с Йеменско-Эфиопским цивилизационным ареалом. Достаточно вспомнитьАнтичная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности__________359

визит к царю Соломону царицы Савской (из йеменского государства Шаба) и отправку им кораблей с финикийскими командами за Красное море.

Иудейско-зороастрийское взаимодействие (при том что заимствующей сто­роной выступала ветхозаветная культура) начинается, по сути, лишь с заняти­ем Вавилона войсками персидского царя Кира в 539 г. до н. э. (хотя столетием ранее библейский Товий бывал в Рагах Мидийских — древнем Тегеране). Иудей-ско-эллинские связи устанавливаются еще позднее — с появления греко-маке­донских войск Александра в Сирии и Палестине в 332 г. до н. э., при том что в течение, как минимум, всего следующего столетия заимствующей стороной выступала прежде всего иудейская. К этому времени Египет и Месопотамия утрачивают самостоятельную роль в социокультурном развитии человечества.

Иранско-Зороастрийская цивилизационная системаимела богатое, оригиналь­ное содержание и величественную историю, которые до сих пор остаются недо­оцененными. В этом повинно и в целом негативное отношение к "персам" или "парфянам" античной традиции, поскольку персы для греков и ранних византий­цев, а парфяне для римлян были главными соперниками в их борьбе за господство на Ближнем Востоке, и то, что в середине VII — начале VIII вв. данная цивилиза­ция была разрушена арабами, хотя ее достижения и традиции и стали одним из оснований, на которых возводилась Мусульманская цивилизация.

Основы древнеиранского цивилизационного мира формируются на рубеже II—I тыс. до н. э., когда на обширных пространствах Среднего Востока между Аралом и Индийским океаном, от Памира и Гиндукуша до Загроса, осуществлял­ся грандиозный синтез пришлых из пояса Евразийских степей скотоводческих ирано-арийских племен с потомками распавшихся в течение II тыс. до н. э. ран-нецивилизационных очагов Иранско-Среднеазиатского региона, представлявших периферийные формы месопотамско-эламской цивилизационной традиции.

Еще до этого времени происходит разделение на две ветви древнеиранских народов: западную, представленную в дальнейшей истории, в первую очередь, индийцами и персами, и восточную, среди этнических групп которой наиболее известны бактрийцы и согдийцы. Целый ряд древнеиранских этносов занимал промежуточную позицию между двумя названными ветвями. Среди них осо­бого внимания заслуживают парфяне, чьи первоначальные владения находи­лись в пределах современного Туркменистана, и хорезмийцы — древние оби­татели Южного Приаралья, преимущественно Амударъинской дельты.

В течение первой половины I тыс. до н. э. две названные ветви древнеиран­ских этносов играли особую роль в формировании основ общеиранской циви­лизации. Решающим в ее становлении как некоего уникального социокультур­ного целого было возникновение и распространение древнейшей (наряду с иудаизмом) "пророческой религии" — зороастризма, связанного с именем ее основателя Заратуштры (Заратустры, Зороастра античной традиции). При всем разнообразии опирающихся на весьма скудную источниковедческую базу мне­ний, наиболее вероятным представляется отнесение его жизни приблизитель­но к X—IX вв. до н. э. в восточноиранском ареале: где-то в пределах Западного Таджикистана, Южного Узбекистана или Северного Афганистана.

Отсюда зороастризм с его последовательно дуалистической религией про­тивостояния благого бога света и добра Ахурамазды и властителя тьмы и зла Ахримана, высокими этическими идеалами, корпусом священных книг ("Авес­та"), ориентированной на почитание огня и света обрядовой стороной распро-360

Первые цивилизациии Цивилизационные системы второй генерации

Античная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности__________361

77л — Империя Ахеменидов в V в. до н. э.

"•Jjj) — Область древнеиранского культурного влияния в эпоху Ахеменидов

— Финикия и побережья, колонизованные финикийцами

— Греция и побережья, колонизованные греками

(О) — Основные государства, вошедшие в состав империи Ахеменидов

, ( ) — Другие страны: 1 — Персия, 2 — Мидия, 3 — Бактрия, 4 — Вавилония, 5 — Египет,

6 — Лидия, 7 — Этрурия, 8 — Скифия, 9 — Напата и Мероэ, 10 — Саба

Карта 16. Древнеиранская цивилизация в эпоху Ахеменидов (вт. пол. VI—сер. IV вв. до. н. э.)

страняется среди ираноязычных этносов Среднего Востока, укореняясь к сере­дине VII в. до н. э. и в западноиранском ареале, как раз в период тяжелейшей борьбы мидийцев с господствовавшей на Ближнем Востоке военизированной Ассирийской державой.

Зороастризм, утверждавший идеалы справедливости и чести (концепция "арты") и обещавший загробное блаженство тем, кто пал в борьбе за них, стано­вится идейным знаменем борьбы западноиранских народов за независимость против Ассирии, а их победа, тем более стремительное установление иранского господства над всем Ближним Востоком при Кире Великом (559—530 гг. до н. э.), служила лучшим доказательством истинности исповедуемой религии.

Если на востоке общеиранского ареала закладывались духовные основы новой цивилизации, то ее организационно-политические формы, как и основы ее худо­жественной традиции, вырабатывались в его западной части — на периферии могущественных месопотамских деспотий, прежде всего -— Ассирии. Мидийцы, как и тем более сменяющие их в качестве ведущей политической силы на Ближ­нем и Среднем Востоке в середине VI в. до н. э. персы, воспринимают уже веками отработанные приемы и методы организации и управления, принципы городской жизни, каноны парадного монументального искусства и пр. После завоевания Камбизом в 525 г. до н. э. Египта первая персидская империя — держава Ахемени­дов — достигает приблизительно тех границ, в которых она просуществовала сле­дующие два столетия — до ее покорения Александром Македонским.

В течение двух веков Ближний и Средний Восток, от Нила до Памира и от Босфора и Дарданелл до р. Инд, входили в состав единой, в целом стабильной и обустроенной военно-политической макросистемы. В ее пределах налажи­вался обмен товарами и информацией, взаимодействовали разнообразные на­ционально-культурно-религиозные традиции, вырабатывались некие общие социокультурные основания дальнейшей жизни народов данного региона.

Империя Ахеменидов охватывала преимущественно те земли, которые ты­сячелетие спустя станут ведущими в процессе становления цивилизации Му-362 Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

сульманского мира: прежде всего Сирию и Месопотамию, с одной стороны, и Иран с южными областями Средней Азии и Северным Афганистаном — с другой, при постепенном подключении Египта, Анатолии и других территорий. Уже тогда, как и в эпоху Халифата, явственно проступали духовно-культурные различия преимущественно семитоязычного Ближнего Востока и, главным об­разом, ираноязычного Среднего Востока, хотя в мусульманское время религи­озная общность делала их менее выразительными.

Создается впечатление, что социокультурная система империи Ахеменидов, при всей ее гетерогенности, представляется своего рода прообразом того циви-лизационного единства народов Ближнего и Среднего Востока, которое было достигнуто благодаря арабским завоеваниям и распространению ислама. Но в отличие от последнего, зороастризм не вышел за пределы ираноязычной среды, да и в ней самой подвергался размыванию и синкретизации, что выражалось, в частности, в возрастании значения культов Митры и Анахиты во второй полови­не I тыс. до н. э. Кроме того, зороастризм, в отличие от буддизма, христианства и ислама, не обладал высоким профетическим потенциалом, и его служители, как правило, не стремились к обращению в веру Заратуштры иноплеменников.

Существеннейшим препятствием на пути завершения социокультурной кон­солидации областей Ближнего и Среднего Востока в древности стала греко-ма­кедонская экспансия, докатившаяся до берегов Окса (Амударьи), Яксарта (Сыр-дарьи) и Инда. Она, как и сменяющая ее в самом конце I тыс. до н. э. агрессия Рима, на несколько веков отсрочили завершение социокультурной интеграции Ближнего и Среднего Востока в рамках одной цивилизационной системы.

Иранцам потребовалось полтора века, чтобы оправиться от нанесенного им Александром поражения и ущерба. Однако и создание могущественного Парфян­ского царства, царям которого в 141 г. до н. э. удалось отвоевать у сирийских Селевкидов Вавилонию, а в 53 и 36 гг. до н. э. разгромить римские легионы (Крас-са, затем Марка Антония), не привело к восстановлению их власти над областями Восточного Средиземноморья (к чему иранцы, уже в лице персов Сасанидов, стре­мились вплоть до начала VII в.). Более того, римлянам в начале II в., при Траяне, удается добиться решающего перелома в борьбе с парфянскими царями династии Аршакидов, а столетием позднее полностью разгромить их державу.

Однако сопровождающееся постоянной напряженной борьбой противостоя­ние на Ближнем Востоке Позднеантично-Ранневизантийского и Иранского миров от момента гибели Парфянского царства в начале 20-х гг. III в. затягивается еще на четыре столетия, в течение которых ираноязычный мир находился под властью могущественной персидской державы Сасанидов. Последним, особенно таким могущественным представителям этой династии, как Шапур II (309—379) или Хос-ров I Ануширван (531—579) и Хосров II Парвиз (591—628) преимущественно уда­валось удерживать под своим контролем не только ираноязычный регион до Па­мира и Гиндукуша на востоке, но также прочно владеть Месопотамией, частично контролируя Закавказье и Приевфратскую Сирию. С 570 г., после завоевания Йемена (до того разбитого эфиопами), их влияние доминировало в Восточной и Южной Аравии. В 614 г. персы овладели Дамаском и Иерусалимом, в 619 г. — Египтом, а в 626 г. их войска стояли на азиатском берегу Босфора — перед самим Константинополем, заняв предварительно Армению и Малую Азию.

На какое-то мгновение заветная мечта Сасанидов о восстановлении Иран­ской империи в границах времен Ахеменидов была осуществлена. Однако этоАнтичная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности 363

была пиррова победа — силы персов были истощены, и через два года Визан­тия вернула утраченные области. Однако главный удар был нанесен с юга: в 637 г. арабы захватили Месопотамию, где находилась столица Сасанидского государства Ктесифон, а к 651 г. завершили завоевание Ирана, одновременно отторгнув и от Византии едва возвращенные ею ближневосточные провинции.

Так к середине VII в. Иранско-Зороастрийская цивилизационная система рухнула и ее территории были включены в ядро утверждавшейся на Ближнем и Среднем Востоке Мусульманской цивилизации.

Параллельно с формированием Древнеиранского мира закладывались осно­вы и Античной цивилизации.Ее первоначальным центром была Греция, опра­вившаяся после катастрофы падения Крито-Микенской системы и в первой чет­верти I тыс. до н.э. вставшая на путь формирования социокультурной системы нового, древнеевропейского типа.

Первичные цивилизационные очаги античного типа к так называемому "гоме­ровскому времени", к VIII в. до н. э., утверждались преимущественно в пределах Эгеиды, на побережье материковой Греции (Коринф, Мегара, Афины и пр.), на островах (Халкида и Эретрия на Эвбее, Митилена на Лесбосе, Хиос, Самос и пр.) и на побережье Малой Азии, прежде всего в Ионии (Милет, Эфес, Фокея и пр.).

Греки с самого начала античной истории проявляют невиданное ранее стрем­ление к внешним сношениям, к установлению морских связей с весьма отдален­ными, по понятиям тех времен, областями. Так, уже на рубеже IX—VIII вв. до н. э. на побережье Киликии, Сирии (в частности, в устье Оронта) и Палестины появля­ются маленькие, но постоянные греческие поселения, представлявшие собою тор­говые базы (эмпории) греков. С этого же времени в самой Эгеиде (Крит, Родос, Эвбея, Аттика) появляются изделия сиро-финикийского и египетского происхож­дения. Конкурируя с финикийцами, у которых они перенимают многие достиже­ния, в том числе и алфавит, греки активно включаются в систему восточносреди-земноморских экономических и культурных связей, закладывая основы своего дальнейшего продвижения в Западное Средиземноморье и Причерноморье.

К началу VIII в. до н. э. они уже обживали Троаду и Эгейское побережье Фракии. Около 775 г. до н. э. милетцы основывают Кизик (на Мраморном море) и Трапезунд, непосредственно выходя к Колхиде. А около 750 г. халкидяне основывают первую греческую колонию в Италии — Кумы, после чего колони­зационный поток из Эгеиды на запад значительно возрастает. Во второй поло­вине VIII в. до н. э. греки уже достаточно прочно обживают плодородное и, в отличие от областей Восточного Средиземноморья, негусто заселенное побе­режье Южной Италии до Неаполитанского залива, параллельно осваивая и Сицилию, где около 733 г. до н. э. коринфяне закладывают важнейший город этого острова — Сиракузы.

К V в. до н. э. эллины охватили своим колонизационным порывом огромную протяженность морских побережий. Отдельные их колонии-форпосты мы ви­дим даже на Средиземноморском побережье Испании (Менанка, Гемероскопей-он, Сагунг), однако здесь, как и на Балеарских островах и Сардинии, доминиро­вали финикийцы — карфагеняне.

Сплошной зоной греческой колонизации стали, во-первых, Средиземномор­ское побережье современной Франции, где во главе с Массалией (современным Марселем) расцветают такие города, как Эмпорион, Агата, Амфиполь, Никея и пр., во-вторых, южное побережье Италии до Неаполя и основная территория364____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации

Сицилии (кроме обжитого карфагенянами ее западного выступа), в-третьих, часть Ливийского побережья — Киренаика с ее союзом пяти городов во главе с Кире-ной, в-четвертых, все побережье Фракии от Халкидики в Эгеиде до Истрии при устье Дуная (Истра), в-пятых, все западное и северное побережье Малой Азии с прибрежной полосой современных Грузии и Абхазии, в-шестых, области Север­ного Причерноморья, где особо значительные сгустки греческих поселений ви­дим в низовьях Днестра (Тира, Никоний), у Богу-Днепровского лимана (Борис-фен, Ольвия), на юго-западной оконечности Крыма (Херсонес) с последующей колонизацией оттуда и Северо-Западного Крыма (Керкинитида), в областях, при­мыкающих к Керченскому проливу — от Феодосии до Горгиппии (Анапы) во главе с Пантикапеем. При этом отдельные греческие колонии мы знаем от Кор­сики (Алалия) до Кипра (Солы, Пафос, Саламин) и Киликии (Таре, Анхиал), в устьях По (Адрия), Дона (Танаис) и Нила (Навкратис).

Как видим, древнегреческая колонизация к середине I тыс. до н. э. охватила большую часть Средиземноморского бассейна и практически все Причерномо­рье. И если в Восточном Средиземноморье греки сами длительное время ока­зывались как бы на периферии великих цивилизаций Ближнего Востока — Египта, Месопотамии, связанных с ними областей Сиро-Палестино-Финикий­ского и Анатолийского регионов, то в других направлениях своего распростра­нения они прямо надвигались на позднепервобытные общества, стимулируя их выход на уровень раннецивилизационных отношений. И если в одних случаях (как, скажем, в Причерноморье) они выступали единственным цивилизацион-ным ферментом, то в других, главным образом в Западном Средиземноморье, им приходилось выдерживать жесточайшую конкуренцию с другими цивили­зованными народами — носителями трансформированной ближневосточной традиции: карфагенянами и этрусками.

Иными словами, если в пределах Причерноморья и Приазовья варварские народы, главным образом фракийцы Восточных Балкан и Нижнего Дуная, скифы Северопричерноморских степей и праславяне Лесостепной Украины, как и меньшие по численности этнические группы (тавры, синды, меоты и пр.), воспринимали импульс преимущественно одной, собственно древнегре­ческой цивилизации, причем в виде не военного вызова, а торгового сотруд­ничества, то в Западном Средиземноморье ситуация выглядела гораздо слож­нее. Здесь, в сущности, "на равных" конкурировали этруски, карфагеняне и греки, и когда последние начали возобладать, первые и вторые заключили союз. В 539 г. до н. э. карфагенско-этрусский флот наносит решающее пора­жение греческому (собственно — фокейскому) у берегов Корсики, после чего эллинам в Западном Средиземноморье остается довольствоваться тем, чем им удалось завладеть до этой даты.

Цивилизационный процесс в Западном Средиземноморье проходил под знаком не только карфагенско-этрусско-греческого противостояния, но и ак­тивной роли местных, достаточно высокоразвитых этносов, оказавшихся в си­стеме столь сложных и многосторонних вызовов внешних, более могуществен­ных и культурных сил. В течение второй половины VIII—VII вв. до н. э. греки и в меньшей степени карфагеняне оттесняют от побережья уже вполне вышед­ших на рубеж цивилизационной стадии коренных обитателей Сицилии, сике-лов, устанавливая в конечном счете свое господство над ними. Аналогичным образом от моря и плодородных долин в гористые местности оттесняется иАнтичная цивилизация и средиземноморско-европейско-переднеазиатская система древности 365

менее развитое местное население Западного Средиземноморья: греками в Южной Италии и карфагенянами в Северной Африке (в пределах современ­ных Туниса и отчасти Алжира).

К 500 г. до н. э. усилиями карфагенян была уничтожена первая цивилиза­ция Испании — Тартес в бассейне р. Гвадалквивир, после чего местные ранне-цивилизационные тенденции в весьма замедленном темпе, прерываясь даль­нейшей карфагенской, а затем, уже окончательно, римской экспансией, реали­зуются во внутренних районах Пиренейского полуострова.

В таком контексте легче понять и условия образования раннецивилизаци-онного центра в Средней Италии, ио нижнему течению р. Тибр, во главе с Римом. По Варрону, город был основан в 753 г. до н.э., однако в течение после­дующих полутора — двух столетий никакой особой роли в истории Западного Средиземноморья не играл. Он находился в непосредственной близости от Этрурии, воспринимая цивилизационные достижения (в том числе и основы письменности) преимущественно от нее.

В то же время ближайшими соседями римлян "царского периода" с юга оказались греки Неаполя, Кум и Дикеархейи, тогда как через гавань Остии обитатели Лациума поддерживали связь и с карфагенянами. Возглавляемые Римом общины Лациума занимали плодородные, выходящие к морю области. Этим их положение выгодно отличалось от других групп италиков (умбров, марсов, сабинов, самнитов и пр.), владевших внутренними, гористыми областя­ми Апеннинского полуострова.

Доминирование этрусков в северной половине Италии в VII—VI вв. до н. э. определило и установление их господства над Римом, однако их дальнейшее продвижение на юг было остановлено греками Кум, разбивших этрусков в 524 г. до н. э. Это облегчило освобождение римлян, изгнавших в 509 г. до н. э. после­днего своего царя этрусской династии Тарквиния Гордого и заключивших союз с конкурентами этрусков — карфагенянами.

В следующем году, при помощи италийских греков, им удалось отстоять независимость в борьбе с этрусками, после чего, сперва медленно, а затем все решительнее, римляне в той или иной форме (где силой, где через союзничес­кие соглашения) подчиняют племена италиков Апеннинского полуострова, ос­лабленные галльским нашествием начала IV в. до н. э. города-государства эт­русков, а затем и греческие колонии Южной Италии, господство над которыми было окончательно закреплено победой над эпирским царем Пирром при Бе-невенте в 275 г. до н.э. С этого момента борьба за господство над Западным Средиземноморьем разворачивается уже между господствующими в Северной Африке карфагенянами и завладевшими Италией римлянами.

По отношению к Древнегреческой цивилизации, в орбите прямого воздей­ствия которой после блестящих завоеваний Александра на Востоке оказалась вся Западная Азия до Инда с Египтом, два названных полюса сил Западного Средиземноморья в IV—III вв. до н. э. представляли вполне самостоятельные социокультурные системы, имеющие вполне (Карфаген) или преимуществен­но (Рим) иные цивилизационные основания.

Карфагеняне и по происхождению, и по своим традициям экономической, общественной и культурной жизни были прямыми потомками и наследниками финикийцев — полноправных представителей ближневосточного цивилизаци-онного круга. И если разрушение Тира греко-македонскими войсками в 332 г.366