Роль внешних факторов в становлении ранних цивилизаций
Раннегосударственные социальные организмы могут возникать как на основе сугубо внутреннего развития (древнейшие цивилизации), так и в условиях контактов с уже сложившимися цивилизационными центрами. Роль устанавливающихся между ними связей в одних случаях состоит в заимствовании некоторых достижений, в других — оказании мощного стимулирующего воздействия.
И те, и другие общества можно называть контактными, различая, соответственно, контактные заимствующие и контактные заимствующе-стимулиру-емые общества, именуемые часто (А.Дж. Тойнби, Л. Огшенхеймом и др.) "цивилизациями-спутниками" ("цивилизациями-сателлитами").
В условиях непосредственных контактов цивилизованных и позднеперво-бытных обществ наблюдается одна из трех ситуаций.
1. Цивилизация непосредственно влияет на граничащие с ней общества финальной стадии первобытности, выступающие в роли ближней или внешней периферии (контакты греков с фракийцами, иллирийцами, скифами и т, д.; германские и славянские племена на границах Рима и Византии и т.д.).
2. Цивилизация подчиняет и включает в свой состав позднепервобытные или раннеклассовые этносы, приобретающие статус внутренней периферии, а затем в большинстве случаев и вовсе сходящие с исторической арены в качестве самостоятельно развивающихся обществ (население многих североафриканских и европейских провинций Римской империи: нумидийцы, мавританцы, иберы, кельты, иллирийцы, фракийцы, даки и др.; население южнокитайских областей, включенных в состав империи Хань, и т. д.).
3. Успешный натиск варварских народов на переживающую, как правило, в этот момент общий кризис цивилизацию может привести к образованию на территории занятых ими провинций повторной периферии (германское и славянское завоевание областей Римской и Византийской империй, фригийцы на территории разрушенного Хеттского царства, кочевники на берегах Хуанхэ в IV—V вв. и т. д.).
В условиях повторной периферии часто складываются благоприятные условия для становления вторичных цивилизаций, что мы видим в ргеиде, Палестине, Иране, Индии и Китае в конце бронзового и начале раннежелезного веков. Внутренняя периферия не представляет собой самостоятельного типа развития, хотя в ряде случаев, впитав достижения более высокой культуры, соответствующие общества со временем могут перерасти в самостоятельные государственные образования (например, отделившаяся в начале I тыс. до н. э. от Египта Напата в среднем течении Нила). На базе внешней периферии складываются социальные организмы контактных цивилизаций, причем роль цивили-зационного центра в процессе их формирования может быть различной.
В ряде случаев воздействие цивилизационного центра на позднепервобыт-ную периферию состоит главным образом в том, что последняя лишь перенимает некоторые достижения более развитых соседей. Движущими силами их развития являются исключительно внутренние процессы, в какой-то степени активизирующиеся под воздействием внешних стимулов, но не подвергающиеся существенным изменениям с их стороны.
I272____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации
Обычно такая ситуация наблюдается там, где в условиях приблизительно одного хозяйственно-культурного типа в соседних, связанных между собой районах происходит постепенный переход к раннеклассовым отношениям. Однако в одном месте этот процесс протекает несколько быстрее: вырабатываются новые принципы организации всех сфер жизни, определенные этические, эстетические и религиозные каноны, наилучшим образом соответствующие данным историческим условиям. Естественно, что несколько отстающие, но аналогичные по характеру развития соседние общества, находящиеся в более или менее интенсивных контактах с очагами цивилизаций, перенимают многие достижения, что ускоряет их развитие.
В качестве примера можно назвать обширную зону сухих субтропиков Передней Азии, где, судя по археологическим материалам, на рубеже III—II тыс. до н. э. в зоне перекрестного влияния Шумера и Хараппской цивилизации формировалось несколько раннеклассовых обществ. О них можно судить по таким поселениям раннегородского типа, как Шахри-Сохте на западе Ирана, Алтын-Депе и Намазга-Депе в Южной Туркмении, Мундигак в Южном Афганистане, Джаркутан на юге Узбекистана и др., выполнявшим функции хозяйственного политического и идеологического лидерства в масштабах определенной территории. В целом они имели местную основу и развивались вполне самостоятельно как города-государства номового типа, однако в их облике и культуре заметно использование месопотамских и хараппских образцов и эталонов.
Социальные организмы таких контактных цивилизаций по своей структуре близки к опережающим их в развитии соседям. В некоторых случаях грань между цивилизационным центром и периферией достаточно условна. Это хорошо видно на примере Элама, где становление ирригационного земледелия, городских центров, царской власти, жреческих корпораций и появление письменности протекало спонтанно и почти одновременно с аналогичными процессами в Нижней Месопотамии. Однако большинство сфер эламской культуры все же развивалось под сильным шумерийским влиянием.
Поэтому а.дж. Тойнби и Л. Оппенхейм имели основания относить Элам к категории цивилизаций-спутников наряду с Хеттской и Урартской. Усилившаяся на рубеже IV—III тыс. до н. э. торговля между номовыми социальными организмами Двуречья и населением богатого сырьевыми запасами Иранского нагорья играла существенную роль в подъеме протоэламской цивилизации, осуществлявшей контроль над этими торговыми путями, причем по отношению к позднепервобыт-ным обществам плато Элам выступало в роли цивилизационного центра.
Следовательно, условиями развития контактных заимствующих цивилизаций являются: 1) сходство в направлении социально-экономического и культурного развития цивилизационного центра и его внешней периферии; 2) неравномерность их развития; 3) своего рода "ненасильственное" восприятие периферией отдельных достижений центра, не приводящее к отклонению от заданной внутренними закономерностями линии спонтанного развития.
Для второго типа контактных цивилизаций характерно не просто влияние, а активное воздействие более развитых соседей на внутреннюю структуру формирующихся эксплуататорских обществ. Так, особенности внешних связей во многом определяли конкретные пути развития Хеттского царства, Ахейской Греции или Финикии, Македонии, Фракии, Дакии и Скифии, Хазарии и обеих Болгарии, Великоморавской державы, Киевской Руси и СкандинавскихСтановление первых цивилизаций
стран, средневековых государств Западного Судана и Восточной Африки, Дальнего Востока, Индокитая и т. д. Соответствующие общества можно назвать заимствующе-стимулируемыми.
Условиями появления заимствующе-стимулируемых социальных организмов являются: 1) неравномерность социально-экономического развития — выдвижение цивилизационного центра и отставание внешнепериферийных обществ; 2) их активное многоплановое взаимодействие; 3) способность цивилизационного центра в процессе развития контактов с периферийными социальными организмами видоизменять и в определенной степени "направлять" спонтанное развитие последних.
В терминологии А.Дж. Тойнби, рассматривавшего мировую историю в аспекте взаимодействия цивилизаций друг с другом и с природной средой, этот механизм определяется как "вызов-и-отклик": периферийные общества перестраиваются в ответ на импульс, получаемый из цивилизационного центра, и в свою очередь воздействуют на соседнее общество.
Принадлежность обеих взаимодействующих сторон к одному или различным хозяйственно-культурным типам в данном случае не имеет принципиального значения, хотя торговые контакты, очевидно, бывают более интенсивными при специализации в различных сферах хозяйственной деятельности, тогда как культурное влияние, по всей видимости, легче распространяется при исходной хозяйственно-культурной близости. Поскольку внешние связи в условиях развития контактных заимствующе-стимулируемых социальных организмов (составляющих огромное большинство обществ рассматриваемого переходного периода) играют принципиально важную роль, представляется целесообразным рассмотреть их более подробно.
Основным видом экономических контактов являются торговые связи. По-зднепервобытная, а затем и раннеклассовая периферии могут поставлять ци-вилизационному центру разнообразное сырье (руду, древесину, ценные породы камня, самоцветы, благородные металлы и т. п.), продукцию промыслов (дорогие меха, перья редких птиц, слоновую кость и т. д.), рабов, всевозможные приправы, благовония, экзотические яства, в некоторых случаях и диковинных животных, в эпоху железного века — сельскохозяйственные товары, главным образом продукцию животноводства и зерно.
Взамен периферийные общества получают не только сельскохозяйственные товары (поставка зерна из Месопотамии в соседние горные и степные районы, экспорт вина и масла из Эгеиды Крито-Микенского и всего Средиземноморья Античного периодов и т. д.), но и ремесленную продукцию, удовлетворяющую престижные запросы варварской знати (дорогие ткани, художественную керамику, высококачественные металлические изделия, украшения и т. п.). При этом, как видно на примере древней Передней Азии, цивилизационный центр нередко нуждается в товарообмене намного больше, чем периферия. Агрессивность месопотамских деспотий в значительной мере обусловливалась стремлением подчинить соседние территории, являвшиеся источниками сырья.
Товарообмен с цивилизационным центром сказывается на периферийных обществах двояким образом. Из центра на периферию поступают новые товары, а также передовые для того времени идеи в области ведения хозяйства, организации социально-политических отношений, государственного устройства, научные знания, эстетические каноны и т. д. Все это, как правило,274____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации
способствует социально-экономическому развитию внешнепериферийных социальных организмов.
Более важен второй момент — широкомасштабная торговля с цивилизованным центром во многих случаях оказывает огромное воздействие на характер и направленность исторического развития периферийных социальных организмов. Сказанное проявляется в том, что последние в той или иной степени ориентируют свое хозяйство в соответствии с запросами внешнего рынка и определенным образом трансформируют собственную социально-экономическую и даже территориально-поселенческую структуру. Характер общественной трансформации определяется, в первую очередь, способом получения экспортируемой продукции, которая может быть либо местного производства, либо полученной у соседних народов: мирным путем — через торговые связи или же насильственно — в виде военной добычи или дани.
При экспорте собственной продукции центральная власть заинтересована в интенсификации ее производства. В качестве примера можно привести севе-роафриканскудо Нумидию эпохи правления Массинисы (около 215—149 гг. до н. э.), когда ввиду резкого увеличения спроса на зерно на внешнем рынке (в Италии и Греции) правительство начинает активно содействовать развитию земледелия в преимущественно скотоводческой стране.
В том случае, когда рынок цивилизационного центра требовал сырье и особенно металлы, расширение торговых связей стимулировало развитие государственной добычи и переработки полезных ископаемых. Примером могут служить африканские государства древности (Напата, Мероэ, Аксум) и средневековья (Гана, Мали, Сон-гай), где правительство монополизировало и (или) строго контролировало плавку и обработку железа, медные копи, серебряные рудники и золотые прииски. Подобные мероприятия укрепляли позицию государственного сектора в экономике и, соответственно, правящей династии. С этим можно сопоставить данные о том, что в Македонии доходы от рудников принадлежали царям, что предполагается и для Фракии с Дакией.
Если же контактный социальный организм экспортирует в основном товары не местного производства, то роль внешней торговли во многом зависит от того, специализируется ли он на транзитных поставках или же сбывает насильственно отчужденную у соседей продукцию. В первом случае периферийные социальные организмы могут выполнять роль посредника между самостоятельными цивилизационными центрами (страна Дильмун (о. Бахрейн) в Персидском заливе, бывшая в III тыс. до н. э. торговым посредником между Месопотамией и Индией; Угарит, выполнявший во II тыс. до н. э. посреднические функции в товарообмене между Месопотамией, Египтом, Эгейским миром и Хеттской Ана-толией) либо между сложившимся цивилизационным центром и позднеперво-бытными или уже формирующимися раннегосударственными организмами (Элам, древнейший Ашшур, специализировавшийся на поставках сырья из Малой Азии в Нижнюю Месопотамию; Троя, выступавшая в роли поставщика Востоку европейского металла в эпоху бронзы). В подобных социальных организмах транзитная торговля становится одной из важнейших статей дохода и определяет род деятельности многих людей, среди которых важную роль играют государственно-храмовые торговые агенты — тамкары древнего Ближнего Востока.
В случае когда сбываемые в цивилизационный центр товары добываются насильственным путем в виде дани или военной добычи, имеются все основа-Становление первых цивилизаций
ния предполагать усиление военно-политической власти, ориентированной на систематическое отчуждение прибавочного продукта у более слабых соседей, владеющих пользующимися спросом на мировом рынке товарами. Ярким примером являются Киевская Русь и Волжская Болгария на ранних этапах развития, а также западносуданские государства раннего средневековья — Гана и Мали.
В эпоху раннего средневековья в Восточной Европе и Западной Африке метод получения товаров, экспортируемых в соседние более развитые общества (в Византию и прикаспийские мусульманские земли в одном случае и в исламизированные Египет и Магриб — во втором), был идентичным и сводился главным образом к следующим моментам. Благодаря развитию земледель-ческо-скотоводческого хозяйства в районах Восточноевропейской лесостепной полосы и Западносуданских саванн, при широком использовании железа, на берегах великих рек (Днепра, Волги, Нигера), служивших основными транспортными артериями, складываются сложные социальные организмы.
Политической консолидации способствовала угроза со стороны кочевников (тюркских народов и берберов), а развитие социально-экономической и культурной жизни стимулировалось торговыми контактами с цивилизацион-ными центрами. Потребности рынка последних, поставлявших периферийной знати престижные предметы, определяли стремление высших слоев к получению товаров, пользующихся особым спросом у торговых партнеров. Цивилиза-ционные центры, опираясь на достаточно прочную экономику, обеспечивающую военное превосходство, подчиняют и облагают данью лесные племена, обеспечивая при этом, по мере сил, безопасность ведущих к соседним цивилизациям торговых путей. В результате в обществе заметно возрастает роль военной знати, получающей взамен на отчужденный натуральный продукт собственной периферии престижные предметы роскоши.
Предложенная модель может быть, очевидно, соотнесена и с исторической ситуацией, возникавшей и в ряде других регионов. Прежде всего имеются в виду государственные образования, возникавшие на территории Маньчжурии (Бохай, царство чжурчженей). С одной стороны, они тесно связаны с Китаем, а с другой — контролировали население лесных просторов Приамурья.
Сходная ситуация складывалась и при регулярных торговых связях крупных, кочевнических в своей основе, государственных образований, собирающих дань с подвластных им земледельческих обществ и'цивилизационных центров. Подобное могло происходить в Скифии Атея, среднеазиатском государстве гуннов-эфталитов, в Хазарии и Золотой Орде. Примечательно, что столицы этих государств (Итиль, Сарай-Бату и пр.) размещаются главным образом в низовьях крупных рек — важнейших транспортных артерий (как Волга), где контролировали сбыт товаров всего речного бассейна в заморские страны. Концентрация экспортируемых и импортируемых товаров в руках военной знати таких раннеполитических структур способствует усилению редистрибутивной функции власти, что усиливает социально-экономическое неравенство членов не только господствующего ядра данного сложного социального организма, но и между центром и подвластными ему территориями.
Однако постоянные деловые контакты правящей знати и средних слоев с приезжими купцами должны были способствовать развитию товарно-рыночных форм обмена и внедрению денежных знаков в качестве всеобщего эквивалента стоимости. Приезжие купцы в первую очередь имели дело с централь-276 Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации
ной властью, концентрирующей в своих руках львиную долю совокупного прибавочного продукта. Но чем большей степенью экономической самостоятельности обладали отдельные домохозяйства, тем более значительная часть производимых материальных благ оставалась в их распоряжении и, следовательно, могла быть продана иноземным торговцам. А это стимулировало становление сословно-классовых отношений.
Таким образом, внешние связи могли, с одной стороны, на первых порах содействовать укреплению государственно-редистрибутивной системы, а с другой, особенно при возможности широких контактов иностранных купцов со средними слоями населения, — создавались благоприятные условия для внедрения и последующего развития товарно-денежных отношений. Там, где внешнеторговая инициатива принадлежала периферийным социальным организмам, а их правители сами организовывали сбыт товаров в цивилизацион-ный центр, можно предполагать более значительную роль первой тенденции. Там же, где в роли торговых посредников выступали иностранные купцы, создавались условия для реализации и второй.
В любом из этих случаев столичный центр выступал в качестве фокусной точки товарообмена: сюда по каналам редистрибутивной системы стекались экспортируемая продукция и доставляемые из-за рубежа товары. Здесь же совершался товарообмен между приезжими купцами и мелкими производителями, привозившими свою продукцию на столичный рынок.
В процессе становления и развития многих раннеклассовых социальных организмов значительную роль играют и военно-политические контакты,причем не только с соседним цивилизационным центром, но и со стадиально близкими обществами. Постоянная военная угроза, как уже отмечалось, стимулирует политическое объединение главным образом этнически близких коллективов в целях совместной самообороны. С угрозой со стороны критской талассократии исследователи связывают становление ахейских центров; консолидации складывавшихся древнеиранских городов-государств, еще сохранявших старые племенные связи, в Мидийское государство способствовала ассирийская, а затем и скифская угроза; ассирийская опасность стимулировала и образование царства Урарту на базе федерации формировавшихся городов-государств Армянского нагорья — "союза Наири".
Многочисленные примеры показывают, что военная опасность, если она не столь велика, чтобы уничтожить формирующееся раннеклассовое общество, в целом стимулирует процесс консолидации и способствует появлению сложных социальных организмов. А наблюдавшееся при этом укрепление центральной власти способствует более четкому обособлению военной знати. Выделение дружинной прослойки неизбежно связано с концентрацией значительных материальных ресурсов в руках центральной власти. Последнее, в свою очередь, стимулирует возрастание редистрибутивной системы и государственную организацию отраслей производства, определявших обороноспособность социального организма в целом, что должно было отражаться на характере социальной организации ремесла. Постоянная военная угроза способствует развитию государственного ремесленного производства и усилению правительственного контроля над некоторыми отраслями посадского (где оно присутствует на этапе оформления эксплуататорских отношений) и общинного ремесел. Военная опасность предполагает и возрастание роли столицы как политического, редистрибутивно-Становление первых цивилизаций 277
го и ремесленного центра. Город окружается фортификационными сооружениями, особенно укрепляется резиденция правителя — цитадель, детинец, кремль.
Внешняя опасность может и тормозить темпы общественного развития. Это происходит в тех случаях, когда нужды самообороны требовали непомерно больших средств, которые при благоприятных обстоятельствах могли бы способствовать росту социально-имущественной стратификации и развитию ремесел, торговли и культуры. Кроме того, постоянные войны приводят к сокращению трудоспособного населения и гибели материальных ценностей, запустению земель и т. д. Поэтому роль военно-политических контактов в каждом случае должна рассматриваться конкретно.
По сравнению с военными, прочие виды политических контактов (обмен посольствами, визиты правителей и т. п.) сами по себе играют гораздо менее существенную роль. Однако они способствуют перенятию некоторых организационных и особенно церемониальных форм, идеологических доктрин и религиозных культов, заимствованию мод и символики.
Таким образом, военно-политические контакты сказываются на самых различных сферах общественной жизнедеятельности: стимулируют и ускоряют процессы консолидации и интеграции в рамках складывающихся раннеклассовых организмов, способных противостоять врагу; усиливают социально-имущественную стратификацию, связанную с ростом значения военной прослойки в жизни общества; обусловливают и определенные экономические тенденции; влияют на культурную сферу, способствуя "военизации" идеологии и быта высших слоев.
Следует отметить, что важным социально-экономическим последствием удачных войн является, как правило, значительный приток пленных, не всегда, впрочем, обращавшихся в рабов. По справедливому замечанию И.А. Стучевского, для развития рабовладельческих отношений важен не столько сам факт массового угона пленных, сколько характер их последующей эксплуатации. Условия страны, куда попадали военнопленные, не всегда открывали возможность их эксплуатации рабовладельческими методами. Так, в Египте Нового царства, в эпоху максимального притока пленных в эту страну, абсолютное их большинство вливалось в число зависимых земледельцев, составлявших основную массу населения страны. Аналогичным образом с пленными поступали ассирийские и урартские цари, правители Вавилонии и империи Ахеменидов, гунны и тюрки, киевские великие князья, монархи раннеклассовых государств Тропической Африки.
По всей видимости, в большинстве случаев (за исключением обществ античного Средиземноморья) в докапиталистических обществах и тем более в раннеклассовых социальных организмах пленных, в том случае, если их не убивали, не отпускали за выкуп и не перепродавали, сажали на государственные земли. Как неполноправные работники, они подвергались более интенсивной эксплуатации, чем рядовое население, но в дальнейшем их потомки вливались в состав данного этноса. Пленных ремесленников поселяли в столице и других городах, где они работали на нужды государства, правителей и знати, постепенно приобретая характер полусвободных лиц.
Экономические и политические контакты приводят к знакомству варваров с культурой и идеологией более развитого общества, способствуют развитию культурных контактов. Последние воспринимаются либо фрагментарно, главным образом в эпоху древности, когда преобладали политеистические доктрины, либо заимствуются системно, во всех основных аспектах, что типично для
278____________________Первые цивилизациии. Цивилизационные системы второй генерации
эпохи распространения мировых религий. В обоих случаях влиянию со стороны культуры соседних цивилизаций наиболее подвержены высшие слои общества, сосредоточенные в столице, а впоследствии непосредственно связанные с ними городские массы, что на примере Киевской Руси было показано Б.А. Рыбаковым. Этой логике соответствует и разработанная С.А. Арутюновым на материале освоения японцами китайско-корейской буддийско-конфуцианской традиции модель культурных заимствований.
Фрагментарное восприятие элементов культуры соседней цивилизации при обычно негативном отношении к ней в целом наиболее характерно для раннеклассовых обществ древности, что связано с национальным характером религии той эпохи. Воспринять чужую религию, в образах которой концентрировались мировосприятие и миропонимание другого народа, означало отказаться от собственных традиций. Однако знать охотно пользовалась престижно значимыми, подчеркивающими ее высокий социальный статус изделиями иностранных мастеров, широко заимствовала моды и образцы более развитых соседей и в ряде случаев даже была,склонна к восприятию некоторых чужеземных культов.
Ярким примером фрагментарного заимствования соседней культуры могут служить скифы. Правда, общественное мнение отрицательно относилось к склонности некоторых царей и аристократов (Скила, Анехарсиса) приобщиться к эллинской культуре, за что те и поплатились жизнью [Геродот.— IV, 76—80; Диоген Лаэртский.— I, 102]. В то же время археологический материал свидетельствует о широком заимствовании скифской знатью многих элементов материальной, а также, очевидно, и духовной культуры греков.
Сказанное не отрицает возможности более широких заимствований идей, ценностей и традиций в условиях языческого политеизма — в подобном случае воспринимаемые извне представления не противопоставлялись местным верованиям, а постепенно внедрялись в комплекс соответствующей культуры, постепенно трансформируя ее. Например, синкретические религиозные представления населения римских провинций или эллинистических царств, когда местные божества так или иначе дополняли Олимпийский пантеон или отождествлялись с отдельными его персонажами.
Иной вариант того же процесса наблюдается на примере восприятия буддийской культуры народами Центральной, Восточной и Юго-Восточной Азии. В Японии, Бирме или Тибете заимствовался весь комплекс буддийского вероучения с соответствующими философскими доктринами, иконографическими канонами, литературными жанрами и т. п. Однако, попадая на иноэтничную почву и пропагандируя в принципе космополитическое учение, буддисты никогда не отрицали местных верований и традиций и умело адаптировались к новой среде. В этом смысле распространение буддизма коренным образом отличалось от утверждения христианства и ислама, нередко опиравшихся на военную силу и всегда яростно боровшихся с традиционными верованиями местного населения.
Системное заимствование внешнепериферийными социальными организмами целого комплекса некоей наднациональной культуры, оформленной в виде определенного вероучения, характерно для эпохи мировых религий. Эти религиозные учения, космополитические по своей сути, выступали в надэтничной форме. Космополитизм, безусловно, способствовал их восприятию внешнепериферийными народами. Главным фактором, обеспечивающим им победу даже в том случае, когда правящая знать поначалу относилась к ним враждебно, была
Становление первых цивилизаций 279
их оптимальная приспособленность к социально-экономическим условиям, формам общественно-политической организации и культурно-мировоззренческим запросам классовых докапиталистических обществ.
Мировые религии несли систему мировоззрения, удовлетворявшую эмоциональным потребностям и интеллектуальным запросам практически всех социальных слоев, тогда как традиционное язычество уже не могло эффективно реагировать на поставленные жизнью социальные и духовные проблемы. Они давали целостное монистическое миропонимание: образное, наглядное — для широких масс, и теоретически разработанное, философско-теологическое -— для интеллектуальной элиты; обещали компенсацию за прижизненные страдания и гарантировали наказание для обидчиков и злодеев; подтверждали и обосновывали право власть имущих на их привилегированное положение, утешая угнетенных тем, что перед богом все равны, а богатство и знатность, скорее, препятствуют достижению высшей цели. Попадая в ту или иную иноэтничную среду, такая мировоззренческая система неизбежно приспосабливалась и видоизменялась, однако в данном случае адаптировались не отдельные фрагменты, вписывающиеся в уже сложившуюся структуру, а целостный культурно-мировоззренческий комплекс, являющийся каркасом новой идейно-ценностной системы.
Необходимо подчеркнуть, что восприятие всякой культурной инновации осуществлялось не этносом в целом, а вначале отдельными социальными группами, неудовлетворенными старой системой взглядов и не связанными с ней личными интересами. Другие слои по тем или иным причинам какое-то время сохраняют приверженность традиционным взглядам и борются за их сохранение, как это было в эпоху утверждения христианства на Руси.
Культурные контакты способствовали заимствованию хозяйственно-технических достижений, а также приводили к существенным изменениям в административно-политической сфере, например, в ориентировавшейся на китайский эталон раннесредневековой Японии в ходе проведения реформ Тайка. Очевидно, преобразования государственного устройства, проведенные князем Владимиром после крещения, также не в последнюю очередь были связаны с освоением политического и идеологического опыта Византии.
Основным пунктом проведения иноземных влияний становится столица. Характерно, что одной из главных идей, усваиваемых знатью раннеклассовых социальных организмов, является представление о городе как центре и средоточии всех сфер общественной жизни. При этом молодые народы нередко стремятся придать своим столицам подобие внешнего вида центров тех государств, на культуру которых они ориентируются и соперниками которых могут выступать. Так, древнеяпонские столицы строились по типу китайской Чаньа-ни, а появление в Киеве Золотых ворот и Софийского собора по константинопольскому образцу молено рассматривать и как следование византийской традиции, и как своего рода вызов "ромейской" империи.
Как видим, воздействие цивилизационного центра на периферийные по-зднепервобытные и раннеклассовые социальные организмы в одной сфере неизбежно влечет за собой изменения и в других. С этим связано и переселение некоторого числа людей из центра на периферию в периоды ее интенсивного развития: насильственное (увод пленных), или же добровольное (приглашение на службу), бегство от противников и так далее, что в некоторых случаях имело важные исторические последствия.
Дата добавления: 2014-12-20; просмотров: 1525;