Геополитический и цивилизационный взгляды на историю. Теперь нам предстоит рассмотреть вопрос о соотношении геополитическо­го и цивилизационного взглядов на мировую историю

Теперь нам предстоит рассмотреть вопрос о соотношении геополитическо­го и цивилизационного взглядов на мировую историю. Его постановка вызвана как возросшим общественным и научным вниманием к геополитике в после­днее время, так и тем, что само геополитическое мировидение в чем-то род­ственно цивилизационному, а в чем-то принципиально отлично от него.

На уровне обыденного сознания под геополитикой обычно подразумевает­ся некая общая внешнеполитическая концепция более-менее значительного государства, тем более — сверхдержавы, исходящая из учета его возможнос­тей, жизненных интересов и расстановки сил на мировой арене. При таком истолковании термина не вполне ясно, чем же геополитика отличается от соб­ственно внешней политики. Отличие же это состоит, прежде всего, в том, что в своих методологических основаниях геополитика укоренена в мир фактичес­ких данных и теоретических конструкций физической и экономической гео­графии. Она склонна рассматривать государства как социальные организмы, стремящиеся к росту, а следовательно, и территориальному расширению, что с неизбежностью ведет к напряжению в их взаимоотношениях, часто приводя­щему к войнам и насильственной перекройке границ. Геополитический взгляд предполагает осмысление такой межгосударственной борьбы в глобальномОтдельная цивилизация как дискретное целое 123

масштабе — на уровне земного шара, дедуктивно выводя локальные конфлик­ты из общей концепции мирового противостояния.

Основным положением такого рода геополитического видения мира как состоящего из противоборствующих частей функционального целого является утверждение фундаментального дуализма так называемых "теллурократии" (су­хопутного могущества) и "талассократии" (морского могущества). А.Г. Дугин, автор недавно вышедшего обобщающего, однако в конкретных выводах чрез­вычайно тенденциозного труда о геополитике, конкретизирует это положение следующим образом.

"Теллурократия" связана с фиксированностью пространства, устойчивос­тью его качественных параметров и характеристик. На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости, консервативности, иерархичности, коллективиз­ме и традиционализме. Такого рода обществам чужды индивидуализм и пред­принимательский дух, в них культивируются героизм, чувства верности, пре­данности и соподчиненности. Поэтому они во внутреннем устройстве тяготеют к "идеократии" — форме правления, исходящей из примата общего (выражаю­щегося в некоей общей идее — религиозной, социально-политической и пр.).

"Талассократия", напротив, связана с морской стихией, изменчивой и под­вижной. Порождаемый ею социокультурный тип людей отличается динамиз­мом, подвижностью, склонностью к коммерческой деятельности и техническо­му развитию. Поэтому "индивидуум, как наиболее подвижная часть коллекти­ва", возводится в ранг высшей ценности, этические и юридические нормы раз­мываются, становятся относительными и подвижными. А это определяет тен­денцию к демократической организации, исходящей из установки самоценно­сти индивида и его интересов. Такой тип цивилизации быстро развивается, активно эволюционирует, легко меняет внешние культурные признаки, сохра­няя неизменной лишь внутреннюю установку.

В основе своей такого рода геополитическая концепция истории (особенно Новой) была сформулирована уже в начале XX в. британцем X. Макиндером. Мировое пространство для него подразделялось на две основные зоны и про­межуточное пространство. Эти зоны суть Евразия с особо выделяемым ее цен­тральным регионом — географической осью истории, "сердцем мира" — heartland, и внешнее, условно говоря, островное (с Америкой и Австралией) ;|

пространство — "внешний или островной полумесяц", огибающий Евразию. '

Ход мировой истории моделировался им как борьба между "разбойниками суши" и "разбойниками моря" за наиболее благоприятные для жизни при­брежные регионы, образующие "внутренний или окраинный полумесяц" — rimland. Он охватывает побережья Евразии от Западной Европы через Ближ­ний Восток, Индию, Индокитай к Дальнему Востоку. Благодаря как естествен­ным удобствам приморского расположения, так и постоянным вызовам со сто­роны сухопутных (ранее — преимущественно кочевых) и морских (торговых, а то и пиратских) народов этот "внутренний полумесяц" оказывается местом приоритетного развития цивилизации, тогда как в "сердце мира" царит застыв­ший архаизм, а во "внешнем полумесяце" — некий цивилизационный хаос.

Геополитика рассматривает мировую историю под углом зрения извечного противостояния теллурократии и талассократии (могущих образовывать слож­ные симбиозы). Однако если для прошлых эпох предполагается локальное про­тивоборство сухопутных и морских могуществ (Спарта и Афины, Рим и Карфа-

Карта 9. Геополитическая картина мира

Sc

s

о

13Отдельная цивилизация как дискретное целое ' 125

ген), то относительно последующих, особенно с превращением Англии в миро­вую морскую державу в XVII—XVIII вв., постулируется глобализм такого проти­востояния. Он, в частности, был характерным для процесса британско-россий­ского цротивостяния в борьбе за гегемонию в Азии на рубеже XIX—XX вв. Во второй половине XX в., в эпоху "Холодной войны", эта тенденция приобретает наиболее зримые формы: теллурократия СССР контролирует огромные просто­ры Евразии, тогда как США господствуют в Мировом океане, охватывая своего противника со всех сторон военно-морскими базами и флотами.

Бесспорно, всемирную историю можно рассматривать и под таким (как и под многими другими) углом зрения. Уже на заре неолитической революции, примерно с X—IX тыс. до н. э., на Ближнем Востоке наблюдается дифференци­ация на преимущественно рыболовческие и ориентированные на земледелие общины, причем первые достаточно быстро распространяются по Восточному Средиземноморью, появляясь на побережье Пиренейского полуострова и Маг-риба не позднее VI тыс. до н. э. В это же время общества специализированных рыболовов и морских промысловиков надежно фиксируются также в Северо-Западной Европе, районе Персидского залива, в Юго-Восточной Азии и других регионах планеты. Их представители расселяются вдоль побережий и по рус­лам великих рек, как бы охватывая континенты и внедряясь в их массивы длинными прерывистыми цепочками. Параллельно набирающие силу земле-дельческо-скотоводческие общины медленно, но зато фронтально осваивают пригодные для их хозяйственно-культурного типа регионы (к примеру, из Ближ­невосточного центра опережающего развития — Юго-Восточную Европу, За­кавказье, Иран и юг Средней Азии, Северо-Восточную Африку).

Аналогичную картину (с коррекцией на местные хозяйственно-культурные типы) можно проследить и в Южной, Юго-Восточной и Восточной Азии того времени, а несколько позднее также в Центральной и Южной Америке.

Само собой разумеется, что относительно неолита и энеолита смешно было бы говорить о региональном или тем более мировом противостоянии народов Суши и народов Моря, однако некоторые особенности их расселения и взаи­модействия уже заметны. Мореходы проникают на самые отдаленные побере­жья и острова, а пастушеские племена овладевают внутренними степными и полупустынными районами Африки (ливийцы), продвигаясь далее в зону са­ванн (чадцы, омотцы) и Евразии (индоевропейские племена), выходящие в Ин­достан (индо-арии) и Восточную Азию в середине II тыс. до н. э.

В это время в Восточном Средиземноморье уже вполне складывается пер­вая из известных нам в истории морская держава — "талассократия" Мино-са, как ее называли позже сами греки [Фукидид: История, I, 8,2], а в конце XIII — начале XII вв. до н. э. на ближневосточные государства обрушивается шквал мореходных воинственных племен, известных по египетским источни­кам под именем "народов моря". И фараонам Мернепта и Рамзесу III едва удалось сдержать их натиск.

Дальнейшая история взаимодействия "морских" и "сухопутных" народов в Средиземноморье и Причерноморье общеизвестна. В роли первых выступают финикийцы и их западносредиземноморская ветвь — пуннийцы-карфагеняне, с одной стороны, и древние греки в своей основной массе (кроме спартанцев, аркадцев и некоторых других) — с другой. Сухопутными же выступают созда­тели как оседлоземледельческо-городских, так и кочевнических держав — ма-126____________________________Теоретические основы понимания всемирной истории

кедонцы и римляне (вынужденные на определенном этапе также осваивать мореходство) в одном случае, и скифы в другом/

Подобную картину на стадии доиндустриальных обществ неоднократно наблюдаем и в других регионах земного шара. Так, к примеру, в раннесредне-вековой Юго-Восточной Азии сухопутным державам Индокитая противостоя­ла могущественная морская малайско-индонезийская империя Шриваджей. В этом контексте следует отметить также экспансию викингов и деятельного немецкого торгового союза Ганзы на севере Европы, с одной стороны, и торго-во-военные предприятия Венеции и Генуи в Восточном Средиземноморье и Северном Причерноморье — с другой.

Аналогичным образом в глубинах континентов зарождаются мобильные и воинственные "кочевые империи": в Африке — гарамантов Сахары, в Евра­зии — объединения гуннов, Тюркский каганат, наконец — монгольская им­перия Чингисхана и его потомков, позднее — Тимура и пр., оказывающие мощное давление на государства приморских регионов.

Однако говорить^ глобальном противостоянии и взаимодействии морских торговых (затем — торгово-промышленных) и сухопутных (континентальных) сил можно (как это и делается авторами геополитической направленности) лишь со времени начала Великих географических открытий. Первыми здесь были португальцы (колониальная империя Испании имела иную природу), которых к рубежу XVI—XVII вв. вытесняют голландцы, на смену которым через столе­тие повсеместно приходят англичане. На международном уровне английская талассократия фактически была признана по результатам Войны за испанское наследство (1701—1714 гг.) и с тех пор удерживалась ровно два столетия — до Первой мировой войны, в ходе которой в качестве второй великой морской державы выдвинулись США, а на гегемонию в бассейне Тихого океана стала претендовать Япония. Результатом Второй мировой войны стало неоспоримое господство в мировом океане флотов США, дополняющееся мощью их авиа­ции и ракетного вооружения.

В контексте геополитического мировидения конфронтация Советского блока с НАТО и другими, прямо или косвенно возглавляемыми США межгосударствен­ными военно-политическими структурами вне Атлантики (СЕНТО, СЕАТО), была первой в истории чистой и глобальной формой противостояния "теллурокра-тии" (Суши) и "талассократии" (Моря). СССР в качестве "срединной земли" воплощал "идеократический" (связанный с господством определенной идеоло­гии иерархический, административно-командный) тип социально-политичес­кого устройства, США же и их западноевропейские союзники — либерально-демократический (ценностно ориентированный на индивидуализм и потреби­тельство — "общество массового потребления", парламентаризм, рыночную экономику) идеал.

Капитуляция СССР (в последние годы горбачевской "перестройки") перед Западом, при самороспуске Организации Варшавского Договора и последую­щим развалом Советского Союза, продемонстрировала торжество "талассок­ратии", шире — принципов Атлантическо-Североамериканско-Западноевропей-ской цивилизации над "идеократической" "теллурократией". И на волне эйфо­рии, вызванной столь убедительной, почти бескровной и молниеносной, во многом неожиданной победой, многим на Западе показалось, что история по­дошла к своему "счастливому концу": "империя зла" (как Р. Рейган окрестило

I

СЛАВЯНО-ПРАВОСЛАВНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

ЯПОНСКАЯ

ТИХООКЕАНСКАЯ

ЦИВИЛИЗАЦИЯ

ЕНЦИАЛЬ ИКАНС ИЛИЗА

Карта 10. Цввилизационная структура современного мира по С. Хантингтону128 Теоретические основы понимания всемирной истории

СССР) повержена, а "свободный мир" торжествует и альтернативы ему нет (прямо как у инока Филофея в концепции Москвы — Третьего Рима: "а Чет­вертому — не быть!"). Выразителем этого настроения выступил Ф. Фокуяма.

Альтернативой такого рода благодушного "оптимизма" стала концепция стол­кновения цивилизаций С. Хантингтона, на которой сейчас следует остановить­ся более обстоятельно, поскольку из современных доктрин глобалистики она является едва ли не единственной, старающейся синтезировать геополитичес­кий и цивилизационный подходы.

Американскому исследователю ясно, что геополитическая победа Запада над Советским блоком, распад СССР и дискредитация коммунистической иде­ологии, столь впечатляющие в наши дни, на самом деле затрагивают лишь повер­хностный срез действительности. Достигнутая Западом победа не есть победа цивилизационная. Напротив, мировое торжество западных ценностей лишь временное, по сути — кажущееся, ибо у незападных народов все более отчет­ливо начинают проступать собственные цивилизационные, укорененные в ве­ковые религиознее-культурные традиции основы жизни, несовместимые с за­падными ценностями.

С. Хантингтон утверждает, что наряду с Западной цивилизацией (в составе Северной Америки и Западной Европы с такими "фрагментами Запада", как Австралия, Новая Зеландия и частично ЮАР) на мировой арене начинают дей­ствовать и другие: 1) Славяно-Православная; 2) Конфуцианская (Китайская); 3) Японская; 4) Исламская; 5) Индуистская; 6) Латиноамериканская и, возмож­но, 7) Африканская (имеется ввиду Черная Африка).

Потенциальный вес и вероятный стратегический курс этих цивилизаций неоднозначны (в качестве наиболее вероятных противников Запада С. Хантин­гтон называет Китай и радикальные мусульманские государства). Однако, по мнению ученого, тенденции их развития будут ориентированы, вероятнее все­го, в направлении, отличном от ориентации на западные ценности. Поэтому представителям Североатлантического мира уже сейчас следует исходить из реалистической формулы "Запад и Все Остальные" и не питать иллюзий отно­сительно сущностной вестернизации последних. Исходя из такого рода сооб­ражений, предлагается и новая (неоатлантическая) геополитическая стратегия для Запада. Основными ее моментами являются:

1) обеспечение единства и теснейшего сотрудничества между частями За­падной цивилизации, прежде всего Северной Америкой и Западной Европой;

2) интеграция в Западную цивилизацию латиноамериканских и централь­но-восточноевропейских государств, чьи культуры близки к Западной;

3) развитие и укрепление связи с Японией и Россией;

4) блокирование усиления Китая и антизападных мусульманских государств самыми различными способами, в частности, используя конфликты во взаимо­отношениях между последними, поддерживая внутри них прозападные силы, сохраняя военное присутствие на Дальнем и Ближнем Востоке, усиливая меж­дународные организации, выражающие западные интересы и пр.

Для XXI века основным потенциальным противником США С. Хантингтон считает Китай, тогда как Россия рассматривается им, скорее, в качестве реги­ональной североевразийской державы.

Таким образом, мы видим, что классический геополитический подход прин­ципиально отличается от цивилизационного тем, что исходит из идеи геогра-Отдельная цивилизация как дискретное целое 129

фической детерминированности (прежде всего, через противопоставление су­хопутных и морских держав) политического взаимодействия стран и их бло­ков, в то время как цивилизационньш подход исходит из социокультурной оп­ределяющей степени близости и со-родственности групп народов и государств.

Попытку синтеза обоих подходов мы находим у С. Хантингтона, однако с методологической точки зрения ее нельзя считать вполне удачной, поскольку выделение современных цивилизационных систем им методологически не обо­сновано и является сугубо интуитивным. С цивилизационной точки зрения рядом должны быть поставлены Китай и Япония (при всем различии их судеб и уровня технологического развития в XX в.), так же как и Запад с Латинской Америкой и Восточнохристианско-Евразийским пространством (с той же ре­маркой); по критерию уровня экономико-технологического развития — Запад с Японией; по собственно геополитическому — Запад вместе с Латинской Аме­рикой и Японией и пр.

Однако при всем этом построение С. Хантингтона выгодно отличается от чистых геополитических схем (X. Макиндера, А. Мэхэма, Н. Спикмена, из со­временных мыслителей — 3. Бжизинского с его метафорой "великой шахмат­ной доски" по отношению к Центральной Азии, где в обозримом будущем будет решаться вопрос о власти над миром и пр.) стремлением учитывать циви-лизационную специфику различных регионов планеты, которая определяет в современном мире чрезвычайно многое, вплоть до возможностей, как это убе­дительно показал Ю.Н. Пахомов, экономического прорыва тех или иных госу­дарств (подобно Японии или Южной Корее).

Не лишне напомнить и то обстоятельство, что трагические события, начав­шиеся со всей очевидностью разворачиваться с 11 сентября 2001 г., подтверж­дают хантингтоновскую идею "столкновения цивилизаций". Однако в то же время поведение правительства США с начала бомбардировок Афганистана 7 октября названного года в полной мере отвечает предписаниям геополити­ческой доктрины 3. Бжезинского относительно главной задачи Америки — ут­верждения ее контроля над Центральной Азией.

Таким образом, нельзя сказать, что цивилизационньш и геополитичес­кий подходы взаимоисключают друг друга. Речь идет, скорее, о необходимо­сти их соотнесения по принципу дополнительности. Но едва ли — в фило-софско-исторической плоскости рассмотрения — эти'подходы можно счи­тать рядоположенными. Цивилизационньш подход раскрывает социокуль­турные основания реальных надэтнических образований с их специфичес­кими формами организации хозяйства, общественной жизни, особенностя­ми мировоззрения (наиболее емко выражающимися в религиозной жизни) и пр., тогда как геополитический позволяет лишь более четко представить систему взаимоотношений (преимущественно в военно-политической сфе­ре) между отдельными государствами или даже цивилизациями с сугубо внешней, географической стороны. Поэтому в философско-историческом плане рассмотрения пути человечества более продуктивным, эвристичным представляется цивилизационный подход.